скачать книгу бесплатно
Здесь всегда пахнет свежим хлебом и смесью пыли и одеколона, как из старого флакона, затерявшегося в глубине трюмо.
А во дворе их дома, в маленьком садике с несколькими розовыми кустами и большой пальмой – запах подвала, полыни и свежесваренного кофе.
«Ты будешь спать на кровати, на которой спал Александр Дюма!» – говорит хозяйка.
Одна из главных семейных реликвий – кровать, на которой, по семейной легенде, спал автор «Трех мушкетеров», писавший в Тбилиси книгу путевых заметок о Кавказе.
«Хм… главное теперь угадать, где у этой кровати голова, а где ноги. Чтоб вдохновение писателя передавалось в нужное место», – подумал я про себя.
Княгиня Мария Орбелиани. Семейные портреты, спрятанные под половицами ее дома, после распада СССР были снова вытащены наружу
В заметках французского беллетриста читатель встретит множество упоминаний о семье Орбелиани, но ни одного – о ночлеге в их доме.
Впрочем, разве автор всегда дает читателю подробный отчет о месторасположении всех кроватей, на которых ему доводилось почивать?..
В комнате, где меня поселили, множество фамильных портретов: царь Восточной Грузии Ираклий Второй; отец хозяйки – альпинист, погибший 26-ти лет от роду на одной из вершин Сванетии; княгини разного возраста и вызывающий тревогу сюжет – рисунок, на котором растерянная, с ищущими глазами женщина отступает, пятясь спиной, к стене. Это сама Кетино, нынешняя хозяйка.
Один из портретов не дает мне покоя. Капризный рот и самоуверенный взгляд под полуприкрытыми веками.
Хочу спросить «Кто она?», но начинаю разговор издалека. Спрашиваю о прапрадеде, короле Ираклии, потом о доме…
Большой двухэтажный особняк семья купила в 1827 году.
«Двухэтажный? Но здесь ведь только один этаж?»
Кетино улыбается и указывает на тот самый портрет: «Мария Вахтанговна не любила шум…»
Шум преследовал ее повсюду – в голосах слуг, в криках уличных торговцев в центре Тбилиси, где она отказывалась жить. Экипажи, проезжавшие по улице, голоса извозчиков, даже звон колокола католического собора напротив – все это раздражало ее. Она так ненавидела шум, что распорядилась разобрать верхний этаж и отселить назойливых слуг в пристройки во дворе.
А что она любила? Говорят, у нее был муж. Есть женщины, о которых не получается, даже при всей грузинской патриархальности, сказать: «Она была женой такого-то».
«Были ли дети у Марии?»
Кажется, я уже знаю ответ…
«Дети? – переспрашивает Кетино. – Нет, у Марии Орбелиани не было детей».
Говорят, она устраивала в этих комнатах литературные вечера.
Кто-то из писателей был влюблен в нее. Персонажи тех светских раутов остались жить в семейном альбоме, где их черты набросала рука некоего талантливого скетчиста.
Они пили здесь кофе и ели ее угощение – удивительно вкусные карамельные конфеты.
В комнатах, принадлежавших Марии Орбелиани, я провел несколько удивительных дней и ночей, наслаждаясь покоем прохладных стен и читая записки автора «Трех мушкетеров» о похождениях по Кавказу.
Говорят, и он захаживал к ней.
Говорят…
«Торопись начать!..»
Несколько дней подряд я рыскаю по дому в поисках свидетельств о жизни Марии Вахтанговны.
Влюбленность – опасное ощущение в Грузии, однако в этом случае я ничем не рискую, ведь объект моего увлечения – старинный портрет.
Кроме него и еще нескольких рисунков в семейном альбоме, мне не удается найти ничего, напоминающего о бывшей хозяйке.
Вдруг, украдкой листая записные книжки прошлого века, обнаруживаю записи, сделанные женской рукой. Почерк похож на тот, что я увидел на старинной открытке, подписанной ее высочеством Марией Вахтанговной Орбелиани.
Цитаты, обнаруженные в этом дневнике, я аккуратно перенес в свой блокнот:
«Торопись начать! Думай, что у тебя всегда есть время только для успеха, но не для неудачи»
«Дожидаться радости тоже радостно»
«В этой жизни умирать не трудно. Сделать жизнь значительно труднее».
«Люблю я поздравлять счастливых, но редко счастлив сам бывал».
«Жалок тот, в ком ничего не осталось от ребенка»…
Если бы не эти записи, я ни за что не пошел бы в тот вечер в театр марионеток.
Но, отменив очередной раут с тбилисскими друзьями, я отправился на субботнее представление.
Тбилисский театр марионеток
Хороший кукловод – это когда думаешь: «Как здорово кукла двигает руками этого человека».
В первые минуты кукла – полуистлевший скелет – достает из песка древко знамени, каску и пятиконечную звезду.
И, выполнив этот долг чести (а как по мне – долг памяти), снова закапывает себя…
А потом они заговорили. И тут уже я знаю, что на крючке.
«В Киев не ходи. Забудь Наташу», – произносит голос феи из спектакля, предстающей в образе вагоновожатого с какого-то глухого российского полустанка.
Фея, или ангел-хранитель, пытается оградить героя от того, от чего оградить никак нельзя – от самого себя. И автор, зная это как никто лучше, продолжает вести своих персонажей туда, откуда нет возврата.
«Где черта, отделяющая любовь от ненависти? А может быть, они – одно?» – размышляет герой за минуту до того, как…
«Ладно, подключу я тебя к жизни еще раз. Горько тебе будет, плакать будешь… Поживи еще», – говорит фея, теперь уже настоящая, с крохотными крылышками фея, неожиданно спускающаяся по маленькой лесенке с небес и продлевающая действие.
И тут я вспоминаю свое любимое из Волошина: «В нем радостная грусть, в нем сладкий страх разлуки».
Габриадзе, написавший в свое время сценарии к лучшим фильмам советского кинематографа, выкапывает из меня эти две строки русского поэта и многое, многое другое.
* * *
Воскресное утро началось со звона маленьких колокольчиков и пения. Звук голосов приближается.
Оказалось, это процессия католиков, идущих к мессе. Священник проповедует на русском, чему я очень рад, так как впервые понимаю слова службы.
«Бог призовет тебя, но он не скажет „Раб мой“. Он скажет „Друг мой“. Раб – это тот, кто безмолвно и покорно следует за хозяином. Нет, ты, идущий за ним, не раб ему, а друг!»
Стоящие у храма, на противоположной стороне улицы и даже по краям проезжей части, – все до единого опускаются на колени.
Машины тормозят и, вопреки обыкновению, никто не гудит в клаксон. Даже самый беспардонный и крикливый грузинский водитель ни за что не станет мешать божьему промыслу.
* * *
«В этом дворе – вся история Грузии», – говорит хозяйка.
Кетино рассказывает, что в 37-м году к ним пришел какой-то большевик с ружьем и сказал, что будет теперь жить в их доме.
Она не идеально говорит по-русски, и «большевик с ружьем», возможно, был НКВДистом с пистолетом.
К тому времени у семьи Орбелиани уже отняли все – дома, замки, виноградники.
А теперь еще этот «большевик с ружьем», решивший стать их соседом.
Половина дома, оставшаяся их семье, выходит окнами на улицу Абашидзе, названную в честь известного литературного критика и дедушки Кетино. Окна с другой стороны – смотрят на улицу Джавахишвили, названную в честь знаменитого историка, профиль которого изображен на банкноте номиналом 5 лари. В том крыле живут родственники этого самого Джавахишвили, а в пристройках во дворе – потомки НКВДиста, обосновавшегося там не благодаря гостеприимству хозяев, а вопреки их воле.
После долгих объяснений я, наконец, начинаю понимать, кто кому родственник в этом дворе.
Следующим утром, перед завтраком, хозяйка сказала: «Я не знаю, как в Украине, а у нас принято, чтобы все вместе садились за стол – и гости, и хозяева, и князья, и прислуга… У вас ведь тоже так?»
Я сцепил зубы и часто-часто закивал. Мне почему-то стало очень грустно.
Я вспомнил о собственных родственниках, расстрелянных большевиками, и рассказал Кетино («ай, мурашки по рукам» – задрожала хозяйка) историю тетки Татьяны, вернувшейся домой после двадцати лет лагерей.
Поселившись в загородном доме, эта женщина, от страха перед новыми незнакомыми гостями, окружила себя шестью громадными немецкими овчарками, старшего из которых звали Урсом.
Я вспомнил ее дом, в котором часто гостил летом. Он, как и дом Кетино, был полон фотографий и портретов. Но, в отличие от содержащегося в относительном (а как для Грузии – в абсолютном) порядке особняка Кетино, тот дом был захламлен и запылен до невозможности.
Жутковатый, вообще-то, был дом. А у тетки – сорванный, клокочущий, как у ворона, голос, и понять то, что она говорила, мог только ее верный Урс… Голос она потеряла в тот день, когда получила сообщение о своем освобождении в связи с хрущевской амнистией.
Поговорив о родственниках, мы переходим к чаю.
Кетино владеет фамильным рецептом конфет, которыми угощала гостей своего литературного салона княгиня Орбелиани.
Сладости приготовлены из грецких орехов, тщательнейшим образом очищенных и перемолотых.
Хозяйка ни за что не раскроет свой секрет, но там угадывается легкий привкус лимонной цедры и толика корицы. Густую смесь, скатанную в шарики, Кетино погружает в горячую карамель; дает ей остыть, а затем укладывает на крошечные карамельные медальоны с фамильным вензелем «ОБ».
Со сладостями, приготовленными хозяйкой, я удаляюсь в комнату, спасая свою порцию от многочисленных членов семьи, сбежавшихся на запах. И тогда лицо княгини со своей вечной иронией смотрит на меня со стены.
Впоследствии я встречал конфеты Кетино в нескольких кафе в Тбилиси. Иногда они были очень похожи на оригинал, но никогда мне не доводилось есть точь-в-точь такие же.
Я спросил об этом хозяйку. Она рассмеялась: «Алекс, кроме меня, больше никто в Тбилиси не умеет готовить таких конфет. Но в то кафе, которое ты назвал, я действительно продаю этот (тут она переключилась на французский) конфитюр…»
«Но почему тогда их вкус отличается от домашних?»
Приняв мои слова за изысканный комплимент, хозяйка улыбнулась и перевела взгляд на лицо своей предшественницы: «Может быть, все дело в портрете?»
«Забудьте о времени, вы в Грузии»
Наконец план поездки был готов: я решил пересечь все основные провинции на пути из центра Грузии – Тбилиси – до самого северного и, до недавнего времени, наименее цивилизованного ее района – Сванетии.
Этот маршрут включает территории Самцхе-Джавахетии, Аджарии, некоторых районов Самегрело (или Мегрелии), Верхней Сванетии и Рачи, и должен закончиться в столице древней Колхиды – нынешнем Кутаиси.
Моим главным и единственным средством передвижения станет велосипед. Я не беру с собой спутниковый навигатор и намерен руководствоваться в пути лишь картой, нарисованной от руки.
Несмотря на многочисленные соблазны, обещаю себе неукоснительно следовать избранному маршруту.
«Сколько времени понадобится, чтобы объехать все это?» – спрашиваю у одного из тбилисских друзей.
Тот задумался на несколько секунд: «Может, и две недели. А может – два месяца. Забудь о времени – ты же в Грузии».
По опыту предыдущих путешествий я знал: в любом из мест, лежащих на пути, можно остановиться на чашку кофе… и задержаться на неделю.
Cобрав необходимый багаж, запасшись куском копченого сулугуни и несколькими конфетами по рецепту Марии Орбелиани, я сел на велосипед и отправился по самой длинной из возможных дорог вокруг страны.
Первым пунктом назначения была горная Аджария.
Маршрут 2
Через Нижнюю Грузию и Джавахети
Монахи, пещерный город и встреча с самим дьяволом
Из Тбилиси – на запад
У желающих попасть к морю из Тбилиси есть два пути. По центральной дороге через Кутаиси, а оттуда – напрямик к пляжам, хачапури по-аджарски и другим наслаждениям, которые сулит крупный портовый город Батуми; или же по околичной дороге – мимо пещерного города Вардзия, через Месхети, перевал Годердзи и ущелье Мачахела, где раньше производили знаменитые кавказские ружья.
Путешественнику, выбравшему неизбитый маршрут, следует спросить дорогу в направлении поселка Тцкнети и следовать дальше в сторону городка Цалка и озера Паравани.
Я проехал мимо кладбища Ваке, на котором мечтают быть похоронены все жители районов Ваке, Вера и Сабуртало. Это уютное старинное кладбище с множеством живописных надгробий.
Выехав из города, я отправился на юго-запад по вьющемуся вверх серпантину. Невысокие горы, откуда открывается панорама на Тбилиси и его окрестности, поросли сосновыми лесами – в эти прохладные места горожане бегут от тяжелого летнего зноя.
Некоторые тбилисцы не покидают пригород Тцкнети до середины сентября, когда в школах начинается учебный сезон.
Дальше путь пролегает через Нижнюю Грузию – в целом малоинтересное место, одно из немногих достопримечательностей которого – поселок Накалакари неподалеку от городка Дманиси, где в начале 90-х археологи нашли останки человека, претендующего на титул «первого человека в Европе». Эта находка дала повод грузинам в очередной раз заявить о своем первенстве не только в производстве вина, но также в появлении самой человеческой цивилизации.
Дорогу в городок Дманиси вам укажет первый же встреченный по пути грузинский полицейский, даже если вы не станете просить его об этом. Каждый грузин – патриот своего края, и если у уроженцев Нижней Грузии и нет стольких поводов для самолюбования, как, например, у сванов, они не будут менее настойчивыми, предъявляя объекты своей гордости. Впрочем, в виду небольшого количества других достопримечательностей место обитания первого Homo georgicus
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
