Исповедь. Мистический роман. Книга первая

Кажется, он прав. Если удастся, смогу сделать много полезного и для душ потерянных и заблудших. Так появляется смысл всего происходящего».

Мои глаза наполнились слезами. «Бедный мой, через какие испытания Бог привёл тебя к такому решению, как много тебе пришлось выстрадать и пережить. Ты всё сделал правильно. И вот теперь та самая девочка поставила тебя вновь перед выбором, самым сложным в твоей уже состоявшейся жизни. Что же мы будем делать со всем этим, Господи?.».

Я отложила тетрадь, вытерла слёзы и пошла проверить своё сокровище. Эрика сладко спит. Надо что-то поесть, силы совсем на исходе. В холодильнике остатки вчерашнего ужина, который мы приготовили вместе. Разогрела. Со слезами удалось что-то проглотить. Мысли о том, что я вторглась в Божий промысел, не дают мне покоя. Моя любовь разрушает его планы. Если Эрик решит остаться со мной, сколько человеческих жизней и душ потеряют его бесценную помощь?! Но и отказаться от него – выше моих сил. Знаю только одно, что пойму его, если он решит продолжить свою миссию и больше никогда не вернётся.

«Эрик! Любимый мой, светлый мой, как же я могу помочь тебе? В тебе вся моя жизнь. Если бы я умерла, не нужно было бы выбирать между мной и Богом! Зачем я вообще родилась на этот свет, если приношу всем только боль и страдания?.. Но теперь на моих руках дочь, которую ты мне вернул, исцелив своими волшебными силами, и я ей очень нужна. Как же отпустить тебя? Как освободить от этой муки? Вижу, чувствую, как сильно ты страдаешь, какую боль испытываешь в борьбе с самим собой. Как же нам жить со всем этим? Не нахожу ответа. Если бы меня не было вовсе, твоя душа не знала бы того, что лишает её покоя. Моя жизнь, что она, по-сравнению с тем, что ты делаешь? Ничтожный каприз природы! И как бы сильно я тебя не любила, разве это сопоставимо с тем, что даровал тебе Господь?» – испытывая муки совести, я презирала саму себя за то, что собственными руками обрубала Ангелу крылья, мощные, сильные, прекрасные… Мне захотелось позвонить ему и уговорить отказаться, оставить в прошлом нашу любовь, чтобы спокойно жить дальше, исполняя своё предназначение без сомнений, без вечной борьбы. «Я проживу одна, с мыслями о тебе, любимый, выращу дочь и научусь любить Бога так же как ты, справлюсь с собой и буду сильной!» Почти бессознательно подошла к телефону, возле него лежала какая-то записка, написанная знакомым почерком, я подняла её, и на пол посыпались денежные купюры.

«Любимая, боюсь, что ты не примешь от меня денег, но знаю, что тебе необходима помощь. Пожалуйста, береги себя! Эти два дня, проведённые рядом с тобой, – самые лучшие в моей жизни. Я счастлив, что вы с Эрикой теперь есть у меня, и, больше всего на свете, хочу быть рядом с вами…» Ниже был написан адрес и номера его телефонов: домашний и, даже, церковно-приходской. Я больше не могла терпеть эту боль. Упав на кровать и зарывшись лицом в подушку, разрыдалась так, как давно уже не плакала, выплеснув весь остаток боли, до последних сил, я провалилась в тяжёлое забытьё.

Наташа 3

Очнувшись от гугуканий Эрики, я встала, привела себя в порядок и занялась насущными делами, отложив на потом самобичевание. Голова гудела от недосыпания и обрывков собственных мыслей и чувств. Иногда представлялось, как он там, в машине, после бессонной ночи, и я безмолвно молила Бога сохранить того, кто верен Ему всей душой.

Весь вечер я посвятила дочери, с упоением наблюдая за тем, как растёт и меняется моя малышка не по дням, а по часам, как она смеётся и хохочет, когда я с ней заигрываю. Моя деточка, моё богатство, смысл моего существования. Ради неё я готова жить, несмотря ни на что.

Правильно Эрик тогда сказал: «Посмотри!.. Ты – не одна! У тебя есть самое главное, самое важное в жизни, и, что бы с нами не случилось, тебе есть ради кого жить!» – я запомнила эти слова, они помогают мне.

Вообще, он ничего лишнего никогда не говорит, а всё, что сказано, сбывается, словно Эрик всегда на пару шагов вперёд знает, что будет дальше, человек от Бога, тот, кто обладает фантастическими для меня способностями. Даже не могу найти подходящих слов. Он живёт в Боге или Бог в нём?.. Всё, к чему Эрик прикасается, оживает и становится прекраснее прежнего, согретое его светом и теплом. Так и моя душа от встречи с ним воскресла, потому что до этого, словно и не жила.

После купания Эрика блаженно заснула на моих руках, вдоволь пососав молока. Отнесла её в комнату, укрыла одеялом, поцеловала, ещё раз убедившись, что мой маленький ангел крепко спит.

Пришло время вновь углубиться в мои исследования жизни и души любимого человека. Забравшись с ногами на диван, я вначале долго не сводила глаз с его фотографии, пытаясь понять, что испытывал Эрик в этот момент, но я не обладала дарами свыше, лишь сердце никогда не обманывало, оставаясь моим ориентиром и компасом по жизни. Сейчас оно, надорванное разлукой, болело, будто от меня отрезали часть души и тела. Слава Богу, что оставались целебные записи Эрика и множество его вещей и фотографий, каждая из которых хранила в себе его образ и помогала мне хотя бы мысленно приближаться к нему. Я нашла то место, где остановилась прошлый раз, и начала читать дальше:

«Сегодня я познакомился с Душой, обитающей в парке возле графского замка, среди его развалин. Интересный случай, непохожий на все остальные: душа прикована к этому месту и несёт свою расплату за совершённое ею в этих местах самоубийство. Она оставалась в мире людей, но в полном одиночестве больше сотни лет, и я стал первым, кто смог её услышать… Душа при жизни принадлежала некоему гусару по имени Йозеф Карницкий, у которого был страстный роман с дочерью местного графа, являвшегося владельцем этих некогда прекрасных мест и угодий. Гусар же был из обедневших польских дворян и нёс свою службу в этой провинции.

Планы отца о будущем дочери, понятно, в корне отличались от намерений двух любящих сердец. Узнав о чувствах своего чада, граф Платер пришёл в ярость и запретил молодому человеку появляться в их доме, а так же где бы то ни было искать встреч с его дочерью.

Так или иначе, влюблённые всё же находили возможность встречаться друг с другом тайно, в основном по ночам. В одну из таких встреч они поняли, что жить больше друг без друга не в силах и решили умереть вместе, чтобы не разлучаться больше никогда. Графская дочь (имени я её, к сожалению, пока не знаю, а спрашивать как-то неудобно) пообещала возлюбленному в последний раз поговорить с отцом и, в случае его отказа, выйти на балкон с одной зажжённой свечой, что послужит сигналом о том, что попытка не удалась. После чего, по уговору, он застрелится, а она выпрыгнет с балкона своей спальни, находившейся на верхнем этаже замка. В случае, если отец смилостивится, девушка должна была появиться с тремя зажжёнными свечами. В назначенное время Йозеф, прячась в тени деревьев, ожидал появления своей возлюбленной. После шумного выяснения отношений с отцом, несчастная девушка вышла на балкон с рыданиями и одной-единственной свечой.

Прогремел выстрел. Служанка графини, заметив что-то недоброе в поведении молодой хозяйки, позвала на помощь и удержала её от попытки свести счёты с жизнью. После этого убитую горем влюблённую денно и нощно охраняли и, даже, перевезли в другой замок, более удалённый, недоступный для глаз людских, где она никак не могла осуществить задуманное. Говорят, что она морила себя голодом и, несмотря на все усилия родителей, умерла через несколько лет по причине истощения, заболев какой-то тяжёлой болезнью. Гусар сказал, что Бог принял её как мученицу.

Он же остаётся здесь и не знает, когда закончится его наказание, смиренно терпя своё заточение, наблюдая, как всё, что он когда-то знал и любил, разрушается на его глазах.

Прах Йозефа был вывезен родными на Родину в Польшу, а на том месте, где влюблённый покончил с собой, стоит небольшой памятник, посвященный беззаветной любви и преданности. Туда по сей день приезжают молодожёны и приносят цветы, обещая быть верными друг другу до конца жизни. Эта история популярна и известна в городе как повесть о Ромео и Джульетте местного значения.

Мало кто догадывается о том, что влюблённые до сих пор не вместе, и несчастная душа Йозефа так и не нашла пристанища и успокоения, потому что самоубийство – тяжкий грех и несёт за собой самые страшные последствия…

Эта душа ни о чём меня не просила, в отличие от других. Она просто нуждалась в общении и пыталась быть услышанной, и так уж вышло, что услышал её именно я. Мне легко общаться с ней, достаточно зайти в парк и прислушаться. Голос Гусара так близок, что я делаю это безо всякого труда и напряжения.

Надеюсь, что эта встреча поможет мне многое понять и найти ответы на волнующие вопросы, а ему даст возможность общения, которого она была лишена так долго.

Таким образом, Бог послал нас друг другу, проявив своё всесильное милосердие и любовь. Спасибо Господу за это!»

Я не стала читать дальше, чтобы как следует обдумать только что прочитанное и понять, какой крест несёт на своих плечах Эрик, без возможности быть кем-то понятым и услышанным, как та самая душа гусара Йозефа Карницкого, заточённая в графском парке…

Наташа 4

Утром меня разбудил звонок. Вскочив с кровати, я бросилась к телефону.

– Привет! – этот голос я бы не спутала ни с кем и никогда.

– Эрик! Какое счастье, что ты позвонил! – я набрала воздух в лёгкие, стало трудно дышать.

– Я на месте, всё хорошо. Решил сообщить, чтобы ты не волновалась, – его голос звучал устало.

– Как всё прошло в дороге?

– Нормально, – бесцветным голосом ответил он, – как вы там?

– Мне нужно тебе признаться… – было трудно сказать, – я нашла твой дневник. Он на мгновение замолчал, словно взвешивая все «за» и «против»:

– Может, это и к лучшему. Так ты узнаешь всё, о чём я не решаюсь говорит, – тяжёлый вздох последовал за этим. – У меня не должно быть секретов от тебя.

– Спасибо! Я очень благодарна тебе! И за помощь… но не стоило.

– Стоило! – Эрик, как всегда, улавливает мои мысли быстрее, чем я успеваю их произнести вслух. – Я знаю, что ты сейчас в затруднительном положении, а найти работу с таким маленьким ребёнком будет нелегко. Буду помогать тебе, пока всё не наладится! – это звучало как приказ, который, как известно, не обсуждается.

– Я не знаю, как тебя благодарить…

– Береги себя! Это самая большая благодарность для меня: знать, что у вас с Эрикой всё хорошо, – его голос стал таким нежным и глубоким, как будто он прикоснулся ко мне.

– Сегодня же буду звонить епископу, попрошу встречи с ним. Потом решим, что делать дальше, – на этих словах он будто осёкся.

– Я люблю тебя и хочу, чтобы ты знал, я приму любое твоё решение. Ты не должен ломать свою жизнь только из-за того, что в ней появились мы, – я проглотила ком, подступивший к горлу, сдерживая свою боль.

– Я сделаю всё, что смогу.

Мы замолчали. Сказать хотелось так много, но эти самые слова не произносились вслух и застревали в горле.

– Люблю тебя больше жизни. Я не смогу жить без вас, – он сказал это полушёпотом, тихо и горько. – Всё наладится! Не знаю как, но что-нибудь придумаю!..

– Я буду ждать. Мне кроме тебя никто не нужен, но прошу, подумай хорошо, сможешь ли ты жить по-другому? Это – твоё призвание, твоя жизнь, я не хочу ломать всё, чего ты достиг за эти годы! Ты нужен не только мне. Эрик, ты помогаешь людям так, как никто другой не сможет.

– Должен же быть какой-то выход из всего этого. Его не может не быть! – почти простонал он. Мы опять замолчали, но это молчание не было пустым, наши души переплетались тысячами дрожащих пламенных нитей, и даже просто слышать его дыхание было счастьем для меня.

– Ты только звони, когда сможешь, я сама не решусь тебя потревожить, не зная, где ты и как проходит твой день.

– Да, конечно, только не волнуйся! Я больше никуда не исчезну. Даже если умру, всё равно, буду рядом.

– Только не это, умоляю! – от одной мысли, что это может произойти, меня бросило в ледяной озноб.

– Я и не тороплюсь. У меня ещё много дел, ты знаешь. Только обещай, что будешь осторожна, будешь беречь себя! – в его голосе звучали нотки волнения.

– Ты чего-то боишься? Что-то должно случиться? – меня насторожили последние фразы.

– Нет, – сказал он после короткой паузы, – надеюсь, что нет. Просто, будь повнимательней, умоляю!

– Да, обещаю. Всё будет со мной хорошо. Я теперь в твоём доме, окружённая твоей любовью. Что может произойти?

Он не ответил, но я ощущала на расстоянии его тревогу.

– Прости, я должен идти. Береги себя, любимая! Да хранит вас Господь!

– И тебя! До встречи! – в трубке зазвучали гудки.

Ниточка оборвалась, но только не та, что пылала в моём сердце, соединяя нас на разных концах земли.

Я долго думала о его словах, с трудом понимая их смысл и значение. Мне что-то угрожает и Эрик это почувствовал? А если и так, то почему не сказал, что именно?

Собрав дочурку, мы вышли на прогулку, и я направилась с коляской в парк, тот самый, возле нашей старой школы, где Эрик встречался когда-то с Гусаром.

Погода стояла ясная, снег почти растаял. Лёгкая морозная свежесть искрилась в воздухе, мерцала на оголённых ветках деревьев, лёгким, еле заметным инеем после ночного похолодания.

Эрика, разрумянившаяся на холоде, тихо посапывала в коляске, иногда улыбаясь во сне. Шуршали остатки листьев под ногами и колёсами. В парке было безлюдно, я прошла по тропинке, ведущей к музею, так болезненно вспоминавшемуся мне, мимо дверей кочегарки, в которой работал Эрик. В памяти ожили воспоминания.

«Если бы я тогда не отступила, а продолжала бороться за него, может быть, наша жизнь сложилась бы по-другому? Но я не знала о его чувствах и, посчитав себя ненужной, ушла в тень, дала ему возможность реализовать свои планы. А теперь вновь становлюсь причиной разрушения всего, что он создал с таким трудом…» – эти размышления давались мне тяжело.

Обойдя здание, приблизилась к замку. Там шли какие-то вялотекущие реставрационные работы, по перекрытию крыши и застеклению окон на верхних этажах. Газоны стали подстригать, понемногу облагораживая парк.

Говорят, потомки этого графского рода несколько раз приезжали сюда сразу же после распада Союза. Наследникам вернули права на собственность, но то, что разрушалось в течении семидесяти лет, требовало огромных капиталовложений для реставрации, которых, видимо, ни у кого не нашлось в достаточных размерах.

Я впервые посмотрела на замок другими глазами, на обветшавший балкон третьего этажа. Представила, как это могло когда-то быть… Молодого гусара, ожидающего судьбоносное решение с заряженным пистолетом в руках, юную графиню со свечой, дрожащей на ветру. Страшная история, особенно, если знаешь, чем она закончилась.

Сколько бы я ни вслушивалась, сколько бы не напрягала свои глаза, мне не дано было увидеть и услышать хоть что-то, кроме лёгкого шелеста ветвей на ветру, редких перекличек птиц между собой и шуршания, издаваемого коляской, в которой я везла Эрику по посыпанным гравием дорожкам. В тёмных окнах замка отражалась лишь зловещая пустота забвения, будто за ними находился другой, неизвестный и пугающий мир прошлого…

Туевую вечнозелёную аллею, которую мы помнили со школьных лет, спилили, чтобы открыть вид на замок, но без неё он казался осиротевшим и каким-то совсем беззащитным в своей неприкрытой наготе.

Что я здесь искала? Обрывки прошлого, голос души, которую слышал Эрик, или его самого? Ощутив лишь холод одиночества, я направилась к дому, туда, где всё мне было дорого, где незримо жила его любовь, хранились фотографии и дневники любимого, всё, к чему ещё несколько дней назад прикасались его руки… Я возвращалась домой.

Наташа 5

Дневник Эрика открывал новый удивительный мир.

«После школы все обычно торопятся домой, и только я, как бездомный, блуждаю по парку снова и снова.

В сегодняшней беседе с Гусаром я сделал очень важное открытие. Кажется, я всегда где-то подсознательно знал, что жизнь души не ограничивается одним рождением и смертью. Иначе, какой был бы смысл создать одного богатым, талантливым, любимым, а другого лишить всего и сразу, а то и сделать калекой, обречённым на пожизненное страдание? Если бы это было так, то почему нам говорят, что Бог любит всех одинаково, где же тогда смысл всего происходящего, который все пытаются найти?!

Вот, если взять во внимание многоразовость жизни, то всё обретает смысл и значение: что заработал, то и получи.

Конечно, не всё так просто. Если учесть, что жизнь – это школа, созданная для духовного роста и воспитания духа, то возможен и другой вариант: душа, находящаяся на высокой стадии развития, может добровольно возложить на себя лишения и страдания ради того, чтобы понять, прочувствовать и заслужить то, чего ей не хватает.

Путь Иисуса – путь самопожертвования, достижения высшей степени любви и милосердия. Бог показал нам его, придя на Землю в человеческом образе. Есть над чем подумать и что осознать…

Возникает вопрос: почему же стирается память предыдущих воплощений, заставляя нас вновь и вновь достигать прежнего уровня, теряя на это, по крайней мере, лет двадцать, а то и тридцать своего существования? Ответ Гусара прост: «Ни одна человеческая сущность не смогла бы выдержать груз всех своих ошибок и грехов, совершённых за многие века. Ни одно человеческое сердце и разум не выдержали бы такого пресса и тяжести. Отсюда же к нам приходит таинство покаяния с помощью исповеди, освобождающее нас от грехов, омывающее души Кровью воплощённого Бога через Страдания и Смерть искупившего наши злодеяния. Божественная любовь помогает нам, чтобы мы могли идти дальше, познавая мир и самих себя в поиске истины.

Я спросил его: «Почему же в Библии ничего не сказано о перевоплощении?» На что Гусар ответил: «Это знание было дано, но люди решили по-своему и изъяли эти главы, осталось лишь несколько фраз, по которым ещё можно понять, что во времена Иисуса это было само собой разумеющееся. Возьмём, к примеру, место, где Иисус исцеляет рождённого слепым, и ученики Его спрашивают: «Учитель, кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?» Вдумайся, как мог он родиться слепым за грехи свои, если не жил раньше?» Чуть позже я нашёл это место в Библии (Евангелие от Иоанна. Глава 9:1—41). Или вот ещё этот момент: «И спросили Его ученики Его: как же книжники говорят, что Илии надлежит придти прежде? Иисус сказал им в ответ: правда, Илия должен придти прежде и устроить всё; но говорю вам, что Илия уже пришел, и не узнали его, а поступили с ним, как хотели; так и Сын Человеческий пострадает от них. Тогда ученики поняли, что Он говорил им об Иоанне Крестителе. (от Матфея Глава 17:10—13) Мы много беседуем о соединении души и тела, о том, как она входит и покидает его. Эти встречи открывают мне глаза на многие вопросы, которые заняли бы много времени и сил, чтобы ответить на них самому.

Ещё Гусар поведал, что его посетили и позволили общаться со мной, пообещав, что если он поможет мне, то приблизит своё освобождение. Иными словами, меня тоже к чему-то готовят… Итак, у меня появился Учитель, находящийся между небом и землёй, дающий мне бесценные по своей значимости знания.

Я буду молиться за тебя, Йозеф Карницкий, до конца моих дней».

По мне пробежал озноб. Вспомнила себя в пятнадцать-шестнадцать лет, даже в свои двадцать шесть я никогда всерьёз не задумывалась о таких вещах.

Теперь становилось понятно, что он так тщательно от всех скрывал, о чём думал в уединении. Меня как магнит притягивала эта тайна и не давала покоя. И вот сейчас я сижу на его кровати в этом благословенном доме и без всяких усилий читаю книгу жизни, выстраданную любимым человеком. Мне остаётся просто поверить во всё, что он собирал по крупицам! От этих мыслей стало не по себе. Имею ли я право прикоснуться к сокровенным знаниям этого человека?

Наташа 6

Понедельник, как известно, день тяжёлый. Встав пораньше и собрав дочку, я отправилась на запланированную встречу с адвокатом. От дома Эрика до центра было совсем близко, минут десять ходьбы, и я решила совместить полезное с приятным. Стояла солнечная, почти безветренная погода, чуть подмораживало с утра, приятно и свежо.

Больше всего на свете хотелось как можно быстрее освободиться от пут несчастливого брака. Слово «брак» тут было не лишним. Это была ошибка, которую теперь необходимо исправить. После возвращения в мою жизнь Эрика сердце очнулось от долгого сна, с ним не поспорить, его нельзя ослушаться, всё стало предельно ясно. Но бывший супруг никак не может успокоиться и принять моё решение. Как его переубедить? Где найти нужные слова и аргументы?

Адвокат посоветовал ещё раз поговорить с ним. Без обоюдного согласия дело может затянуться на годы, ведь у нас маленький ребёнок. Больше всего тревожит мысль, что он может отобрать у меня Эрику. Необходимо срочно найти работу, чтобы в суде не могли придраться к тому, что у меня недостаточно средств к существованию в отличие от хорошо обеспеченного отца. Теперь у нас появилось жильё, бессрочная аренда дома, так предусмотрительно составленная у нотариуса Эриком. Это большой плюс. Не нужно делить квартиру, возможно, это как-то поможет договориться с бывшим мужем.

Получив консультацию у юриста, я отправилась к Виктору, чтобы забрать свои документы (в том, что я уволена, сомнений не возникало). Хотя, по закону, имею полное право до трёхлетнего возраста дочери находиться дома с пособием по уходу за ребёнком. Но скандалить, понимая, какую боль я причинила этому человеку, не хочется.

В редакции коллеги встретили по-разному, кто-то поприветствовал меня с дружелюбной улыбкой, кто-то с ехидной. Так или иначе, все уже были в курсе и промывали эту новость пожурналистски, со смаком… Малоприятное ощущение, смею заверить, но ради Эрика я готова терпеть и худшее. Секретарша с видом победительницы окатила меня взглядом презрения с головы до ног и обратно. Я давно подозревала, что она неравнодушна к своему шефу.

– Сообщите Виктору Анатольевичу, что я здесь, – выдержав паузу и её наглый взгляд, спокойно сказала я.

Эрика заёрзала на руках, рассматривая незнакомое помещение и ярко выкрашенную тётю. Эльвира демонстративно нажала на кнопку, полюбовавшись своим ярко-красным маникюром, и медовым голосом сообщила:

– Виктор Анатольевич, простите, что беспокою, к вам бывшая жена с дочерью пожаловали. Он ей ничего не ответил, выскочил мне навстречу и открыл дверь, пропуская в свой кабинет.

– Наташа! Где же ты пропадала? Я чуть с ума не сошёл! Куда вы обе подевались? встревоженный голос, – Эрика, деточка моя, привет! – он потянул к ней руки, меня насторожила такая перемена в его поведении.

Я передала ему дочь, внутренне сжимаясь от страха, что могу не получить её обратно.

– Боже, я так соскучился! – Виктор прижал к себе малышку и расцеловал её личико, Эрика что-то прогугукала в ответ.

– Странно… – задумчиво протянула я, – ещё совсем недавно слышала от тебя другие слова, не столь любезные: «Убирайся отсюда!.».

– Прости меня, я был чертовски пьян и не соображал, что делаю, а тут ещё этот твой одноклассничек нарисовался. Прости, пожалуйста, такое больше никогда не повторится, обещаю тебе! – он с мольбой посмотрел мне в глаза. – Последнее время я совершаю одни ошибки и делаю всё не так, но лишь потому, что люблю тебя и не знаю, что делать, как вернуть вас… – тяжёлый вздох, глаза стали влажные. – Я ничего не понимаю! Неужели, я был тебе таким плохим мужем?! Мало заботился о тебе или не уважал? В чём моя вина, скажи?! Я имею в виду то время, когда всё было ещё нормально… – он виновато опустил глаза. – Объясни мне, хоть раз, внятно, почему ты отвернулась от меня? У тебя затяжная послеродовая депрессия или что?.. Я ничего не понимаю! Что вдруг случилось между нами? Ты превратилась в ледяную глыбу и не подпускала меня к себе близко, а потом, когда я сорвался, подала на развод! Наташа, я ведь люблю тебя! Люблю нашу дочь! Что же ты творишь, объясни мне?! – он уже почти кричал, лицо покраснело, жилки вздулись на шее. – Скажи мне, что не так? Я всё исправлю… Я уже бросил пить, больше это не повторится!

Только вернись домой, умоляю тебя, мы всё начнём сначала, с чистого листа! – он схватил мою руку и начал её осыпать поцелуями.

Стало невыносимо больно и горько видеть его таким, осознавать, какие страдания я причиняю этому не чужому мне человеку. Я попыталась отстраниться, освобождая руку от его прикосновений.

– Прости, Витя, прости меня! Это я во всём виновата. Ты здесь ни при чём. Я поступила ужасно с самого начала, когда согласилась выйти за тебя. Ты – замечательный, очень хороший, но я всегда любила другого человека. Мы расстались много лет назад и не встречались. У меня не было ни малейшей надежды, что когда-нибудь он вернётся, – я с трудом перевела дыхание, – но он появился, и я поняла, что люблю его больше жизни, ещё сильнее, чем прежде. Поняла, что больше не могу обманывать себя, тебя, его. Не могу притворяться счастливой и принадлежать кому бы то ни было кроме него.