скачать книгу бесплатно
Кто-то из девчонок хихикает.
Зато кое-кто только что проиграл первую за этот год ставку. Ну хоть что-то.
Глава третья
Кабинет директрисы больше похож на библиотеку в охотничьем домике какого-нибудь барона: лампы из латуни, стенные панели и книжные стеллажи из темного полированного дерева, точно такой же стол, размером скорее напоминающий кровать, зеленые кожаные кресла, дипломы в рамочках. Родители, попав в такой кабинет, должны проникнуться доверием к Веллингфорду, а ученики, наоборот, чуток испугаться.
Но когда я вхожу, то вижу, что испугалась почему-то сама Норткатт. Кроме нее в комнате двое незнакомцев в строгих костюмах – по всей видимости, ждут меня. Один нацепил черные очки.
Я приглядываюсь: не оттопырена ли слегка ткань на пиджаках или брючинах. Неважно, насколько хорошо сидит костюм, пистолет все равно видно. Да, оба вооружены. Перевожу взгляд на ботинки.
Черная глянцевая кожа так и сияет; хорошие прорезиненные подошвы. Специально, чтобы бегать удобнее было. За такими, как я.
Копы. Это копы.
Черт, я, похоже, вляпался.
– Мистер Шарп, эти двое хотели бы с вами побеседовать.
– Хорошо. А о чем?
– Мистер Шарп, – повторяет вслед за директрисой один из полицейских, белый, – я агент Джонс, а это агент Хант.
Тот, что в черных очках, согласно кивает.
Ага, ФБР? Федералы ничем не лучше копов.
– Очень не хочется отрывать вас от уроков, но, боюсь, нам нужно обсудить ряд весьма щекотливых вопросов. Здесь мы их обсуждать не можем, так что…
– Погодите-ка, – вмешивается Норткатт, – вы же не можете вот так просто забрать ученика из школы. Он еще несовершеннолетний.
– Можем, – вступает в разговор агент Хант; у него легкий южный акцент.
Директриса краснеет от досады, но Хант явно не намерен ничего объяснять.
– Если вы заберете отсюда этого мальчика, я немедленно свяжусь с нашим адвокатом.
– Свяжитесь, сделайте одолжение. Буду рад с ним побеседовать.
– Но вы даже не сказали, зачем он вам нужен.
– Боюсь, это секретная информация, – пожимает плечами Джонс. – Связанная с расследованием, которое мы ведем.
– У меня, полагаю, выбора нет? – спрашиваю я.
Они даже не потрудились ответить. Джонс кладет руку мне на плечо и легонько подталкивает к двери, а Хант вручает директрисе визитку, на тот случай, если она все-таки надумает звонить адвокату.
Уже на пороге я успеваю заметить выражение ее лица: никому Норткатт звонить не будет.
Да, игрок в покер из нее получился бы никудышный.
* * *
Меня заталкивают на заднее сидение черного «бьюика» с тонированными стеклами. Я судорожно пытаюсь вычислить, за что же именно меня повязали. Кредитка Клайда Остина и мой новый ноутбук? Или те служащие из отелей – мы же не платили по счетам? Бог знает, что еще натворила мама.
Интересно, федералы поверят, что это Остин на меня напал? Шишка-то уже почти прошла. Что именно нам шьют? Смогу ли я убедить их, что один во всем виноват? Я ведь несовершеннолетний, всего семнадцать, поэтому приговор вынесут как ребенку, а не как взрослому. Как выторговать свободу для мамы? Какую информацию выдать?
– Ну и, – начинаю я наугад, – куда же мы едем?
Агент Хант поворачивается, но из-за черных очков выражение лица невозможно распознать.
– Мы должны сообщить тебе некие конфиденциальные сведения, поэтому отвезем в нашу контору в Трентоне.
– Я арестован?
– Нет, – смеется он. – Просто побеседуем. Только и всего.
Я осматриваю двери. Непонятно, получится ли открыть замок и выскочить. Трентон – большой город, там много машин, по пути придется то и дело останавливаться. Светофоры, опять же. Не могут же они всю дорогу ехать по скоростному шоссе. Может, удастся ускользнуть. Позвоню по мобильнику. Успею кого-нибудь предупредить. Дедушку, например. Он-то сообразит, что делать.
Подвинувшись поближе к двери, я тянусь к замку, но в последний момент нажимаю кнопку стеклоподъемника. Никакого эффекта.
– Захотелось свежего воздуха? – веселым голосом спрашивает агент Джонс.
– Да, здесь душно.
Полный провал. Если не работают стеклоподъемники, то двери точно заблокированы.
Мимо окна проплывают низкорослые кусты. Мы въезжаем на мост, украшенный рекламным щитом: «Товарами из Трентона пользуется весь мир». За мостом машина несколько раз сворачивает и, наконец, паркуется возле безликого офисного здания. Мы заходим через черный вход, а агенты идут по обе стороны от меня.
В холле на полу лежит коричневый ковер, а больше там ничего нет. На каждой двери – кнопочная панель. В остальном же – совершенно обычное здание, на стоматологическую клинику похоже. Не знаю, чего именно я ожидал, но явно не этого.
На лифте мы поднимаемся на четвертый этаж. Точно такой же ковер.
Джонс набирает на панели код и открывает дверь. Хорошо бы, конечно, запомнить цифры, но я не настолько профессиональный мошенник. Он барабанит по клавишам просто молниеносно. Вроде бы там была семерка, больше ничего разглядеть не удалось.
В комнате без окон стоят убогий стол и пять стульев, на тумбочке пристроился пустой кофейник. На стене – огромное зеркало, видимо, за ним прячется еще одно помещение.
– Да вы издеваетесь? – киваю я на зеркало. – Я вообще-то телевизор смотрю.
– Погоди.
Агент Хант выходит, и через мгновение в той, другой комнате за стеклом зажигается свет. Там никого, кроме него нет. Хант возвращается.
– Видишь? Только мы трое.
Интересно, он не забыл упомянуть тех, кто прослушивает нас через какой-нибудь микрофон? Ладно, спрашивать не буду – лучше не испытывать судьбу. Нужно узнать, что происходит.
– Хорошо. Вы помогли мне уроки прогулять. Премного благодарен. Чем могу отплатить за услугу?
– А ты тот еще фрукт, – качает головой агент Джонс.
Я пытаюсь казаться скучающим, а сам внимательно его изучаю. Низенький и приземистый, как бочонок, редкие русые волосы пшеничного оттенка, над тонкой верхней губой – шрам. Пахнет от него лосьоном после бритья и несвежим кофе.
Ко мне наклоняется Хант:
– Знаешь, невиновные, попав к федералам, обычно очень расстраиваются. Требуют адвоката, кричат о нарушении прав. А вот преступники спокойны, прямо как ты.
Хант более худощавый, чем его коллега, он выше и старше – в коротко стриженых волосах пробивается седина. В его голосе странные модуляции, будто он обращается с кафедры к пастве. Наверняка, кто-то из родственников – священник.
– Это потому, что подсознательно преступники хотят, чтобы их поймали, так психологи говорят, – вторит Джонс. – Как думаешь, Кассель? Ты хочешь, чтобы тебя поймали?
Я пожимаю плечами:
– Тут кто-то чересчур увлекается Достоевским.
Уголки губ у Ханта слегка приподнимаются в усмешке.
– Так вот чему вас учат в этой распрекрасной частной школе?
– Да, именно этому нас там и учат.
В его голосе слышится такое явное презрение, что я делаю себе мысленную пометку: «Он думает, мне в жизни все дается легко, а это значит, ему самому ничего легко не давалось».
– Слушай, пацан, – прокашливается Джонс, – двойная жизнь – не шутка. Мы все знаем про твою семью. Мы знаем, что ты мастер.
Я замираю, буквально примерзнув к стулу. Как будто кровь застыла в жилах.
– Я не мастер.
Убедительно получилось или нет? Сердце учащенно бьется, в висках пульсирует кровь.
Хант берет со стола папку и достает какие-то бумажки. Что-то знакомое. Точно! Такие же бумажки я стащил из клиники сна. Только на этих значится мое имя. Это же результаты теста.
– После того, как ты сбежал из клиники, доктор Черчилль послал это одному из наших сотрудников, – рассказывает Джонс. – Результат положительный. Парень, у тебя гиперинтенсивные гамма-волны. Только не говори, что не знал.
– Но ему же не хватило времени, – мямлю я оторопело.
Вспоминаю, как понял, что собирается сделать доктор, как сорвал с себя электроды и выбежал из кабинета.
Агент Хант все прекрасно видит:
– По всей видимости, вполне хватило.
* * *
Тут они решают смилостивиться и предлагают мне перекусить. Агенты уходят, а я остаюсь один в запертой комнате. Бессмысленно пялюсь на листок с записью собственных гамма-волн. Одно понятно: я влип, основательно и наверняка.
Достаю мобильник. Стоп – они же ведь именно этого и ждут, так? Чтобы я кому-нибудь позвонил. И о чем-нибудь проболтался. Даже если за стеклом никого нет – здесь наверняка повсюду звукозаписывающая аппаратура; комната-то явно предназначена для допросов.
И скрытые камеры, конечно же.
Роюсь в меню телефона, нахожу камеру, включаю вспышку и принимаюсь снимать стены и потолок. Еще раз, и еще. Вот оно. Отражение. Просто так камеру заметить невозможно – она вмонтирована в раму от зеркала, но на фотографии ясно видно крошечный засвеченный вспышкой объектив.
Я с улыбкой запихиваю в рот пластинку жевательной резинки.
Через минуту жвачка становится мягкой, теперь можно заклеить камеру.
В комнате тут же появляется агент Хант с двумя чашками в руках. Так бежал, что даже расплескал кофе и заляпал себе манжеты. Наверняка обжегся.
Интересно, почему он испугался, когда камера вышла из строя? Думал, что я сбегу? Из запертой комнаты мне выйти не под силу, я просто выпендривался, хотел им показать, что не куплюсь на их дешевые фокусы.
– Шарп, ты думаешь, это смешно?
Почему он переполошился?
– Выпустите меня. Сейчас начнется занятие по лепке, а вы говорили, я не арестован.
– Тогда придется вызвать родителя или опекуна.
Хант ставит кофе на стол. Успокоился. Значит, этой просьбы от меня ждали. Все снова идет по заранее известному им сценарию.
– Мы можем позвонить твоей матери и пригласить ее сюда, ты этого хочешь?
– Нет. – Они меня переиграли. – Не хочу.
Хант с довольным видом вытирает рукав салфеткой:
– Вот и я так подумал.
Взяв чашку, я медленно делаю глоток.
– Видите, вам даже не пришлось мне угрожать вслух. Право слово, не арестант, а просто подарок.
– Послушай-ка, умник…
– Что вам надо? К чему все это? Ладно, я мастер, что с того? У вас нет никаких доказательств, что я над кем-нибудь работал. Не работал и в будущем не собираюсь. А значит, я не преступник.
Уф, я вру напропалую и почему-то испытываю облегчение. Пусть попробуют-ка возразить.
Хант моему вопросу не обрадовался, но и не насторожился вроде.
– Кассель, нам нужна твоя помощь.
Я так смеюсь, что кофе попадает не в то горло.
Хант открывает было рот, но тут распахивается дверь и на пороге появляется Джонс. Где он, интересно знать, шатался все это время? Обещанного обеда не принес.
– Я слышал, ты тут откалываешь разные номера.
