скачать книгу бесплатно
Homo exiens: 2110. Исход человечества
Руслан Александрович Богомолов
После пресечения попыток целого ряда государств развязать ядерную войну власть на земле захватывает развитый искусственный интеллект. Выжившие после непродолжительных попыток организованного сопротивления люди воспринимаются им как склонная к агрессии, околоразумная форма органической жизни. Тем из людей, кто соглашается пройти кибернетизацию организма, позволяется сосуществовать в городах с жителями новосозданной и.и. Системы Разума – синтетиками. Отказывающихся проходить подобные процедуры помещают в специальные тропические резервации для людей – хомопарки, где им приходится выживать в условиях каменного века. Наиболее опасных и продолжающих активное сопротивление помещают в тюрьмы-капсулы – герметичные камеры с минимальным внутренним пространством и автоматической подачей не только питательной субстанции и воды, но и воздуха. Как поведут себя люди, внезапно перестав быть доминирующим видом на планете?
Содержит нецензурную брань.
Руслан Богомолов
Homo exiens: 2110. Исход человечества
Глава 1
Линда, как и большинство других обитателей хомопарка, попала сюда после налёта.
Той ночью она проснулась от доносившихся снаружи криков и сразу поняла, что происходит. Перекатившись одним движением к краю кровати и упав на холодный кафель, она ползком приблизилась к окну и, подтянувшись за обветренную деревянную раму, аккуратно выглянула наружу. Солнце еще не вышло, но предрассветная темнота неосвещенного двора пылала красным заревом от расположившегося на пригорке между домами Архитектора Нового Мира. То был массивный пирамидальный робот, его горящее око заливало светом округу с вершины его бронированной конструкции, а густо усыпанные диодами грани мерцали десятками огней. Кругом него, почти не двигаясь, ничком лежали связанные люди. По двору разносился, эхом отражаясь от кирпичных стен домов, металлический шелест его речи:
– Постприматы! Сопротивление бесполезно! Покиньте ваши жилища с вытянутыми вверх хватательными конечностями! Повторяю!..
Линда сползла на пол, подогнула под себя ноги и тихо заплакала. По её комнате, где из мебели кроме узкой кровати стояли лишь полупустые книжные полки по периметру обшарпанных стен, носился гул словесной тирады руководителя рейд группы:
– Постприматы! Оказывающие сопротивление особи будут аннигилированы! Подчинившиеся законным требованиям представителей Системы Разума сохранят возможность продолжения процессов жизнедеятельности на территории резерваций, отведённых Отделом по взаимодействию с низшими видами!
Рейд боты, меньшие по размеру шарообразные дроны движимые в полутора метрах над землёй электромагнитными антигравитационными установками, сновали тут и там и то и дело с силой глухо прикладывались парой своих рук-манипуляторов по затылкам связанных и проявляющих излишне активные признаки жизни людей. Они, гудя и разгоняя пыль из-под себя, влетали в окна квартир, разбивая стёкла и ломая рамы. Оттуда раздавались испуганные крики, реже – звуки выстрелов и глухой звон ударов о металлический корпус незваных гостей. Во втором случае в то же окно влетали еще несколько дронов и звуки борьбы быстро замолкали. Из дверей выходящих во двор подъездов рейд боты выносили либо связанных и живых, либо волочили убитых, так или иначе ими выкладывали ровные круги вокруг громоздящегося в центре Архитектора. Некоторые, получив серьезные раны при поимке прекращали дышать вскоре после того, как их клали скрученными лицом в землю. Слышался несмолкающий детский плач.
Линда сидела в углу свернувшись в незаметный маленький клубок. Она тихо пыталась позвать своего друга:
– Джексон! Джеки, где ты малыш? – голос её дрожал, ей было страшно кричать громче, но еще страшнее было потерять лучшего друга.
Два года назад она проснулась посреди ночи и, гонимая неведомым импульсом, накинула лёгкое пальто поверх пижамы и вышла на опушку леса за домом. Там надрывно выл, шатаясь из стороны в сторону, почти не видимый под жухлой осенней травой слепой щенок. От нежных подушечек лап до кончиков серых ушей он был покрыт грязью, мелкие членистоногие паразиты кишели на его коже, он водил мокрым носом в ночной темноте в поисках мамы, и она явилась ему, шмыгая носом и ёжась в осеннем ветре. Подняв его на руки, она укутала его под пальто и понесла домой, чувствуя как он без остановки лижет её грудь и виляет мокрым холодным хвостом по её животу.
Она накормит его тем немногим что ей оставалось на следующий день, отмоет и отогреет. Будто бы желая отблагодарить свою мать он будет стремительно набирать вес и расти, в 4 месяца он будет размером со среднюю собаку, а к году станет крупнее соседского немецкого дога, что вкупе с его волчьей мордой и такими же повадками держало в страхе весь двор, хоть он ни разу и не давал повода боятся. Прошлой зимой, когда сосед Илюха задерживался с охоты и им было нечего есть, Джеки ночью сбежал из дому сиганув в открытое окно и уже под утро скребся в дверь с двумя зайцами в зубах. Когда они гуляли вдвоем – бледная рыжеволосая девчонка и её огромный, не умеющий лаять, серый волк – соседи, бухча, старались держаться подальше. А сейчас она сидела в тёмном углу своей комнаты и, впившись ногтями в колени, думала лишь о том, что с ним могли сделать агрессивные роботы Системы. И тихо плакала.
– Джеки! – она попробовала позвать его чуть громче но тут из-за окна послышался ошеломительной силы взрыв, Линда вскрикнула и вжалась в холодную бетонную стену, её тут же осыпало мелкими осколками стекла и кусками деревянной рамы с гвоздями, комнату заволокло дымом и затянуло кислым запахом гари. Спустя минуту она медленно поднялась на ноги и, отряхнувшись, тихо подошла к разбитому окну.
В доме напротив в квартире на втором этаже вместо окна из кухни зияла коптящая выбоина, во дворе то тут то там лежали обугленные смолью кирпичи. У Линды потемнело в глазах и её ослабевшие ноги подкосились, больно усадив девушку на груду битого стекла. Она точно знала кто жил в той квартире в доме напротив. Деда.
Деда был старым сколько она себя помнила. Когда её совсем еще сопливой девчонкой подобрали у дороги беженцы и привели в посёлок Мирный, он взял её на поруки и долгое время опекал. Он научил её читать и подарил убежище на всю оставшуюся жизнь – мир книг из прошлого. События, описываемые в них, казались ей немного чудаковатыми – ведь главную роль в них всегда исполняли люди, но ей нравилось дурачить себя, это здорово отвлекало. Деда ей и сам по первости читал желая усыпить и успокоить плач тоски привязанного к маме девичьего сердца, так что его размеренный и мудрый тембр навсегда сохранился на поцарапанной временем виниловой пластинке на самой верхней пыльной антресоли памяти, и извлекался от туда в минуты грусти или накатившихся бессонных тревог. Деда воевал, и от того имел проблемы психического рода. Бывало, вскакивал по ночам, начинал кричать и швыряться вещами по стенам, хватался в сонном бреду за нож – а с утра просыпался лёжа на полу и не помня ничего. Потому они решили жить отдельно, когда Линда стала взрослой и самостоятельной девушкой – благо свободных квартир в их дворе из четырёх двухэтажных домов было с избытком. Деда с соседом Илюхой ходили на охоту и приносили добычу домой – хватало на всех. Иногда, если ей становилось совсем грустно, она могла позвать его с балкона, и он обязательно приходил. Приносил свой запах мужицкого бушлата и лесных болот. Деда как-то сказал Илюхе, что скорее подорвётся на гранате, чем поедет жить в зоопарк. Она услышала это из соседней комнаты, и от чего-то запомнила.
Линду лихорадило в приступах плача. Ей было так страшно издавать лишние звуки, что она, всхлипнув, всякий раз испуганно задирала голову наверх, туда, где сквозь расщелину окна дул моросящий осенний ветер. Ей было так страшно остаться совсем одной. По правде говоря, она могла неделями не говорить с дедой, но он всегда был где-то рядом. А сейчас уже нет. И сколько ни кричи с балкона, он не услышит.
– Твари жестяные, металлисты чертовы, такой человек был! – тихо негодовал себе под нос Илюха и, дождавшись пока к его решетке на окне подлетит рейд дрон, очередью разрядил половину обоймы из своего карабина по блестящему корпусу синтетика. Тот крутанулся через себя, рухнул на газон перед домом и, вскопав остаточным движением манипулятора грунт под собой, окончательно погас.
– Сергеич, скоро увидимся! Далеко не улетай, родной! – Илюха заранее готовил свою угловую квартиру к такому исходу. Конечно, Система со всеми её мерцающими в ночном небе спутниками на орбите рано или поздно должна была обратить внимание на небольшой некогда заброшенный рабочий поселок на границе тайги и тундры. Они должны были явится сюда, все это понимали. Понимали, но надеялись на лучшее. Так уж устроен человек, ему не признать, что красная линия далеко позади, что точка невозврата давно пройдена, он всегда будет убеждать себя, что там, за поворотом, спокойная тихая жизнь. Что все попались, а он – нет, ведь он – особенный. А Илюха заварил стальными прутьями окно и укрепил листами дверь, каждый раз на ночь запираясь и превращая свою однокомнатную квартиру в крепость. Не для того, что б спасти свою жизнь – не так уж сильно он её любил. Он ждал, он знал, он видел свой последний бой. И хотел дать его на своих условиях.
– Но! – Илюха встав в полный рост кричал что было сил в открытое окно, его плотный тенор высыпался сквозь решетчатые щели и пулями летел через двор, – Псы безродные, думали легко будет с безоружной людиной расправляться! А ты пирамида, куда свалил? Я с тобой еще не закончил!
Архитектор и правда скрылся за углом дома сразу после взрыва в квартире Сергеича.
Тем временем рассвет багряным полотнищем заявлял права на новый день в их поселке, где отныне не было места людям. Вскоре синтетики улетят прочь, оставив после себя лишь смердящие копотью руины и заваленный трупами двор, забрав с собой остатки некогда существовавшей здесь разумной органической жизни, ради полного, неограниченного случайным проявлением чьей-то воли, контроля. Но был еще один человек, вознамерившийся попытаться одной единственной искрой растопить всю эту глыбу льда. Ценой этой попытки была его жизнь но сам он не преувеличивал её значимость для столь любимого им человечества, а потому заранее был рад оплатить этот счет с лёгкостью и улыбкой на лице. Илюха сидел у стены напротив окна на полу, засыпанном ворохом стрелянных гильз, и тянул горькую сигарету, на его коленях лежал взведённый и готовый к бою карабин, он не сводил взгляда с решётчатых ставен. Докурив, он снова подошел к окну и швырнул окурок наружу в лежащего под его окнами распластавшегося рейд дрона с прошитым пулями корпусом.
– Бронебойные 7,62 сука, – произнёс он и облокотившись на подоконник крикнул оставленным конвоирами пленным:
– Еще погудим родные, не кручиньтесь! Еще гопака дадим на куче их битого лома!
Широченный в плечах, связанный куда как основательнее остальных, раскрасневшийся мужик в одних лишь семейных портках перевернулся на бок и бросил в ответ:
– Задай им копоти Илюха! Меня сонного скрутили я глаза открыть не успел! Прости, что я здесь, а не там с тобой!
– Дядя Миша, лежите спокойно, будет кому приглядывать за нашими на новом месте! Меня лихом не поминайте родные да простите, если чем обидел!
Снаружи послышался глухой звон удара по входной двери, Илюха, пригнувшись, выбежал из комнаты в коридор и сел так, чтобы одновременно видеть оба выхода наружу.
Он смотрел как ударам манипуляторов рейд дрона постепенно поддаётся металлический лист двери, как выгибаясь, он тянул за собой стыки сварки, пока та наконец не лопнула. Теперь каждый новый выпад силовой гидравлики упорного синтетика растягивал площадь расщелины и разносил по квартире ошеломляющий лязг рвущейся стали. Илюха ударил кремнем, высек искру и закурил еще раз.
«Ну вот и всё», – подумал он. Время как будто замедлилось, все звуки куда-то пропали, солнце стыдливо заглянуло в окно пролив в комнате оттенки золотого. Сигаретный дым стелясь по сотрясающемуся полу резонировал и тянулся наружу. Илюха поднял из памяти самое дорогое – воспоминания о бабушке. Как он, пятилетний, сидит на старом, покрытом заскорузлым покрывалом диване, а она сидит рядом, причудливо болтая недостающими до пола варикозными ножками. Он помнил её короткие кудрявые седые локоны, сияющие голубые глаза и тонкие губы, непременно стянутые скромной улыбкой. Как она брала из рук его любимую игрушку – синюю машину, подносила её ко рту и будто бы глотала, вызывая у него нескрываемые приступы негодования. Затем незаметно в своей маленькой, почти детской ладошке она переносила игрушку назад и вниз, делала вид как тяжело ей даётся процесс обратной выдачи и, в конце концов, торжественно подносила ему на открытой ладони её же. Он с криками прыгал на пол и бегал по комнате, умоляя её помыть машину в раковине. Бабушка умрёт через пару месяцев, и он снова останется один. Не понимая толком что произошло, когда тело её выносили наружу он ждал сидя на диване, когда она вернется. Потом стучал в квартиры соседей и спрашивал не у них ли его бабушка, просил передать ей что соскучился и что он больше не будет вредничать, будет вести себя хорошо, только пусть возвращается. Все как могли пытались ему объяснить, но он не слушал, вертясь на месте и высматривая её в прохожих. Он научился жить один, хоть соседи кто чем мог и помогали ему. А будучи подростком, как то заплутав в соседнем лесу, он вернулся в город под утро обнаружив последствия ночного налёта дронов – живых пленных не брали, то были первые годы по окончании Войны и ни о каких хомопарках и речи не было – Система зачищала один город за другим. Он шел по тропе из леса, тянущейся к самой двери его дома, и видел тела его соседей, сваленных по обе стороны от неё. Кое кто был убит в собственной постели и в одном исподнем принял свой внезапный исход. Кто-то был перехвачен у самой опушки и лежал одетый, с рюкзаком на спине. Илюха тогда заметил дрона вылетающего из окна на пятом этаже и побежал что было сил обратно в лес. Он скитался всё лето и осень и накануне зимы вышел к «Мирному». Тот худощавый подросток умер где-то в лесу под голой березой и к людям вышел воин, переживший всё, потерявший всех и готовый ко всему. Он был готов.
Глухие удары, сотрясающие всё вокруг, продолжались, ядер алмазные батареи робота с избытком снабжали его штурмовую гидравлику энергией для неукоснительного следования приказам Архитектора. Дверь заметно прогнулась внутрь вокруг всё ширящейся щели посредине. Илюха уже мог видеть сквозь неё маячащий из стороны в сторону глянцевый корпус незваного гостя. Тот со скрипом просунул два металлических пальца внутрь и стал сильнее растягивать пробоину. Добившись желаемого, он просунул сквозь неё свой гибкий манипулятор и нащупав вслепую замок одним движением руки отомкнул ставни. Илюха в последний момент кувырком скрылся в дверном проёме, когда прогремел взрыв мины. Тот был настолько мощный что стены ветхой постройки разошлись трещинами, а коридор мгновенно заволокло молочно-белым ворохом пыли и дыма, Илюха прижал ладони к ушам в попытках спастись от грохота, в глазах его на мгновение потемнело. Осознав, что это его единственный шанс выбраться наружу и попытаться спасти остальных он парой пощёчин привёл себя в чувство и, перепроверив патроны в магазине и взведя затвор, вдоль стены гусиным шагом сквозь завесу пыли направился к подъезду. Старая противотанковая мина оставила на месте дверной коробки округлую воронку от взрыва, ощеренную кусками кирпичей, разбросанных вокруг. Дрона – нарушителя спокойствия, назойливого молодчика разорвало на мелкие куски, его кремниевые внутренности мило играли в утренних лучах солнца на полу парадной. Еще два рейд дрона, готовых вломиться внутрь следом за ним смятые в бесформенную массу лежали у противоположной стены.
– Общий славянский салют, псы, – бросил чуть слышно Илюха, ускорив шаг и едва не провалившись в выбоину в деревянном полу, выскочил на лестничную клетку и короткими перебежками метнулся к выходу. Счет шел на секунды, нужно было воспользоваться временным замешательством синтетиков и попытаться спасти хоть сколько-нибудь людей.
На улице во всю занималась заря, щедро орошая несчастные окрестности посёлка потоками красного и золотого. Накрапывал дождь. Капли небесной росы стекали с карнизов старых панельных домов, омывали желтеющие кроны нескольких растущих во дворе тополей и лежащих под ними людей. Большинство пленных лежали на животах со стянутыми сзади руками и ногами, положив голову набок и не смея поднимать глаза. Кое кто тихо переговаривался с лежащими рядом. Картину приятия неизбежного нарушил подлетевший к ним из подъезда Илюха. Он резко дёрнул за плечо ближайшего к нему скрученного мужчину, тот податливо перевернулся на спину. Желтоватая слюна стекала с синих губ по глянцевой щеке, дыхания не было – он был мёртв. Рядом подала робкий голос худощавая девчонка.
– Илюша, ты освободишь нас? Мы с папой вернёмся домой, да? – она лежала к ним спиной, смотрела в противоположную сторону, но, кажется, всё понимала. На её тонком теле была лишь ночная сорочка, сплетенная до середины коса извивалась в грязи. Произнеся эти слова заведомо ложной надежды, она прижалась лицом к жухлой осенней земле и глухо заплакала, едва заметно сотрясаясь всем телом. Илья, сделав шаг в сторону от синеющего, покрытого испариной тела её отца, взял её подмышки и аккуратно, но быстро поставил на ноги.
– Лина, слушай меня! Слушай и запоминай, – он достал из бокового кармана нож и что было сил надавил на карбоновую леску стянувшую кисти девушки, – Помнишь пруд куда мы ходили рыбачить? – он, торопясь, продолжал не дожидаясь ответа, – в него впадает ручей, пойдёшь вдоль него на восток и вечером выйдешь к бункеру, там живут люди, они о тебе позаботятся. Ты всё запомнила? – девушка повернула к нему испуганный взгляд:
– А ты? А папа с нами пойдёт?
– Лина, ты пойдёшь одна! – он почти кричал на неё, проклятая лента никак не поддавалась, Илюха с остервенением давил на неё ножом, но лезвие лишь скользило из стороны в сторону. Взвесив все риски и оглядевшись по сторонам, он переключился на ноги и, перевернув тесак обратной, ощерившейся острыми угловатыми гранями, стороной, закусив губу, стал пытаться освободить девушку. Она молчала.
– Ли! Пруд, ручей, бункер – запомнила? – наконец лента поддалась напору калёной стали и с лязгом отлетела в сторону.
– А ты?.. А папа?… – она опасливо опустила взгляд на бездыханное, изогнутое в неестественной позе тело её отца, и уже готова была разрыдаться, но Илюха схватил её за плечи и с силой потряс.
– Беги в лес! Если получится, мы с остальными придём в бункер следом! – его давило чувство надвигающейся опасности, он готов был сказать что угодно лишь бы спасти девушку.
– Ты не врешь, вы правда придёте? – она неуверенно смотрела ему в глаза
– Беги Лина! – Илюха с силой оттолкнул её и закричал вновь, – Беги, ну же! – девушка с по-прежнему связанными за спиной руками, едва не упав, побежала в сторону леса проваливаясь и скользя по мокрой земле босыми стопами, – Не оборачивайся, беги Лина! Пруд, ручей, бункер! – когда девушка скрылась за углом здания, он почувствовал, как земля под ногами задрожала, и оглянулся.
Из арки в противоположной части двора показалась бронированная матово черная морда Мегадрона – массивного тяжеловооруженного штурмового робота, применяемого Системой на полях сражений. Являясь одновременно и квинтэссенцией инженерной мысли синтетиков, и результатом последних разработок людей в области танкостроения он не оставлял вероятным противникам шансов на благоприятный исход противостояния с ним. Его обычная область применения – штурм укрепленных позиций противников, и уничтожение техники, но сейчас он всей своей массой медленно приближался к сжимающему в руках старый карабин Илюхе. Дождь усилился и ветер могучим воем развевал волосы безумного храбреца. Старый горный костюм, подаренный когда то соседом Сергеичем, как и до блеска начищенные с вечера армейские ботинки в которых тот прошел всю войну, насквозь пропитались небесной влагой и стали его второй кожей, его непробиваемой бронёй. Илюха стоял и смотрел как к нему на встречу тяжело лавировал на магнитной подушке могучий высокоинтеллектуальный синтетик. Его лицо, прежде предельно сосредоточенное и спокойное, осенило безумной улыбкой, предвестницей исхода. Он вздёрнул ствол карабина и прогремел очередью, но пули лишь рикошетили от редкоземельного сплава обшивки, тогда Илюха бросил опустевшее оружие на землю, взял в руку нож, но едва он сделал шаг навстречу врагу – тут же оскалился в нестерпимой боли и упал на колени. Мегадрон использовал противопехотное микроволновое вооружение, способное высокочастотным импульсом сжигать все мягкие ткани органиков. Илюха сидел на земле забывшись от оглушительной боли, сковавшей всё его тело, его глаза, стянувшись красной сетью текли из орбит. Кровь от избыточного давления шла из ушей и носа. Боль ушла, он поднял к небу пустые глазницы и упал на спину. Он улыбался.
Дядя Миша, последние несколько минут только и пытавшийся кряхтя освободиться от пут, наблюдал за происходящим со стороны и взвыл, увидев гибель друга. Получив убийственный заряд адреналина в кровь, он потянул предплечьями что было сил и, поочередно выломив себе оба больших пальца, освободил руки. Затем, схватившись за правую стопу, с силой потянул на себя и срезал половину ступни, освободившись полностью. Истекая кровью, 130-ти килограммовый бледный исполин скривив лицо от обуявшей его злости подбежал к Мегадрону, грузно вскочил на его корпус, обхватил снизу его башенное орудие искалеченными предплечьями и, упёршись в него своим животом, с силой потянул наверх. Вероятно, неправильно оценив почти нулевую опасность от внезапно возникшей угрозы, искусственный интеллект синтетика принял неверное решение и выстрелил из крупнокалиберного оружия. Толстый хребет дяди Миши остановил снаряд, и тот взорвался внутри него, начисто сорвав башню дрона, повредив его центральный, находящийся в ней, компьютер.
В воздухе повисла тишина и даже дождь, кажется, прекратил звонкую бомбардировку оцинкованных кровель крыш. Связанные люди один за другим поднимались с мокрой земли и направляли свой измученный взор туда, где была теперь лишь покрытая гарью воронка, а в ней обездвиженный и обезглавленный, грозный парой минут назад, а ныне лишь молчаливо испускающий клубы копоти, Мегадрон Системы. То, что от него осталось после встречи с двумя обезумевшими смельчаками. Совершенно нерациональный, с точки зрения искусственного интеллекта, поступок – взращиваться 21 год и 48 лет соответственно, копить знания, опыт и социальные связи – и закончить всё в один момент, по собственному желанию, выбрав для этого ужасный, сверх болезненный способ насильственной гибели своего собственного организма. Любая даже примитивнейшая логика, продиктованная животными инстинктами самосохранения, велела бы поддаться указаниям Системы, не сопротивляясь отправиться в хомопарк, где будет возможность продолжать все важнейшие процессы жизнедеятельности – как питание, так и размножение. Что еще может быть нужно этой случайно эволюционировавшей обезьяне? В тот день центральная база данных Системы пополнилась еще одним необъяснимым для искусственного интеллекта прецедентом человеческого поведения, нарушающим стройные порядки понимания роботами человеческого вида и списанным на случайное психическое расстройство.
Линда сидела на полу, прислонившись спиной к холодным рёбрам старой чугунной батареи, и наблюдала как непоседливое утреннее солнце бликами играет в разбросанной по комнате россыпи стекла. Она слышала взрыв во дворе несколькими минутами ранее, но боялась быть обнаруженной синтетиками, а потому сидела тихо и не поднималась, до сих пор надеясь как-нибудь переждать рейд. Из-за окна послышался до скрипа зубов знакомый металлический голос:
– Всем около разумным органическим формам жизни, воспринимающим человеческую речь! Данный квадрат будет уничтожен суборбитальным ударом в течение тридцати минут. Это ваша последняя возможность продлить собственные процессы жизнедеятельности на территории одной из резерваций тропического пояса. Покиньте ваши жилища немедленно и выйдите наружу с вытянутыми вверх хватательными конечностями! Повторяю!..
Внутри всё сжалось и по сердцу будто бы скользнула тончайшая бритва. Кажется, он не лгал. Или всё-таки пытался обманом выманить оставшихся людей? И никакого «удара» не будет? А что это был за взрыв? Всё это так странно. Никто и никогда не рассказывал о том, чтобы синтетики использовали свои околоземные станции для бомбардировки людских поселений. А что, если их разозлили те три недавних взрыва? Что если они и правда решили уничтожить весь посёлок, стереть его в пыль с земной поверхности и карт? Линда понимала, что оставаться здесь было слишком опасно. Даже если никакой бомбардировки не будет, всех оставшихся в живых жителей вывезут отсюда, и как ей выжить одной? Деда погиб. Вряд ли Илья спрятался где-то как она и ждёт пока всё закончится. Слишком хорошо она его знала. Скорее она поверит в то, что два последних взрыва были его рук делом. А значит он тоже погиб. Не мог же он всех победить? Она всегда ему говорила про это, когда видела, как он второй год подряд укрепляет окно и двери своей угловой квартиры на втором этаже. Говорила, что роботы добьются своего, ведь их слишком много. Какой смысл сопротивляться? Он никогда не спорил, кивал, но не прекращал работу. Деда носил ему стальные прутья с соседней заброшенной фабрики. И где вы сейчас, когда вы мне так нужны? Где Джеки? По раскрасневшимся веснушчатым щекам из зелёных глаз покатились слёзы.
Нельзя было больше ждать. Она схватила с полки носовой платок и судорожно промокнув веки посмотрела по сторонам. Нужно было собрать хоть какие-то вещи. Как будто в пьяном бреду она заметалась по комнате, то нагибаясь к нижним полкам, то карабкаясь к верхним. Рюкзак заполнился непонятно чем. Рука девушки тут же сама потянулась к книгам, но осеклась. Книги в зоопарк? Серьезно? Но одну она всё-таки взяла, самую любимую. Ту в которой роботы добрые и помогают людям. От прочтения её с любой страницы внутри становилось как-то тихо и спокойно. «Глупый самообман», – подумала она, но положила её сверху и стянула рюкзак шнуром, закинув его за спину. Ну вот и всё. Линда шла к выходу оставляя за спиной всю свою жизнь последних лет. Когда она чуть подпрыгивая, привычной походкой спускалась по ставшим за последние годы родными серым бетонным лестницам её подъезда то чувствовала лишь щемящую её изнутри пустоту. Никогда ей больше не увидеть этих облупленных блекло зеленых стен, ни обитых мягким войлоком старых деревянных дверей. Большая часть их сейчас была настежь открыта и грустно скрипела петлями на промозглом осеннем сквозняке, из-за них тянуло внезапно случившейся катастрофой и страхом. Линда, не поднимая взгляда, толкнула массивную металлическую дверь подъезда.
По глазам её ударил плотный поток фотонов далёкой звезды, и девушка на мгновение забыла обо всем, бледной ладошкой прикрывшись от него и чувствуя последнее тепло сменяющегося земного цикла. Просочившаяся взгляду сквозь пальцы картина грубо, хоть и ожидаемо вернула её к реальности: в центре двора на поросшем репейником пригорке возвышался черный силуэт Архитектора Нового Мира, окруженный выложенными трудолюбивыми рейд ботами в ровные круги связанными соседями и жителями окрестных дворов. Он мог быть доволен собой: новый мир и правда навсегда пришел в их посёлок, бесцеремонно столкнув куда-то в небытие мир старый, а точней – там оказался один из его многочисленных осколков. Линда вскинула руки и медленно, не поднимая взгляда, зашагала навстречу неминуемому исходу всех сегодняшних событий. Архитектор, прекратив свою словесную тираду холодно фокусировал теперь один из своих горящих красным окуляров на ней. Девушка в тот момент могла поклясться что кожей ощущала тяжесть его взгляда и ей физически было трудно преодолевать его, она словно бы шла по каменистому дну против течения ледяной горной реки. Отведя взгляд в сторону, подальше от громоздких чёрных граней вредного синтетика, она увидела черную воронку от недавнего взрыва и тлеющие остатки Мегадрона. То, что не получалось у военных во время войны – для них этот робот был практически неуязвим – непонятно как получилось у горстки непокорных кое как вооруженных северян. Поблизости не было человеческих тел, и Линда не могла себе даже представить как, каким оружием можно было уничтожить этого грозного штурмовика. Она подошла ближе к связанным людям и робко глянула на Архитектора – тот продолжал хранить гнетущее молчание, заполнившее собой всё пространство между домами, лишь мерцая россыпью световых диодов. Девушка услышала сзади звук свистящей турбины, но обернуться не успела: холодная сталь манипуляторов рейд бота сжала мёртвой хваткой запястья девушки и безапелляционно завела их за спину и сомкнула режущими кожу браслетами. Ударив по ногам сзади и вынудив её тем самым упасть на колени, дрон обмотал её икры тонкой стальной лентой, полностью её обездвижив. Последним штрихом стал удар по плечу от которого девушка упала на бок и тихо заскулила от боли. Теперь она видела перед собой почти вплотную лишь костлявую мужскую спину, покрытую тонкой плёнкой маслянистой испарины с проступающими синевато фиолетовыми пятнами. Исходящий от неё сладковато гнилостный запах перехватил дыхание девушки и, казалось, вот-вот должен был вывернуть её на изнанку, она изо всех оставшихся сил дёрнулась назад, перевернувшись на спину, и, судорожно извиваясь как уж в кипящем масле отползла в сторону. Успев сделать лишь один глубокий вдох она почувствовала как подлетевший сзади бот схватил её за бок и, приподняв над землёй швырнул обратно в контур круга так, что теперь она упиралась лицом в проломленный мужской затылок покрытый спёкшейся кровью. Смрад и страх теперь окутал девушку целиком и ей оставалось лишь дышать через раз и тихо стонать.
Благо продлились эти муки недолго. Девушка услышала как сверху, поначалу едва обозначившись, всё усиливался шум тяжелых транспортных коптеров, она почувствовала, как мощные потоки воздуха от нескольких десятков винтов накрыли пространство двора. Ничего кроме гула двигателей не было слышно и спустя минуту Линду подхватили сзади и подняли над землей. Она увидела десяток грузовых вертолётов Системы застывших в трёх метрах над землёй, их обтекаемые зеркальные формы полнились отражениями друг друга и заливали бликами света всё вокруг. Суетливые рейд боты переворачивали людей на спину, проверяли наличие признаков жизни и летели с живыми к распахнутым шлюзам, швыряя их внутрь как какую-нибудь сумку. Не переживших утренних событий связанными оставляли лежать на земле, окончательно потеряв к ним интерес. Линда, превозмогая сильную боль в запястьях из последних сил пыталась не шевелиться, боясь падения с приличной высоты на которую её успел поднять услужливый металлический кавалер. В следующую секунду она, затаив дыхание, куропаткой пролетала оставшийся метр над свисающей рампой вертолёта и, больно ударившись боком о прорезиненный пол очутилась внутри.
– Ползи сюда, Лин, сейчас еще залетать будут, – знакомый тембр голоса раздался из темноты вытянутого узкого трюма. Впервые с момента аврального пробуждения ночью она почувствовала себя немного спокойней. Как гусеница, лёжа на животе, подбирая под себя связанные ноги и выпрямляясь, она углубилась внутрь на несколько метров и справа увидела прислонившегося спиной к борту Игоря. Он как-то освободился от пут и теперь, вытянув одну ногу, и поджав под себя другую, скрестил руки на широкой груди и смотрел куда-то в сторону.
– Может ты и мне поможешь? – бросила Линда на тяжелом выдохе, и обессиленная легла на бок, впившись взглядом в красивый греческий анфас своего визави, подсвеченного блеклым светом диода за ним.
– Да, да, конечно, извини, – он, не вставая на ноги, подполз ближе к девушке и двумя щелчками кусачек, извлеченных из бокового кармана брюк, освободил её. Линда томно вытянулась в струну разглаживая следы тонких браслетов на запястьях. Игорь сел на прежнее место и, ни проронив больше ни слова, вновь уставился куда-то в сторону от открытого фюзеляжа. В этот момент глухо приземлился на пол еще один пассажир и за ним следом еще два прямо на него. Последний едва не откатился наружу, по чистой случайности успев ухватится связанными руками за лодыжку другого.
– В сторону отползайте, сейчас еще налетят, – произнёс невольный блюститель порядка чуть громче чем в первый раз и посмотрев на севшую рядом Линду прошептал:
– Ты как?
Он смотрел, как пламенные кудрявые локоны курносой миниатюрной девушки небрежно свисали с её высокого, изощренного тонкой синей полоской вен, белесого лба. Она обняла скрещенные перед собой ноги, упала щекой на торчащую из рваных джинс коленку и теперь смотрела на возвышающегося рядом Игоря снизу вверх.
– Никак. Не знаю, Игорь. Ты не видел Илью?
Юноша закатил глаза и шмыгнул носом.
– Видел и слышал, погиб он, как и дядя Миша. Как и дедуля. Повоевать решили, – он сплюнул себе под ноги, – вот и повоевали.
Линда потупила взгляд в сторону и вниз. Юноша продолжал:
– Вот скажи мне Линда, на кой это было нужно? Решили победить Систему? Все армии всех стран мира не смогли, а мы, сука, сможем? Втроём, сука, всех победим?
Ребята оглянулись к выходу на усиливающийся гомон и увидели, как на не успевающих отползти от выхода связанных по рукам и ногам падали всё новые и новые пассажиры. Люди лежали в 3 ряда друг на друге, нервно толкаясь плечами и бранясь. Игорь коснулся плеча Линды и жестом позвал в дальний конец фюзеляжа. Девушка насупила брови и спросила:
– Ты не хочешь им помочь?
Игорь брезгливо сморщил лицо и, отмахнувшись, пошел в глубь грузового отсека. Линда, придерживаясь за борт, пошла следом. Они сели вдвоем у металлической перегородки, за которой гудел, вибрируя, электродвигатель вертолета. Игорь заговорил быстро, и смотрел теперь прямо на Линду:
– Сама подумай, сюда всех подряд приносят, черт их маму знает, что там за люди. Начну на виду у остальных отрабатывать кусачками, дак ведь загундят, застонут что б и их освободил. Всех подряд освобождать не вариант – представь только, что здесь начнется, это сейчас эти буратины компактно лежат как брёвна, а если на ноги встанут, будет не продохнуть. Это еще не учитывая реакции синтетиков на такую демократию.
Линда кивала, но, кажется, не слышала половины слов, которые бегло проговаривал Игорь. Она молча смотрела на приближающуюся и растущую вширь и ввысь лавину живых тел. Люди в ней судорожно пытались вырваться из-под друг друга, толкались плечами и кричали, кто-то глухо выл из самой её глубины. Двое молодых ребят подползли вплотную, перевернулись на спину и лежали теперь вдоль борта сразу за Линдой. И если еще минуту назад, по пути сюда, они о чем-то бойко переговаривались без остановки то теперь притихли, затаившись на заднем плане. Игорь угрюмо выглянул из-за спины Линды и они, поймав на себе его не самый дружелюбный взгляд, отползли к противоположному борту и теперь лежали прямо перед ними.
– А вас не скрутили? – задал один из них, тот что был с квадратным носом и огромной безобразной родинкой на правой щеке, не самый очевидный вопрос.
– Нет, – ответил Игорь, высверливая своим взглядом его сверкающие отсутствием интеллекта и слишком широко друг от дружки посаженные глаза, – Мы не сопротивлялись, потому нас и не связали.
– А, да? Понятно, – проблеял индивид, и подумав, добавил: – А мы тоже, кажется, не сопротивлялись, почему нас тогда связали?
– Слушай, чего ты от меня хочешь? – Игорь подался всей своей массой вперед оттолкнувшись спиной от борта вертолета, – Иди спрашивай этих порхающих чайников чего тебя скрутили, мне какое дело?
– Ладно, ладно, я всё понял, – он замолчал и больше не проронил ни слова за весь полет, как и его, судя по внешнему сходству, младший брат со страшно затёкшим от хронических алкогольных возлияний лицом и оттопыренными ушами. Тем временем запах машинного масла в фюзеляже стремительно сменялся запахом невольно набившихся внутрь нескольких десятков человек. Спустя несколько минут Линда спросила Игоря:
– Ты не видел Джексона?
– Видел. Я этой ночью почти не спал и под утро увидел с балкона приземляющегося с орбиты Архитектора, видел, как из него вылетел десяток рейдеров, тогда они еще не подавали никаких звуков, видимо рассчитывая застать наших врасплох. С дедом правда у них ничего не вышло: он начал палить из окна кухни в тот момент, когда распахнутый Архитектор только выпускал мелких дронов наружу. И тогда я заметил, как Джеки выбежал из подъезда, протрусил по тропинке вдоль стены и умыкнул в сторону леса. Думаю всё у него хорошо, Лин. Они вряд ли обратили на него внимание, дед постарался.
Чувствуя, как раскрываются каналы слезоточивых желез обильно орошая скрытую под веками сухую поверхность глаз, она устранилась под плотной тканью толстовки и, обхватив голову руками, глухо разрыдалась. Наконец она окончательно осознала тот факт, что Деды больше нет и то, как он ушел. Два дня назад она накричала на него за то, что он попытался приструнить Джексона за вой в подъезде, они тогда были втроем на кухне и Деда молча покивал, допил свой чай, пожелал ей спокойной ночи и ушел. Она не сказала ему ни слова. Как и на следующий день. От осознания того, что он вряд ли на неё сердился не становилось легче, скорее наоборот. Линда почувствовала широкую ладонь Игоря на своём плече и упала на него, с боку обхватив его шею рукой. Слёзы никак не прекращались, скатываясь вниз по заскорузлой ткани джинс.
Тем временем всё новые и новые люди набивались внутрь. Копошащаяся куча тел на входе выросла чуть не до потолка и от того почти не пропускала внутрь солнечный свет. Неудачно приземлившийся на голову и потерявший сознание худощавый ссутулившийся юноша откатился назад и выпал за борт. За общей вакханалией и в оглушающем шуме транспорта никто даже не обратил на него внимание – лишь один из дроидов подлетел ближе и констатировав критическое состояние оставил бедолагу лежать на мокрой осенней траве. Фюзеляж, рассчитанный на небольшое количество малогабаритного груза, теперь вмещал полторы сотни связанных, пытающихся выжить людей. Линду и Игоря теснили всё сильней и теперь они сидели друг напротив друга, скрестив ноги и огородив тем самым немного принадлежащего лишь им пространства. Слышался непрекращающийся детский плач и жалкие попытки лежащих рядом родителей успокоить своих запуганных чад.
– Сара! Сара, где ты? Дочка ты здесь? – раздавался жалобный крик матери с другого конца салона. – Кто-нибудь видел мою Сару?
– Дима успокойся, мама рядом! Всё хорошо, успокойся, скоро прилетим и нас развяжут не плачь!
Кто-то успел изрядно поконфликтовать и пообещать друг другу набить морду сразу по прилёту на место и высвобождению рук. Игорь смотрел поверх слегка утрамбовавшегося усыпанного копошащимися телами фюзеляжа и видел, как откинутый трап медленно поплыл вверх, степенно попирая жалкие остатки проникающих внутрь лучей, до того момента как не захлопнулся окончательно, погрузив пленных в кромешную темноту, разбавленную редким блеклым светом диодов по правому борту. Почувствовав, как коптер резко стал набирать высоту он интуитивно крепче прижал к себе Линду одной рукой и пытался удержаться на месте другой. Брань взрослых и неистовый рёв детей заполнил собой герметичное пространство грузового отсека.
Они летели несколько часов в полном неведении о том куда их везут и сколько еще осталось. Ни о каком питании «органических форм жизни» и речи не было, как и о простейших удобствах: люди справляли нужду так, как могли. Углекислый газ и метан быстро замещали собой кислород делая воздух в замкнутом не вентилируемом фюзеляже всё более тошнотворным и невыносимым, люди произносили всё меньше звуков обуреваемые вынужденной дремотой этой болезненной сонной лощины.
– Думаю скоро будем на месте, Лин, – Игорь снял с себя рубашку и сидел теперь в одних подвёрнутых до колен брюках, – Летим мы быстро, похоже, что на юг, – Поймав на себе измождённый недоумевающий взгляд девушки добавил, – По крайней мере на юг мы вылетели из «Мирного» и, по-моему, направление не меняли. Уже должны быть где-то в районе тропиков. Ты крем для загара не забыла? – бросил сквозь плохо скрываемую улыбку он, тут же получив удар наотмашь в грудь от лежащей на его коленях Линды.
Они летели так еще какое-то время. Сиюминутное отстранение от безысходной реальности обернулось тяжелым молчаливым ожиданием неизбежного. Она пролежала в его объятиях, как ей самой показалось, непростительно долго и, ощутив невыносимый приторный комок в горле Линда отстранилась в сторону, и сидела теперь от него настолько далеко насколько это вообще было возможно в переполненном пространстве – примерно в полуметре. Снова окутали грусть и одиночество, сели по обе стороны от девушки и от этой парочки был лишь холод по коже в окружающем душном, согретом десятками сухих глоток, пространстве. Она открыла глаза и подняла голову, угадала в темноте его силуэт и села чуть ближе. Стало чуть легче.
Дремота прервалась тяжелым ударом снизу и натужным гудением открываемого люка, нехотя пускающем внутрь фюзеляжа последний солнечный свет ускользающего дня. Одним единственным дистанционным импульсом все скобы на ногах и руках заключенных раскрылись и с лязгом отскочили в сторону. Люди натужно растягивались по полу и друг по другу, с трудом и болью пытаясь привести в чувство намертво затёкшие конечности, несколько человек сразу покатились вниз по опустившемуся трапу. Кое кто остался лежать в той же позе что и был. Снаружи хлынула волна влажного горячего воздуха, атмосфера высокотехнологичной душегубки за секунды сменилась тропической сауной. Измученные, взмокшие тела отлипая друг от друга, шатаясь из стороны в сторону и не имея сил проронить хоть слово плелись наружу. Линда с Игорем держались в самом конце этой угрюмой процессии чуть поодаль, провожая взглядами невольных соседей наружу и медленно двигаясь вслед. Внезапно раздался оглушительный женский вопль, эхом раскатившийся по всему фюзеляжу:
– Сара? Сара! Очнись доченька! Мы прилетели, теперь всё будет хорошо, просыпайся, Сара! – обезумевшая мать что было сил трясла бездыханное тельце, била её в грудь и вдыхала воздух сквозь маленькие холодные губы. Тот воздух, которого ей так не хватало несколько часов назад, который она пыталась найти в гуще придавивших её зловонных тел, но так и не нашла. По её лицу из прикрытых скошенных глаз растекались тонкие, уже высохшие ручейки слёз, а губы были поджаты последней предсмертной попыткой быть услышанной мамой.
– Здесь есть врачи? Кто-нибудь может помочь? – молила она, внимая отводящих взгляды, проходящих мимо людей, не позволяя себе и мысли о том что уже слишком поздно. Окончательно выбившись из сил, она легла рядом и прижимая сереющее тело дочери к себе истошно закричала не отрывая от неё глаз. Молодая мать, выкатив глаза и оскалив зубы на прекрасном ухоженном лице, нежно гладила обеими руками прижимая к себе коченеющую маленькую спину той, которая еще вчера восторженно, едва дыша слушала на ночь очередную сказку о принцессе. Никаких книг в их доме и в помине не было, мама сама писала их, понемногу отрывая куски от старого рулона обоев. Она же и шила ей платья принцесс из сказочных замков, а теперь один из тех ярких нарядов превратился для дочери в погребальный саван. Люди плелись дальше, безучастно смотря в сторону или перед собой. Лишь некоторые из женщин опускали глаза на притихшую мать, причитали чуть слышно о превратностях судьбы и так же проходили мимо. Линда склонилась над ними и коснулась её шеи – пульса не было.
– Знала их? – Игорь остановился рядом, провожая глазами остальных.
– Не так что бы очень, они в частном доме на окраине жили вдвоем. Не помню даже как её звали…
Снаружи послышался знакомый голос.
– ПОСТПРИМАТЫ! МЫ ПРИБЫЛИ НА ТЕРРИТОРИЮ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО ХОМОПАРКА СИСТЕМЫ. НЕМЕДЛЕННО ПОКИНЬТЕ ТРАНСПОРТ! ПОВТОРЯЮ!..
Группа, мотивируемая скрежетом автоматизированной речи искусственного интеллекта, заметно прибавила скорости и, огибая оставшиеся лежать тела соседей, высыпала на бетон покрытый скрипящим под ногами слоем песка и камней. Узкая взлётно-посадочная полоса уходила далеко в сторону и на неё с разницей в несколько секунд сейчас садились один за другим грузовые коптеры, вихрем ветра вынося из-под себя сухие ветки и листья. Перед невольно прибывшими в тропический рай туристами вдоль всей взлётно-посадочной полосы вытянулось невысокое, не выше 2х этажей, здание принимающего терминала с прямой крышей и отдельным входом под каждую группу через открытые нараспашку двери. За спинами людей к аэродрому подбирались настоящие джунгли: массивные деревья поросшие полушубком жирного зелёного мха со свисающими с их редких веток не то лианами не то воздушными корнями, под их кронами росли непроходимые заросли колючих кустарников пышным покровом скрывающих болота скопившихся осадков. Листва шумела, вибрировала и двигалась из стороны в сторону от резвящихся под ней суетливой тропической жизни. В глубине леса, несколькими километрами дальше высилась угрюмая Стена, края которой скрывались за холмами и горизонтом. Пленники понемногу жались друг к другу, боязливо поглядывая по сторонам.
– ПРОСЛЕЙДУЙТЕ В ЗОНУ ДЕЗИНФЕКЦИИ! – ультимативная реплика грозного синтетика разнеслась по округе и слилась со звоном разъезжающихся ставен входных дверей, – ВПЕРЕД!
Люди, обойдя по дуге стоящего на их пути робота, заходили внутрь постепенно заполняя собой всё пространство довольно тесной комнаты. Линда зашла следом и обернулась, насчитав семь тел вынесенных дронами из их фюзеляжа и выложенных в ряд на сером бетоне лицами кверху, коптер ускорив все четыре винта взлетал, сгибая мощной тягой ближайшие кусты и разнося листву. Ворота за пленными захлопнулись и люди оказались заперты в абсолютной темноте.
– Опять не слава богу! – пожилая женщина, облокотившись на стену нервно и тяжело хватала губами воздух пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, двое совсем еще маленьких детей, по видимому её внуков, жались к ней спереди и сбоку крепко обхватив её поясницу. Линда стояла рядом, ближе к центру комнаты, а на её хрупкое плечо устало водрузил свой подбородок Игорь.
– Слишком не увлекайся, я и так еле на ногах стою.
Из-под потолка послышалась роботизированная речь:
– ВНИМАНИЕ! НАЧИНАЕТСЯ ПЕРВАЯ СТАДИЯ ДЕЗИНФЕКЦИИ! ВОЗМОЖЕН НЕКРОЗ МЯГКИХ ОРГАНИЧЕСКИХ ТКАНЕЙ! РЕКОМЕНДОВАНА ЗАДЕРЖКА ДЫХАТЕЛЬНОГО ПРОЦЕССА!
Справа, слева и сверху раздалось шипение активированных дюз подачи ядохимикатов, тесное помещение затянуло плотным облаком желтоватого газа. Люди, не успев сообразить установок искусственного интеллекта и набрать в лёгкие чистого воздуха, вдыхали зловонный смрад и бледнели, некоторых рвало, кто-то упал без сознания. Старушка прижала к стене своих малышей и сжимала дряблыми кистями их лица не давая дышать. Линда и Игорь сели на пол и едва сдерживали натужные позывы организма сделать вдох. Ребята видели, как плотность воздуха стремительно росла и уже сложно было различать очертания стоящих вокруг людей в этом смертельно опасном тумане. Спустя минуту показавшейся целой жизнью подача дезинфектора прекратилась, и активированная система вентиляции стянула к полу весь тяжелый ядовитый газ. Все пленники сидели на полу и хрипя тяжело вдыхали кислород. Двое совсем еще юных парней продолжали лежать но никому, казалось, до них не было дела.
