Жёлтый Дракон

Леон отбрасывает в сторону пиджак, располагается на своём любимом диване по центру, откладывает в сторону трость и пальцем подзывает стоящую в стороне и всё ещё не привыкшую ко всему этому Рейну. Девушка одета в короткое бежевое платье, уложена и накрашена так, что она сама первые пару секунд не могла узнать себя в зеркале. Всё-таки Леон сделал правильный выбор, оставив её себе.

Магнус садится в кресло слева от друга, остальные мужчины из клана Хан, выбрав себе девушек, занимают соседние диванчики. Рейна несмело подходит к Леону, учтиво кланяется и опускается к нему на колени. Магнус, подперев голову рукой, изучающе смотрит на неё, усмехается на неприкрытый и дикий страх в глазах девушки, а потом подзывает официанта, который сразу подходит с бутылкой любимого мужчинами Hennessy XO. Леон пропускает между пальцев золотистые волосы девушки, водит носом по её шее и вкрадчиво спрашивает:

– Понравился мой подарок?

Рейна легонько кивает и, обвив его шею руками, касается губами острых, как бритва, скул. Девушка смотрит на ворот бордовой рубашки Леона, на кадык, на узоры, покрывающие ключицы, – куда угодно, только не в его глаза. Они с ним столько времени вместе, ближе некуда, но Рейна никак не может привыкнуть, никак не может принять, что она фактически его собственность и поздно уже стесняться того, кто втрахивал её в этот же диван и не один раз. Но Рейна ничего с собой поделать не может. По большей части она не то чтобы стесняется, – она боится. Есть в Леоне что-то тёмное, что-то, что держит на расстоянии, заставляет обдумывать каждое слово и каждый жест.

– Чего ещё ты хочешь? – спрашивает мужчина и даёт ей сделать глоток из своего стакана. – Скажи мне, и я исполню любое твоё желание.

– Есть кое-что, – выпаливает Рейна, а потом сразу исправляется. – То есть нет, забудьте, мне всё и так нравится.

Но поздно – слово уже сказано, и Леон его услышал. Он обхватывает ладонями лицо девушки, касается губами её губ, а потом, прислонившись лбом к её лбу и впившись чёрными как уголь глазами в самую душу, спрашивает:

– Что?

Рейна теперь должна ответить, тут без вариантов. Она шумно сглатывает и, вдохнув воздуха, пропитанного терпким запахом, говорит:

– Есть одна девушка в универе, она меня обижает.

Леон внимательно слушает, не перебивает.

– Сегодня она опять сделала это, она унизила меня перед всеми.

Леон отстраняется, снимает её с колен и, посадив рядом, сам доливает из бутылки в свой стакан.

– Девушка? – усмехается он и залпом выпивает. – Так чего же ты ей не ответишь? Не унизишь её взамен?

– Я не могу, – бурчит Рейна, уставившись на свои руки на коленях. – Она сильнее.

– Понятно, – выдыхает мужчина и поворачивается к Магнусу. – Мою малышку обижают в университете, ты слышал?

Магнус молча кивает.

– Значит, мы обидим её обидчика, – кривит губы в улыбке Леон.

– Только не надо силой, – двигается ближе к нему Рейна. – Просто напугать, чтобы она меня не трогала.

– Дальше я тебе говорить не разрешал, – холодно говорит ей Леон. – Я задал вопрос, ты ответила. Остальное моё дело.

– Простите, – еле слышно произносит Рейна и сразу тушуется.

– Только не надо мне тут дуться и губы свои кусать, терпеть этого не могу, – смотрит на неё Леон. – Я приехал поразвлечься, так что залезай на стол, покажи мне, как двигается эта попка.

Рейна сразу цепляет подобие улыбки и взбирается на столик перед мужчиной. Диджей включает музыку, и Рейна, прикрыв глаза, начинает двигаться.

– Поручи Мику разобраться с сучкой, которая моей настроение портит, – обращается Леон к Магнусу, и тот кивает.

Рейна тем временем продолжает двигаться в такт музыки, сливается с ней и по глазам Леона видит, что делает всё правильно.

– Мне доложили, что сын Инсу поднимается к тебе, – убрав телефон, говорит другу Магнус.

– Прекрасно, пусть встретят с почестями, всё-таки он мне родня, – смеётся Леон.

Эзру провожают в зал двое мужчин, и он идёт прямо к столику Леона.

– Видимо, у вас в Китае не знают, что такое гостеприимство, – Эзра останавливается напротив столика и смотрит прямо на Леона, игнорируя танцующую девушку и Магнуса. – Меня впустили, а моих парней оставили за дверью. Так сильно за свою жизнь боишься? Не думал, что ты трус, – усмехается он.

– Какая досада, – Леон театрально хлопает ладонями по коленям и подзывает главу своей безопасности. – Впустить всех, кто приехал с господином Кангом, и на будущее запомнить, что для моих дорогих родственников открыты все двери.

Охранник учтиво кланяется и идёт на выход.

– Теперь, я надеюсь, я выказал тебе должное уважение, – обращается он к Эзре. – Выкажи и ты, присаживайся и выпей с нами.

Эзра обходит столик, опускается в кресло справа от Леона и впервые поднимает взгляд на вот уже пару секунд как переставшую двигаться девушку.

«Только не так, только не здесь» – с горечью думает Рейна.

«Интересно» – усмехается про себя Эзра и заинтересованным взглядом обводит фигуру девушки.

– Вы знакомы, – Леон двигает бокал гостю и сам наливает ему выпить.

Он не спрашивает, никакой вопросительной интонации в его голосе. Ему хватило доли секунды, чтобы просканировать жесты и взгляды и всё понять. Леон и так уже всё знает.

«Сукин сын», – думает про себя Эзра, но всё-таки отвечает «нет».

– Нравится тебе моя детка? – щурит глаза Леон и облизывает сухие губы.

Эзра знает, что вопрос с подковыркой: ответит «нет» – оскорбит вкус Леона. Ответит «да»…

– Очень даже, – Эзра приподнимает бокал и снова смотрит на девушку – теперь уже голодным, похотливым взглядом.

– Дарю, – Леон откидывается на спинку дивана и продолжает ловить каждый жест, каждое движение, а самое главное – взгляды и реакцию мужчины. – Хочу, чтобы мы с тобой подружились, сам понимаешь, теперь нас многое будет связывать, – продолжает он. – Так что бери, она превосходно работает ртом.

Рейна оседает на столик и, кажется, собирается разреветься, но Леону плевать. Он продолжает сверлить взглядом лицо Эзры.

– Я сейчас поступлю очень некрасиво, отказавшись от подарка, – спокойно, размеренно говорит Эзра. – Но у меня есть своя детка.

– И что? – со смехом спрашивает Леон.

– Она необычная девушка, совсем сумасбродная, – Эзра подаётся вперёд и облокачивается о свои колени. – Дикая, любит коготки выпускать, зубами может горло перегрызть, если запах другой унюхает.

Эзра нарочно говорит медленно, видит, как мрачнеет Леон с каждым словом, как белеют костяшки пальцев, с силой сжимающие стакан, а самое главное – видит эту сворачивающуюся в спирали темноту на дне чужих зрачков. Даже Магнус ёрзает на месте, готовится, к чему – сам пока не знает.

– И, как бы твоя ни отсасывала, моя делает это куда лучше, я уверен. Так что вынужден отказаться от подарка, – договаривает Эзра и подносит к губам уже подрезанную сигару. Он следит за тем, как из лопнувшего стакана в руке Леона стекают по запястью вниз остатки лучшего в мире коньяка, и в душе торжествует.

– Что ж, – скалится Леон и расслабляет руку, отпуская прямо на пол осколки. – Видит бог, я попытался.

– Я, вообще-то, поговорить пришёл, о китайцах, – меняет тему Эзра.

Леон стаскивает Рейну со столика и, коснувшись губами её лба, просит сходить погулять. Рейна и так еле держится, из последних сил старается не разрыдаться, поэтому возможность уйти воспринимает как спасение и сразу бежит в туалет.

Сегодняшний вечер для Рейны был ужасен. Она снова встретила того самого мужчину, который ей понравился, и встретила в таком виде. Рейну, как какую-то вещь без чувств и гордости, предложили тому, кто ещё полчаса назад был спрятан в дальний уголок сердца как лучшее, что произошло за последние годы жизни. Девушка прислоняется к дверце кабинки и еле сдерживается, чтобы не разрыдаться – Леону вряд ли понравятся её красные глаза. Рейне надо успокоиться, надо прийти в себя. Вот только расползающаяся внутри зияющая пропасть лишь ширится, разъедает горечью, дёргает все струнки выжженной чужими-своими усилиями души, и сдерживаться всё больше кажется чем-то нереальным. Рейна опускается на корточки, обхватывает ладонями голову и пытается дышать. Глаза невыносимо щиплет и жжёт, она усиленно их трёт, не позволяет отчаянию подобраться ближе, затыкает вопящий внутри голос, который нон-стоп повторяет, что она мусор, выброшенный на обочину жизни, давно сломавшаяся и никому не нужная игрушка, и, сделав глубокий вдох, встаёт на ноги.

После небольшого диалога о Бао, забрав своих людей, Эзра покидает клуб, а Леон, оставив вернувшуюся из туалета Рейну в обществе других девушек, отходит на разговор с Магнусом.

***

Вивиан снова начали давать снотворное, потому что с того злополучного ужина она опять потеряла сон. Далия, убедившись, что сестра крепко спит, решила поехать погулять, точнее – напиться. Как сбрасывать стресс по-другому, она просто не знает. Хотя знает, но Эзре на неё плевать.

Далия в эту пятницу тусит в «AMB», потому что с того инцидента с петардой она в «Stigma» не ходит. Но в «AMB» ужасно и скучно – вся элита города, все её знакомые в «Stigma», а тут: стрёмные диджеи, безобразная обстановка и только вчера разбогатевшая, но уже считающая себя пупом земли публика. Далии не помогают ни коктейли, ни её друзья, с которыми она пришла отдохнуть, – это место омерзительно. Она заходит в сторис в своём инстаграме, смотрит, как тусуются в «Stigma» её знакомые из университета, и злится. Из-за какого-то мудака, который, плюс ко всему, собирается стать её мужем, Далия даже в любимое место пойти не может. Хотя почему не может? Она отодвигает от себя второй лонг-айленд и задумывается. Тогда её не пустили из-за этого хама, мол, у него там сходка была. Но сегодня-то она вполне может пройти, тем более, судя по сторис её знакомых, там сейчас играет специально приглашённый крутой диджей из Германии. Далия подзывает своих подруг и, схватив блестящий жакет от Gucci, идёт на выход. Не пристало королеве столицы ошиваться в каких-то дешёвых местах.

В «Stigma» Далия проходит без проблем, виду не подаёт, что вообще переживала о пропуске, так ведь и должно быть – она должна была сразу пройти, но в душе ликует. Леона, похоже, нет, и это прекрасно – ничто не испортит ей вечер. Далия сразу идёт к бару на первом этаже и заказывает три шота текилы – гулять так гулять. Она спускает жакет до локтей и, услышав горячо любимую «Dumpfe träume», выходит на танцпол. Далия не особо любит танцевать, но алкоголь в крови придаёт смелости, плюс ко всему, хочется отпраздновать маленькую, но победу. Она прикрывает веки и начинает двигаться. К ней сразу подкатывают парни, но она отшивает всех презрительной улыбкой и продолжает концентрироваться только на песне.

Леон, прихватив сигареты и расстегнув пару пуговиц на рубашке, выходит на антресоль – закуривает и облокачивается о перила. Он окидывает зал безразличным взглядом, делает глубокую затяжку и думает уже завершить ночь в постели с Рейной, как ловит в толпе знакомую макушку. Присматривается – это точно она. Далия Канг в его клубе, и как же она божественно выглядит. У неё закрыты глаза, руки обездвижены свисающим и блестящим под неоновым светом и софитами жакетом, который обнажает не прикрытые корсетом плечи. Она покачивает головой и ненавязчиво двигает телом. Ей будто никто и не нужен – она наедине с самой собой, и ей очень хорошо. Она плавно двигается в такт музыки, будто отстранена от реальности, – завораживающая картина.

Девушка настолько уверена в себе, настолько твёрдо стоит на ногах, что может выйти на середину танцпола, забитого золотой молодёжью, и танцевать сама с собой. Далия сама пишет правила, она им не подчиняется и чётко это демонстрирует сейчас, вот только подчиняться придётся. Сейчас между ними лестничный пролёт, завтра ничего не будет, даже воздух не пройдёт. Леону его уже и так не хватает.

Догоревшая сигарета серым пеплом осыпается на пол, мужчина даже про неё забыл. От Далии невозможно отвести взгляд, она словно магнит и притягивает не только Леона. Он до побеления костяшек сжимает перила, заметив очередного «охотника», подошедшего к девушке, и уже думает спуститься вниз. Далия приоткрывает глаза, мажет по подкатывающему парню безразличным взглядом, вновь их прикрывает и демонстративно отворачивается. Леон улыбается. Мысленно аплодирует ей. Даже если Леон думает, что читает её как открытую книгу, всё равно в ней есть загадка – она за семью замками, но Леон её чувствует, она нет-нет да и проскальзывает в действиях, взглядах, разговорах девушки. Леон очень хочет её разгадать.

Каждая их встреча заканчивается тем, что Далия выкидывает что-то, что злит Леона, убеждает его в том, что девчонка избалованная и глупая, но отрицать то, что в ней есть что-то интересное, нельзя. Леон не помнит, когда вот так не спеша любовался кем-то. Он особым терпением никогда не отличался и, по идее, должен бы сорваться вниз, как минимум, поговорить с ней, как максимум – пригласить к себе в постель. Но сейчас он созерцатель – и одно наблюдение за ней доставляет покруче высокосортного порошка. Леон не видит никого и ничего, хотя девушка в самой гуще толпы, но она настолько яркая, настолько притягательная, что всё вокруг приобретает серый оттенок, сливается друг с другом. Есть только она в самом центре, потрясающе красивая, гибкая, нежная и в то же время дикая. Она с Леоном как королевская кобра, у которой вырвали клыки, – боится, думает о долге, а сейчас она такая, какая есть. Леон её хочет – потрогать, пощупать, выбить звук. В глаза посмотреть, по губам провести своими, ещё раз, потом ещё и ещё, проверить, решить, разобраться.

Что за чертовщина, что за порча, что за зависимость такая? Откуда она взялась, где зародилась? Далия Канг сегодня, сейчас и здесь самый лакомый кусок, желанный гость, самая страшная эпидемия, равная бубонной чуме, и Леон уже знает, что это неизлечимо.

Далия чувствует взгляд где-то на середине песни. То, что на неё смотрят, ей любуются – обычное явление, но этот взгляд, хозяина которого она ещё не нашла, будто въедается в кожу. Будто Далию сейчас на операционном столе разложили и препарируют, по одному органы достают и внимательно рассматривают. Далии не по себе, она открывает глаза, вновь осматривается по кругу, улыбается парочке парней в стороне, но это не они. Она всё ещё его чувствует, осязает кожей и поднимает голову.

Она видит его сразу. На этой антресоли больше никого. Он стоит, облокотившись, и смотрит прямо на неё. Ловит её взгляд, поднимает уголки губ в подобии улыбки, и Далия от этого оскала отшатывается. Будто она стоит посередине арены, внезапно стала гладиатором, а император смотрит сверху, оценивает, и у Далии жизнь зависит от того, как его палец повернётся. Но на арену не другого гладиатора выведут, а чудовище, монстра из самой преисподней, и этот дьявол сейчас прямо в глаза смотрит, в узлы скручивает душу. Далия делает глубокий вдох, не моргает, не отводит взгляда. С каких пор она проигравшая? Возвращает взгляд, отправляет с ним сотню невидимых пуль, отравленное копьё и стрелы. Леон выставляет оборону, в ней и пули застревают, и копья, и стрелы, ядовито улыбается. Далия улыбается в ответ, обнажает дёсны, а потом прикладывает ладонь к губам и посылает воздушный поцелуй. Контрольным в лоб.

У Леона щит осыпается крошкой под ноги. Он стоит там, как греческий бог, римский император, хозяин вселенной – ничего не делает, не говорит, спускаться не порывается, а у Далии голова идёт кругом. Почему из всех мужчин мира ей достался самый невыносимый, но при этом богически красивый и харизматичный. Если и выбирать, то только такого, если бы. Но Далия не выбирала, ей судьба сделала якобы подарок, запихала в её глотку бомбу замедленного действия, а пульт управления отдала этому дьяволу. Когда тот захочет, тогда на таймер и поставит, когда захочет – кнопку и нажмёт.

Несмотря на обиду, на истерики, на её высокомерие – она не забудет тот ядовитый и болючий поцелуй. Ей бы бегством спасаться, пока не поздно, но далеко не убежать, она везде будет натыкаться на него. Далия в его сетях как рыба сейчас, – пока грызёт их, выпутывается, пытается, но он смотрит так, что она уже видит, как Леон будет растаскивать её по частям, как с аппетитом и удовольствием сожрёт, кусочек за кусочком, а потом обглодает и кости. Потому что на людей так не смотрят, потому что люди так зловеще не скалятся. А ведь игра только начинается. Ей старт официально был дан только что.

Девушка натягивает жакет на плечи, отключает интерес в глазах по щелчку пальцев и, развернувшись, идёт к бару. Леон не спускается, до крошащейся эмали сжимает зубы, удерживает себя на месте и, проводив её взглядом до бара, возвращается в зал. Он приказывает своему охраннику оплатить счёт Далии и довезти до дома, а сам опускается на диван и притягивает к себе Рейну – не слушает, не чувствует, не реагирует – думает. Не может абстрагироваться, не может забыть её образ под софитами и эту улыбку. Он достаёт мобильный, находит когда-то сохранённый на всякий случай номер и набирает:

«Наслаждайся свободой, пока можешь».

Удаляет. Набирает: «Ты шикарно танцуешь».

Ответа, чего и стоило ожидать, не следует. Леон ещё полчаса общается с Магнусом, а потом, забрав Рейну, уезжает к себе в пентхаус. Уже почти четыре утра, Леон лежит на спине и придерживает Рейну за бёдра, пока та, постанывая, двигается на его члене. Внезапно экран телефона мужчины на тумбочке загорается. Он тянется к мобильнику и читает:

Д: Я сама тоже ничего. Надеюсь, ты спал, и я тебя разбудила. Ненавижу.

Л: Я не сплю, ночью есть занятия куда интереснее сна.

Д: Например, сталкерить меня?

Л: Например, наслаждаться чьим-то красивым телом. Приезжай, у меня кровать большая, и тебе места хватит.

Удаляет. Заново набирает. Отправляет.

Далия прокрадывается в комнату крепко спящей сестры и крадёт у неё пару таблеток снотворного. Почти рассвет, а она не может уснуть. Из головы никак не уходит та короткая, длиною в одну песню, встреча в клубе. А из-за последнего сообщения Леона Далия сама точно не уснёт.

Никому, ни за что, никогда

– Ну не то чтобы он мне нравится, но вот типа, как бы, что-то в нём есть, – Далия принимает сидячее положение на кровати сестры и смотрит на неё. Ви сидит за небольшим столиком в углу спальни и топит сухарики в своём любимом томатном супе.

– Он такой мужчина, как бы это сказать, – Далия подползает к краешку кровати. – Я бы хотела себе именно такого. Он красивый, он сильный, он дико богат, но… – девушка осекается. – Он был бы просто моим идеалом, если бы можно было запихать ему кляп в рот и связать руки.

Ви давится супом, но всё равно продолжает смеяться, заставляя сестру присоединиться к ней.

– Нет-нет, я не извращенка, – сквозь смех говорит Далия. – Просто, когда он говорит, я не могу придумать ответ, а руки он слишком часто распускает, и он, сука, сильный, как схватит – я не могу потом вырваться. А так, я представляю, что мы идём с ним ужинать или куда-то гулять, и все женщины столицы шепчутся за нашими спинами, – она мечтательно закатывает глаза. – Далия Хан, и пусть все сдохнут от зависти.

– Тебе спать с ним и детей ему рожать, – Ви не понимает воодушевление сестры, отодвигает тарелку и укоризненно смотрит на неё.

– Ну об этом я не подумала, – тускло говорит Далия.

– Потому что ты думаешь только о жёлтой прессе и своих так называемых подругах, которые будут тебе завидовать, – Ви подходит к кровати и опускается рядом с ней. – А о себе ты думаешь? – тихо спрашивает.

– А что мне думать? – щетинится Далия. – Так надо. Эта свадьба будет вне зависимости от моего мнения, так зачем мне его иметь?

Ви не находит, что ответить, и опускает взгляд.

***

Далия отпускает шофёра чуть поодаль от университета и заходит в маленький магазинчик на углу за сигаретами. Только девушка расплачивается за покупку, как телефон в кармане брюк начинает вибрировать. На ходу распаковывая зубами пачку, Далия достаёт мобильник и, не смотря на экран, прикладывает к уху.

– Да.

– Не хочешь поужинать со мной?

– Леон… – Далия даже замирает на тротуаре. – С чего это я буду с тобой ужинать? – исправляется девушка и продолжает свой путь.

– У нас свадьба на носу, и я подумал, что у нас не было ни одного свидания. Почему бы его не устроить? – усмехается на том конце провода Леон.

– Подаришь мне новые Ролекс— буду считать, что это первое свидание. Вышлю тебе фотки, – заявляет Далия и закуривает. Девушка провожает взглядом проехавший близко к тротуару чёрный рендж ровер и снова возвращается к разговору.

– Ну почему ты такая? – театрально вздыхает мужчина.

– Такая шикарная? – смеётся Далия и заворачивает на улицу университета.

– Я куплю тебе всё, что ты пришлёшь, но ты ведь знаешь, что за всё надо платить? – вкрадчиво спрашивает мужчина. – Так что я приеду за тобой к восьми, и мы поедем ужинать.

– Ну да ладно, считай, мне лень спорить, – тянет Далия и матерится на уже знакомый рендж ровер, чуть ли не вылетевший на бордюр и не размазавший её по стене.

– Что случилось? – обеспокоенно спрашивает Леон, услышав мат девушки и звук автомобиля, но Далия не успевает ответить. Выскочивший из машины устрашающего вида мужчина хватает её поперёк туловища и грубо заталкивает внутрь. Леон слышит борьбу на той стороне трубки, слышит голоса, но, сколько бы он ни звал Далию, та не отвечает, а потом телефон и вовсе отключается. Леон сразу набирает Магнуса и требует срочно отследить номер Далии.

Далия кричит, вырывается, даже беспорядочно бьёт пытающихся удержать её мужчин, но они сильнее. Когда она в очередной раз дёргается, тот мужчина, который запихал её в машину, хватает её за горло и больно бьёт по губам. Далия притихает на мгновенье, испуганно смотрит на гадко ухмыляющегося и лезущего своими грязными руками под её рубашку мужчину и переходит на мат. У Далии поджилки трясутся от страха, но она знает, что нельзя показывать свой страх, надо продержаться, надо максимально тянуть время, и отец её найдёт. Должен найти. Девушку снова бьют по губам, приказывают заткнуться, но она не слушается, ещё громче кричит, грозится сжечь похитителей, требует её выпустить и угрожает своим отцом. Мужчины, которых в машине, не считая шофёра, ещё двое, гогочут и обещают использовать её «грязный» язык по «назначению». Далия не понимает, что происходит, куда её везут, в душе ругает отца, который, видать, нажил очередных врагов, и очень надеется, что похитители выдвинут свои требования. Далия и думать не хочет о том, что её убьют, хотя мужчины и ведут себя так, будто она живой из их рук не вырвется. Машина останавливается, и Далию, схватив под локоть, тащат в направлении гаражей. Она пытается осмотреться, хочет понять, что это за район, но не узнаёт. Вокруг ни души. Девушка отчётливо понимает, что её могут спокойно убить и закопать прямо здесь, и никто никогда её не найдёт.

Далию грубо швыряют в угол на бетонный пол, и она замечает ещё двух мужчин, которые, сразу же подхватив старый стол, переносят его на середину. Далия поднимается на ноги и срывается к выходу, но её перехватывают и, заламывая руки, укладывают спиной на стол. Далия продолжает сопротивляться, с трудом давит в себе панический ужас и даже предлагает выкуп. Обещает осыпать их золотом, пусть только отпустят её, к своему стыду, переходит на мольбу и слёзно просит. Но её не слушают, грубо стаскивают с неё одежду и снова бьют уже куда-то в солнечное сплетение, требуя заткнуться. Её подтаскивают к краю стола так, что голова девушки свешивается вниз, и мужчины начинают расстёгивать свои брюки.

Далии больно, кожа на спине исцарапана из-за шершавого стола, болят запястья, которые мужчины сжимают до синяков, но самое главное – болит душа. Далии впервые в жизни так страшно. Её сейчас изнасилуют и убьют, и никто не узнает. Никто не придёт на помощь, никто не успеет. А Ви? Что будет с Ви, когда Далия не вернётся, когда узнает, что её сестра пала очередной жертвой чёрных дел их отца. Далия уже не сдерживается, кусает губы и переходит на громкие рыдания. Вертит головой, не позволяет мужчинам её зафиксировать и зовёт – сначала отца, потом Эзру.

***

На то, чтобы выяснить, где телефон Далии, у работника Леона ушло двенадцать минут. Для Леона это была целая вечность, он, как раненый зверь, носился по коридору офиса, строя миллион догадок о том, где его невеста. А сейчас он паркует автомобиль у гаражей и, заметив свой же внедорожник с отличительными номерами, – сразу всё понимает. Всё, что касается Далии, – всё неправильно. Будто судьба играет с Леоном в злую игру, раз за разом делая его жертвой именно эту девчонку. Это уже не смешно и не весело. Леон помнит свой приказ в клубе и очень боится сейчас не успеть. Он быстрыми шагами идёт к гаражам и, уже проходя сквозь вход, замечает подлетевшее белое ламбо Магнуса.

Леон влетает в гараж и только тянется к поясу, как мужчины, увидев босса, сразу же расступаются. Следующей Леон видит распятую на столе девушку в одном белье, которая сразу же садится и, прижав к груди коленки, обнимает их. Далия не верит, она продолжает заплаканными глазами смотреть на Леона и с трудом давит первый порыв подбежать к нему и обнять.