Тайна Моники Джонс

* * *

– …а потом Рэйчел такая говорит: «Ну, она красивая, но совершенно плоская…»

– И поэтому ты решила, что разговор о тебе?

– О ком же еще? – снисходительно ответила Кэтрин. – Ладно, это дело десятое. Ты лучше скажи, приедешь к нам в гости через пару недель? Меня отпустят на несколько дней домой к родителям. Может, даже на твой день рождения получится увидеться. Мама пусть не переживает, Логан ведь уже точно будет ехать, заберет тебя с собой.

– Не думаю, что захочу что-либо праздновать.

– Из-за миссис Ньютон? Значит, она на самом деле решила отключить Анну от аппарата жизнеобеспечения?

– Точно сказать не могу, она все еще меня избегает. Но, судя по всему, да.

– Странно… мы-то знаем, что девушка, лежащая под фамилией Ньютон, совсем не Анна, но ее мама… И года не прошло, как она может так легко сдаться?

Я уныло пожала плечами, будто Кэтрин могла это видеть в Портленде через телефон.

– Ладно, Элисон, мне пора бежать. За меня не переживай, а сама гляди в оба! Целую.

Я невесело усмехнулась, пряча телефон в карман рюкзака. Редкие короткие разговоры с Кэтрин – единственное, что не дает мне окончательно опустить руки, но ее «гляди в оба»… за почти полгода не случилось ровным счетом ничего, куда глядеть-то?

В школьной столовой считай никого не осталось: последний экзамен сдан час назад, ученики Эмброуза уже без лишней робости готовятся к выпускному балу. Я сидела одна у окна, мне торопиться было некуда.

– И как тебе? – Логан сел на стул, повернув его спинкой вперед, и кивнул на книгу, лежащую между нами.

«Дивный мир» – гласило название. Имя автора отсутствовало. На обложке девушка сказочной внешности с белыми волосами воинственно держала длинный меч, а по обе ее стороны стояли мужчины – один с повязкой на правом глазу и с арбалетом на плече, а второй со странной картой в руках, он смотрел под ноги – троица находилась на краю обрыва.

К слову, книгу дал мне сам Логан, утверждая, что она поможет отвлечься от мрачных мыслей. На удивление чаще всего так и получалось.

– Пытаюсь понять, кто там жертва, а кто герой на самом деле.

– Как успехи?

– Думаю, что, как ты и говорил, правильного ответа нет. Поэтому я все более склонна с тобой согласиться.

Логан грустно улыбнулся, положив подбородок на спинку стула.

– Как насчет выпускного бала? Ты популярна.

Мистер Вульф разрешил всем ученикам до десятого класса прийти на вечеринку, только при одном условии: имея приглашение от кого-то постарше. Старая школа. Меня позвали одновременно двое – Брайан О'Нил и Джон Новак. Я отказала обоим. И не только потому, что мне нечего будет делать на вечеринке. Сколько помню, я мечтала туда пойти с Алексом. Когда мы начали общаться, даже как законченная идиотка стала выбирать себе платье, слишком забегая наперед. Парни меня поняли, вроде не обидевшись. А я продолжила изводить себя фантазиями, как бы сейчас мы с девочками заказывали лимузин на бал, сидя с «французами» у Лунного озера…

– Останусь с мамой дома. Ты же видел, какая она сейчас.

Логан удрученно кивнул. Моя мама, несмотря на то, что я выполнила обещание не лезть ни в какие расследования, все еще казалась глубоко несчастной. Мистер Роуз тактично оставил попытки завоевать ее сердце, а вот я никак не могу доказать ей, что у нас все хорошо, мы двигаемся дальше. Может, потому, что я сама в это не верю?

Так и не найденные убийцы Эмбер и мистера Бейкера, могилы «французов» и Лили, к которым скоро должна присоединиться подставная Анна, мистер Уайт, болеющий все чаще и сильнее… и Моника. Незнание о том, где она, как она… подобно вирусу, разлагает внутренности, подобно наркотику, дурманит разум. В интернете я нашла десяток людей, чьи родные, друзья или любимые исчезали, но даже сейчас, спустя год, два, десять, двадцать лет, они продолжают их искать.

И сходят с ума от надежды.

Джон Новак бесшумно подошел к столику, кивнул кузену и присоединился к нашему безмолвному разговору. Черные круги под глазами выделились особенно отчетливо, когда он посмотрел на меня исподлобья и низким хриплым голосом спросил:

– Ты чего такая расстроенная? Из-за переезда семьи Джонс?

Я растерянно на него посмотрела, внизу живота неприятно потянуло.

– Ты о чем сейчас?

Джон одарил меня не менее озадаченным взглядом.

– Ну как же… у дома мистера и миссис Джонс вкопана табличка «продано», а у тротуара стоит грузовая машина, они вроде как выезжают…

Мгновенно вскочив, я забрала свою книгу, закинула рюкзак на плечо, и, буркнув «пока», побежала в сторону выхода, не заметив сочувственных взглядов парней.

– А вдруг я что-то напутал, Блэк!

Голос Джона был переполнен досадой, но для меня это уже не имело никакого значения.

Я помню теплый ветер, солнечных зайчиков, радостные возгласы школьников Эмброуза и как у меня перехватило дыхание, когда слова Джона подтвердились, и я, стоя на тротуаре, наблюдала за рабочими, которые грузили мебель Джонсов в огромную машину, куда, в принципе, мог поместиться сам дом.

Беспомощно сжимая и разжимая кулаки, я сорвалась с места и под изумленные взгляды вбежала внутрь, застав родителей Моники в гостиной.

– Скажите, что это неправда и вы не покидаете Эмброуз!

Мистер и миссис Джонс, сохраняя благородное спокойствие, только переглянулись между собой.

– Нам уже нечего здесь делать, – ровным голосом сказала мама Моники.

Меня затрясло.

– Как вы смеете такое говорить! Как почувствует себя Моника, когда вернется и поймет, что вы ее не дождались! – на мои глаза навернулись горячие слезы ярости.

– Мы ведь с тобой знаем, что, вернись она назад, пойдет не домой, а к тебе.

После чего мистер и миссис Джонс сели на диван, мягко кивнув мне на соседнее кресло. Пытаясь выровнять дыхание, я рухнула на него.

– Соврите мне, что вы ее любили.

– В этом все наши беды – мы говорили слишком много правды. Отчасти потому Моника и убежала в ту ночь.

– Что она услышала?

Миссис Джонс, скрывая лицо за маской отсутствия эмоций, повернулась к мужу. Тот, не поднимая на нее глаз, медленно, но уверенно кивнул.

– Мы поженились рано, нам едва исполнилось по восемнадцать лет. Кроме любви нас связывали небывалые амбиции в стремлении высоко подняться по карьерной лестнице… и нежелание иметь детей. Бог был на нашей стороне. Спустя время я узнала, что бесплодна. А еще спустя годы… забеременела. В ту ночь Моника услышала, как мы вспоминали наше желание сделать аборт: мой возраст мог помешать выносить ребенка. Да только врачи сказали, что попытайся мы избавиться от плода, вот тогда уж точно жди непоправимой беды. Пришлось рожать. Сиэтл отправил нас сюда, в Эмброуз. Вернее, выслал. Наше начальство все искало, кого обосновать в мрачном городке. И тут мы. Моника стала свидетелем этих воспоминаний и, вспылив, убежала. Дальше ты все знаешь – она не вернулась.

Родители Моники встали, я вслед за ними. Миссис Джонс подошла ко мне, положила руку на плечо, легонько сдавив:

– Мы уезжаем. Моника не вернется. Но уверяю тебя: с ней все в порядке. Ты нам как родная… мы оставим тебе наш новый e-mail. Напиши как-нибудь, как у вас с мамой дела. А теперь ступай домой.

На ватных ногах я последовала ее совету. Не знай я родителей Моники, решила бы, что меня загипнотизировали, ведь как еще оправдать то, что я на самом деле ушла. Сейчас, мысленно возвращаясь в тот момент, я понимаю, что так было бы при любых моих действиях, ведь опять же – это родители Моники.

Дома мирно гудел кондиционер, но все равно было немыслимо душно. И тихо. Не бормотал телевизор, не пело радио. Мама пила кофе, пахло чем-то запеченным, пряным и безумно вкусным.

– Мистер и миссис Джонс переезжают, – сказала я вместо приветствия, застыв посреди кухни.

– Я знаю. Они заходили… попрощаться, – и вновь вымученная улыбка, а после грустное: – Я тоже… об этом думала. О переезде.

Я отвернулась к окну. Мама уже намекала об этом, но я ее игнорировала. А вдруг вернется Моника? Что же она, никого не застанет?

Мама все поняла без слов.

– Иди, закинь наверх рюкзак, переоденься и спускайся к обеду. Отпразднуем еще один оконченный с отличием учебный год!

Я уже поднималась по лестнице, как вдруг голос в моей голове закричал: «Что ты творишь?!». И я не могла найти ему ответ, а себе оправдание. Я потеряла всех. В безопасности только Кэтрин и Анна, но они не здесь. Как и Моника… А мама… мама рядом, она единственная, кто у меня остался. Она живет ради меня, и я так безумно ее люблю. Зачем же обрекаю ее на страдания?

Галопом спустившись вниз, я на одном дыхании выпалила:

– Мам, я согласна! Давай переедем.

Ее лицо тут же осветилось безмерным счастьем. Радостно вскочив, она порывисто обняла меня, захлебываясь от нахлынувших эмоций.

– Это просто чудесно, Элисон! Начнем все сначала… ты и я!

Я кивала в такт ее словам, умиротворенно улыбаясь. Почему-то появилась сумасшедшая мысль, что именно переезд из Эмброуза поможет найти Монику.

Мама посмотрела на меня другими глазами, я видела, как она что-то взвешивает у себя в голове.

– В таком случае начинай собирать вещи. Только самое необходимое, сегодня паром отправляется в Сиэтл в восемь вечера, нужно успеть. Я схожу… в бар, улажу все… в конце лета будем смотреть, что делать дальше, возвращаться или… ты поняла.

Поцеловав меня в щеку, мама отправилась в «Безумный Роджер». Я осознала, что серьезно поменяла ход каких-то событий, и пошла собирать сумки.

Пара толстовок, несколько платьев, сменное белье, зубная щетка, наушники, зарядка… сложив в дорожный рюкзак подарки девочек, я решила собрать вещи мамы.

Несмотря на то, что уезжаем мы налегке, я не забыла то, без чего маме не обойтись, – взяла маску для сна, пару блоков сигарет, ее любимую чашку, вязаный черно-белый кардиган. В ее шкафу я была как рыба в воде, ведь сама раскладывала постиранную и поглаженную одежду по полкам. Только одна вещь, не виденная мною до этого, привлекла внимание. Невзрачная старая картонная коробка. Завороженно протянув к ней руки, я взяла ее с полки и открыла…

Минут через десять я, придерживаясь за стенку, вышла из комнаты мамы.

Теперь я знала, где искать Монику.

* * *

В апреле ярмарка в Эмброузе по понятным причинам была отменена. И вот сегодня, на закате июньского дня, я, стоя на крыльце, слышала отголоски музыки из циркового шатра, поражаясь тому, как, считай, за год поменялся город. А потом отправилась в то место, где все началось. Больше порог своего дома я не переступала.

Я шла, обнимая себя за плечи, не торопясь, оттягивая момент встречи, вдыхая горький привкус открывшейся истины.

Поначалу синева неба ослепляла, после перетекла в насыщенный красно-розовый цвет. Тени удлинились, а для меня закат был мертв.

С самого детства под конец книги, фильма или игры я грустила чуть ли не до слез, даже если история мне не нравилась. Сейчас же, направляясь к своему финалу, я лишь пыталась не делать выводов раньше времени.

Ярмарка сочетала в себе музыку из моих снов, детский смех и запах сырных палочек. Проходя мимо красно-белого сумасшествия, я понимала, что это не я схожу с ума, а люди вокруг.

– Элисон! – Я обернулась на смутно знакомый голос. – Привет, как ты? Как мама? Она уже неделю как болеет.

На Ребекку оборачивались все, завороженно глядя в спину девушки.

– Вот как… болеет…

– Что?

– Ничего, все хорошо. Спасибо.

Я решила идти в обход, а не через саму ярмарку, поэтому, притормозив у входа, вежливо смотрела на Ребекку.

– Я смотрю, ты уже освоилась в городе.

– И все равно надолго тут не останусь, – она вздохнула, с трудом подбирая слова, – мне много где приходилось жить, но ваш город самый сложный для меня.

Кажется, Эмброуз под угрозой массового побега.

Ребекка подалась вперед, заглядывая мне в глаза, на ее лице появилось сочувственное выражение.

– Что-то случилось, да? Или только должно произойти? – Я посмотрела на нее с немым вопросом, Ребекка спокойно пояснила: – Ты мне напомнила одну девушку. Мою лучшую подругу из далекого прошлого. У нее был такой же вид, как у тебя, когда она узнала всю правду и не была к этому готова.

– Что случилось потом?

– Она сделала тяжелый выбор, с которым я до сих пор не согласна. Но это была ее история, и все, что я смогла сделать, – поддержать ее, несмотря ни на что. Так что… удачи тебе.

После чего она тепло улыбнулась и скрылась в толпе.

Я продолжила свой путь. «Бетти Буп», заправка мистера Тони, Изумрудный лес, заброшенный колодец, величественные глыбы камней, синяя листва, цветущая сирень. И вот он – вход в шахты, будто все это время тут и стоял. Я ощутила первобытный страх, когда ступила в тусклый туннель, введя пароль. И непонятно, чего я боялась больше: подтверждения случайно вскрывшейся правды или одиночества, в котором следовала к самой крайней двери слева перед завалом в туннеле. Всего мгновенье – и я уже в комнате, где время застыло не только на часах.

Все та же разруха, перевернутые столы и стулья, кипы бумаг, разбросанные по всему полу, стеклянный куб в углу комнаты. А рядом с ним та, ради кого я пришла.

Я так отчаянно искала ее, а она на самом деле все время была рядом.

– Зря ты пришла сюда, – грустным голосом сказала Моника.

– Тебе предстоит многое мне объяснить.

Она отошла в сторону на пару шагов, я пожирала ее взглядом. Такая красивая, родная и совершенно не та, кем я ее считала всю свою жизнь. Только сейчас пелена вокруг человека, которого я люблю, рябью осела на пол, являя лицо Моники.

– Как? – на мои глаза навернулись слезы, я едва сдерживалась от громких рыданий.

Глаза Моники тоже стали влажными, она тоскливо покачала головой.

– Всему виной моя импульсивность.

И она мне все рассказала.

– В тот день, для тебя это было девять месяцев назад, я услышала, как отец с мамой обсуждают, как бы сложилась их жизнь, сделай она тогда аборт. Услышав это, я вспылила так, как никогда раньше. Высказав все, что накопилось во мне за пятнадцать лет, я убежала из дома. Думала как обычно отправится к тебе, а потом решила проверить внезапную теорию, возникшую у меня в голове. Безбашенность и адреналин не позволили испугаться безумной идеи отправиться ночью в сердце леса, когда город истекает кровью от убийств, что обрушились на него. Позвонила тебе и прибежала сюда, чтобы удостовериться: моя теория правдива. «Наблюдай внимательно за природой, и ты будешь понимать все лучше», помнишь? Природа Эмброуза – это еще и бесконечные дожди… Вступив в Изумрудный лес, я направилась за сиреневыми светлячками, они не дали мне сбиться с пути. Когда добралась сюда, увидела, что все вокруг стало иным. Как и капсулы, что находились в этой комнате, – Моника махнула на уже пустой стеклянный куб, – а дальше… я увидела, как они переливаются свечением, похожим на саму магию. Куб был открытым. Поддавшись какому-то искушению и не думая, что делаю, я взяла одну капсулу, но не рассчитала силу. Вернее, я просто не ожидала, что она будет такой хрупкой. Капсула раскрошилась у меня в руках. В следующую секунду я погрузилась во тьму, меня затянул черный водоворот… а очнулась я в одной из подворотен Эмброуза. А потом… помнишь, мы всегда возмущались, как в фильмах весь мир подстраивается под героев? Оказывается, такое случается и в реальной жизни. Иначе как объяснить, что стоило мне выйти под свет фонарей из переулка, как к моим ногам прилетела газета? Свежая газета того дня. За 2002 год. Меня отбросило на семнадцать лет назад.

Эмброуз был таким же… но и другим одновременно. Страх, который я испытала, был сродни животному ужасу. Что делать? Куда идти? Ведь все мы на тот момент еще не родились, мои мама с папой даже не переехали из Сиэтла. И тут меня осенило – твоя мама. Я побежала в сторону дома, но получила удар по затылку, а потом снова отключилась.

Пришла в себя в какой-то маленькой замызганной комнатенке. Рядом на тумбочке лежали поддельный паспорт, немного денег и записка, в которой было сказано, что я должна пожить под фальшивым именем, пока решается, что делать со сложившейся ситуацией. Мне велели ни в коем случае не покидать Эмброуз, так как я уже напортачила, да и им не составит труда меня найти. Я понимала, что теперь нахожусь под властью «Красного маяка» и нужно что-то придумать. Не знаю, на что они рассчитывали, но сама мысль оставаться в городе пугала, ведь я всю жизнь мечтала сбежать отсюда. В общем, я рискнула пуститься в бега, наивно полагая, что смогу разобраться, во что вляпалась.

Семнадцать лет назад дороги еще не были перекрыты полностью, в Сиэтл и обратно ходил автобус. Но стоило мне на нем проехать мимо таблички «Вы покидаете Эмброуз», как из носа и ушей полилась кровь, да так, что я едва сознание не потеряла. Заставила водителя остановиться, побежала обратно к знаку о выезде. Кровь тут же остановилась, но я успела отключиться. Так я поняла, что теперь заложница города и 2002 года.

В сознание вернулась все в той же комнате. Рядом со мной сидел он. Человек без лица. Парализованная паникой, я слушала, как он говорит мне, что если я не хочу, чтобы ты пострадала, то должна вести себя хорошо и впредь не делать глупостей, а там, глядишь, все и наладится. Его бежевый плащ, вкрадчивый голос, пустое лицо… в общем, сомневаться в его словах у меня повода не было, а рисковать тобой я не посмела бы даже под угрозой собственной смерти.

Я приняла решение быть покладистой и не злить «Красный маяк», надеясь, что когда-то меня вернут обратно. Начала посещать вечернюю школу, не боясь встретить того, кого буду знать в будущем: Человек без лица рассказал, что туман скроет мое истинное лицо. Так, например, в Эмброузе живут особые люди, нужные проекту, кого давно считают погибшими, но они лишь инсценировали свою смерть, чтобы быть полезными «Красному маяку».

Бывали дни, когда я так скучала по тебе и боялась за наши жизни, что чуть на стены не лезла. Спасла меня музыка. Тайком ошиваясь около музыкальной школы, я слушала пение юных девушек, и мои грезы были о том, чтобы вновь сесть за рояль. Тогда директором школы стал мистер Вульф. Меня обнаружили под окнами в тот же день, но не прогнали, а наоборот, пригласили стать первой ученицей на только что основанных бесплатных благотворительных курсах по вокалу и игре на рояле. Впервые за несколько недель я улыбнулась, когда перебирала знакомыми движениями родные клавиши.

К тому времени деньги, оставленные мне «Красным маяком», уже заканчивались, несмотря на то, что я экономила, как только могла. Человек без лица пообещал мне конверт с наличными раз в месяц или чаще, если потребуется, но я, всей душой ненавидя их за то, что тогда переживала, отказалась быть от них зависимой и пошла на работу. Подозревала ли я тогда уже хоть что-то? Не знаю.

Меня взяли певицей в обшарпанное заведение, где было неважно, что мне еще далеко до совершеннолетия. Зрителям я полюбилась, и вскоре бар вышел на совсем другой уровень, пьяницы уже не могли напиваться у нас вдребезги.

Шло время, я все ждала, надеялась на что-то. Так прошел год. Возможно, я бы потеряла рассудок в один из тех дней, но тут я встретила Его. Или Он меня. И я полюбила. Так сильно и неистово, что порой задыхалась от чувств к Нему. Забыла ли я тебя, Кэтрин, Анну, Эмбер? Нет. Просто появился человек, ради которого стоило жить, когда я поняла, что уже никогда не вернусь домой.

Наш роман продлился полгода. Я повзрослела, изменилась. Когда Он внезапно пропал, страдала недолго, ведь узнала, что беременна. Я не испугалась. Я, больше всего боящаяся одиночества, теперь понимала, что уже никогда не буду одна.

И в честь кого я могла назвать новорожденную дочь? В честь той, кого любила больше всех на свете. Элисон.

Голос Моники охрип и оборвался, а я, не отдавая себе в этом отчета, начала медленно оседать на пол.

– Шли годы. Элисон росла на удивление тихой, милой, радостной девочкой. Ослушалась меня единожды, когда, несмотря на запрет, прыгала на кровати, упала и разбила губу. Странно, но только тогда в полной мере мне стало понятно, что в вечер своего исчезновения я попала туда, куда было суждено. Но все равно, ты только представь, что я испытала, когда еще через три года мы играли на площадке, и я увидела, как ты знакомишься… со мной.

Моника… мама… – как теперь ее называть? – смотрела на меня с противоположной стороны комнаты, а я поражалась своей глупости. Как, как я могла этого не замечать? Да, туман на протяжении десятков лет одурманивал Эмброуз, но ведь не настолько, чтобы оказаться такой слепой!

– А мой папа? О нем ты все рассказала?

Она засмеялась.

– История с твоим отцом – самое нормальное, что здесь произошло.

– И ты никогда не пыталась его найти?

– Как мне доподлинно стало известно, в то время под Сиэтлом находилась какая-то секта. Упоминания о ней появились и исчезли в тот же промежуток времени, что и твой отец. Больше мне ничего не известно.

– Почему я теперь вижу, кто ты на самом деле?

– Потому что ты догадалась. Увидела коробку?

– Да. Медвежонок из этих шахт, желтый дождевик… а самое главное – конверт мистера Ньютона. Но что… как теперь быть? Что делать?

Она подошла ко мне и присела на корточки, заглядывая своими бездонными карими глазами мне в душу. А ведь они не поменялись… и этот запах корицы… легко себя чувствовать одинаково безопасно с двумя людьми, если это один и тот же человек.

– Элисон… Я была хорошей подругой и такой же хорошей матерью… Неужели для тебя правда что-то изменила?

Я зажмурилась, до боли ломая пальцы рук.

– Эти убийства… «французы»… Эмбер… ты могла все предотвратить… но не стала…

– Я пыталась, но ты же видишь, к чему это привело! Я перенеслась в 2002 год, а потом у меня появилась ты…

– Попыталась бы сейчас, будучи уже моей матерью, а не Моникой!

– Ты забываешь, – покачала она головой, – что Моникой я быть не перестала. К тому же… в первый день, когда меня кинуло в прошлое, кое-что случилось, из-за чего меня сначала не захотели возвращать.

– И что же такого произошло?

– «Французы», – она поджала губы, – я же говорила, что напортачила. Перед тем, как меня вырубили, я стала свидетельницей пожара. Двадцать первое августа, помнишь? Больница, родильное крыло… я увидела горящее здание, вызвала пожарных и предотвратила то, чему было суждено, как они думали, случиться.

– То есть… как же так…

– «Французы» должны были умереть в том пожаре. Я же, сама того не ведая, спасла их всех.

– Почему тогда ребят все-таки убили, да еще и спустя почти восемнадцать лет?

– Ох, это очень сложный вопрос, Элисон. Скажем так, если может показаться, что прошлое можно изменить, то судьбу не обманешь. Ты ведь видела конверт мистера Ньютона? Так ты до конца убедилась, что я и есть Моника?

– Да… но прочитать можно было только первые строчки письма, где он размышляет, как к тебе лучше обращаться, Моника или Мерилин.

– Еще один фокус отца Анны, – усмехнулась она, – ладно, давай тогда по порядку.

«Красный маяк» действительно путешествовал в прошлое и в будущее, но во временной поток нашей реальности попадал всего пару раз. И на самом деле ученые знали, что прошлое изменить нельзя. В отличие, как они полагали, от будущего. Но и тут они ошибались. Видишь ли, перемещаться по нашему времени можно исключительно тогда, когда твои намерения не направлены на изменение прошлого или будущего. В другом же случае Вселенная «отправляет» путешественника в параллельные миры. «Красный маяк» этого не знал и, сам того не ведая, постоянно воспроизводил события, которым было суждено случиться. При этом они не переставали удивляться, почему в будущем столь много различных вариантов событий и не все они сумели предугадать или изменить, полагая, что немного позже сумеют разобраться, как менять будущее. Поэтому было принято решение залечь на дно и доработать формулы.

А вот отец Анны, благодаря мистеру Бейкеру, который был медиумом, догадался, в чем дело. Ведь сновидения Бейкера всегда перетекали в реальность, в отличие от отчетов скачков во времени «Красного маяка». Благодаря вещим снам друга, мистеру Ньютону удалось свершить настоящее путешествие в будущее, ведь его целью было не поменять что-либо, а выполнить то, что предначертано ему судьбой. Так он узнал все.

Теперь вернемся к событиям этого года. Иногда скачки, по большей части в будущее, свершались. Человек без лица доложил своему руководству, что «французов» в любом случае придется убрать – как оказалось, их любовь к руфингу стала бы равносильной желанию разоблачить работу в шахтах Изумрудного леса, и хоть пока в этом по-настоящему заинтересован был только Питер Хилл, вскоре к нему присоединились бы и все остальные. Их решили убрать с помощью Лили, которую хотели завербовать. Но опять же – из-за того, что желание «Красного маяка» отправиться в будущее было продиктовано корыстью и желанием внести изменения, которые противоречили правильному ходу событий, они попали в параллельный мир. Там они увидели, как «французы» благодаря железным доказательствам с помощью телевидения и правительства (которое не одобряло подобные эксперименты) уничтожают все то, что «Красный маяк» строил десятилетиями. В нашей же Вселенной «французам» было суждено умереть, так как руководство проекта видело то, чего никогда бы не произошло во Вселенной нашего временного потока, и они, сами того не ведая, вершили то, что было предназначено ребятам судьбой. Замкнутый круг.