Шесть миров Бенджамина Брайана

– 

Добрый вечер, Зант. Заходи, мы все тебя ждем, – сказала она, улыбаясь.

– 

Здравствуйте, мадам Кёрни, я очень рад вас видеть, – любезно ответил оракул, улыбаясь.

Все было таким, как он помнил. Единственное, ваза, которую обожала хозяйка дома, отсутствовала. И самое ужасное заключалось в том, что Зант откуда-то догадывался, по какой причине.

– 

Мне жаль вашу вазу, но Дашер не виноват, – сказал он, ища взглядом заслуженного хулигана этого дома, лабрадора, по кличке Дашер.

– 

А.. – мадам Кёрни оглянулась на мистера Кассо, их сына, молодого Бара, стоящего в дверях, – да, но я ведь еще не говорила, что произошло.

– 

Конечно. Но я знаю, что это Дашер резвился с мячиком и не рассчитал поворот, правда, сам не знаю, откуда мне это известно.

– 

О, Зант! Это что, какой-то новый трюк? Как ты это делаешь?

– 

Да, нет. Я просто как будто помню это. Что-то, типа, де-жавю, – Зант смущенно стоял возле пустой тумбы и не знал, что ответить дальше.

– 

Ну-ну, – засмеялся мистер Кассо.

– 

Пойдемте за стол, сказала мадам Кёрни и показала рукой на столовую.

– 

Прекрасно сервированный стол сверкал начищенными столовыми приборами, но блюда почему-то состояли, в основном, из травы.

– 

Зант, мы открыли для себя здоровую кухню. Ты знаешь, сколько полезных и нужных нашему организму растений находится буквально под нашими ногами? Одуванчики, крапива, мать-и-мачеха и многие другие…

– 

Признаться, я не голоден, так получилось, что я плотно покушал. Может быть, позже?

– 

А! Конечно. Как скажешь, Зант.

Оракул знал, что есть будет нечего, но не до такой же степени…

– 

Расскажи, над чем ты сейчас работаешь? Разрабатываешь очередной трюк? – спросила хозяйка дома, показывая на диван в гостиной.

– 

Вовсе нет. Я немного устал от постоянных уловок и трюков, меня начинает терзать собственная совесть, по всей видимости, иначе, откуда взялись непонятные кошмары в моей голове.

– 

Совесть?! Ха-ха! Это что-то новенькое! – воскликнул мистер Кассо.

Зант внимательно посмотрел на мистера Кассо грустными глазами и сказал:

– 

Я, действительно, не хочу знать о многих вещах, но они лезут мне в голову. Допустим, мне совсем не интересно, что вы приезжаете на работу на 15 минут раньше и сидите в машине, для того чтобы понаблюдать, как мимо пройдет ваша соблазнительная коллега-блондинка. А между прочим она знает, что вы это делаете, и намеренно проходит мимо вашей машины.

– 

Э.. – подавился собственной саркастической улыбкой мистер Кассо.

– 

Что-о?!! – протянула, как сирена, мадам Кёрни.

– 

И попробуйте сказать, что я это выдумал. Вы про это никому не говорили и этого не знает никто, кроме вас, – с таким же грустным выражением, вздохнув, сказал Зант.

– 

Не знаю, какую игру затеял, но ты это делаешь напрасно! – зло предостерег его мистер Кассо.

– 

Мы с тобой потом поговорим, – пригрозила мужу мадам Кёрни.

– 

Мадам, я бы не стал грозить вашему мужу, потому что его подглядывания выглядят абсолютно невинными по сравнению с тем, до чего вы дошли с тем артистом, который гоняется за вашими деньгами. Он уже стащил ваши серьги, и это только начало…

– 

Та-ак!! – теперь очередь возмущаться дошла до мистера Кассо.

– 

Я… Ты заплатишь за это! – взвизгнула она.

Беззаботный Бар хохотал в дверях, глядя на разыгрывающуюся сцену.

– 

А ты чего смеёшься? Иди лучше убери эту гадость со стола и принеси нормальную еду из холодильника. Я всё равно ухожу, потому что испортил вам вечер. И, возможно, не только его, – Зант оглянулся в дверях.

– 

Извините. Все-таки оракулу лучше держать язык за зубами. До свидания, – он повернулся и вышел.

"Да, вечер испорчен. Ну, не домой же теперь возвращаться?!" – подумал Зант. Недалеко жила его девушка. "Точно, надо заглянуть к Татти! Вот черт! И чего меня понесло?" – думал он. "Неужели так сложно держать эмоции под контролем и не болтать лишнего?!– злился он сам на себя. Путь был недолгим, и, отворив решетчатую невысокую калитку, он вошел во двор. Татти сидела на крыльце и читала книгу.

– 

Привет! – сказал он ей, улыбаясь.

– 

О! Привет! – ответила она, также улыбаясь.

Что-то фальшивое он уловил в её улыбке. "Да. Это дежурная улыбка для всех, но не для того, кого любишь. А вот кому-то она улыбается совсем по-другому. Да. Вот он", – увидел оракул немолодого мужчину с обручальным кольцом.

– 

Чем занимаешься? – спросил он.

– 

Как видишь, читаю книжку, – продемонстрировав форзац обложки, сказала Татти.

– 

Мне уйти? – Зант пытался сдерживаться, но сам чувствовал, как гнев начинает, словно мелкие пузырьки, будоражить виски и щеки.

– 

Нет. Можешь остаться.

– 

Ты любишь его? И что, тебя не смущает, что у него семья? Он же никогда не будет с тобой! – резко спросил он.

– 

Да! – улыбка исчезла с лица Татти. Оно исказилось и стало напоминать маску злости и ненависти.

– 

Да! Я люблю его. Он хороший муж и любящий отец. Я мечтаю о таком мужчине, как он. Но ты! Ты неудачник! Только обманываешь всех, а сам не стоишь и гроша!

– 

Ну и сиди тогда тут одна со своей безответной любовью! – он быстро развернулся и вышел.

Зант и сам не знал, что на него нашло, все эти знания кричали у него в голове. Пульс бил в висках, словно литавры. Он готов был заткнуть уши, если бы это помогло. Сдерживать переживания от поступающей информации он не мог. Оракул чувствовал себя словно в несущемся автомобиле, у которого оторвался руль. Управлять или хоть как-то владеть ситуацией ему было не под силу. Вдруг, подходя к небольшому павильону по печати фотографий, он увидел на его крыше огромного махаона. Не соображая, что он делает, Зант подошел к нему и закричал:

– 

Что ты со мной сделал?! Верни мне мою жизнь! Я не хочу! Я хочу быть обычным, нормальным человеком!

– 

Ха-ха-ха! – послышалось где-то рядом, а кожу на лбу начало жечь, как огнем.

Зант упал на колени и попытался, как мог, стереть со лба притаившуюся там бестию. Но тщетно.

– 

Бенджамин! С тобой все в порядке? Почему ты не идешь домой? Рабочий день уже закончился, – спросил вошедший на склад сэр Хайди-младший.

– 

Я не могу встать, сэр. Моя нога, похоже, распухла, – признался сидящий на стуле Бенджамин.

– 

О!.. Хорошо, я сейчас вызову медицинскую помощь. Так как случай произошел на рабочем месте, лечение за мой счет. Ждите, – сказал он и исчез.

– 

Мистер, с вами все в порядке? – спросил оракула подошедший мужчина.

– 

Не знаю. А вы как думаете? – ответил Зант.

– 

Я думаю, что нормальные люди с киосками не разговаривают и не расцарапывают себе лоб до крови, – ответил незнакомец, протягивая платок.

– 

Спасибо, – сказал Зант, вытирая лоб.

– 

Вам бы к психологу сходить, а то недалеко и до беды, – участливо сказал мужчина.

– 

Вы понимаете, мне в голову влез какой-то мотылек, который портит мне всю жизнь! – также участливо признался оракул.

– 

Тогда вам надо к спиритисту.

– 

Так я и есть спиритист.

– 

М… В таком случае к психиатру, – сказал мужчина и стал потихоньку уходить.

– 

Да вы не бойтесь, я только говорю людям правду и этим самым порчу им и себе жизнь, – прокричал Зант вдогонку.

– 

Да-да, – ответил в ответ мужчина и скрылся.

– 

Да! Докатился! От меня скоро все шарахаться будут. Что же делать?! – сказал Зант, медленно вставая и сжимая платок в руке. Он подошел к лавочке и обреченно плюхнулся на нее.

– 

Что, не по себе? – сказал кто-то сбоку, сидящий на той же лавочке.

Рядом сидел незнакомый старик, его длинные седые волосы развевались на легком ветру. Такая же седая борода опускалась на облачение, похожее больше на древнюю тогу. Он смотрел куда-то вдаль, а руки лежали на посохе, очень похожем на кадуцей.

– 

Да. Всё как-то не так… – начал Зант.

– 

Всё зависит лишь от тебя, – сказал старик.

– 

От меня?! Но этот чертов мотылек…

– 

Мотылек здесь ни при чем, – спокойно перебил его старик, – все дело только в тебе.

– 

Не понимаю, – признался Зант, глядя на старика.

– 

Ты помнишь тот день, когда первый раз оказался в салоне спиритиста?

– 

Вот! Это мистер Бенджамин, ему нужна помощь, он не может встать со стула. Его нога. Она, кажется, распухла, – отрекомендовал врачам бедолагу сэр Хайди-младший.

– 

Разрешите взглянуть?… Да. Это серьезно, мы немедленно отвезем вас в госпиталь. Вы можете облокотиться на меня и сесть на носилки?

– 

Да, – ответил Бенджамин.

– 

А ты помнишь, кто привел тебя в этот салон? – спросил старик.

– 

Как вы умудрились так повредить ногу? – спросил врач.

– 

Не помню, – ответил Бенджамин.

– 

Это был мотылек. Ты пошел за ним, а он словно играл с тобой. Манил тебя, – напомнил старик.

– 

Бенджамин, мне казалось, что вы полезли за какой-то бабочкой, – попытался уточнить сэр Хайди-младший.

– 

Да. Вспомнил. Точно! Это был мотылек, – подтвердил Бенджамин.

– 

Этот мотылек и есть твой поводырь в мире спиритизма, – сказал старик.

– 

Но кто вы?! Откуда вы это знаете? Я никому об этом не рассказывал, – пролепетал изумленный Зант.

– 

Я и есть этот мотылек, – спокойно произнес старик, по-прежнему глядя куда-то вдаль.

Онемевший Зант, не моргая, смотрел на старика.

– 

Меня зовут Аолу.

Зант застыл словно статуя, и пожирал глазами собеседника.

– 

А тебе надо научиться различать цвета и буквы,– улыбнувшись, заключил старик и посмотрел на оракула. Глаза Аолу были полны света и доброты.

Зант моргнул и почувствовал, как слеза скатилась по щеке. Тело заныло, требуя покоя. Оракул запрокинул голову и лег на скамейку, глядя в бесконечно синее небо.

– 

Да. Мистер Бенджамин, лежите так, через двадцать минут мы подъедем к госпиталю, – сказал врач и отвернулся, глядя на дорогу.

– 

Цвета и буквы… что все это значит? – спросил он, подняв голову. Но старика уже не было.

– 

Что со мной? – спросил Зант сам себя.

Странное дело, но в мечтах Бенджамина всегда появлялся некто свыше, безмерно мудрый, как третье лицо, участвующее в его размышлениях. Он никак не мог объяснить это, просто мчался в своих мыслях куда-то вдаль, ведомый лишь фантазией. Недалеко от павильона с гигантским махаоном на крыше играли дети.

– 

Это мой меч! – кричал один, вцепившись в прут от ветки клена.

– 

Нет, мой! Я первый его взял! – кричал второй.

– 

Ну и что. Ты его уронил, значит, теперь он мой! – не унимался первый.

– 

Неправда! Он случайно упал! – подхватывал тут же второй.

– 

Ну-ка, хватит! Отдайте мне сейчас же. Раз вы ссоритесь, значит не получит никто! – вмешалась подошедшая мать, отнимая несчастный предмет раздора.

"Вот так и мы", – подумал Зант, – "часто, ссорясь и заигрываясь, терпим лишения. И притом так и не понимаем, почему это произошло."

– 

Бенджамин! Вы можете облокотиться на меня? Мы приехали? – спросил подошедший врач. За стеклом огромный госпиталь горел окнами холодного белого света.

– 

Да, конечно! – ответил он и поднялся. Нога ныла и пульсировала.

После некоторых бумажных формальностей его поместили в небольшую палату на две койки. Вторая койка была не занята. "Отлично, – подумалось ему, – значит, мне никто не будет мешать". Тем временем Зант уже вышел из парка и добрался до своего дома. Плюхнувшись в мягкое анатомическое кресло, он все думал: "Цвета и буквы… Что же это? Как это понять?" Солнце уже село, на небольшой город опускался вечер. Ночь потихоньку брала бразды правления в свои руки, и оракул только сейчас почувствовал, как смертельно устал. Зевнув, он встал и отправился на кухню. Лежащая на столе газета приковала его внимание. "Изучаем цвета и буквы» – гласил заголовок рекламы дошкольного учреждения. Зант медленно подошел к столу и сел, не сводя глаз с рекламы.

– 

Так это что же получается? – заговорил он сам с собой.

– 

Я, по его мнению, в детском саду, что ли, нахожусь?

Вдруг сзади, из дальнего конца комнаты, послышалось шуршание крыльев бабочки. Оракул, оглянувшись, резко бросил туда взгляд. Звук прекратился. "Никого. Наверно, показалось," – подумал он, поворачивая голову, но вдруг резко остановился. За столом сидел старик.

– 

Как вы здесь оказались? – спросил Зант.

– 

Я всегда был здесь, – ответил старик.

– 

Здесь? В комнате? – переспросил ошарашенный оракул.

– 

Нет. В твоей голове,– сказал старик и улыбнулся.

– 

Ты ненастоящий? Ты галлюцинация? – замешательству Занта не было предела.

– 

Я такой же настоящий, как и эта комната, как ты. Я плод твоей памяти, накопленной за долгие столетия многими поколениями твоих предков.

– 

Как это?

– 

Есть память, глубоко в твоей голове, о которой ты не знаешь. Она накапливается и передается детям. Эта память управляет многими твоими поступками и формирует характер. Не ты принимаешь решения, а она, твоя скрытая суть.

– 

Никогда ничего подобного не слышал, – признался Зант. – А почему я тебя вижу? Как я с тобой разговариваю? Я что, сошел с ума?

– 

Нет. Ты нащупал путь глубоко в подсознание, в этот огромный океан, наполненный акулами и китами, но вырваться из него в сознание смог только маленький мотылек.

– 

Что за ерунда?! Тебя нет! Я не хочу с тобой говорить! – закричал оракул.

– 

Сейчас ты слаб, но ты должен понять. Этот безмерный океан связывает людей. Только с помощью него ты можешь узнать, что было и что будет, можешь взглянуть в душу каждому встречному. А сейчас отдыхай. Тебе надо набраться сил перед завтрашним днем.

– 

А что будет завтра? – спросил Зант, испуганно посмотрев на старика.

– 

Увидишь, – улыбнувшись, ответил Аолу и резко посмотрел в угол за спиной Занта, из которого послышалось трепетание крыльев мотылька.

Оракул обернулся, но никакого мотылька он не увидел. Как, в прочем, и старика.

– 

Если такое со мной творит какой-то мотылек, что же будет при встрече с китом? – ухмыльнулся Зант и залез в холодильник.

По радио звучала композиция "Return to innocence" группы Энигма. "Неужели действительно есть такая память?" Он попытался вспомнить свое детство, самые ранние воспоминания, обрывки, которые как статичные картинки, безжизненно лежали на самом дне сознания. Но дальше – ничего. "Неужели где-то там, в памяти, живут мысли моего отца и матери, дедов и бабушек, прадедов… Нет, это невозможно." Он ел и думал, уставившись в одну точку. В таком же состоянии он выполнил все приготовления ко сну и, наконец, закрыл глаза в темной комнате. Ему снились огромные киты, проплывающие между зданиями, они молчаливо двигались, словно облака, и наблюдали за снующими внизу людьми. Зант понимал, что эти киты – люди, а вечно бегущие куда-то фигурки – муравьи. Муравей тоже, наверное, думает, что решает очень важные задачи и делает что-то очень полезное, но полезное он делает только для себя, поэтому никому, кроме муравьеда, он не интересен.

– 

Доброе утро. Пациент Бенджамин Брайан, если я не ошибаюсь? – спросила вошедшая женщина – врач.

– 

Доброе утро. Да, это я, – ответил Бенджамин, глядя на полутемные окна. "Восхода еще не было. Значит, еще совсем рано", – думал он.

– 

Сейчас к вам зайдет медсестра и сделает укол, затем через час у вас будет врач-физиолог, он назначит вам курс процедур, – важно сказала доктор и, развернувшись, вышла.

Бенджамин плюхнулся в постель и закрыл глаза. Он стоял возле окна огромного небоскреба и любовался проплывающим китом. Огромное существо было похоже на гигантскую касатку. Вдруг глаз рыбы посмотрел на него, плавники зашевелились по-другому, и махина начала разворачиваться к нему лицом. Наконец существо подплыло близко к стеклу и внимательно посмотрело на оракула. Зант так и не понял, как это возможно, ведь глаза у рыбы сбоку, но перед собой эта громадина, оказывается, тоже могла смотреть. Рот рыбы открылся:

– 

И долго ты будешь прятаться за стеклом? Иди сюда. Не прячься, – слова буквально врезались в голову, а голос был каким-то нереальным.

– 

Ты со мной говоришь? – переспросил, оглядываясь по сторонам, оракул, но вокруг никого не было.

– 

Не увиливай! Я все знаю и все вижу! – возразила громадина.

– 

Я должен предупредить, что нахожусь под защитой моты… под защитой Аолу!

– 

Аолу?! Откуда ты знаешь Аолу и как можешь оказаться под его защитой?

– 

Он приходил ко мне, и мы беседовали…

– 

Какой интерес может быть у Великого Аолу к такой букашке, как ты?!

– 

Ты хочешь напугать меня? Да я… я могу видеть прошлое и будущее. Я оракул! – закудахтал Зант.

– 

Ты можешь видеть? Как интересно. И что же ты можешь сказать мне о будущем? – издевательски поинтересовалась рыба.

– 

Я… я… – Зант не чувствовал абсолютно ничего. Не было никаких догадок. Голова была пуста, как футбольный мяч.

– 

Ну. Смелее, оракул. Я весь во внимании, – продолжала издеваться махина, обнажив хищные зубы.

– 

Ты погибнешь, – сказал вдруг Зант, сам не понимая, почему он это ляпнул.

– 

Что?! Что ты сказал? – взревела громадина.

– 

Я сказал, что ты погибнешь, и сгубят тебя самолюбование и самонадеянность, – с каким-то спокойствием констатировал оракул.

Огромная рыба раскрыла рот и со всего размаху ударилась о стекло.

– 

Иди сюда! Иди! Мы сейчас посмотрим, кто погибнет! – ревела она и билась о стекло.

От этих ударов все вокруг сотрясалось. Вдруг стекло, не выдержав натиска, треснуло. Зант попятился назад, затем повернулся и бросился бежать. Еще удар, и что-то острое впилось ему в бедра. Простонав от боли, он оглянулся, чтобы увидеть, что причиняет ему боль. Это был осколок, отколовшийся от стекла. Оракул попытался достать его, но что-то невидимое препятствовало ему.

– 

Бенджамин! Успокойтесь! Я должна сделать вам укол, – послышался откуда-то голос.

Боль постепенно прошла, рыба отплыла. "Кажется, все нормально", – стоило ему так подумать, как он увидел, что рыба не отплыла, а взяла разгон, чтобы пробить стекло. Он изо всех сил рванул в глубь, но в противоположной стене нигде не было двери. Только ровная стена, от угла до угла. Громадина неслась с большой скоростью. Вот послышался оглушительный удар, а затем шум разлетающегося вдребезги стекла. Оракул обернулся, чтобы запечатлеть последний миг своей жизни. Пробив стекло и обнажив ряды зубов, громадина неслась на него. Затем она остановилась в метре от несчастного Занта и зарычала во всю мощь, но вдруг почему-то поползла назад, все быстрее и быстрее, как будто кто-то тянул ее за хвост. Через мгновение ее уже утащил кто-то наверх. Зант подошел ближе и увидел огромную тень. Затем он подошел еще ближе, почти к самому краю и застыл на месте. Вверху плыла не просто огромная, а каких-то невероятных размеров черепаха. Она была раз в десять больше той зубастой рыбы. Голова, вернее, головы (их было две) были больше похожи не на черепашьи, а на головы какой-то ящерицы, увенчанной рогами. Во рту у нее, словно у охотничьего пса, лежала уже обмякшая рыба-агрессор.

– 

Ну вот, ты и погибла, – сказал оракул, стоя возле разбитого окна, глядя на отдаляющуюся черепаху.

– 

Да. А ведь мне просто повезло. Для этой черепахи я настолько мал, что не представляю никакого интереса. И в этом мое преимущество, – продолжил он разговор с самим собой.

– 

Ты прав, но только теперь стекло, отделяющее тебя от этого океана, разбито. Это, с одной стороны, возможность путешествий с твоей стороны, но и полная беззащитность от хищников этой стихии.

Зант оглянулся и увидел, как порхающий в воздухе мотылек стал расти. Все четыре крыла из пепельно-серых стали белыми, они излучали свет. А сам мотылек превратился в молодого человека.

– 

Аолу?? – спросил ошарашенный оракул.

– 

Да. Это я, – ответил молодой человек.

– 

Почему эта рыба была такой жестокой по отношению ко мне? – поинтересовался Зант.

– 

Это был один из великих страхов – страх смерти.

– 

Страх смерти? – переспросил Оракул.

– 

Да. Это один из древнейших страхов, передающихся из поколения в поколение. Из-за боязни гибели биологического тела человек не может успокоиться и воспринять истину. Он не в состоянии заглянуть за грань смерти тела и теряет самое ценное – себя. Кто-то спивается, поддаваясь этому страху, кто-то углубляется в работу, становится фанатиком или атеистом, но суть в том, что нет смерти, есть лишь переход. Интеллект – это психическая энергия, она состоит из эмоциональной силы, логической мощи и памяти. Такие вещи обходятся вселенной очень дорого, чтобы просто исчезнуть. Тем более, как я уже говорил, все это энергия, а энергия, как известно, просто так исчезнуть не может.

– 

А что это за гигантская черепаха, которая съела эту рыбину?

– 

Это Гархор – время, – сказал Аолу и улыбнулся.

– 

Время?! – опять переспросил Зант.

– 

Да. Время побеждает смерть.

– 

Что это значит?

– 

Для тебя это значит, что время этого страха в тебе ушло, но родилась новая ситуация: ты открыт. И это очень опасно для тебя, ведь твое развитие не дошло до существования в пяти измерениях. Поэтому, когда ты не спишь, не можешь контролировать всё, что происходит здесь, из бездны могут появиться такие твари, о которых ты даже представления не имеешь.

– 

А что же мне делать?

– 

Я буду рядом. Буду помогать тебе, – обнадежил оракула Аолу.