скачать книгу бесплатно
заносит Муза, будто бы она
у Евтушенки на полставки служит!
А я всю жизнь южней Больших Говнищей
не выезжал как будто…
П и с а т е л ь (продолжает)
Не судья
ему я нынче, хоть писал – три года
тому, – покаюсь:
Кровию метил и в рабство крестил,
в подлость и в полымя Русь мою бросив,
тот, кто случайно на троне царил,
кто – неслучайно? – c рожденья носил
древнееврейское имя Иосиф.
Теперь я так не думаю (блажен
когда-нибудь созревший!) – мыслей новых
пришла пора, и осознанье мыслей
меня страшит безрадостным итогом:
не этот – так другой, не тот – так третий
с удавкою к России б подступил
(и вождь постарше вовсе не был ангел).
Но до чего ж мы всё же азияты!
Покорное, задумчивое стадо,
беспамятной ведомое звездой,
жуём бесстыжей лжи изрядный клок,
отпущенный бесчестными властями;
в нас правды нет – нам и тюрьмы не надо,
а как мы нынче храбро рвёмся в бой
за правду – и сражаясь с мертвецами,
всё норовим то в печень, то в висок,
тяжёлыми бряцая кандалами…
А уж когда NN запел про лагерь,
я – замолчал.
Глодайте вашу кость!
Не обучила нас Европа,
и мы не сделались мудрей…
Го л о с А в т о р а з а с ц е н о й
Басинский ждёт уж рифмы ж-а?!
На, на, прожуй её скорей!
П р и я т е л ь Н е у м н о в
Но ты б нам мог сказать о многом!
К примеру, не чураясь слова,
александрийским вечным слогом
воспеть реформы Горбачёва!
К тому же нам дана свобода
о нашем будущем мечтать!
Твой долг – избранников народа
в делах их словом поддержать!
П и с а т е л ь (неожиданно злобно)
И они нам придумают новый Тайшет,
и другую дадут Колыму,
и – ссылаясь на старый афганский сюжет —
роты мальчиков наших, не видевших свет,
отошлют на закланье во тьму!
(Успокаиваясь.)
Распутная, растерзанная плоть…
Как в сне дурном,
весь век живём,
и глушим
тоску вином,
и пропадаем в нём,
и губим чистоту сердец и души.
Что им земля, что мир, когда одни
остались страсти – блуда и наживы?
Не говори: мы велики! мы живы! —
ты мёртвый червь, пока живут они.
(Спокойно.)
Да и куда нести творенье?
Крепка стена, не хватит сил…
П р и я т е л ь У м н о в
Не продаётся вдохновенье,
да кто бы рукопись купил?
П р и я т е л ь Н е у м н о в
Лорд Байрон был того же мненья!
Чухонцев то же говорил!
П и с а т е л ь
Тьфу!
Всё слова, слова, слова…
Го л о с А в т о р а з а с ц е н о й
Мораль сей сцены такова:
От беса – власть,
от беса и строка
про эту власть, —
и набесившись всласть,
поехал автор водку пить.
Пока?
1988–1989; из цикла «Растерянность»
Ладога
Серебряный ковш в белопенном вине —
Озёрная чайка в прибрежной волне.
Рыбацкие лодьи несут паруса.
…Здесь Русь поднималась, раздвинув леса.
На княженье Рюрик тобой проходил.
Рождалась держава, исполнившись сил.
И волею Божьей осталась жива:
Увязла в болотах твоих татарва.
Твой берег не слышал поганых язык,
И Русь сохранила свой ангельский лик.
Три века назад, а как будто вчера,
Здесь крепла железная воля Петра.
Мужала держава в границах своих,
Народы и страны собой потеснив.
В наследство мне память блистательных лет.
…И женщины узкий, мучительный след.
1984
«…А как нелюдь копытом прошла по стране…»
…А как нелюдь копытом прошла по стране,
а как нехристь людей испытала в огне, —
то не молвит язык, защемлённый зубами.
Это стылое время уснуло во мне,
это снится мне время в предутреннем сне,
это время тревожит бессонную память.
…Слышишь слово людское – да звуки не те.
Помнишь новые гимны словами другими.
Глянешь – бронзовый идол парит в пустоте,
оплетая пространство глазами пустыми.
И пространство молчит в ледяной темноте.
Нам, – оставшимся здесь, – в непроглядной дали,
в забытьи поминать (это люди иль тени?):
в эскадронах рассеянных, в крымской пыли,
д о к а т и в ш и с ь д о к р а е ш к а
Р у с с к о й з е м л и,
припадают к земле, преклоняя колени.
Нам – своих дорогих мертвецов хоронить,
нам – в стенах одичалых не чувствовать дома, —
как нам ёжиться, корчиться как нам и выть
в рукавицах наркомов…
1986
Голоса во снах
…Осенью поздней заглохший сад
страшен в сезон дождей.
Мёртвые листья с дерев летят,
души убитых детей летят,
вытравленных детей.
Гонит их, кружит их,
конь их — б л е д.
Ветер сечёт их раняще.
Нет им покоя, спасенья нет,
нет на земле пристанища.
…В моём
одиночестве,
в моём тупике,
в комнатке занавешенной
за полночь глухо скрипит паркет, —
бродит вдовой помешанной
тень моя, тело своё потеряв, —
ухом в ладонь длиной
слушает, стоя столбом в дверях,
шеей
застыв
надломленной…
…Сам ты поступкам своим судья.
Грустно заблудшая жизнь твоя
кругом земным проносится.
Поздние гости
кружат во мгле,
