скачать книгу бесплатно
– Я тоже свидетель, – сказала Алька.
Гурко поднял на нее тяжелый взгляд, в котором явственно читались ненависть и презрение. Валера Рыбаков был его давним другом, и, хотя в последнее время они несколько разошлись, для Сергея сегодняшнее стало ударом. Подумать только, из-за этой маленькой самоуверенной шлюшки… Аля мужественно выдержала его взгляд, хотя на самом деле ей хотелось провалиться сквозь землю.
– Свидетели? – недоверчиво переспросила сухощавая, изучая Алю и Лену. – Вы что-то видели? Слышали?
– Это я уговорила Валеру пойти извиниться перед Кретовым.
Аля наконец решилась посмотреть в сторону кожаного дивана, но Рыбаков так и не включил ее в поле зрения. На мгновение Але показалось, что он вообще не видит и не слышит всего происходящего. Будто это к нему не относится.
– Ну и что? Вы ходили с ним к Кретову в номер?
– Нет.
– Тогда какой вы свидетель? Выйдите и не морочьте мне голову. Вы видели, что в холле делается? А если у меня завтра полгостиницы съедет?
– Я не уйду, – твердо заявила Алька.
– Да кто это такая? – насмешливо поинтересовалась администратор. – Девушка, если вам есть что сказать, обождите в коридоре. Сейчас милиция приедет, и вас вызовут.
– Пойдем, – прошептала Ленка и дернула подругу за руку.
– Отстань.
– Ну-ка, Гоша, выведи ее и всех лишних, – кивнула охраннику женщина.
Гоша поспешно поднялся и направился к Але. Тут дверь распахнулась, и в кабинет вошли двое милиционеров, а за ними обливающийся потом, но довольный Чегодаев.
– Так. – Один из вошедших сразу подошел к столу и сел рядом с администраторшей. – Давайте по порядку. Я – Лавров Игорь Юрьевич, старший лейтенант. Это, – он указал на другого мента, оставшегося у двери, – Гроздецкий Семен Ильич, лейтенант. Всем посторонним просьба удалиться, остаются только свидетели происшедшего и администрация.
Алька тихонько прошмыгнула на стул, стоявший у окна, возле Гурко и Прохорова, понимая, что теперь администраторша отстанет. Ленка и Славка вышли.
– Кто обнаружил труп? – спросил Лавров.
– Я.
Аля удивилась: ей почему-то казалось, что Валерка так и будет молчать, словно спать наяву.
– Ваше имя, фамилия, отчество?
– Рыбаков Валерий Андреевич.
– Расскажите, как было дело.
– Я зашел к Кретову в номер…
– Зачем?
– Нужно было поговорить.
– О чем?
– Обязательно отвечать?
– А вы как думаете? Человек мертв, это не игрушки.
– Я хотел попросить его, чтобы он меня не увольнял.
– Он собирался вас уволить?
– Да.
– За что?
– За… – Рыбаков замялся, поглядел в сторону. – Я не совсем вежливо говорил с ним на репетиции.
– Вы поссорились с Кретовым?
– Можно сказать, что так.
– Кто здесь из оркестра? – Лавров оглядел кабинет.
– Все, – хмуро произнес Гурко.
– Вы присутствовали на репетиции, во время которой у Кретова и Рыбакова вышел конфликт?
– Все присутствовали, – подтвердил Чегодаев.
– Хорошо. Рыбаков, что было дальше? Вы вошли в номер… Дверь, кстати, была не заперта?
– Да. Я вошел и увидел мертвого Кретова. В воде был включенный кипятильник.
– Что вы сделали, когда это увидели?
– Выключил кипятильник. Выбежал из номера, стал звать людей.
– Кто вас видел выходящим от Кретова?
– Никто, – удивился Рыбаков. – Я ж сказал, сам позвал… Чегодаева вон, Гурко. Потом многие прибежали.
– Ясно. Здесь присутствует кто-нибудь из соседнего с Кретовым номера?
– Я. – Пальцы Прохорова еще сильнее затеребили мятую бумагу.
– Вы находились в номере последние два часа?
– Да.
– Ничего не слышали за стеной?
– Слышал, – вздохнул Прохоров.
– Что вы слышали? – оживился Лавров.
– Валерка, ты уж прости… – Прохоров дрожащей рукой вытер взмокшую шею.
Рыбаков молча и равнодушно покосился на него и снова уставился в окно.
– Так что вы слышали?
– В общем, он это, старлей, – кашляя, пробормотал Прохоров. – Все я слышал.
– То есть вы утверждаете, что Кретова убил Рыбаков? – удивленно переспросил Лавров. – Почему? На каком основании?
– Я слышал, как Павел Тимофеевич вдруг закричал. Он кричал… ну понимаете, только когда знают, что тебя хотят убить.
– Вы можете повторить дословно?
– Да, пожалуй. Он кричал: «Флейта, проклятая флейта! Убийца!»
– Ничего себе! – присвистнул Лавров. – Отчего же вы не прибежали на этот крик? Можно ведь было его спасти!
– Дело в том… – снова судорожно закашлялся Прохоров. – Вы не знаете Павла Тимофеевича. Я не понял, в чем дело. Он, видите ли, часто бывал ужасно груб, не стеснялся в выражениях. Любой, кто фальшивил во время игры или вступал не туда, мог заслужить титул убийцы. Я и подумал… Валера днем поцапался с Кретовым, а тот никак не мог успокоиться, возмущался. Кретов ведь на Валеру здорово рассердился.
– Но ведь вы только что сказали: так, как Кретов, кричат только перед смертью.
– Сейчас понимаю. А тогда я решил, что он просто в бешенстве.
– Это верно, – вдруг подтвердил до сих пор молчавший Чегодаев, – Кретов иногда так орал на оркестр, будто его и впрямь хотят убить.
– То есть Кретов был нервным и невыдержанным?
Почему-то в этот момент Лавров взглянул на Алю, и та поспешно кивнула:
– Точно.
– На каком инструменте вы играете, Рыбаков?
– На флейте.
– Так… – Лавров задумался и замолчал. Думал он довольно долго, затем спросил: – Рыбаков, вы употребляли сегодня спиртные напитки?
– Ну… да.
– И много?
– Какое это имеет отношение к Кретову?
– Отвечайте на вопрос, Рыбаков.
– Прилично.
– Вы были очень злы на дирижера?
– Очень, но это же не означает, что я собирался его убить!
Валера впервые за эти два часа почувствовал волнение. Хмель постепенно проходил, и он начинал понимать: никто из присутствующих, кажется, не сомневается в том, что именно он сварил проклятого Кретова в ванне. Как же так? Он, Рыбаков, конечно, выпил с трех часов изрядно, но не настолько же, чтоб себя не помнить.
– Вы были очень злы… – задумчиво повторил Лавров, не обращая никакого внимания на конец рыбаковской фразы. – Тогда у меня вопрос к присутствующим. Не слышал ли кто-нибудь из вас, чтобы Рыбаков… ну, скажем так, угрожал Кретову, обещал свести с ним счеты или нечто подобное?
Алька почувствовала, как ладони становятся мокрыми. Гурко продолжал угрюмо молчать, глядя в пол, а Прохоров оживился и заерзал, но вслух ничего не произнес.
– Значит, не слышали?
– Было.
Аля вздрогнула и перевела глаза на сказавшего это Чегодаева. Тот сделал шаг от дверей, у которых так и стоял все это время.
– Вы инспектор оркестра? – вдруг поинтересовался до этого безмолвствующий напарник Лаврова.
– Да, я инспектор, – подтвердил Васька, почему-то обращаясь не к нему, а к Лаврову.
– Так что было? Мы вас слушаем, говорите, – разрешил тот.
– На последней репетиции, после того как Кретов пообещал уволить Рыбакова, тот сказал ему: «Вам это даром не пройдет!»
– Так и сказал?
– Да.
– Ты чего, Вась? – Валерка попробовал улыбнуться, но это удалось ему с трудом. – Ты ж знаешь прекрасно, я просто трепался. Ты что… вы… правда думаете, что я… его… – Он споткнулся о молчание, остановился, потом с силой треснул кулаком по администраторскому столу и крикнул: – Да вы с ума сошли!
– Тихо, Рыбаков, тихо. Вас еще никто ни в чем не обвиняет. Идет опрос свидетелей, не стоит так волноваться. Вы не согласны с тем, что сказал инспектор?
– Нет!
– Вы не говорили Кретову эти слова?
– Говорил, – устало подтвердил Валера.
– Так что вас не устраивает?
– Все меня не устраивает. Все. Я имел в виду другое.
– Поясните, что именно?
– Ну… Что Бог его покарает.
– Бог? – насмешливо переспросил Лавров. – Вы сильно верите в Бога?
