Спокойных дней не будет. Книга III. Время любить

– Ты дашь, – вздохнул утвердившийся в этой мысли Кирилл. – Ты из тех, кто постоянно провоцирует мужчин. Это о таких говорят «chercher la femme»1. И ищут их всю жизнь.

– И ты? – заулыбалась коварная Соня. – Да, Кирочка? Ты тоже видишь в женщинах корень зла и все равно не можешь устоять?

– Мыслям не запретишь! – подмигнул Александру Васильевичу жизнерадостный Кирилл, призывая того в свидетели, но шеф не разделял его оптимизма. – На твою царскую персону и без меня претендентов найдется вагон и маленькая тележка.

– Обойдемся без намеков, доктор Фрейд! – огрызнулся директор по персоналу и бросил карательный взгляд в исходящий любопытством аквариум, где тут же забурлила привычная трудовая жизнь.

– Твои подозрения безосновательны, – весело опровергла проницательного коллегу Соня, ввергнув шефа в еще большую тоску. – У меня с окружающими исключительно деловые отношения на работе и чисто дружеские на автостоянке по ее окончании. Других нет и не предвидится. Кстати, по фоткам в отчете это прекрасно видно.

– Так и я о том же. Наши чувства тебя не трогают. Потому и слежка тебе не страшна. А когда найдется кто-то, кто отомстит за наши горести и зацепит тебя, вот тогда будь осторожна, Соня. Твой ревнивец устроит тебе заключительную сцену из Отелло.

– Знаешь, Кирюша, – с глубочайшим убеждением ответила рядовой офис-менеджер среднестатистической московской конторы и поднялась, – чем жить в серости и рутине, лучше ярко вспыхнуть и умереть рядом с сильным мужчиной.

– Красивой женщине эффектно умереть не запретишь! Не меньше, чем в объятиях мавра! Но давай ты перестанешь позерствовать и поживешь нам на радость, а?

– Уговорил! Согласна пожить с ним на радость вам!

Соня расцвела лучезарной улыбкой, вспомнив об обещаниях Ильи.

– Эх, тут уж нам ни запретить, ни разрешить! – почти непритворно вздохнул Кирилл.

– Пойду-ка я поработаю. – Соня поднялась, давая коллегам понять, что разговор окончен. – А то вдруг в кабинетах еще и жучков понаставлено, и наши с вами стратегии пишутся на пленку и снова идут отчетами в черную папочку.

– Не удивлюсь, – вздохнул Александр Васильевич, с тоской глядя, как она, встряхнув отросшими волосами, с достоинством выходит из кабинета и прикрывает за собой дверь, даже не обернувшись. – Ну, что думаешь?

– Любовь, – констатировал Кирилл и провел ребром ладони по шее, утверждая смертельный диагноз. – Как минимум неземная. Нам с тобой, простым смертным, не понять.

– Это я и так вижу, что любовь. То есть мои шансы на нуле?

– Извини за откровенность, шеф, ниже. Гораздо ниже. Ты в глубоком минусе… Не сказать бы определеннее.

– Спасибо, дружище, утешил!

– Да я и сам хотел бы утешить, но поражен до глубины души. Думал, она вернется в слезах и обидах, а тут гордость за этого тирана и леденцовое счастье от уха до уха. Разве их поймешь, этих влюбленных принцесс?

– Куда уж нам, в себе бы разобраться! – буркнул Александр Васильевич, и Кирилл, с неподдельным сочувствием похлопав его по плечу, отправился вслед за Соней впрягаться в рабочий процесс.

Илья открыл дверь запасным ключом, рискуя напугать хозяев несанкционированным вторжением в такую рань. Замок громко щелкнул. Незваный гость замер и огляделся. Обитатели дома спали в полном неведении о присутствии постороннего, и он прямиком направился в Сонину спальню, прислушиваясь к звукам в комнатах. Но в шесть утра за всеми стенами было тихо, и он беспрепятственно преодолел длинный коридор, миновал холл и остановился перед знакомой дверью. Внезапно пришедшая мысль, что она может запираться на ночь, заставила его понервничать на последних метрах, но, нажав на ручку, он оказался внутри комнаты с глухо зашторенными окнами и большой кроватью. Сердце нелепо подпрыгнуло в груди и быстро заколотилось, сбиваясь с ритма, и мужчине пришлось замереть, выравнивая дыхание, как после пробежки. «Да что же я разнервничался-то, как мальчишка!» – упрекнул он себя и сделал несколько шагов.

Женщина спала, обнимая уютного плюшевого медведя, и от этой безмятежной картины незваный гость замер, как в музее перед привезенным шедевром. Золотистый медвежонок с большими карими глазами блаженно смотрел в потолок. Если бы она так сладко обнимала его, он бы тоже смотрел с отрешенно-счастливым лицом, а не топтался у ее кровати, как влюбленный дурак. Соня прижимала игрушку к груди, будто боялась остаться одна, и Илья ощутил острый укол ревности, смешанной с удивительной сентиментальностью, которой раньше он у себя почти не замечал. Ему отчаянно хотелось оказаться на месте мягкой игрушки, и это было так глупо и необъяснимо ни с какой точки зрения, что он с досадой потряс головой, отгоняя странное желание. Ему вспомнилась ночь, когда он вломился в ее спальню и взял ее силой… Но сейчас обида, с которой он переступил порог ее дома, растаяла, как и не было, и, присев на край кровати, он любовался ее спокойным лицом в рамке черных кудрей.

Однако, времени до отъезда оставалось все меньше, и минуты утекали с безумной скоростью. Илья склонился над женщиной, как много лет назад в Италии, и поцеловал обнаженное плечо, убрал волосы со щеки, тронул губами висок. Она выпустила игрушку и переплела тонкие руки у него на шее, распахнув дымчатые глаза, в которых все еще бродили сны.

– Я уже устала ждать, что ты придешь!

– Ты ждала меня? – с недоверчивой ухмылкой буркнул он, помня о другом имени, которое она произнесла раньше в подобной обстановке.

– Ну, а кого еще я жду от начала мира по сей день?

Тихий воркующий смех рассыпался мягкими шариками по комнате, и она потянула брата к себе за лацканы пиджака. Он столкнул медвежонка на пол и оказался рядом с ней на подушке, в томительном плену ее рук и губ. И пьянящей паутины слов, которой она опутывала его, забыв неурядицы последних недель.

– Почему же ты не звонишь сама, Сонька? – досадуя из-за неоправданной двухмесячной проволочки, укорил Илья, удерживая ее ласкающие руки. – Ты не хочешь меня видеть?

– Разве не ты решаешь, быть нам вместе или порознь? – заиграла бархатными интонациями Соня.

– Как будто дело не в твоей девической гордости… – проворчал он, попавшись на удочку ее лести.

– Дело в моей женской мудрости, Илюша.

Улыбка не сходила с ее лица, и ему не на что было даже пожаловаться, но брюзгливое настроение не хотело отступать без боя.

– Ты попыталась устроить мне скандал, – напомнил он недавние события и понял, что в ее спальне не может даже рассердиться на это воспоминание.

– Ах, если бы я хотела устроить скандал, любимый, я бы устроила, поверь! А я всего лишь спровоцировала это утро. И если ты готов обижаться на меня за эту маленькую хитрость…

– Сонька, опять ты вертишь мной, как хвост собакой!

– Что ты, милый! Я годами жду и лишь иногда направляю тебя на правильную дорожку, если ты уж очень задерживаешься в пути.

– Что это еще за правильные дорожки! – подозрительно прищурился он. – Не нравятся мне такие игры!

– А я полагаю, что именно такие тебе и нравятся! – Она заговорщицки улыбнулась и прижала его ладонь к своим губам. – И куда больше, чем беспочвенная ревность и идиоты с фотокамерами.

– Однако же иногда я просто схожу с ума, – с мрачным видом признался в своей слабости мужчина. – Ты наваждение, а не женщина!

– Я никогда не давала тебе повода, Илюша!

– Ты сама повод…

– Ты должен больше доверять мне.

– Я сам знаю, что я должен, а что нет, – вдруг рассердился Илья, но поймав ее недоумевающий взгляд, смягчился. – Я сниму наблюдение, если ты пообещаешь…

– Поклянись!

– Сначала ты.

О, сейчас она готова была поклясться ему во всем, что он пожелает! И даже на практике исполнить многое из того, что ему заблагорассудится. И еще наобещать и исполнить то, что ему даже в голову не могло прийти. В его практичную, умную, суровую голову царствующего льва. Она обожала сочинять сказки об иных мирах, в которых они могли бы жить и быть счастливыми. Воплощаться каждый раз в разных телах и эпохах и каждый раз по-разному, но всегда вместе. Но чтобы убедить его в чем-то, увлечь его воображение, заставить верить, нужно было нечто большее, чем просто красивые фантазии и уверения в любви и верности. И каждый раз она изобретала все более изощренные способы, а он, едва выйдя из-под власти ее голоса, скатывался к мелочной подозрительности и сомнениям.

– Посмотри на меня, Илья! – потребовала она на этот раз и приподнялась на локте, удерживая его взгляд потемневшими, как грозовые тучи, зрачками. – Посмотри и признай хотя бы внутри себя: разве я лгу тебе? Я с тобой всю мою жизнь, без преувеличения всю. С первого дня до этой минуты. Так разве кого-то я могу любить больше, чем тебя?

– Я не знаю, Соня. – Ему не хотелось ни эмоциональных разборок, ни вдумчивых диалогов, ничего, кроме как молча держать ее в объятиях и считать именно эти мгновения своим персональным счастьем. – Если думать еще и об этом, то можно спятить.

– Вот и не думай, не думай! Я твоя, и никто не заменит мне тебя!

Она словно кубарем скатилась с небес, снова принялась целовать его, на этот раз всерьез, и мысль о скором отъезде позорно капитулировала, давая волю желаниям. Он прижал ее голову к своему плечу и вздохнул. Когда она говорила так, когда сияла глазами, он верил, даже если смотрел сердито и отнекивался, даже если заставлял ее обижаться и искать новых доказательств, даже если разум нашептывал ему привычные слова о предательстве и лжи. Ее искренности он не мог противостоять, какие бы логичные аргументы не возникали в его разыгравшемся воображении.

– Ты ведь останешься? – с вкрадчивостью хищника, загнавшего жертву в угол и желающего поиграть перед сытным ужином, спросила она, чутко уловив момент, когда он расслабился и почувствовал себя комфортно. – Я позвоню на работу и возьму выходной.

– Мне пора ехать, – с сожалением встрепенулся он, выйдя из забытья, и решительно стал выпутываться из ее рук. – Я заскочил буквально на несколько минут, чтобы сказать…

– Мне не нужны извинения, милый, – проворковала она, на удивление крепко прижимая его к подушке. – Просто люби меня и верь мне.

– Я и не собирался извиняться, – пробурчал Илья, задетый, что она так быстро разобралась в его настроении, словно читала мысли.

– И правильно… Тебе не за что!

Она терлась об него и выпускала когти, и его собственное тело категорически воспротивилось попыткам трезвого ума вытащить его из постели.

– Софья! Ты снова играешь со мной.

– Ну, может, самую чуточку, – с наигранной стыдливостью гетеры созналась Соня и, довольная собой, опять замурлыкала под его помрачневшим взглядом. – Давай ты никуда не поедешь… А я напомню тебе, как это бывает, когда мы снова вдвоем и никого больше нет в целом свете. И солнце светит только для нас. И ради этих минут можно отдать полжизни.

– Обе половины моей жизни отданы работе, – отрезал он, от души ненавидя в этот момент свою работу, самолеты, расписания, референтов и иностранных инвесторов, и посмотрел на циферблат. – Пора!

– Воспользуйся одной из моих… А я пока расскажу тебе, что будет чувствовать твое тело, когда ты позволишь мне расстегнуть на тебе рубашку, потом ремень…

– У меня нет времени на болтовню!

Он почти оттолкнул ее, и где-то вдалеке часы мелодично пробили семь утра, в кармане завибрировал телефон, а Соня зашептала:

– Так я и напомню не словами!

– Отпусти!

Но она не сдавалась, и теперь он знал, что чувствует осажденная крепость, готовая вот-вот пасть под ударами противника.

– У меня переговоры в Женеве, Софья. – И когда она отмахнулась от переговоров и от Швейцарии вместе со всей Европой небрежным жестом, вспомнил и ухватился за это спасительное воспоминание: – Я привез тебе безделушку, такую же, как ты, красивую и совершенно бесполезную.

Движимая любопытством, она ослабила хватку, и Илья полез во внутренний карман пиджака, довольный своей шуткой, памятуя, какую сумму отвалил за этот пустячок. Соня горящим взглядом следила за его неторопливыми движениями.

– Вот. Примерь. А то ты вечно опаздываешь.

– Это потому что забываю о времени, думая о тебе, – прошептала Соня, продевая руку в золотой браслет маленьких изящных часов. – Какая прелесть, милый! Они бесподобны! И точно пришлись на запястье! Буду носить их, не снимая.

Она, как всегда, преувеличивала и смотрела восторженными глазами. Подарок явно пришелся ко двору и вызвал бурю положительных эмоций, но не смог остудить ее неуемных желаний. Соня снова открыла ему объятия, и он остался доволен, что смог угодить своей капризной нимфе.

– Мне пора, маленькая моя, отпусти, – не имея сил подняться, все еще сопротивлялся мужчина.

Но Соня смеялась и не отпускала, взяв на себя роль амазонки. Ее ласки стали слишком откровенными, так что между поцелуями и болтовней ему не осталось ничего иного, как перевернуть ее на спину и снова напомнить упрямой девчонке, кто здесь главный, и кому решать, когда оставаться, а когда уходить. Илья мельком отметил вновь сближающиеся стрелки на Сонином запястье и с показным недовольством признал, что лишние двадцать минут, потраченные на встречу с любимой женщиной, не повредят ее главной сопернице – работе.

Глава 1. Почти случайная встреча

На мерседес, вставший с включенной сигнализацией в левом ряду, с бешеной скоростью неслись машины, сигналя фарами и лишь в последний момент огибая знак аварийной остановки. Соня подняла стекло, спасаясь от постоянного гула, и с грустью поглядела на подсвеченную приборную панель.

– Илюша!

– Соня, я занят. Позвони через час.

– Нет, постой! – Ее голос в трубке неожиданно взбунтовался. – Мне нужна твоя помощь.

Илья уловил слово «помощь» и вернул трубку к уху.

– Ну и что ты натворила?

– Я стою на кольце в левом ряду между Мичуринским и Ленинским, – четко, как рапорт вышестоящему чину, доложила Соня, но сразу сбилась на скороговорку. – Я понимаю, что это глупо, но у меня проколоты два колеса, а запаска только одна. Да я и одно поменять не смогу… Илюшенька, пришли кого-нибудь из своих парней.

– Вызови эвакуатор.

Илья был убежден, что с этой простой задачей она справится без вмешательства высших сил, но у Сони оказались в запасе весомые контраргументы.

– Мне позарез надо в офис, и я не могу терять время, катаясь по автосервисам.

– Ты у нас самая незаменимая?

В ответ на его иронию ласковая кошечка ощетинилась, как дикобраз.

– Я не стану снова обсуждать эту тему. Если тебе трудно помочь…

– Позвони Тихонову, он все организует.

– Это твои люди, я не могу ими распоряжаться.

– И то верно, а то войдешь во вкус.

В его обширном и хорошо вышколенном войске имелось достаточно бойцов, готовых на подвиги в любой сфере жизни. Она промурлыкала благодарность в замолчавшую трубку и вышла на дорогу. Каждый день у нее накапливалось дел больше, чем удавалось разгрести за восемь рабочих часов, а тут еще такая неприятность. Соня задумчиво потрогала надменно сияющую решетку радиатора и вздохнула, поднеся к уху телефон.

– Тебя плохо слышно. – Директор по персоналу ответил сразу, словно ждал звонка. – Что-то случилось?

– Я застряла на кольце.

– Опять президентов с мигалками катают?

– Нет, на этот раз хуже.

– Что может быть хуже, чем застрять в стихийной пробке по вине правительственного кортежа?

– Только стоять в левом ряду с включенной аварийкой.

Соня попыталась обратить сообщение в шутку, но он не принял подачи.

– Ты попала в аварию? С тобой все в порядке?

– Я проехала по осколкам чьей-то аварии и в итоге осталась сразу без двух колес.

– Я сейчас же приеду, – заявил новоявленный герой.

– Даже не думай! Мне осталось дождаться группу поддержки, которая отвезет меня в офис и займется машиной. Но не ясно, сколько времени это займет.

– О времени не беспокойся. И осторожнее там.

В эту минуту на высокой скорости ее объехала черная БМВ, резко затормозила и, включив задний ход, стремительно приблизилась и замерла на расстоянии метра. Застыв от неожиданности, Соня во все глаза смотрела на незваную гостью.

– Я вижу, вам требуется помощь.

Черные брюки, бежевый свитер-поло, каштановые волосы, небрежно зачесанные назад. В длинных музыкальных пальцах – ключи от машины. Совсем не похож на механика. Праздношатающийся ловелас, не иначе.

– Помощь уже на подходе.

Она отодвинулась к водительской двери, но мужчина шагнул следом, и волнистая прядь упала на его высокий лоб.

– Я не ошибаюсь? Вам требуется эвакуатор?

– Куда приятнее было бы, если бы ошиблись.

– Однако же я прав. Проезжая мимо, я задал себе вопрос, что делает такая девушка в левом ряду с включенной аварийкой.

– Вы поразительно быстро сориентировались в обстановке.

– Просто сориентировался, – многозначительно улыбнулся он, но тут же помотал головой. – Впрочем, нет. Все не так. Странно, что первым делом хочется солгать, чтобы выглядеть в глазах дамы бескорыстным спасителем. Вы скажете, что все мужчины так поступают. Сначала лгут, а потом не знают, как выкрутиться из ситуации, куда загнали себя сами.

– Вы не можете знать, что я скажу.

– Признаться, я ехал мимо по той стороне и увидел вас возле машины. Мысль развернуться и подъехать пришла чуть позже.

– То есть вы, как ангел-хранитель, просто последовали за мыслью…

– Я совсем не похож на ангела. Если только на падшего! – Незнакомец блеснул глазами, но тут же посерьезнел. – Я заметил красивую женщину, попавшую в беду. – Соня уже взялась за ручку, когда он почти выкрикнул сквозь рев проносящихся мимо машин: – Я мог видеть вас раньше? Выставки, презентации, казино?

– Даже странно, что вы об этом спрашиваете теперь. Начали вы весьма небанально. Но я отвечу. Нет, я не бываю на светских мероприятиях.

– Пусть я банален, – согласился мужчина, нахмурившись, как будто пытался вспомнить. – Но ваше лицо мне знакомо.

– Я живу скромно: дом, работа. Нам негде было встретиться.

– И все же я почти уверен…

– Вы заблуждаетесь, – мягко не согласилась она. – К тому же, я бы вас запомнила. У вас необычное… интересное лицо. Удачное сочетание мужественности, породы и интеллекта.

Соня запоздало сообразила, что недопустимо говорить подобные вещи незнакомым людям, но эта эффектная смесь произвела на нее впечатление.

– Спасибо. – Он нисколько не смутился от ее откровенности. – Удивительно услышать такой изящный комплимент от женщины, которая нигде не бывает и не тяготится своим положением затворницы.

– Не бывает и не тяготится, – подтвердила она.

– Но при этом у вас обязывающая машина.

– Ах, так это машина вас обманула? – рассмеялась Соня. – Да, встречают по одежке…

– Уж простите! – Он развел руками и картинно поклонился, а Соня едва сдержалась, чтобы не хихикнуть, как девчонка. – Но я не могу оставить вас посреди дороги одну. Садитесь в машину. Еще довольно прохладно, хотя календарная весна уже давно объявлена.

– Я так и намеревалась сделать.

– Нет-нет, не в вашу. В мою. В вашей сидеть опасно. Вдруг кто-то не заметит аварийного знака. Тогда вы можете пострадать.

– Но если кто-то не заметит аварийной сигнализации и врежется в мою машину, то пострадает и ваша, – заметила благоразумная Соня.

– Вам нечего бояться.

– Бояться? – переспросила она, напомнив себе, что совсем не знает этого человека. – Да я и не успела испугаться.

– Идите за руль, – вдруг предложил он. – Тогда вы сможете сами похитить меня, если захотите.

За рулем его «семерки» в поскрипывающем кожаном кресле было очень непривычно. В машине навсегда запечатлелся запах табака и его одеколона. От кожаной обивки пахло даже сильнее, чем от самого владельца.

Соня воспользовалась ситуацией, чтобы удовлетворить свой автомобильный интерес. Она пробовала настройки кресла, поднимала стекла, управляла зеркалами, включала «дворники» и оглядывалась, пытаясь почувствовать внушительные габариты машины.

– Большая, – уважительно подытожила она и провела рукой по волосам, убирая непослушные пряди с лица.

– Я вспомнил! – воскликнул мужчина и с неподдельным восторгом заглянул ей в глаза. – Я знаю, где вас видел!

– Да что вы? – скептически улыбнулась она, уверенная, что он ошибается. – И где же?

– Вы позволите? – И прежде, чем она успела отстраниться, он провел ладонью по ее волосам. – Тогда у вас были длинные волосы. Вы убирали их вот так. – Он все еще держал теплую ладонь на ее затылке, удерживая вьющиеся пряди. – Очень красивые волосы. Они были забраны назад в такой, как это называется?.. И оттуда падали на спину.

Широко распахнув глаза, она смотрела в лицо мужчине, но не узнавала его. У него были большие чуть навыкате зеленые глаза, щедро опушенные ресницами. И эти глаза сейчас отражали ее заинтригованное лицо. Опомнившись и поборов странное оцепенение, Соня вывернулась из-под его руки. Ничем не сдерживаемые волосы снова упали ей на лоб, и она нетерпеливо откинула их.

– Что вы делаете? – негромко спросила она и заметалась взглядом по приборной доске, избегая смотреть на мужчину. – Так нельзя.

– На вас было длинное черное платье с глубоким вырезом на спине. – Он как будто грезил наяву. – И вы пили апельсиновый сок. Много сока.

– В Питере? – переспросила она, начиная догадываться. – Так это были вы?

– Как ни странно. Надо же, как распорядилась судьба!

– Это случайность, – слегка осадила его преклонение перед фортуной она. – Могло случиться с кем угодно.

– Но случилось со мной. А вы были с мужчиной.

– А вот это вам вообще стоит забыть. – Только теперь Соня почувствовала безотчетный страх, поднимающийся из глубин подсознания. – Простите, но мне надо вернуться к себе. Сейчас подъедет техпомощь.

– Но мы еще даже не обменялись ни именами, ни телефонами.

– Это ни к чему. Мы больше не увидимся.

– Я не могу быть в этом уверен, ведь случай уже второй раз свел меня с вами. И я не хочу упускать шанс.

– Это исключено. Совершенно невозможно! – Соня помотала головой, не поднимая глаз. – Забудьте.

– Но почему так категорично?

– Послушайте меня и не ищите неприятностей.

– Я даже не знаю, чего мне бояться!

– Неприятности будут у нас обоих, – с раздражением пояснила она. – Вы ведь не хотите меня скомпрометировать? – Она открыла дверь и снова обернулась к нему. – Уезжайте немедленно, прошу вас.

Но мужчина, проявляя упрямство отвергнутого поклонника, вышел следом, и они встретились на маленьком пятачке между двух машин.

– Я не представляю угрозы для вас.

– Я знаю, знаю!

Она пыталась поскорее отделаться от настойчивого спасителя, опасаясь, что присланная на помощь команда обязательно доложит Илье о присутствии постороннего. И тогда ей придется объясняться, заново налаживать сложные и хрупкие отношения, снова стать объектом только-только утихнувшей ревности. А если станет известно, что с этим человеком она уже виделась, то под сегодняшнюю случайность будет подведена такая база, что ей вовек не отмыться от обвинений.

– Вы боитесь не меня, – вслух предположил он, и от его проницательности ей стало нехорошо.

– Вы не понимаете русского языка? Боже, ну, что за человек!

– Меня зовут Арсений, – бросил он ей вдогонку. – И я уверен, что мы еще встретимся.

Соня хлопнула дверью и, положив руки на руль, уткнулась в них лбом, спрятав лицо от мужчины и давая понять, что больше не желает его видеть. В ту же минуту гелендваген застыл прямо перед его БМВ, и двое мужчин внушительного вида вышли из передних дверей. Пассажир внедорожника с квадратными плечами атлета и недвусмысленно-угрожающим выражением лица остановился возле владельца БМВ и тяжелым взглядом оглядел того с ног до головы. Сияющие ботинки и непослушная каштановая прядь на лбу не внушали подъехавшим доверия.

– Ну? – спросил амбал и, по-медвежьи изогнувшись, полез в карман. – В чем проблема? – Судя по отработанности жеста, Арсений ждал, что сейчас в лицо ему ткнется вороненый ствол, но на свет появилась пачка «Парламента». – Ну? – повторил выдержавший паузу громила и с наслаждением затянулся. – Чего завял?

Арсений понял, что если его и соберутся убивать, то не здесь и не сейчас. Но ответить шкафообразному телохранителю было нечего. Он пожал плечами и сосредоточился на потоке машин, летящих по другую сторону отбойника.

Решительный Сонин голос прервал повисшую паузу. Соня отстранила хозяина «семерки», как картонную декорацию, и втиснулась между ним и посланцами Ильи.

– Где вас черт носит, Макс? Я уже почти час здесь торчу.

– Да мы в пробку попали, Софья Ильинична, – запричитал Макс и опустил руки по швам, как будто отчитывался перед генералом. – По обочинам пробирались. А выехали сразу, как сигнал поступил. Остановились только сигарет купить.

Здоровенный охранник пробасил все это на одном дыхании извиняющимся тоном, разве что хвостом не вилял. Арсений не без злорадства смотрел в его побагровевшее лицо. Не так просто ворочать тугими мозгами, когда тебя отчитывают, как убежавшую с поводка шавку.