Дербенд-Наме

В древних книгах мы находим и другое утверждение, что население Табасарана и Кюра, до самого Кумуха, было выведено из Кешана и Гиляна[48], а жители Мюскура и Кайтага – из Шираза. По тем же сведениям, остальные пограничные пункты Дагестана Нуширван-Справедливый заселил своим племенем и дал им правителя из своего рода. Благодаря всем этим мерам, Дербенд был обеспечен от покушения хазар, и хотя пограничные столкновения с этими неверными происходили по-прежнему, но овладеть городом они уже были не в силах.

После смерти Нуширвана хазары снова овладели пограничными укреплениями и своими опустошительными набегами вторгались в пределы Арака и Адербейджана. Тем не менее, государи Ирана успешно отстаивали Дербенд от покушений неверных до тех пор, пока святой пророк, – глава и образец творения, гордость миров, вечное совершенство и ходатай человечества перед Создателем в загробном мире, Мухаммед-аль-Мустафа, да будет над ним благословение Бога! – удостоился небесного посланничества. В это же время хазары овладели и Дербендом и, одновременно с Румом[49], Фарсом и Ираном, начали нападать на последователей ислама. Тогда святой посланник Божий, собрав 4 тысячи воинов, отправил их, под начальством лучших своих предводителей, против Рума и хазар. Быстро двинувшись в путь, достигнув Дербенда, и сражаясь острыми саблями и смертоносными копьями, эти воины ислама одолели хазар и донесли о победе святому пророку. Получив эту радостную весть и возблагодарив за нее Господа, пророк отправил повеление, чтобы население Дербенда было призвано к исламу и ознакомлено с его догматами. Вследствие этого дербендцы приняли мусульманство и с полной верой начали исполнять его постановления.

Вскоре после этого предводители войск ислама передали управление Дербендом прежнему его властелину, а сами, вернувшись со своими воинами в Аравию, заявили пророку, что «Бабуль-абваб-Дербенд» есть ворота всех городов, что он, как арена постоянных войн, имеет великое значение, а с его обладанием сопряжены громадные преимущества, и что, наконец, этот пункт, будучи во власти хазар, неминуемо поведет к тому, что и страны Фарс, Арак и Адербейджан, вместе с пограничными землями, также перейдут во владение их трона.

Глава II. Поход в Дагестан арабов под начальством Ибрагима, Салмана и Рабиятул-Бахли. Предание о смерти Салмана.

(По версии султана Илисуйского)

Историки сообщают, что в 41 году гиджры (662 по Р. X.), при халифах Бани-Омайя (из династии Омайядов) было получено известие, что Хаканъ-Чинъ, собрав 300-тысячную храбрую армию из хазарского племени и покорив все земли, пограничные с Дагестаном, подошел уже к стене (Кавказской) с целью овладеть Дербендом. Тогда, по повелению халифа того времени (Муавия), Ибрагим, Салман и Рабиятул-Бахли, с четырьмя тысячами отборных воинов, выступили на помощь Дербенду, с твердой решимостью отстоять этот город. В странах Адербейджана, через который лежал их путь, они силою оружия обратили в мусульманство всех его жителей и затем подошли к Дербенду и заняли его без сопротивления, так как хазары, занимавшие Нарин-кала (цитадель) этого города, отступили, ввиду приближения арабов, в крепость Гумри, или Хумри (Humri), – нынешний Кая-Кенд.

По той же причине думал об отступлении и Хакан-Чин. Но его вельможи и приближенные нашли недостойным такой образ действия, и он, оставшись волей-неволей, расположился лагерем на берегу Дарвак-чая. С другой стороны Ибрагим, Салман и Рабиятул-Бахли вышли из Дербенда и также расположились со своими войсками на равнине Аби-Эйн[50].

Хакан слышал о боевых качествах арабов, что они считают смерть на войне обретением рая и поэтому всегда предпочитають ее бегству. Ввиду этого однажды он сказал своим приближенным: «О мои визиры и вельможи! Говорят, что на арабское племя не действуют сабли и копья, что только поэтому эти воины решились выйти из своей далекой страны на войну с нами. Подобает ли нам бороться с ними?..»

После того, как слова эти разнеслись по хазарскому стану, один из этих неверных подкрался к мусульманину, купавшемуся в море, оставив на берегу свое платье и оружие, и убив его стрелою, принес к Хакану отрубленную голову. Он сказал при этом:

Вот, повелитель, голова одного из арабов, которых, по вашим словам, не берет никакое оружие. Его, купавшегося в море, сразила моя стрела, а сабля довершила остальное.

– Совершенное тобою не есть плод храбрости, – ответил на это Хакан. – Ты не мог бы убить араба, если б он был при оружии…

Как только это стало известно мусульманам, Ибрагим, Салман и Рабиятул-Бахли построили свои войска и двинулись вслед за знаменами. Хакан-Чин также выстроил свою армию. Богатыри обеих сторон выступили тогда вперед и завязали битву прекратившуюся только с наступлением вечера и в которой 20 тысяч хазар заслужили вечное проклятие и переселились в ад, а 200 мусульман испили шербет блаженной смерти шахидов[51]

С рассветом следующего дня богатыри обеих сторон снова сразились на боевом поле и бились копьями и мечами, пока солнце не скрылось за горизонтом. Храбрые мусульмане поражали врагов, то налетая на них, то обращаясь в мнимое бегство. Хазары лишились в этот день 10 тысяч своих воинов[52], а к ночи обе стороны вернулись в свои лагери.

На третий день, когда взошедшее солнце озарило всю окрестность, воины ислама, как разъяренные львы, кинулись на вражеский строй и бились с таким остервенением, что над кровью, окрасившею равнину, местами плавали отрубленные головы, и кони едва могли двигаться между грудами валявшихся тел. В этот день арабы навели такой ужас на хазар, что перед каждым из них обращались в бегство целые сотни этих неверных. Сражались опять до позднего вечера и значительная часть хазар снова подверглась истреблению или была захвачена в плен, а остальные бежали в свой лагерь.

На рассвете четвертого дня арабы построились снова и устремились на хазар с таким самоотвержением и внушительностью, что последние, несмотря на свою многочисленность, обратились в бегство, не дождавшись столкновения. Преследуя их по пятам и поражая или захватывая настигнутых, мусульмане на этот раз ворвались за окопы своих противников, где и расположились для ночлега.

На пятый день бой завязался на берегу Дарвак-чая. Перед началом его, Хакан-Чин обратился к своим войскам с такими словами: «Богатыри мои! Сражайтесь мужественно и не бегите подобно женщинам!» Однако, деморализованные воины его, хотя и двинулись вперед, но нерешительно. С помощью Бога, арабы в этот день снова поручили Малику[53] двадцать тысяч неверных, а 500 человек из среды их самих испили шербет праведных и выпустили в рай свои души.

Сильно опечаленный таким исходом сражения, Хакан-Чин обратился к своим воинам с речью: «Я слышал, – сказал он, – что по храбрости арабы не имеют себе равных, а потому и не хотел воевать с ними. Но вы настояли на этом, и в результате погибло столько воинов, и неизвестно скольких еще ожидает та же участь!..» Свое обращение хазарский царь заключил так: «Неужели у вас нет совести и мужества, что решаетесь на позорное бегство перед нашими врагами!.. Победа дается только тем, которые принимают единодушное и твердое решение вырвать ее во что бы то ни стало. Вам необходимо поступить так. Если же и в этот раз кто-либо повернет лицо от врага и обратится в бегство, то весь род его я сотру с лица земли».

После такого предупреждения наступил шестой день боя. Едва он озарился светом, как уже праведные Салман и Рабиятул-Бахли построили свои войска и поручили их начальству Абу-Саида; а сами затем, с 40 воодушевленными богатырями, с обнаженными саблями в руках, оглашая небо возгласами Аллаху-акбар! (велик Бог) и продолжая их салаватом[54], первыми, подобно разъяренным львам, ринулись с правого крыла на воинство Хакана. Кидаясь затем то на правый, то на левый фланги хазар, эти священные мужи бились с таким самоотвержением, что со времени Адама и до дней последнего пророка Мухаммеда[55], мир не только не видел такого подвига ни со стороны Рустама-Зала, Сохраба, Афросияба и других богатырей или многочисленных войск, но и не увидит ничего подобного до дня воздания. В этот день эти 40 богатырей отправили в ад шесть тысяч неверных и сами, вместе с Салманом и Рабиятул-Бахли, испили шербет праведных мучеников за веру и выпустили свои души в лоно вечного блаженства (рай). Теперь они покоятся возле Дербенда, на особом кладбище, называемом, по числу этих шахидов, Кырхлар[56] (сорок). Остальное ведомо Богу[57].

Проклятый Хакан уже не мог более держаться и обратился в такое бегство, что до достижения крепости ни один из его неверных не мог повернуться, чтобы пустить в ход свои стрелы. Эта крепость Хакана находилась на горе, возвышающейся над Гумри-чаем, откуда открывается вид на море. Теперь она называется Кая-кендом. Увидав здесь, что мусульмане уже прекратили преследование, Хакан горько упрекал своих воинов в малодушии, проявленном в новом бегстве. Затем он прибавил:

«Мне нужен храбрец, который бы принес верное известие о мусульманском войске».

Трое вызвались исполнить это поручеше и прибыв на поле битвы, увидели, что многие из мусульман пали смертью праведных, а остальные возвратились. Когда посланные привезли это известие, проклятый Хакан также посетил место сражения и, при виде огромной массы тел его воинов и предводителей, покрывавших собою боевое поле, тяжело вздохнул и прослезился…

После этого, выделив и отправив 3 тысячи воинов для охраны Дербендской стороны, с остальными войсками Хакан удалился сначала в крепость Анджи, находившуюся ниже Тарху, на берегу моря, а затем еще далее – в Ихран.

Историки рассказывают, что после этого события, на Анджи и его окрестности обрушился жестокий голод, от которого умерло много народа. Астрологи и ученые узрели тогда в своих книгах и объявили, что бедствие не прекратится и ни капля благодатного дождя не достигнет земли до тех пор, пока не будут похоронены тела павших в бою шахидов. Вследствие этого, население Анджи, собравшись стар и млад, прибыло на место сражения и увидало, что сияние окружает тела шахидов и поднимается к небу. Будучи поражены этим чудом, неверные похоронили их согласно правилам Ислама.

Предание гласит затем, что тела благочестивых Салмана и Рабиятул-Бахли, – да сподобятся они одобрения Аллаха! – были в особых гробах перевезены населением Анджи к себе и преданы земле по мусульманским обрядам, причем были устроены поминки и розданы щедрые милостыни. После этого собравшийся народ, подняв руки к небу, молился о прекращении бедствия из милости к шахидам. Господь услышал их моления: полил благодатный дождь, к населению Анджи вернулось его прежнее благосостояние, а процветание этого значительного города благотворно отразилось и на прилегающие к нему страны.

Глава III. Экспедиция в Дербенд войск Валида, сына Абдул-Малика

В исторических сочинениях говорится, что в 64 году гиджры (684 г.) Валид, сын Абдул-Малика, получил известие, что хазары овладели Дербендом и разоряют мусульманские земли. Ввиду этого, он приказал своему брату, по имени Муслиме, собрать из племен Шама (Сирии) сорок тысяч храбрых воинов и, снабдив их оружием и всем необходимым, с большою казною выступить в поход и овладеть Дербендом со всеми пограничными в этом районе укреплениями; а по исполнении всего этого – расположиться в Дербенде и известить его.

Согласно этому повелению, его высочество Муслиме собрал из сирийцев сорокатысячное войско и направился к Дербенду. Овладевая по пути всеми крепостями и сажая в них новых начальников, он прибыл в Ширван и Машкур, которым также дал новых правителей. Затем он подошел к берегу Рубаса и разбил здесь свой лагерь.

Цитадель Дербенда, Нарин-кала, была занята тогда трехтысячным хазарским гарнизоном. Войско мусульман, переправившись через Рубас, начало свои действия обложением Дербенда. В течение трех месяцев хазары держались упорно, несмотря на то, что сообщения их были прерваны и никакой помощи они не получали.

Потеряв надежду на овладение городом, Муслиме уже намеревался снять блокаду, как вдруг к нему является ночью один из горожан и говорит: «Если ты обещаешь мне часть хазарской добычи, я помогу тебе овладеть крепостью».

Муслиме с радостью выразил готовность отдать пришельцу столько из добычи, сколько он сам пожелает, и, отрядив шесть тысяч воинов под предводительством Абдул-Азиза (и?) Казим-Бахили (Bahili), приказал ему вступить в город по указанно джасуса (шпиона?).

Джасус провел этот отряд в Нарин-кала (цитадель) ночью, раскопав тайный подземный проход, находившийся в стороне Дарвака. Хазары узнали об этом только на рассвете и завязали жестокий бой внутри крепости. В то же время, по траншеям, доведенным до самых стен, подошел (с войсками) Муслиме и также проник в цитадель. Тогда все хазары были перебиты или взяты в плен, а их имущество подарено воинам и джасусу.

После этого Муслиме совещался с главарями своего войска и выразил такую мысль: «Если мы возвратимся на родину, оставив в этой крепости гарнизон, то хазары снова атакуют брошенных здесь на произвол судьбы воинов. Благоразумнее будет поэтому вовсе уйти отсюда, разрушив предварительно башни и стены цитадели». На это ответил Абдул-Азиз-Бахили: «Это будет неблагоразумно потому, что после нашего ухода хазары снова явятся сюда и, возобновив крепость в еще более неприступном виде, будут, по-прежнему, ежегодно разорять Ирак и Адербейджан».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Derbend Nameh / Translated from a select turkish version and published… by Mirza A. Kazem-Beg. – SPb., 1851.

2

Бартольд В. В. К вопросу о происхождении «Дербенд-наме» // Бартольд В. В. Сочинения. – М., 1973. Т. VIII.

3

Саидов М.-С. Дербенд-наме // Труды второй научной сессии Дагестанской базы АН СССР. – Махачкала, 1949; Саидов М.-С., Шихсаидов А. Р. Дербенд-наме (к вопросу об изучении) // Восточные источники по истории Дагестана. – Махачкала, 1980; Мухаммад Аваби Акташи. Дербенд-наме / пер. с тюрского и арабского Г. М.-Р. Оразаева, А. Р. Шихсаидова. – Махачкала, 1992; Г. М.-Р. Оразаев Дербенд-наме. (Румянцевский список) // Дагестанские исторические сочинения. – М., 1993.

4

См.: Грен А. Н. Краткий очерк истории Кавказского перешейка. С. 13.

5

См.: Казем-Бек. Предисловие к английскому переводу «Дербенд-наме». С. VII.

6

Андери, Эндери и Эндрей (по-русски Андреево) – аул кумыков на речке Акташ в Хасавюртовском округе. По словам «Дербенд-наме», на его месте лежал основанный в VI столетии по Р. Х. Нуширваном-Справедливым город Кюльбахъ или Гюльбагъ (Цветочный сад), впоследствии крепость хазаров.

7

Commentarii Academiae. Т. 1. Р. 459.

8

Мухаммед-Аваби является здесь жителем то Эндери, то Акташа. Но это противоречие только кажущееся: аулы Эндери и Акташ лежат недалеко друг от друга и оба – на речке Акташ. Аваби, будучи уроженцем сравнительно маленького Акташа, мог жить, в особенности в качестве ученого муллы, и в Эндери, считавшемся большим городом в старину. Что же касается до Акраси Байера, то очевидно, что это не больше как искажение или описка того же Акташа, ибо название Акраси не встречается нигде на Восточном Кавказе.

9

См.: Nouveaux journal Asiat. 1829. Т. III. P. 49.

10

Hammer. Hist. de l'Empire Ott. Т. VIII. P/ 94-112.

11

Семенов Н. Туземцы сев. – восточ. Кавказа. С. 238.

12

Энциклопедия края. Т. VII. С. 431.

13

Тут дело в том, что, при совершенно тождественном начертании, одна пропущенная точка превращает слово гёзъ – глаз в кёръ – слепой. По той же причине радость изменяется в горе и т. д.

14

В этих фразах заключается общепринятое вступление всех мусульманских сочинений.

15

Кубад или Кей-Кобад, а у арабских писателей Кобадбен-Фирус – предполагаемый возобновитель Дербендской стены, царствовавший в Персии с 491 по 531 годы по Р.Х.

16

Нуширван-Адиль (справедливый) – более известный у европейцев под именем царя Хозроя и называемый также Энуширваном, Ануширваном и последователем философии Платона, – был третий сын Кей-Кобада и современником мусульманского пророка Мухаммеда. Благодаря своим качествам, он был возведен на трон помимо старших своих братьев и царствовал с 531 по 579 годы по Р.Х. Ему приписывают, между прочим, избиение в один день ста тысяч последователей известной секты Мездек, к которой принадлежал и отец его Кобад. По словам Табари и Мирхонда, настоящее имя этого персидского царя было Кисри, а Ануширван – титул, означающий «новый царь царей».

17

Хаган-шах значит «царь-патриарх». Хаган – персидская, а Хагкан – арабская форма древнееврейского названия Кейген (Keyhen), означавшего патриарх, батюшка. Моисей назывался у евреев мелех (царь), а его брат Арон – Keyhen-godel (старший патриарх). Появление титула Хаган у тюрков северо-восточной Азии некоторые историки относят к временам глубочайшей древности. Висделю же (см. его «Hist, de la Tatarie». С. 37, 133) утверждает, что это последовало в IV веке по Р.Х. и что первый повелитель Монголии, принявший его, как высшую ступень духовной и светской власти и взамен прежнего императорского титула Чен-ю или Шен-юё, был Турун или Тулун. Весьма часто, как и в данном случае, восточные историки смешивают титул Хаган с нарицательными именами хазарских царей.

18

У Клапрота цифра эта уменьшена до 40 тыс., хотя в адербейджанских манускриптах и в издании Казем-Бека говорится ясно «дерт-юз-мин» (400 тыс.), а не «кырх-мин» (40 тыс.). У Дорна мы также встречаем 400 тысяч.

19

Медаин – арабское название Ктезифона, города в древней Вавилонии и бывшей парфянской столицы на восточном берегу Тигра. Он построен македонянами, был завоеван Трояном и разрушен при халифах. Полагают, что название Медаин происходит от древне-зендского слова Медиена, означающего город.

20

Зулькарнейн значит по-арабски двурогий, что, как полагают, надо понимать в смысле владетеля двух стран. В Коране (гл. 18, ст. 82–97) мы встречаем довольно темный рассказ о каком-то Дул-Карнейне, который, «очутившись между двух плотин и далеко еще за страною, где восходит солнце», построил стену, точнее – «завалил промежуток между двумя горами раскаленным железом и расплавленною медью», для ограждения от Яджудж и Маджудж (библейские Гог и Магог) какого-то «народа, едва понимавшего какой-либо язык». Некоторые из восточных писателей, и преимущественно более близкие к нашей эпохе, относят этот рассказ к Александру Македонскому, основываясь единственно на том, что он покорил две страны – Восток и Запад. Но это основание, конечно, слабое и опровергается многими. Так, в произведениях одного из арабских царей и величайшего поэта домусульманской эпохи, Имруль-Кайса (см. немецкий перевод Рюккерта, 1843 г.) Зулькарнейн является мифическим героем, прожившим две тысячи лет и т. п. По словам других восточных писателей, арабские предания называют Зулькарнейном современника Авраама, внука Ноя и сына Сима, «который жив и теперь, и витает по миру, принимая разные виды, так как вместе с Авраамом он пил из источника живой воды и сделался бессмертным»… Писатель Ибну-Аббас говорит: «Имя великого Зулькарнейна было Абдуллах-ибну-Зохак. Он был сын волшебницы и прославился ученостью, целомудрием и прекрасными душевными качествами. Он проповедовал о Боге и за это был дважды убит людьми и дважды воскрешен Богом, почему и называется Зулькарнейном. Некоторые доказывают, что Зулькарнейном назывался знаменитый царь Аравии, Тубба, прославившийся своими завоеваниями в отдаленных странах; другие – что это прозвище носил один из царей Аравии, Са'аб, еще за 1950 лет до появления македонского героя. Наконец, и Катиб-Челеби между прочим утверждает, ссылаясь на древних историков, что победитель Дария и покоритель Ирана Александр никогда не назывался Зулькарнейном, что рядом с этим прозвищем древние писатели домусульманской эпохи нигде не ставят имени Александра; а этот, если упоминается, то только в виде Искандера-Руми (греческого) или Филипуса (сына Филиппа). Заметим для интересующихся этим вопросом, что прозвищу Зулькарнейн посвящена весьма любопытная статья в № 47 за 1822 год персидской газеты „Иттила“, издающейся в Тегеране.

21

Мензиль, называемый также агач, фарсаг, фарсанг и фарсах – немного более географической мили.

22

Бабуль-абваб, по-арабски – ворота ворот; Дербенд (дере-бендъ) – плотина, запруда прохода, теснины. Иначе арабы называют этот город Бабуль-хадиб, а турки – Демир-капу, и оба эти названия означают железные ворота. У древних армянских писателей Дербенд известен под названием Чога и Чур или Цур, а у грузинских – Дарубанд, который, по их словам, основан еще в мифический период истории каким-то персидским завоевателем по имени Ардам.

Заметим, кстати, что восточные историки делают грубую ошибку, приписывая Александру Македонскому древнюю стену, которая, по всем данным, существовала значительно еще ранее Кубада, если не до Черного моря, как наивно уверяют эти историки, то, по крайней мере, – на некотором протяжении на запад от Дербенда. Маршрут походов Александра достаточно известен для того, чтобы не сомневаться в том, что он даже не приближался к стране, называемой теперь Кавказом, хотя существуют мнения и противоположные… Если основательно утверждение историков, что на западном, или Дагестанском побережье Каспия, называвшемся в древности Ихраном, властвовал и даже жил некоторое время знаменитый персидский государь и современник Зороастра, Исфендияр, то весьма вероятно, что некоторым из его деяний, – между которыми могло быть и сооружение Прикаспийской стены, – историки ошибочно приписывают, более близкому к их времени Александру, смешивая его восточное имя Искандер с Исфендияром…

23

Речка Дарвак-чай, называемая так по аулу Дарваг, который лежит в ее верховьях, берет начало в пределах Табасарана и впадает в Каспий в 12 верстах севернее Дербенда.

24

Чархачи, по-персидски – воины, начинающие битву, охотники-единоборцы.

25

Каман, по-персидски – лук; камандар отсюда – воин с луком и стрелами.

26

Кая-кенд (скала-деревня), в древности Гумри или Гамри – большой аул кумыков на речке Гамри-озенъ, в Кайтагском округе, в 47 верстах на севере от Дербенда и в 7 верстах от берега моря. Здесь похоронен известный академик Гмелинг.

27

Тарху (Таргу, Тарки) – большой аул кумыков недалеко от берега моря и в 3-х верстах на юг от Петровска. В течение почти трех последних столетий был резиденцией Шамхалов, а в древности – столицею хазар под именем Семенд или Семендер.

28

Шабран, по Дорну – Себран – название древней провинции и несуществующего теперь города, в пределах нынешнего Кубинского уезда. Существуют монеты Тохтамыш-хана, чеканенные в Шабране в 1388 году.

29

Мюшкюр или Машкюр – в настоящее время один из четырех участков Кубинского уезда, заключающий в себе 119 населенных пунктов. В Парижской версии „Дербенд-наме“ это название встречается в виде Мускур. Еще большим изменениям подверглись в разных версиях названия 4-х городов, основанных Нуширваном в районе Мюшкюра. Так, Койкаб встречается в них в виде Кеукеб, Кукаб, Кавкаб, Кюркюр, Курбаз, Кузбаз и Кур-Кур. Третий из городов носит названия Киран, Кирал, Кезиран, Кишран и т. д.