скачать книгу бесплатно
Муж Дагни спровоцировал связь своей жены с писателем Генриком Сенкевичем, добиваясь от последнего выделения гранта в 3200 австрийских крон.
В 1901 году один из любовников Дагни, Эмерик, пригласил семейную пару в путешествие на Кавказ.
5 июня 1901 года в номере гостиницы „Гранд Отель“ в Тбилиси нефтяной магнат выстрелил Дагни в голову. На следующий день убийца застрелился сам…»
Так, в нескольких коротких предложениях, можно описать бурную историю этой женщины.
Будь моя воля, вместо сухой мемориальной таблички, которая вводит в заблуждение прохожих на перекрестке улиц Атонели и «Хидис куча» (дословно: «Улица моста»), там висела бы репродукция «Мадонны» Мунка с короткой подписью:
«В этом доме 100 лет назад погибла норвежская туристка Дагни Юль. После нее остались двое детей, две коротких новеллы и эта картина».
Что случается в Тбилиси с непрошеными гостями
«„Какого вы мнения о грузинах?“ – спросил я барона Фино, нашего консула в Тифлисе, проживающего среди них уже три года.
„Это народ без недостатков, со всеми добрыми качествами“, – отвечал он.»
Александр Дюма, «Кавказ»
В Париже, Москве или Тель-Авиве вас не любят только за то, что вы – украинец. (Куда чаще – наоборот.)
В Париже человека не тащат к себе домой поить вином и знакомить с женой только потому, что тот залез на крышу особняка под предлогом сфотографировать городской пейзаж.
В то время как Париж – это бесконечное притворство, Тбилиси – это бесконечный праздник.
Тбилиси стар и обшарпан, но красив, как бывает красива уже увядающая, но удивительно пикантная женщина.
Чтобы успеть узнать этот город таким, каким его видел автор «Трех мушкетеров», нужно отправиться на прогулку в старинный район Сололаки. Здесь находится один из самых старинных соборов Грузии – Сиони, множество художественных салонов и кафе, где собирается местная «золотая молодежь», а также удивительный театр марионеток, где идут постановки совершенно не детского содержания.
В районе Сололаки город выглядит точно так же, как два века назад, когда французский путешественник Шарден назвал Тбилиси «персидским городом».
Несколько лет назад, очутившись в Тбилиси впервые, я забрался на лестницу маленького трехэтажного дома, стоявшего на холме неподалеку от серных бань, откуда видны все восемь центральных соборов Тбилиси, а также мечеть и синагога.
Ступеньки скрипят, как бутафорская палуба в малобюджетном пиратском фильме.
Ползу почти по-пластунски. Двери распахиваются перед самым носом, и я пытаюсь принять вертикальное положение.
«Добрый вечер, – говорит высокая фигура в дверном проеме, освещенная сзади снопом света. – А что вы тут делаете?»
Я не вижу выражения лица и не знаю, что делают в Грузии с людьми, которые в 2 часа ночи залазят на чужие балконы. Тогда произношу фразу, которую с этих пор буду использовать в Грузии на каждом шагу:
«Я украинский журналист. Впервые в Тбилиси. У вас потрясающая страна. Я фотографирую все, что вижу!»
Фигура в желтом столпе света, кажется, становится меньше. «Тогда заходи, дорогой! Будешь вино, виски, кофе, чай?»
Я не знал, как это истолковать, и поэтому на всякий случай спросил: «Вы – женаты?»
Мало ли что.
«Конечно! – ответил голос. – Тамуна!!! У нас гости!»
«Что, опять?» – спросила Тамуна где-то за столбом света.
«Да! Украинский журналист».
«О! Тогда я ставлю чайник».
Я решил прояснить ситуацию.
«Да, но только нас тут трое».
«Ничего, ничего. Ты думаешь, у меня виски не хватит?»
Так я познакомился с моим другом Гочей и его женой Тамуной. Последнюю, за красоту и аристократизм, мы прозвали «Царицей Тамар».
С первых минут знакомства эти люди стали моими главными «путеводителями» по Грузии и помощниками во всех авантюрных начинаниях.
Серная баня
«– В баню! – сказал он по-русски.
Я уже настолько знал по-русски, что понял Фино.
– В баню? – удивился я. – Мы едем в баню?
– Да, – отвечал он, – однако разве вы против этого?
– Против бани? За кого вы меня принимаете? Но вы говорили мне о сюрпризе, и я нахожу довольно дерзким, что, по вашему мнению, для меня будет сюрпризом – побывать в бане».
Александр Дюма, «Кавказ»
«Тбили» – по-грузински «теплый», а легенду о том, как царь Вахтанг основал город, обнаружив горячие серные купальни, в которые упал и сварился его любимый охотничий сокол, вам расскажет первый встречный тбилисец.
Сто пятьдесят лет назад эту историю рассказали и Александру Дюма.
Вот что он написал о названии этого города в своем «Кавказе»:
«Любопытна благозвучная аналогия, которую имеют некоторые города, известные своими теплыми водами. В древности в Нумидии город Тобилис, а в наше время, кроме грузинского Тифлиса, существует в Богемии город Теплиц, корень которого, очень может быть, тоже „тепло“».
Александр Дюма
Прежде чем отправиться в путешествие вокруг страны, я решил наведаться в место, с которого начинали свое знакомство с Грузией все путешественники XIX века, включая Дюма и Александра Пушкина – а именно в тбилисские бани.
В одной из них, принадлежавшей некогда княжеской семье Орбелиани, сохранился номер, известный под названием «Пушкинский».
Как утверждается, именно там разминали косточки отцу современного литературного русского языка.
Запах серы слышен еще в метро; когда ты проезжаешь под станцией Авлабари, он уже бьет в нос, и кажется, воздух становится жарче…
Прихожанки храма Сиони, центрального собора Тбилиси
Ты окунаешь голову в воду, поступающую прямо из преисподней.
Я не знаю, где ее греют: ТАМ или уже тут. Зажмурившись, окунувшись по макушку, слышишь, как вода из пасти каменного льва падает в бассейн, в котором варишься ты.
Тепло. Темно. Жарко. Пока совсем не стемнело – всплывай.
И сразу же – в руки к банщику, который с помощью щетки (бог знает, сколько кож он ободрал с ее помощью до тебя) снимет и с тебя старую шкуру, а потом, намылив с ног до головы, окатит ведром горячей воды, в которой ты только что кипел.
Блюдо готово. На простыне, как на скатерти, счастливого и обессиленного, гостя можно выносить во внешний мир.
* * *
Дюма посвятил тбилисским баням целый раздел своего «Кавказа». Ироничный сластолюбец, он описывает поход в бани почти с таким же эротизмом, как и А. С. Пушкин, разве что не столь экзальтированно.
«…Банщики приступили к последнему этапу, который можно назвать мыльным. Один терщик взял меня под мышки и привел в сидячее положение, как делает Арлекин с Пьеро, когда он думает, что убил его. Другой же, надев на свою руку волосяную перчатку, стал натирать ею все мое тело, причем первый, черпая ведром воду из ванны с сорока градусами, выливал мне на поясницу и затылок. (…) Почему Париж, этот город чувственных наслаждений, не имеет подобных бань? Почему ни один делец не выпишет хотя бы двух банщиков из Тифлиса?»
В этой книге мы будем довольно часто обращаться к воспоминаниям Дюма на тех участках пути, где наши дороги, спустя сто пятьдесят лет, пересекутся. Впрочем, повторять его маршрут я не стал. Если для автора «Кавказа» Тифлис, нынешний Тбилиси, стал кульминацией путешествия, для нас он лишь его начало, к тому же дальнейший путь писателя, пролегавший на то время по местам достаточно экзотическим для западного путешественника, сейчас уступает своими аттракциями другому маршруту, который я собираюсь вам предложить.
Что же касается бань, описанных нашим предшественником, то, живя в Тбилиси, я узнал деталь куда более пикантную, чем то, что подметил в них знаменитый беллетрист.
Дюма довелось попасть в тбилисские бани в «женские дни», но об одном из самых любопытных обрядов мог не знать сопровождавший его французский консул, и, вероятней всего, умолчала семья, в которой гостил романист.
Дело в том, что в «женские» дни тбилисские бани становятся столицей сводничества. Речь, в данном случае, идет не об организации ситуативных маленьких грешков на час, а о серьезных сделках на уровне брачных контрактов.
Старые свахи снуют между купающимися девушками и как будто невзначай присматриваются к ним, заводят разговор о семье, о работе и соседях, узнавая ненавязчиво адрес и социальный статус девушек, одновременно рассматривая их тела, нет ли в них изъяна.
Заключение свахи редко бывает определяющим в выборе будущей жены, но, уверяю вас, ее рекомендательный голос бывает услышан.
Я не слышал ни о чем подобном в зале для мужчин; впрочем, те же свахи наводят справки и о горожанах мужского пола, заходя ненавязчиво на утренний чай под видом обычных соседок. Сидя на чужих кухнях, они (с ленцой и без видимого интереса) выспрашивают у новых постояльцев об их работе и среднемесячном доходе, формируя, таким образом, собственную базу предложений для соседских матрон, мечтающих выдать замуж дочерей удачно, не откладывая, к тому же, затею в долгий ящик.
Приключение начинается
Я застрял в Тбилиси на несколько недель. Рано или поздно идиллия должна была закончиться. Я не думал, что это произойдет так скоро.
Утром меня разбудил стук в дверь. Это был хозяин.
«Садись», – сказал я ему.
(Если восточный человек хочет поговорить, отказывать ему в этом не принято.)
«Знаешь, я ездил в Азербайджан, – начал он. – На четыре дня. Очччень плохо съездил…»
Я понимающе кивнул.
«Чаю хочешь?» – спросил, хотя, по правде говоря, мне хотелось сказать что-то совсем другое.
«Ара, нет, спасибо», – ответил Важа.
«Представляешь, – я забыл дома мобильный телефон, – продолжил он. – Там это очень дорого и я все время был без связи…»
Я пытался понять, зачем он сообщает мне подробности своего пребывания в Азербайджане. Может, получил от жены взбучку, и теперь ему срочно понадобилось излить душу?
Двое молодых туристов из Франции были заняты друг другом (причем заняты довольно шумно, так что тревожить их в эти минуты казалось кощунством), а странная пара турок (с виду – отец и сын) в номере напротив проводили время в полной тишине, почти не выходя из своей каморки… Таким образом, среди всех постояльцев его гостиницы я был, пожалуй, единственным, подходившим для подобных разговоров.
Важа с сокрушенным видом продолжил:
«А знаешь, как там было скучно, в Азербайджане! Я целыми днями в номере пил пиво… А оно там ужасное. Пены нет, еще и водку добавляют. Для градуса. Вот так сидишь и пьешь эту… это…» – Важа, казалось, подбирал подходящее слово, но, подобрав его, постеснялся произносить вслух.
Стены старого города. При всей привлекательности Тбилиси для эмиграции здесь не рекомендуется покупать недвижимость в старинных домах
«Пьешь эту мочу!» – выпалил я, чтобы хоть как-то раскрепостить его и поскорей подвести разговор к кульминации, а значит, и к концу…
«Да… именно так…» – сказал Важа все тем же безрадостным тоном.
В эти минуты он напомнил героя очень грустной постановки Резо Габриадзе «Сталинградская битва», шедшей в театре марионеток.
Тем временем Важа, с видом фатальной обреченности (ох, и устроит ему жена – злорадно думал я), сидя на краю моей кровати, переминался с ноги на ногу. Раньше я не обращал внимания на то, как люди ухитряются перебирать ногами сидя – сейчас как раз и был такой уникальный случай…
«А, кстати, знаешь, как милиция зарабатывает в Азербайджане?» – спросил Важа после долгой паузы. Я покачал головой.
«Они сдирают деньги со всех иностранцев, которые снимают проституток. Говорят им – плати тысячу долларов, или даже две – или садись в тюрьму».
«Вот как! – подумал я. – Теперь понятно, почему у Важи такое печальное лицо…» Я взглянул на обладателя этого лица оценивающе, глазами бакинского полицейского: «Ну, больше тысячи с него не возьмешь…»
«Вот подонки, – произнес я вслух. – А девочек они не трогают?»
«Вай, конечно нет! – ответил Важа. – Они же с ними заодно!»
Я сокрушенно покачал головой.
«Кстати, – сказал Важа, распрямляя ноги, – моя жена тебе не сказала, но к нам должен приехать гость. Он забронировал это место уже давно, просто мы забыли тебе сообщить».
«Никаких проблем. Я уезжаю через четыре дня. Так что, пожалуйста…»
«Извини, но моя жена ошиблась. Гость приезжает сегодня…»
«Сукин сын. Сукин сын. Сукин сын», – подумал я, а вслух произнес: «В котором часу?»
«Где-то в пять», – ответил хозяин хостела, реклама которого никогда не появится на страницах этого путеводителя.
«Ну что ж, тогда вези меня в другое место… К какому-нибудь гостеприимному и обязательному хозяину!» – сказал я, делая ударение на слове «обязательный».
Замечу к чести Важи, что он выполнил просьбу наилучшим образом.
Так я познакомился с Кетино Абашидзе, праправнучкой последнего грузинского царя Ираклия II, и с привидениями ее дома.
Женщина, не любившая шум
