скачать книгу бесплатно
Сведи меня в могилу
Анастасия Благодарова
Будущее прошло. В мире, где вечный двигатель – человеческое сердце, а старость – прихоть сумасшедших, монополия на смерть принадлежит государству. Уйти из жизни можно одним способом и только добровольно. Конечно, если вы не насолите приятелю киллера, который избавит от всех сует.
Богатую и успешную Винивиан на этом свете не держат ни семья, ни деньги. Ей нужно как можно скорее найти своего будущего убийцу и… женить его на себе.
Судьба свела её со старым знакомым. Он переживает не лучшие времена, и, прознав о намерениях и финансовом положении своей невесты, заимел на неё совсем другие планы.
Никто не предупредил, что игра в любовь на публику, помимо всего прочего, привнесёт в их жизнь криминал и крах.
Содержит нецензурную брань.
Анастасия Благодарова
Сведи меня в могилу
Глава 1 – Винивиан Степанчик
Перепалка закончилась перестрелкой. Хоть грохнуло далеко, метрах в ста от её парковочного места, хозяйка серебряного Угунди присела на корточки, прикрыла голову руками. Ругань, прерываемая хлопками, только набирала силу, когда она выглянула из своего укрытия. Двое охотились друг за другом, а страдали другие. Между рядами машин вытянулась рука, дёргающаяся в луже крови. Свидетельница заставила себя отвернуться, нырнуть обратно за колесо.
У неё было лишь десять секунд, чтобы принять единственно верное решение – запрыгнуть в тачку и умчаться. Больше пули в голове боялась, что под огонь попадёт её «зверь» – второй по себестоимости отечественный внедорожник представительского класса. В конце концов, бронированный корпус не спасёт от паутины трещин на лобовом стекле. Но она что, зря покупала апельсины? Занимала очередь, выбирала самые красивые, зря? Глянула на полиэтиленовый узелочек, зажатый в кулаке. Нет. Время слишком дорого стоит, чтобы из-за подобных недоразумений менять планы.
Гоняющиеся друг за другом недруги приближались к ней. Расстегнув пиджак, чтобы не сковывал, хозяйка Угунди с низкого старта рванула к центральному входу городской больницы. Величественное здание своей громадностью обещало безопасность. А ведь с другой стороны очень предусмотрительно стреляться здесь. Из кровавой бани, так сказать, сразу в сугроб.
В своём сером костюме беглянка сливалась с асфальтом, но опасалась, что красные кеды сработают на психов как мулета для быка. Казнь через расстрел – справедливое наказание за подобное преступление против моды. Но, Боже мой, у неё сегодня выходной! Вправе одеваться как угодно.
Во вращающихся дверях едва не столкнулась с медиками, спешащими к пострадавшим. Замерев посреди холла, огляделась, сложив руки на груди в защитном жесте от любопытных взглядов. Потревоженные шумом снаружи, посетители шушукались. Кто-то, не боясь быть засыпанным осколками, снимал на телефон происходящее за окном. Кофеманы продолжали потягивать свои напитки у автоматов. Девушки в снежно-белых чепчиках за стойкой регистратуры в штатном режиме отвечали на звонки, перебирали медицинские карточки. Ничего не выдавало ужаса случившегося. Занятно, конечно, но не более.
Всеобщий интерес к новоприбывшей угас моментально. Отдышавшись, она присела на диванчик. Достала телефон.
– Алло. Лиси? Слушай, ты можешь спуститься в рекреацию? Да, я здесь. Я пришла… Жду, спасибо.
Гладила пупырчатую шкурку апельсинов через полиэтилен, вспоминая причину своего визита. Отхлынувшее волнение накатило вновь. Заприметив подругу, посетительница вскочила, стиснув мешочек так крепко, что ногти прокололи в нём дырочки.
Лиси. Её вечное амплуа – девушка-весна. Сколько бы ей ни было лет, очаровательна и свежа, как первый подснежник. На радостях она уже развела руки для объятий, но вовремя спохватилась – в последний момент сделала вид, будто поправляет волосы. Сели рядом. Выстрелов уже не слышно.
– Что с тобой? Почему? Что случилось? – засыпала вопросами Вини, осматривая подругу с ног до головы.
– Да всё о’кей.
– Ну, в смысле? – только больше запаниковала та. Внешних повреждений нет. Скрытая опасность куда страшнее.
Пациентка демонстративно вздохнула.
– Просто удаляю инкуб.
Вини опешила от заявления. Даже не заметила, как апельсины покатились куда-то по софе.
– Зачем?
– Так год назад родила второго. Помнишь?
Кивок.
– Тогда к бесу[1 - Бес (в тридцатом веке) – альтернативное название злого духа, в прошлом более известного как «чёрт». Истинные причины замены потеряны в ворохе домыслов и лжи.] мне маяться?
Вини опустила глаза. Логике противилась откуда ни возьмись взявшаяся материнская тревога. Хотя она, скорее, последняя на этом свете, которой бы приписали подобные чувства. Сама-то не избавилась от инкуба – вживлённой ещё в младенчестве капсулы, генерирующей женские гаметы, когда те иссякают по естественным причинам. Есть и есть. Зачем лишний раз ложиться под нож?
– А если, – Вини боялась своих слов, но не напомни сейчас – до конца жизни бы жалела. – А если с детьми что-то случится?
Ждала взрыва, а вместо этого Лиси только рукой махнула.
– Ой, я тебя прошу!
Незачем озвучивать очевидное. Пришло время разыграть последний козырь.
– А если отменят закон о двух детях? Через век-другой разрешат.
Подружка посмотрела на неё, ехидно щурясь.
– Ей Богу, ты как будто вчера родилась! У тебя что по истории было?
– Семь[2 - Семь (в тридцатом веке) – высшая оценка по русской школьной балльной системе.].
– Ну, так скажи мне, отличница, сколько лет закону?
Зрачки серых глаз взметнулись в правый верхний угол.
– Семьсот двадцать три.
– А по демографии?
Вини нетерпеливо крутанула кистью. Мол, ближе к делу.
– Ты сама знаешь, что его уже не отменят. Только если сам Бог спустится на землю.
Лиси украдкой глянула на Вини. Они не виделись лет шесть, и та запамятовала, какое место в жизни подруги занимает религия и занимает ли вообще. Флегматичная особа подавляла любые проявления положительных эмоций, а негативные скрывала, в ряде случаев оставляя только призрачный намёк. Раскрывалась полутонами. Так что бес её знает.
– А даже если отменят, – Лиси закинула ногу на ногу, – мне оно на хер не надо. Уже хватает старшего со всеми пра-пра-правнуками. Боюсь представить, чему положит начало малыш Гузим.
Вини подумала, подумала, и, наконец, облегчённо выдохнула. Едва слышно, как воробышек взмахивает крылышком.
– Главное, что с тобой всё в порядке. – Гостинцы перекочевали в руки молодой матери. – Я испугалась, прости. Позвонила, а ты в больнице.
– Как маленькая, правда! – хихикнула Лиси. – Что с тобой?
Подруга помедлила, заранее усугубляя ответ на заданный ради приличия вопрос.
– Ничего. Просто устала… Значит, посидим в другой раз? Завтра открывается «Рестик», слышала? У меня два пригласительных.
– Бли-и-и-н! – запрыгала на подушке Лиси, в порыве чувств схватила Вини за плечо. Та сдержалась, чтоб не вырваться. – А у меня операция!
– Не расстраивайся. Ресторан не один день работает.
– Но там же все будут! Тархам Фут, Годжон Херед. Блин-блин-блин!
– Дамочка, вы как бы замужем.
Попытка в шутку не спасла от сцены отчаяния. Говорить было больше не о чем, Вини распрощалась с Лиси, чтобы больше никогда не увидеться.
Угунди (невредимый, её молитвами) резал вездесущий московский смог. Москва… Многих до сих пор приводит в неистовое бешенство решение властей вернуть столице историческое название. «Давайте ещё Руссь на Россию сменим? Или на РСФСР, чего уж? Не хватает ведь других проблем!» – возмущались в комментариях под этой новостью анонимные пользователи. Оно и понятно, с реформы всего семьдесят лет прошло. Не привык народ. Ещё столько же будет бузить. В итоге устаканится. В зацикленной системе всё всегда приходит в равновесие.
Может, суеверные? Опасаются, что с названием «корабля» вернётся и его стиль «плавания», с бесконечными очередями и пробками? Мегаполисы давным-давно перестроились по плану «безопасных открытых дорог». В миллионниках любой на колёсах может почувствовать себя стритрейсером и без увесистой взятки в кармане. Оттого массовое негодование всего-навсего балабольство.
Вини к числу оскорблённых теперь уже москвичей себя не причисляла. Её статус в социальных сетях «История развивается по спирали» не менялся уже несколько столетий. Старомодность проявлялась во всём, особенно в доме, куда сейчас возвращалась. Встреча с Лиси – единственная запланированная на сегодня. За время поездки Вини только раз вынудили побыть Винивиан Степанчик – звонил начальник, задал рабочий вопрос.
Из центра города до сельского эко-комплекса Копейкино она домчалась за каких-то полчаса. Под сводами рябиновых гроздей и дубовых лап, царапающих неприступную городьбу, Угунди смотрелся эффектно, как в рекламе. Лиственничный частокол с украшенными ковкой воротами под три метра, стены, сложенные пудровым кирпичом, панели с гранитными фамильными гербами. Вокруг каждого третьего владения – ров, где и двум уткам станет тесно, зато с кристально чистой водой. Здесь, на тихих улочках, и ветер вьётся элегантно, будто оплаченный. Игриво сметает жёлтые листья на стуженое зеркало канавок. Вини свернула с дороги обыкновенно пустой улицы, нырнула в густую зелень. Где-то там прятался гараж.
В две тысячи четыреста девяносто шестом, долго и тщательно выбирая свой первый дом (как оказалось, навсегда), Вини отдала предпочтение скромному особняку, требующему капитального ремонта. Хоть могла себе позволить вариант подороже, приняла сомнительное предложение риэлтора как вызов. А по правде – душа легла. Дом двадцать первого века сохранил дух той странной эпохи. В России тогда вновь вошли в моду европейские архитектурные школы. Здесь и гладкие греческие колонны по периметру, подпирающие высокие потолки готические нервюры, французские окна, хрупкие, будто поддерживаемые плёнками мыльной воды. Участок Вини засадила лесом, холодостойкими видами. Ни прудика, ни беседочки, ни цветочка.
Хозяйка шла по петляющей тропинке, вымощенной камешками, меж которых за место под солнцем боролась трава. Но какое сейчас солнце? Погода куда переменчивее, чем выражение лица Вини, так что не понятно, кто кого сегодня передразнивает. Зонтики крон не отбрасывали тени. Приколоченные к небу сухие тучи так и не расщедрились хотя бы на пару капель. Природа благословляла на серьёзный разговор. Куда грузнее тревога в день хороший, солнечный и тёплый. Вспышка чумы страшнее в пир своей неуместностью. Как тогда, когда мама отчитывала её, ребёнка, за разбитое зеркало, сама она, дочь, застыдилась скорее не своей неуклюжести, приведшей к погрому, а жёлтой футболки с лупоглазыми рыбками. Знала бы, что будут ругать, надела бы что-нибудь подходящее… Зачем только это помнить?
Лишь Вини переступила порог, в камине сам по себе вспыхнул огонь. Где-то в глубине дома загудела автоматическая кофе-машина. Хозяйка как под конвоем побрела на второй этаж. Компьютерный стол в кабинете по внешнему виду напоминал отделанный красными породами туалетный столик – предпоследняя русская модель домашнего ПК. Громоздкая конструкция настолько удобная, что работа только в радость.
Не раздеваясь, чтобы домашняя одежда не поманила в зону комфорта, Вини села за компьютер. Выцепила из специальной выемки CD-диск со знакомым именем. Интересная услуга – записать перед смертью точную копию своего сознания на информационный носитель. Чтобы он не потерялся, таковым следует избрать что-то весомое, что даже ребёнок смог бы удержать в руках. Можно, конечно, загрузиться сразу в компьютер, но опыт демонстрирует накопление помех в работе программы из-за интернета.
Пара секунд мандража. Процессор бесшумно проглотил диск. На экране по кругу забегали точки. Это как разговор по телефону, и Вини знает, что мама не увидит её. Больше никогда. Дочь даже не потрудилась прикрепить аватар безвременно почившей. Загрузка закончится тем, что засветится иконка микрофона, но абонент не желал смотреть даже на неё. Подперев голову руками, опустила глаза.
– Здравствуй.
Надо же, официальное приветствие. Числительный код, похоже, сегодня в хорошем расположении духа. Как же бестактно называть маму так! Голос поистине живой, без механического эха. Но ведь это неправда. Иллюзия. Уловка.
– Привет, мам, – нарочито спокойно отчеканила Вини. Перед смертью не надышишься.
– Ну, как дела?
– Я должна тебе кое-что сказать.
Техника не способна этого передать, но девушка буквально кожей почувствовала, как мама напряглась. Молчание заставляло продолжать. Будто сейчас стояла перед ней во плоти.
– Я хочу уйти.
Пауза.
– В смысле?
– В смысле из жизни.
Вини перебрала все возможные варианты развития диалога и теперь ждала, готовая к любому. Потому мамин комментарий её нисколько не удивил.
– Что ж, понятно. Сама ушла на четвёртом веку. Всё для вас, родные. Чтоб не мешать, чтоб наследство хорошее оставить, – напомнила она, растягивая слоги. – У тебя какие-то проблемы?
– Никаких. Этому решению не год и не два. Я хорошо подумала. Просто, – Вини выдохнула, зажмурилась. – Мне пора. Я сделала всё.
– Всё? – Голос матери набирал силу. Началось. – Винивиан, счастье моё, напомни своей старушке, тебе сколько лет?
– Пятьсот сорок три.
– До юбилея не дотянула? – динамики выплюнули издевательский смешок. – Лично прийти не могу, извини, гнию в могиле. Но уверена, ты организуешь всё достойно. Живые цветы, дочь, обязательно, бомонд, всё как полагается. Одно меня тревожит. Успокой мать. Скажи, кто твой провожающий?
Вини сглотнула.
– Закажу госслужащего.
Вздрогнула от звука удара, будто мама с той стороны шарахнула кулаком по экрану.
– Винивиан, бес тебя дери! Пятьсот лет! За пятьсот лет мужика не найти! Ты меня позоришь!
– Ты умерла, мама! – не выдержала та, но продолжала слушать. Глаза даже не намокли.
– Я же тебя нормально воспитывала. Неблагодарная! До инсульта меня хочешь довести.
Списывая нелогичность высказывания на алгоритмы программы, прописанные по уникальным чертам характера матери, Вини воззвала ту к здравому смыслу:
– Витариарх же остаётся.
В их семье повелось обращаться друг к другу без сокращений. Не для того мама так долго придумывала столь солидные по её мнению имена, чтобы топить их в наборе из пары букв. В детстве вообще хохма. Проще было обращаться друг к другу не иначе, как «брат» и «сестра».
– Ты совсем тупая?! Я уже смирилась, что тебе плевать на меня. Но вот же подарочек ты мне уготовила! Ой, золотце, спасибо! Винивиан Степанчик, заместитель главного директора «Органостали», семнадцатая холостая русская женщина в списке Гропс[3 - Список Гропс – альтернатива списку Форбс в настоящем будущем.] себе в провожающие выберет… кого? Госслужащего!
Вини терпеливо ждала окончания тирады.
– Я приняла тот факт, что внуков не дождусь. Приняла, кем ты меня собираешься выставить перед всеми своей смертью. Оставляешь высокий пост – плевать вообще! Но ты не умрёшь незамужней. Слышишь? – мама будто цедила сквозь зубы. – Ты сдохнешь только от руки мужа, поняла? Я буду, лять[4 - Лять, ля (здесь) – новая форма знаменитого русского мата в тридцатом веке.], стоять на адских воротах и не пущу тебя без штампа в паспорте! Ты меня поняла?! Поняла, я спрашиваю?!
Дочь опустила глаза, тихо произнесла:
– Поняла, мам.
– Господи, за что? – причитала та. Или она там правда уже с Ним беседует? – Пятьсот лет в девках. И на похоронах, на глазах у всех… Ой ля…
Связь прервалась. Без намёка на дрожь в пальцах Вини заключила своего самого близкого человека обратно в пластиковую коробочку. Уронила руки на стол, положила голову, как сонный студент. Вот и поговорили. Всё равно лучше, чем оставлять маму в неведении. Мама и не знает. Её больше нет. Но она же есть, там, на диске. И только дочери решать, когда та оживёт.
Дождь не пошёл, и Вини не плакала. В глазах ни намёка на жжение. Разучилась этому исконно женскому искусству лет …надцать назад. Далеко не главная, но одна из причин.
Глава 2 – Богат Громыка
– Ай, ля-я-я, – стонал кто-то ему на ухо, пока не узнал собственный голос.
Дёрнулся, нащупав что-то твёрдое под боком. В глазах раздвоился чемодан. С добрым утром! Клонило в сон, но он сулил одни мучения. Сдерживая рвотные позывы, молодой человек отчаянно рвался из липкой паутины забвения. Кости и мышцы тёрлись друг о друга как детали механизма, веками ржавевшего на заднем дворе. Только и пригодного для того, чтобы какая-нибудь баба Фрося подладила его под клумбу для своих драгоценный петуний. Хотя… какая баба? Господи Боже, что за архаизм?
