скачать книгу бесплатно
– Бесконечна. – Он запустил длинные пальцы ей в волосы, заставляя ее тело дрожать.
Всего несколько месяцев назад Кайя считала себя человеком. Странным, но человеком. Теперь же вес тонких крыльев за спиной и зелень кожи напоминали ей об обратном. Но в душе она оставалась прежней Кайей Фирч, и неважно, какой бы умной или волшебной она ни была, у нее не укладывалось в голове, почему ей позволено сидеть рядом с королем.
Даже если она спасла ему жизнь. Даже если он любит ее.
Она не могла не думать о словах женщины со скарабеями. Интересно, собирается ли та девушка с барабаном и дредами сделать заявление? Попросит дать ей задание? А девушка с кошачьим хвостом уже сделала это? Может быть, фейри смеялись над Кайей, думали, что если она выросла среди людей, то ничего не знает об их традициях?
Ей хотелось сделать все правильно. Хотелось совершить что-то великое. Подарить Ройбену нечто большее, чем глупый самодельный браслет. Покачнувшись, Кайя опустилась на колени перед новым королем Неблагого двора.
Глаза Ройбена расширились, в них мелькнул страх. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но Кайя оказалась быстрее:
– Я, Кайя Фирч, хочу сделать заявление. Я… – Кайя застыла, внезапно понимая: она не представляет, что предполагается говорить. Но алкоголь в крови развязывал ей язык. – Я люблю тебя и прошу дать мне задание, чтобы доказать свои чувства.
Ройбен вцепился в подлокотники трона, пальцы впились в дерево. Его голос упал до шепота:
– У меня должно быть каменное сердце, если я позволю это. Ты не станешь подданной этого двора.
Кайя чувствовала, что-то не так, но не знала что. Мотая головой, она повторила:
– Я хочу сделать заявление. Я не знаю официальной формулировки, но точно знаю, чего хочу.
– Нет. Я не позволю.
На мгновение воцарилась тишина, а потом послышались смешки и шепот.
– Я записал обращение. Слова были произнесены, – сказал Руддлз. – Вам придется оказать ей честь и ответить на просьбу.
Ройбен кивнул.
Один долгий миг он смотрел на собравшихся в зале подданных, а затем поднялся и подошел к краю возвышения.
– Кайя Фирч, вот задание, которое я дарую тебе. Найди фейри, способного лгать, и займешь место подле меня в качестве законной супруги.
Пронзительный хохот разнесся по залу. Послышались голоса: «Невозможно. Задание невыполнимо».
Лицо Кайи вспыхнуло. Головокружение усилилось, к горлу подступила тошнота. Должно быть, она побледнела или выражение ее лица вызывало тревогу, потому что Ройбен соскочил с возвышения и ухватил ее за руку, не давая упасть.
Вокруг гудел рой голосов, но Кайя не могла разобрать слов.
– Клянусь, если я найду того, кто подал тебе эту идею, он заплатит за это жизнью.
Кайя тяжело моргнула, всего на мгновение позволив векам закрыться, – и провалилась в сон, ускользая из Фейриленда.
Глава 3
Хранить буду покой, как листья
в день осенний
Покорно держатся под каплями дождя,
И стану тише, неподвижней, холодней
Даже тебя.
Сара Тисдейл. «Мне все равно»
Когда Корни вытащил клетку из багажника, маленький хоб трясся, забившись в угол. Забросив ловушку на заднее сиденье, он забрался в машину и захлопнул дверцу. Двигатель работал на холостом ходу, из печки струился сухой горячий воздух.
– Я – могущественный… чародей, – сказал Корни. – Так что даже не пытайся что-нибудь вытворить.
– Да, – отозвался маленький фейри, быстро моргая черными глазками. – Нет. Ничего не пытаться.
Корни обдумывал ответ фейри, стараясь правильно его расшифровать, но лишь больше запутался. Наконец он встряхнул головой, избавляясь от этих мыслей. Все под контролем. Фейри в клетке.
– Я хочу защититься от вашей магии, и ты мне в этом поможешь.
– Я навожу чары, а не снимаю, – прощебетал фейри.
– Но… – нахмурился Корни, – должно же быть что-то. Чтобы не спрыгнуть радостно с пирса или не жаждать чести быть скамеечкой для ног какого-нибудь фейри.
– Ни растения. Ни камни. Ни заклинания не могут полностью уберечь от наших чар.
– Бред собачий. Должно что-то быть! Существуют люди, которые могут противиться вашей магии?
Маленький фейри подпрыгнул ближе к краю клетки и тихо-тихо заговорил:
– Те, кто обладают истинным зрением. Те, кто могут видеть сквозь чары.
– И как получить истинное зрение?
– Порой смертные рождаются с ним. Очень немногие. Не ты.
Корни со злостью пнул спинку переднего сиденья.
– Тогда расскажи о чем-нибудь еще. То, что мне может пригодиться.
– Но могущественный чародей не может не знать о…
Корни встряхнул клетку с такой силой, что маленький фейри распластался на дне. Его шляпа из шишки выпала через дыру между алюминиевыми прутьями и приземлилась на коврик. Фейри дико взвыл.
– Да, это я, – усмехнулся Корни. – Чертовски сильный маг. И если хочешь выбраться, тебе лучше начать говорить.
– Есть один парень с истинным зрением. В огромном городе железа и изгнанников на севере. Он умеет снимать чары со смертных.
– Хорошо, – протянул Корни, поигрывая кочергой. – А теперь расскажи мне что-нибудь еще.
На следующее утро, когда оцепеневшие тела пьяных фейри еще покрывали пол главного зала Неблагого двора, Ройбен собрал своих советников в ледяной пещере, такой холодной, что дыхание облачком повисало в воздухе. На скалистых выступах в стенах горели сальные свечи, распространяя запах гвоздики.
«Пусть сердце нашего нового Повелителя будет изо льда».
Как сильно Ройбен желал этого, жаждал, чтобы лед, сковавший ветви деревьев на холме, заморозил и его сердце.
Дулкамара барабанила пальцами по полированному дереву стола, твердому, как камень. Скелетообразные крылья, мембрана которых разорвалась и остались одни перепонки, свисали с ее плеч. Бледно-розовые глаза смотрели на короля.
Ройбен посмотрел на нее и подумал о Кайе. Он уже ощущал ее отсутствие, подобное жажде, которая терпима, пока не вспомнишь о воде.
Руддлз мерил шагами пещеру.
– У них численное превосходство, – говорил он. Его широкий зубастый рот заставлял представлять, что камергер в любой момент может откусить кусочек от кого-нибудь из собравшихся. – Многие свободные фейри, которые подчинялись Никневин, бежали, узнав, что больше не связаны Десятиной. Наши войска поредели.
Ройбен наблюдал за пламенем свечей, ярко вспыхивающим и затем угасавшим.
«Заберите это у меня, – подумал он, – я не хочу быть вашим королем».
Руддлз многозначительно посмотрел на него, прикрыл глаза и сжал пальцами переносицу.
– Мы еще больше ослабли, потому что несколько наших лучших рыцарей погибли от вашей руки, господин. Припоминаете?
Ройбен кивнул.
– Меня огорчает, что вы, кажется, не ожидаете нападения Силариэль, повелитель, – сказал Эллебер. Прядь волос упала ему на лоб, закрывая глаз, и рыцарь нетерпеливо смахнул ее. – День зимнего солнцестояния прошел, какой смысл теперь ей медлить?
– Может быть, Силариэль устала? Ей скучно воевать, ей лень, – ответил Ройбен. – Как и мне.
– Вы слишком молоды, – заскрежетав острыми клыками, возразил Руддлз. – И слишком легкомысленно относитесь к судьбе Двора. Сомневаюсь, что вы вообще хотите нашей победы.
Однажды леди Никневин выпорола Ройбена – он уже не помнил, за что и когда именно, – а потом отвлеклась на какое-то новое развлечение и отошла, что позволило Руддлзу, ее камергеру на тот момент, проявить мимолетное милосердие. Он влил Ройбену в рот немного воды. Ройбен все еще помнил сладкий вкус и боль в горле при каждом глотке.
– По-твоему, мне не хватает сил, чтобы быть повелителем Неблагого двора? – Ройбен оперся о столешницу, подавшись к Руддлзу так близко, что мог бы поцеловать его. Дулкамара рассмеялась и захлопала в ладоши в ожидании захватывающего зрелища.
– Именно, – кивнул Руддлз. – Я думаю, вам для этого недостает сил. И ума. И сомневаюсь, что для вас действительно имеет значение это звание.
– Зато у меня сил достаточно, – прошипела Дулкамара. Отбросив гладкие черные волосы, она одним быстрым движением оказалась позади камергера. Руки опустились на плечи Руддлза, длинные пальцы легли на его горло. – Король не должен марать руки. Королева никогда этого не делала.
Руддлз застыл, возможно, осознавая наконец, что зашел слишком далеко.
Эллебер медленно обвел взглядом всех троих, словно решая, чью сторону лучше принять. Ройбен не питал иллюзий: от любого из них он не мог ожидать верности, если бы не клятва, связавшая их. Стоит произнести всего лишь слово, чтобы показать: у него есть и сила, и ум. И, возможно, даже завоевать их расположение.
– Может быть, я не лучший король, – вместо этого проговорил Ройбен, откидываясь на спинку кресла и расслабляя сжатые пальцы. – Но однажды я уже был подданным Силариэль и, пока дышу, не позволю ей править мной или моими людьми.
– Ваше милосердие доведет нас до беды, мой король, – выдавила Дулкамара, с сожалением разжимая пальцы.
Руддлз закрыл глаза, на лице его отразилось нескрываемое облегчение.
Давным-давно, когда Ройбен только прибыл к Неблагому двору, он сидел в своей маленькой каморке, подобной тюремной камере, и жаждал собственной смерти. Тело болело от побоев и наказаний, раны засыхали длинными гранатовыми наростами, и он так устал противостоять приказам Никневин, что мысль о возможной смерти наполнила его неожиданной и удивительной надеждой.
Будь он и правда милосерден, он бы позволил Дулкамаре убить камергера.
Руддлз не лгал: у них мало шансов выиграть войну. Но Ройбен мог сделать то, что умел лучше всего, чему научился благодаря Никневин: терпеть. Терпеть достаточно долго, чтобы потом убить Силариэль. Так, чтобы она никогда больше не смогла в знак мира между Дворами послать своего рыцаря на мучения, не смогла продумать тысячи смертей, оставаясь при этом воплощением невинности. Вспоминая о королеве Светлого двора, Ройбен словно ощущал, как маленький ледяной осколок проникает в сердце, заставляя оцепенеть от того, что должно случиться. Не столь важно выиграть войну, нужно просто продержаться в живых достаточно, чтобы успеть забрать Силариэль с собой в могилу.
И если Темному двору суждено погибнуть вместе с ними, так тому и быть.
Корни постучал в заднюю дверь дома бабушки Кайи и улыбнулся, заглянув в окно. Он почти не спал этой ночью, но сиял, радуясь новым знаниям. Крошечный хоб проговорил всю ночь, рассказывая Корни все, что только могло способствовать его освобождению. На рассвете Корни все же открыл клетку. Теперь истинное знание фейри казалось ему ближе, чем когда-либо прежде.
– Входи! – крикнула бабушка из кухни.
Он повернул холодную металлическую ручку. Кухня была забита старой посудой: десятки кастрюль, нагроможденные друг на друга, старые чугунные сковородки с ржавыми краями – бабушка Кайи терпеть не могла ничего выкидывать.
– И в какие неприятности вы оба успели попасть прошлой ночью? – спросила старушка, складывая тарелки в посудомоечную машину.
Корни, на мгновение растерявшись, изобразил возмущение.
– Прошлой ночью. Верно. Вообще-то я рано ушел.
– Разве мужчина может бросить девушку одну в таком состоянии, Корнелиус? Кайе плохо все утро, она заперлась в спальне.
Запищала микроволновка.
– Но вечером мы планировали поехать в Нью-Йорк.
Бабушка открыла дверцу, говоря:
– Что ж, сомневаюсь, что она готова к этому. Вот, отнеси-ка. Может, хоть от этого ее не вывернет.
Корни взял кружку и взбежал по лестнице. Чай расплескивался, оставляя за ним дорожку дымящихся капель. У двери Кайи он на мгновение остановился и прислушался. Изнутри не доносилось ни звука.
Корни постучал.
Но ответа не последовало.
– Кайя, это я, – сказал он. – Эй, Кайя, подойди и открой дверь. – Он снова забарабанил в дверь. – Кайя!
Послышалось шарканье, затем щелчок – и дверь распахнулась. Корни невольно отшатнулся.
Он уже видел Кайю без чар, но не был готов увидеть ее такой сейчас. Яркая зелень кожи выглядела особенно странно в контрасте с белой футболкой и выцветшими розовыми трусиками. Блестящие черные глаза были обведены красным, а из комнаты за ее спиной шел кислый запах.
Впустив его, Кайя снова упала на матрас, закуталась в одеяло и уткнулась лицом в подушку. Теперь Корни видел только спутанные зеленые волосы и длинные тонкие пальцы, которые стискивали одеяло, прижимая его к груди, словно мягкую игрушку. Она напоминала отдыхающую кошку – настороже, хотя так и не скажешь.
Корни подошел и присел на пол рядом с матрасом, откинувшись на потрепанную атласную подушку.
– Должно быть, отлично провела ночь, – шепнул он осторожно. Приоткрыв на секунду чернильно-черные глаза, Кайя глухо фыркнула. – Ну все, подъем! Уже чертов полдень. Время вставать.
Внезапно с книжной полки спланировала Люти, перепугав Корни. Она опустилась ему на колено и рассмеялась. Ее высокий смех звучал как перезвон колокольчиков. Корни с трудом подавил желание закрыть уши.
– Ее притащил сюда сам Руддлз, камергер Ройбена, при поддержке боггана и пака. Только представь боггана, который нежно укладывает пикси в постель!
– Сомневаюсь, что он был особо нежен, – простонала Кайя. – И вообще, вы можете заткнуться? Я пытаюсь заснуть.
– Бабушка прислала тебе чай. Будешь? Если нет, я сам выпью.
Кайя со стоном перевернулась на спину.
