Бывший. Спаси нашу дочь

Про родителей Королёва я знала мало. Только то, что отец развелся с матерью и забрал сына, воспитывал строго.

– Её отец ты. Можешь не верить. Анализ покажет. Я понимаю, что ты, конечно, можешь его подделать. Ну… тогда, наверное, ей и вправду будет лучше в детском доме.

Говорю, а у самой в горле снова ком размером с эту башню в Москва-Сити.

Неужели в прошлой жизни я была настолько плохим человеком, что в этой мне приходится отрабатывать такую карму?

– То есть ты считаешь меня настолько гнилым, да, Лиза?

Качаю головой.

– Я ничего не считаю, Роман. Мне не до этого сейчас. Мне плохо. Я больна. Я очень устала, замерзла. И я хочу умереть.

Глава 7

Я знаю, что так говорить нельзя. Знаю.

Просто… у меня на самом деле больше нет сил.

Говорю правду. Именно это я и чувствую.

Желание, наконец, покончить со всем.

И в то же время мне так мучительно жаль дочь!

Я ведь знаю, что значит расти без матери…

Если бы был хоть малейший шанс бороться за жизнь! Я бы стала.

Если бы…

Если бы у меня была возможность сразу найти нормальных врачей, как только я начала чувствовать недомогание. Мне нужно было пойти в поликлинику, пройти хоть минимальное обследование! Я же видела, понимала, что что-то не так!

Все списывала на усталость, на то, что нужны витамины, на которые нет денег. Потом умерла бабушка и всё стало еще хуже.

Мне казалось, я поправлюсь, вот еще чуть-чуть, сейчас… Это просто банальная простуда, которую я не долечила.

Оказалось всё гораздо хуже.

И даже узнав диагноз я всё еще пыталась как-то бороться. Надеялась получить направление в онкоцентр в столицу – я ведь жила у бабули в глуши, в деревне, в ста километрах от Москвы. Да, да, не все деревеньки близ сердца нашей Родины еще стали коттеджными посёлками, есть и такие как наше Рыжиково.

А потом новая напасть. Дядя, который посчитал, что мне в бабушкином доме делать нечего. Выгнал нас, я только успела Птичкины вещи собрать, а свои почти все оставила. Пустила меня бабулина соседка, тётя Нина. А сегодня приехал сын тёти Нины, и я поняла, что мне там больше делать нечего.

Да, не жизнь у меня, в сериал канала «Россия-1».

Было бы смешно, если бы не было так грустно.

Я поняла, что выхода больше нет. Надо идти к Роману.

Никому кроме меня моя дочь не нужна.

Оставить её в приюте я просто не могу. Поэтому приехала.

Отдам ему её и…

Что дальше – сама не знаю. Просто… уйду. В никуда.

Говорю, что хочу умереть – и это на самом деле не игра.

Роман реагирует на мою отповедь решительно. Подходит ближе, ставит чашку на столик у дивана, на котором он меня разместил, протягивает руки, обхватывая Риту за тельце.

– Дай мне ребёнка, выпей чай. Потом поедем в клинику.

– Она не наелась, нужно докормить.

– Выпей этот гребанный чай, Лиза! – говорит сквозь зубы, еле сдерживаясь.

Да уж, взбесила я его.

Ворвалась в размеренную жизнь миллиардера Королёва со своим гембелем.

– Лиза, отпусти ребёнка, я держу её.

– Она будет плакать.

– Я потерплю.

– При чём тут ты? – пуп земли нашелся, неожиданно эта фраза меня выводит из себя, – Ей не полезно рыдать и кричать!

– Значит я её успокою. Пей. Есть хочешь? Хочешь… чёрт.

Он забирает Риту, которая, как ни странно, молчит, только хлопает глазками на него глядя.

Я беру чашку. Руки дрожат. Тонкий фарфор стучит. Отпиваю.

Тепло. Сладко.

Самый просто напиток кажется божественным, когда ты никак не можешь согреться и ела последний раз почти сутки назад.

Нет, вру… в электричке какая-то добрая бабушка дала мне пирожок.

Почему-то это воспоминание меня срывает в пропасть.

Реву… реву захлебываясь слезами, чаем, своим кашлем.

– Чёрт… – глухо ругается Королёв, подходя к столу, вызывает секретаря по внутренней связи. – Наташа, пожалуйста, быстро принесите из кафе кашу… сырники… котлеты… что там можно кормящим матерям? И чаю еще нормального сделайте. И всё это как можно скорее, ясно?

Ответа он не дожидается, подходит снова к дивану.

Ритуля, видимо увидев моё состояние тут же куксится и тоже начинает рыдать.

Да уж, Королёв, сегодня явно не твой день.

Дальше происходит то, о чём я даже подумать не могла.

Роман садится рядом со мной, Одной рукой держит нашу малышку, другой забирает у меня чашку, ставит прямо на пол и…

Обнимает меня.

Обнимает, крепко прижимая к себе.

И меня снова накрывает. На этот раз дежа вю.

***

Мы сидели на скамейке на набережной, это было наше первое свидание. Я жутко волновалась – не знала тогда точно кто он, но понимала, что мужчина очень богатый и у него много власти, но мне было плевать и на власть, и на богатство. Он мне просто очень нравился. Взрослый, красивый, умный, воспитанный, элегантный. Я, наверное, с первого взгляда влюбилась. Он пригласил в ресторан, после ужина предложил пройтись по набережной. А я надела туфельки на каблучках, у подружки одолжила, они мне маловаты были, ноги стёрла. Роман заметил.

– Что же ты не сказала, что не можешь идти?

– Я могу, это ерунда.

– Не ерунда, давай сядем.

Мы сели. Он тут же достал телефон, спросил какой у меня размер ноги, что-то напечатал.

– А зачем вам размер ноги?

– Сейчас тебе привезут удобную обувь и пластырь.

– Привезут? Кто? – я тогда дико удивилась, был уже вечер, довольно поздно, я даже не уверена была, что магазины работают, и потом, кто будет этим заниматься?

– Тебе какая разница, Бельчонок? – он тогда меня в первый раз так назвал.

Смотрел улыбаясь, а потом как-то резко стал очень серьёзным, подвинулся ближе, обнял крепко…

– С ума по тебе схожу, девочка… как пацан малолетний, что мне с этим делать, скажи?

А я не знала, что сказать. У меня сердце пело от счастья.

Зачем же ты меня сломал? Зачем?

Глава 8

Выныривать из теплых воспоминаний в реальность больно.

Я застываю в его объятиях, каменею.

Тихо шепчу:

– Не надо…

– Лиза…

– Не надо, пожалуйста… Всё хорошо.

– Что хорошо, Бельчонок?

Нежное имя из прошлого просто взрезает вены, сердце истекает кровью.

У нас же всё было так хорошо!

Мы были так счастливы!

Безумно счастливы.

И мой первый раз он превратил в волшебную сказку. Так нежно любил, так трепетно ласкал, доводя до блаженства и сам срываясь вместе со мной в пучину огня и страсти.

Я и не подозревала, что так бывает!

А он снисходительно улыбался, поглаживая подушечками пальцев мою кожу и говоря, что я чудесная, чистая, чувственная девочка.

Его Бельчонок.

Роман с Романом развивался стремительно, хотя я даже не надеялась на то, что у нас будет серьёзно. Мне сразу всё сказали «добрые люди».

– Королёв? Милая, он бабник, у него таких как ты – вагон и маленькая тележка, он девок меняет как перчатки. Даже чаще. А ты еще и выгодная, ничего не требуешь, так даешь.

Да, я не требовала. Мне от него был нужен только он.

Он один.

Его руки, его губы, глаза…

Ласки, поцелуи, страсть, нежность.

Этот шепот срывающийся:

– Еще, Бельчонок, еще, ну, пожалуйста, да, детка, давай, маленькая моя…

Я не ожидала, что на одном из свиданий он достанет колечко.

– Малыш, я в тебе по самое «не балуйся», никогда такого не было. Понимаешь, Бельчонок? Мне тридцать пять, я впервые влюблён. Нет. Люблю.

– А я люблю тебя.

Призналась тогда искренне. Хитрить не умела.

Не научилась.

И сейчас не умею.

Поэтому…

– Пусти, мне нужно докормить ребёнка.

– Тебе нужно поесть, и согреться. И… тебе нужно в нормальную клинику.

– Нет. Никаких клиник. Никаких врачей.

– Лиза!

– Я сказала нет! Пусти.

Ненавижу его.

Почему-то в этот момент так сильно и так остро ненавижу!

Королёв убирает руки, оставляя мне Риту. Отходит к окну, засовывая руки в карманы.

Если бы не он…

Ничего бы этого не было со мной!

Я знаю.

Верю.

То, что со мной происходит – это не про болезнь тела. Это про душу. Для меня это так.

Она не просто так появляется. Эта зараза, которая расползается по организму как тля. Как черная плесень. Поражая всё.

Она появляется, когда в душе мрак.

Сжирает заживо.

Я много думала после того, как узнала диагноз – что было бы, если бы в моей жизни не появился этот разрушительный смерч по фамилии Королёв?

Жила бы себе спокойно студентка Лиза Гордеева, училась, жила бы в общежитии, потом устроилась бы на работу, нашла бы простого парня, вышла замуж. Снимали бы квартиру, потом ипотеку бы взяли, машину в кредит. Родили бы парочку малышей, завели бы собаку – корги, и кота, обязательно ориентала, они такие милые…

Меня накрывало от мысли, что тогда не было бы Риты, моей сладкой Птички.

Но я успокаивала себя, придумывая теории, что ребёнком от другого мужчины тоже могла бы быть Рита.

И я ловила себя на мысли, что лучше бы не было Его. Даже если бы не было и её.

Ритуся причмокивает, опустошая вторую грудь. Снова держу столбиком.

Королёв как изваяние стоит у панорамного окна с видом на Москва-реку.

Отец моей дочери.

Тот, кому я должна её оставить.

Не представляю, как будет жить моя кроха, когда меня не станет. Кто будет её воспитывать? Ухаживать за ней?

Королёв собирался жениться на своей Диане.

Я не уверена, что она будет хорошей мачехой.

Но, по крайней мере, Роман обеспечит дочери нормальное образование. Это поможет ей в будущем.

Что касается психологических проблем, с которыми сталкиваются сироты… Тут я тоже как могла постаралась подготовится. Все это время я писала дочери письма. На каждый день рождения до её двадцати одного. На каждый праздник. Просто так. У меня уже сотня этих писем. Да, в некоторых информация повторяется. Но мне просто очень хочется, чтобы моя малышка знала, как сильно я её любила.

Рита срыгивает, хорошо, что я успеваю подставить носовой платок, который всегда в кармане. Теперь её точно нужно переодеть. Оглядываюсь в поисках вещей, не вижу их.

– Роман, где мой рюкзак? Мне нужно переодеть малышку.

Он поворачивается медленно. Не вижу его лица. Как-то резко опустились сумерки, в кабинете горят только боковые лампочки, вмонтированные в панели на стенах.

– Рюкзак?… Минуту, Наташа его забирала.

Он подходит к своему столу там теплый комбинезон Риты, и мои вещи. Достаёт из-под них рюкзак. Подходит.

– Помочь?

– Ты умеешь переодевать младенцев?

– Я быстро учусь, ты же знаешь.

– Знаю.

Расстегиваю кнопки на комбинезоне, освобождаю ножки, пухленькие, розовые с перетяжечками. Ну, моя принцесса, конечно, сразу после обеда успела сделать все дела.

Достаю пеленку, которую кладу ей под попу, влажные салфетки, крем.

У меня всегда всё с собой. Полный набор.

Расстёгиваю подгузник.

Если Роману Артуровичу что-то не нравится, он может отойти в сторону.

Бывший не отходит.

Наоборот, присаживается на корточки.

Рита ловит его в фокусе, разглядывает удивленно, а потом…

Улыбается!

Так открыто, искренне, как могут улыбаться только малыши, которые еще не знают горя, боли, обид, драм. У них пока еще главная драма в жизни – то, что мама не даёт вовремя молока, и то, что бывает мокро под попой.

Рита улыбается, а я замечаю, как каменеет лицо Королёва.

Он стискивает челюсти так, что зубы скрипят, едва не крошатся.

Что с ним?

На самом деле мне плевать.

Я даже сама удивлена тому, насколько мне всё равно.

Смотрю на него как на постороннего мужчину.

Представить не могу, что когда-то я с ним.

Нет.

Это был не он.

Это был другой мужчина. Которого потом удивительным образом подменили.

По тому Роману, каким он был первые месяцы нашего знакомства и жизни я искренне скорблю. Для меня он умер, как это ни ужасно.

Этого Романа, который сидит сейчас тут и играет желваками, который когда-то выгнал меня прочь из своей жизни я не знаю. Его для меня не существует.

И именно ему я, увы, должна доверить самое ценное, что у меня осталось.

– Ты не сказала, как её зовут.

– Её зовут Маргарита.

– Чёрт…

Глава 9

Роман опускает голову, закрывает лицо ладонью.

Не смотрю. Мне всё равно, что он думает.

Я решила назвать дочь так. И всё.

Вытираю малышку, сворачиваю грязный подгузник, достаю чистый, подкладываю, смазываю нежную кожу кремом, у моей девочки почти нет опрелостей, тельце чистое, беленькое. Застегиваю удобные липучки на талии. Засовываю ножки обратно в комбинезон.

Все движения такие привычные, на автомате, когда их делаешь, не отдаешь отчета как именно, просто оно получается и всё. Но почему-то именно сейчас я думаю о том, как удивительно, что я так быстро привыкла быть мамой. Научилась всему.

Да, были моменты, еще когда я была беременна, я дико боялась, что у меня не выйдет. Что я не справлюсь.

Я знала, что ребёнок – это ответственность, что, став мамочкой ты эту роль берешь на всю жизнь. Мамой ты будешь всегда, независимо от возраста ребенка. Было страшно, конечно. Но выбора я сама себе не оставила.

Избавиться от малышки? Такого у меня не было даже в мыслях.

Не знаю почему. Вот так. Хотя я не могу сказать, что была какой-то рьяной противницей абортов, считала, что рожать надо в любом случае. Нет.

Я просто… Просто я настолько сильно любила Романа, того, первого, самого лучшего мужчину в моей жизни, и верила, что наш ребёнок – плод любви, что мыслей о том, чтобы прервать беременность не было. Не важно, что тот Роман изменился, превратился в монстра.

Поэтому я не хотела ничего ему сообщать о беременности. О том, что я родила его дочь.

Он вполне определенно и категорично сказал тогда, когда выгонял меня из дома – ему плевать на меня.

– Если окажется, что ты беременна, отправишься на операцию. Мне не нужны дети от такой… И учти, скроешь беременность, а потом придёшь с ребёнком – я его заберу, если он будет моим, а тебя вышвырну вон.

После таких слов желание сообщать мужчине об интересном положении сходит на нет. Правда?

Я бы и сейчас не пришла, если бы не моё состояние. Если бы не то отчаяние, которое я испытывала понимая, что мне просто не кому оставить мою малышку.

Единственная близкая моя подруга, Сашка, с которой мы учились в институте, сама сирота, жила в общежитии. Когда она узнала о моём диагнозе, конечно, сильно переживала, требовала, буквально, чтобы я ходила по врачам. Чтобы поехала в столицу. Но направление в онкоцентр мне так и не дали. Да и Птичку мою не с кем было оставить, чтобы таскаться по клиникам и раз за разом видеть, как разводят руками.

Сашка бы взяла Ритусю. Но куда? Как? В общагу?

При живом отце миллиардере, который красуется на страничках «Форбс» рассказывая, как заработал очередную кучу денег?

Закопавшись в своих мыслях, я не сразу замечаю, что Королёв подвинулся ближе, разглядывает Маргариту, которая хитро строит ему глазки.

Неужели она не сможет растопить его ледяное сердце?

Когда-то мне казалось, что Рома будет хорошим отцом. Самым лучшим.

Он очень хотел ребёнка, только чуть позже. Так и говорил:

– Малышка, ты еще сама ребёнок, хотя бы закончи свой институт.

– Но тебе-то уже давно пора иметь детей?

– Хочешь сказать, у меня часики тикают? Не бойся, малыш, я могу потерпеть, подождать немного.

Мы предохранялись. Я принимала таблетки. Гинеколог потом сказала, что бывают сбои, а может я забыла принять одну или две. Со мной это бывало.

Я не жалею.

О том что родила – ни секунды.

О том, что встретила Романа – бесконечно.

Если бы повернуть время вспять, я бы никогда не приняла помощь от чужого мужчины.

Мы ведь случайно познакомились. Я была волонтером на большом городском форуме. Целый день стояла, выдавая мерч – значки, футболки, бейсболки.

Вечером почувствовала себя плохо, наверное, от голода, от жажды – было жарковато в палатке стоять.

Уже шла к метро, когда неожиданно меня повело, я упала прямо на газон. Охрана, видимо, решила, что я пьяная.

Королёв шёл за мной от палатки, слышал, как я коллегам жаловалась. Он увёл меня от охраны, отвез в клинику. Потом я узнала, что он был одним из организаторов этого форума. Работал в команде мэра столицы.

В дверь стучат. Я снова выныриваю из воспоминаний.

Заходит секретарша, толкает тележку, заставленную тарелками.

Ароматы еды заставляют желудок мгновенно скрючиться.

– Роман Артурович, всё как вы просили.

– Спасибо, Наташа, вы свободны. Да, сообщите Гене, что мы скоро поедем.

– Роман Артурович, а встреча в правительстве? Сегодня?

– Перенести нельзя? – он морщит нос. – Хорошо, сколько до неё?

– Два часа, нам с вами надо еще подготовиться.

– Тогда собирайся, поедешь с нами. Отвезем жену и дочь домой, и стартанём.

У меня сжимается сердце. Он сказал – жену и дочь?

Нет, я понимала, что на первое время – день, два, мне нужно будет остаться у него, пока найдется няня для дочки. Но всё равно… Вернуться в его дом. В наш дом…

– Лиза, – я слышу, как меняется его голос, когда он обращается ко мне, – я могу взять малышку, пока ты поешь.

– Хорошо, возьми. Только учти, она может еще раз срыгнуть, накрой костюм пеленкой.

– Поможешь? – голос глухой, такой… как бывал раньше, когда он…

Нет, об этом лучше не вспоминать, Лиза.

Это в прошлом.

Этого больше не будет никогда.

И словно никогда не было.

Любви, признаний, обжигающих взглядов, прикосновений, объятий. Страсти. Нежности. Верности…

Это всё из параллельной вселенной.

И пусть там и остаётся. Мне этого уже ничего не надо.

Было.

Выжгло меня без остатка. Словно кислотой всё внутри залило.

Теперь там только пустыня, ветер завывает, выстраивая огромные песчаные дюны отчаяния.

Беру на руки дочь, поднимаю пеленку, поворачиваюсь к Роману, не гладя ему в лицо накрываю одну сторону пиджака. Передаю малышку.

– Лиза… – он берет мою руку в захват, держит крепко, притягивая ближе к себе.

А у меня кружится голова. От всего. От голода. От запаха еды. От запаха мужчины, который когда-то был любимым.

– Пусти.

– Лиза, посмотри на меня.

Он думал, я откажусь? Или испугаюсь?

Поднимаю глаза и вижу в его взгляде огонь, жар горит, полыхает.

А в моём взгляде – пустота.

Там ничего нет. Там всё мёртвое.

– Можно я поем, а то в следующий раз мне нечем будет кормить дочь…

– Спасибо за то, что назвала её Ритой.

Мне нечего сказать.

Я набрасываюсь на горячую кашу, чтобы вместе с ней проглотить очередной ком в горле.

Маргаритой звали мать Романа.

Много лет он считал, что она его бросила…

Глава 10

Весь этот день я старалась быть сильной. Мужественной.

Но когда понимаю, что сейчас он привезёт меня в свой дом, в наш дом…

Снова накатывает.

Тонна воспоминаний.

Тонна боли.

Как привёл меня туда в первый раз. Как я смущалась. А он говорил, что ничего не будет, если я не захочу. Я призналась, что у меня еще нет опыта. И дико боялась, что он не захочет. Он захотел, еще как! Потом извинялся, что не удержался и сделал это до свадьбы.

А мне было всё равно, до или после. Я ведь даже не надеялась на свадьбу!

Я была влюблена.

Так сильно влюблена, что мне было даже страшно иногда. Как можно настолько раствориться, потеряться в человеке!

Потом я поняла, в этом и была моя ошибка.

Слишком сильно его любила.

О себе не думала.

Помню, как уже после развода одна моя одногруппница, у которой я сняла угол, качала головой, удивлялась, что я ушла от мужа практически в том, в чем пришла. То есть в джинсиках, свитере и пуховичке. Правда, вещи все были брендовые, она у меня потом их и выкупила по дешёвке.

Единственной ценной вещью было кольцо. Но оказалось, что сдать его по реальной цене практически невозможно. Я выручила в десять раз меньше. Но хотя бы могла на эти деньги купить многое для малышки.

Сижу в машине.

Маргарита сладко сопит в слинге.

Роман переживал, что нет детского кресла, хотел заставить водителя съездить и купить, но его секретарь сделала большие умоляющие глаза, сказав, что он сильно опаздывает, предложила отвезти его на встречу, потом меня домой. Но он так на неё посмотрел, что она сразу замолчала, язык прикусив.

– Роман, поехали так, без кресла. Она все равно уснет у меня на руках только, – говорю спокойно. Странно, но Королёв, который до этого был явно в раздражении тут же успокаивается и слушает меня.

Когда он подавал мне руку, чтобы помочь забраться в свой понтовый «Гелендваген» я поймала себя на мысли, что вполне спокойно к нему прикасаюсь.

Меня не трясет электрический ток. Молнии по телу не бегут. Сердечко не бьётся как сумасшедшая драм-машина.

Мне всё равно.

Наверное потому, что вообще всё равно.

Меня только моя дочь волнует. Остальное…

Остальное я для себя закрыла. Забила и забыла.

Ничего уже для меня нет.

Я труп.

Мне ничего не важно.

Только Ритуля.

Так и думала, что я охренеть какая сильная, пока не представила, что сейчас зайду в дом, который считала родным.

Странно, но машина довольно быстро тормозит. Мы не выехали за город, туда, где была резиденция Королёва.

Остановились на незнакомой улице.

Поворачиваю голову, смотрю на бывшего мужа – не могу сдержаться, всё-таки показываю какие-то чувства. Да, я удивлена.

– Я переехал. Живу пока здесь.

В голове рой ненужных вопросов, которые не должны меня интересовать.

Почему переехал? Он так любил свой дом. Реально любил, рассказывал, как сам начал строительство, хотел сделать всё не по каким-то дизайнерским указкам, а по своему желанию, даже сам окончил курсы дизайнеров. Не всё сразу получалось, он перестраивал, переделывал… Когда появилась я – тоже готов был многое поменять.

– Тебе же нужна своя, отдельная комната, Бельчонок?

– Зачем? Есть наша… то есть… твоя спальня…

– Наша, ты правильно сказала, но… девочки же любят устраивать себе гнездышки? Особенно Бельчата? Ну и… нужно уже сейчас думать о детской.

– Ты же сам говорил, что рановато?

– Говорил, да, не отказываюсь… Просто… мечтаю, малыш.

Он мечтал. Только ненадолго его хватило.

Я так и не поняла, что с ним произошло тогда, почему Роман так резко изменился.

Изменился. Корень слова – измена. Почему это произошло? И почему он стал обвинять в измене меня?

Сейчас уже это всё не важно.

Прошлое не вернуть.

Настоящее – моя дочь, которую мне нужно устроить.

Будущее…

Будущего у меня нет.

Я только беспокоюсь о будущем моей малышки.

Роман помогает нам выйти из машины.

Оглядываюсь.

Мы в самом центре города, на набережной, вдоль которой стоят двухэтажные дома, больше похожие на офисы.

Мне казалось, Королёв ненавидел такие безликие жилища, современные, но какие-то очень холодные.

Впрочем, какая мне теперь разница?

– Пойдём.

Ключ-карта. Свет зажигается сам.

– Добрый вечер, Роман Артурович, желаете чай, кофе, теплую ванну? – механический голос умного дома явно раздражает Королева, он чертыхается, делает какие-то манипуляции в телефоне – видимо отключает сигнализацию или голосового помощника.

Снимает пальто, сбрасывает туфли.

Я почему-то стою, замерев.

Хорошо, что он привёз меня сюда. Не знаю, что было бы со мной, если бы мы приехали в ТОТ дом.

– Я помогу тебе раздеться.

– Возьми ребёнка. Я разденусь сама.

– Может, хватит, Лиза? – неожиданно резко, хоть и тихо, обрывает меня бывший муж.

Я удивленно вскидываю на него глаза.

– Хватит играть в эти игры. Скажи, что тебе нужно от меня?

Глава 11

Молчу, чувствуя, как кровь отливает от щек.

Первый порыв – развернуться и уйти.

Но я не могу.

Маргарита. Я должна думать о ней.

Поэтому я просто спокойно вытаскиваю дочь из слинга, протягиваю бывшему, глаза которого совсем черные от непонятных мне злых эмоций.

– Мне от тебя ничего не нужно, Роман. Твоей дочери нужно. Ей нужен нормальный дом, тепло, еда, уход. Большего я не требую. Ты в состоянии это обеспечить. Если нет – скажи, мы сейчас же уйдём.

– Чёрт, ты…

Он резко отворачивается, и почти сразу со всей дури лупит кулаком в стену.

Вздрагиваю.

Солгу, если скажу, что меня это не пугает.

Я же не совсем еще чокнутая.

Страшно. Да.

Страшно, что следующий удар может обрушится на меня.

Нет, Королёв никогда меня не бил.