Возрождение, или Граната в руках обезьяны

Картина представляла собой разлитые краски разных оттенков, от зеленого до коричневого, и была расчерчена синими линиями, заканчивающимися синими пятнами. Вразброс находились многочисленные надписи: Мурманск, Ленинград, Таллин, Псков… Псков? Надпись на жужжалке! Она из города древних, из северного селения! Это не просто рисунок нерадивого художника, она находилась в разделе истории и покрыта эластичной пленкой − это важный документ. Все, голова пошла кругом, надо выпить браги. Заглянув еще раз за печь, раскатал губу, как же, дед оставит ее, уезжая на праздник. Блин, я один на всю деревню! Можно и напиться, как свинья, никто не упрекнет, оно само меня отвергло, так что получите. Я решительно вышел на поиски веселительного зелья. Добычу делим на все село, почему не поделить и брагу? Но губа быстро свернулась, вся деревня опустела не только людьми, но и настойкой. «Все вывезли, гады», − с досадой подумал я. Снова знакомый скрип привлек внимание, дом старейшины гостеприимно распахнул дверь. С волнением в душе я шагнул на порог, зверей не было, в помещении царил хаос, разбросанные вещи валялись на полу, на стенах висели сушеные травы, амулеты. Спальные шкуры разорваны в клочья, в углу… В углу стоял долбленый бочонок, цел и невредим. Откупорил дырку, в нос проник запах свежей, крепкой медовухи.

− Ай, как не хорошо, а еще старейшина, такой напиток зажал, − вслух произнес я.

Принес из дома бурдюк, перелил напиток, остатки разлил по полу, пусть думают, что медведь похозяйничал. За печкой под потолком на полочке обнаружил бурдючок с брагой.

Налил в кубок янтарного напитка, залпом осушил его, по нутру растеклось тепло, через пару минут дурман затуманил голову. Я снова склонился над книгой-скатертью, бесконечное множество слов: Тюмень, Курск, Япония. Еще выпил кубок, слова слились воедино − Киев, Москва, Полоцк.

− Стоп! Это названия городов. Эврика! – повторил открытия часовой давности, закричал на весь дом.

На радостях хлобыснул еще кружку. Вот они, родные, в голове смутно вспомнилось из книг, по картам люди знали размещение городов, местечек. Здесь Полоцкая епархия − княжество, немного правее Московия – Москва, ниже Киевская Русь – значит, Киев. А я, дурак, старался, считал шаги, ломал голову, как правильно составить карту. Где же ты, Эврика? Радость у меня какая, новое открытие. Эх, дурья моя башка, прозевал свое счастье, тяжесть многокилограммового пьяного тела не выдержали мышцы, и я рухнул под стол.

Наутро или к обеду голова трещала, как весенний лед на реке, еда не полезла в горло, похмелившись кубочком, подвинул карту. Просидел с полчаса, разглаженный, разбухший от спиртного, мозг не хотел снова морщиться в умные извилины. Выпил чашку янтарного напитка, вышел к реке, солнышко, не по-осеннему жаркое, заставило раздеться. Студеная водица приободрила, вернула к жизни. Летом все ж приятнее искупаться, еще и раков наловишь в камышах. Пойдешь вдоль берега до поворота, полную корзину натягаешь, бывало, на девчонок наткнешься, писку-то… С неделю в ушах стоит. С ними и Эврика плескалась, как на Большой реке… Хмель ударил с новой силой. Эврика с Яриком!

− Не-е-ет! Я-а-а-рик! Я убью тебя! − пронеслось над тихой рекой.

Птица, громко крикнув, поспешила улететь.

Бешеным зверем ворвался в дом, достал бластер, из всех сил сжал и вдруг вспомнил: не работает, сволочь!

− Тогда я взорву всю деревню! Раз я вам больше не нужен, так не видать вам и моих открытий.

Достал цилиндрик из бластера, подключил к генератору и с безумством в глазах, смеясь на все село, крутил ручку, периодически промачивая горло медовухой. Чем дольше я крутил, тем больше накатывала пелена зла, ну когда же рванет? Красный огонек разгорался ярче.

И вот в очередную остановку для дозаправки, когда все извилины переплелись в замысловатый узор клубка нитей после кошачьей игры (может, он и играл, пока я спал), на пороге появился Ярик! Я помахал рукой, галлюцинации не прошли.

− Привет, пропажа, − радостно помахал в ответ Ярик.

− Ты? Здесь? Чего тебе надо? Убирайся!

− Ты что перепил, крыша съехала? Сидишь голый за своей шарманкой. Все волнуются.

− Прочь! Сволочь, и здесь покоя не даешь! − схватил кочергу, что валялась под рукой, выставил вперед. − Спалю!

− Остынь, брат, не кипятись, давай поговорим по-мужски.

− По-мужски, говоришь.

Потискав кочергу, понял, что не бластер, я замахнулся ею и налетел на Ярика. Он легко уклонился, и я вылетел в открытую дверь, перекатившись через голову, сосчитал все ступеньки. Ярик протянул руку помощи, за что и поплатился. Подымаясь, я нанес удар ногой в пах, он опустил руки и получил хук слева в нос.

− Идиот! Алкаш долбаный! − взревел Ярик, вытирая кровь.

С разворота двинул ногой мне в грудь. Удар я принял весь и с диким воплем улетел в кусты. Лежа на мягкой душистой травке, почему-то внезапно сильно захотел поспать. Скрутившись калачиком, мирно, как младенец, отказался от очередной помощи и предался сновидениям.

Очнувшись средь ночи, замерз, как цуцик без будки, зуб на зуб не попадал, вылез из куста, ранее казавшегося милым. Все тело в дополнение к дыркам от когтей зверя покрылось царапинами, вдохнуть полной грудью не представлялось возможным, ушиб на всю грудь отозвался болью. На четвереньках заполз в дом. При тусклом свете лучины за столом, склонив голову над картой, сидел Ярик.

− Очухался, мужик, − соперник бросил мне одежду, подобранную в деревне. − На, оденься, совсем одичал, – на опухшем лице расплылась улыбка.

− Ща, погодь, долыбишься.

Запутавшись в штанине, грохнулся задницей об пол. Взглянул на грудь, на ней красовался огромный синяк, размер соответствовал стопе Ярика.

− Блин, как больно. Вот за это ответишь.

− А за это кто ответит? − Ярик указал на сломанный нос, лицо отекло, глаза окрасились в фиолетовый цвет.

− Это тебе за Эврику, а сейчас выдам за себя.

− Стоп. Причем здесь Эврика?

− Как причем? Совместные купания под луной в тумане, думал, не замечу?

− Неужели ты способен что-то замечать, кроме книг?

− Налей, промерз до костей, − присаживаясь на противоположной стороне стола, приказном тоном сказал я.

Ярик достал еще одну кружку, налил и себе.

− Давай за нас, за решение проблем мирным путем.

− Не думаю, − огрызнулся я.

− Славный напиток, дед готовил?

− Нет, у старейшины экспроприировал.

− Сам взял без спроса?

− Нет никого, кого спрашивать. Я ж делился кабанами, когда шесть штук завалил, пусть и он поделится. Еще медведя успокоил, остановив разбой в его хате.

− Брешешь, один медведя? А кабаны че, в очереди стояли? Ха-ха-ха.

− Не веришь? А откуда, по-твоему, взялась медвежатина? Наливай и слушай.

Закончив рассказы, мы с Яриком держались за животы, сидели рядом и поднимали очередной бокал.

− Может, хватит, Архимед? Я вскоре под стол свалюсь.

− Я вчера там был. Гы-гы. Ничего, удобно.

Вдвоем прыснули смехом.

− Ладно, че делать будем с Эврикой? Я ее люблю, − спонтанно сказал Ярик.

− И я также. К тому же, я первый ее полюбил.

− Как полюбил? − снимая руку с моего плеча, возмутился Ярик.

− Не-е, не так, просто люблю. Гы-гы. Мне ее дед привез.

− Она не вещь и не подарок деда, − немного успокоившись, соперник добавил. − Я и не знал, что ты приударяешь за ней, все у тебя одни книги, да и называли вы себя сестричкой да братиком, двойняшками дед кличет. Понимаешь, когда нас снесло течением, нам пришлось все делать вместе. Спасать плот с артефактами, неделю добираться к селу. Ночевали просто на земле, укрыться не было чем, еще помнишь, какой дождь шел весь следующий день? − он посмотрел на меня.

К своему стыду, я не знал о погоде, сидя в укромном храме, за две недели тока раза два вспомнил о них, даже не тревожась, не то чтобы сорваться на поиски. Я опустил глаза.

− Плихни по капельке.

− Две недели без луков, еды много не добудешь. Честно скажу, спали, прижавшись друг к другу, хоть капельку согреться от дождя. Мысли и действия сами провоцировали на «это». Но твое имя, как заноза в заднице, становилось преградой на пути.

«Архимед, не лезь. Архимед, не балуй», − забывая, кто рядом, произносила Эврика, и постоянные разговоры о тебе: он придумал то, он придумал се. Это выводило меня из себя, порой зло набрасывался на нее за пустяковые деяния.

На Большой реке, в последний раз, когда ты нас застукал, она мыла свою одежду, сняв с себя, пока все спали. Мне не спалось, прогуливался по берегу, увидев ее, решил подшутить. Разделся и в чем мать родила плюхнулся возле нее, наготы я не стыжусь. Эврика, узнав меня, в гневе бросилась на меня с кулаками, но попала в мои объятья. Затем, выскользнув, обрызгала меня водой и, смеясь, побежала домой, я за ней. Не знаю, что бы произошло дальше, если бы в лесу не появился монстр, который до утра бродил по околице с ножом, ища себе жертву в виде меня, оглашая лес нецензурной бранью. Мы залегли меж двух холмиков, затаив дыхание, ты уходил, но… Ха-ха-ха! − Ярик не сдержался от смеха. – Холмики оказались огромными муравейниками. После вынужденной паузы Эврика отстранилась от меня и, не обращая на жалящие укусы, сердито буркнув «прощай», ушла к себе. Я не стерпел укусов, убежал к реке.

− Это духи стерегут ее, − с просиявшим лицом, но грустью в голосе сказал я и рассказал про обрушившийся на нас шалаш из свежих шкур.

Хрюкнув по килишку, горе-други свалились под стол. Утро снова оказалось тяжелым и суровым, решили по чуть-чуть для лечения, но географическое положение местности, относящее к русичам, полочанам, короче, славянам, требовало вести себя подобающим образом, и мы проявили себя настоящими потомками великого рода, еще килишек, потом… к вечеру снова под столом.

Проснулись затемно, сходил до речки сполоснуть лицо, хоть как-то выровнять помятости. Усыпанное звездами небо манило к себе. Если опустить глаза вниз, из речки снова манили они, шагнув к ним, я ощутил холод их объятий и ретировался домой. По пороге хмель как рукой сняло, Ярик в сумасшедшем азарте крутил генератор.

− Не на-до!

В пару прыжков я свалил его на пол.

− Блин, снова приревновал, уже к железяке.

− Не надо крутить, видишь красный огонё… Стой, он же был красный – опасный, теперь желтый. Не понимаю, − удивился я.

− Я тем более, ты крутишь, а мне помочь тебе нельзя, жадина?

− Теперь и я не понимаю, давай допьем, чтобы завтра не хмелиться и снова день не пропить.

− Это правильно, хорошие слова и вовремя сказаны, на улице все одно темень несусветная, − поддержал традиции славян Ярик.

Допивать было еще ого-го, так что в конце концов предложение прилечь под столом не заставило себя долго ждать.

Следующий день или утро, возможно, и вечер, мы уже не соображали. Еда не лезла, тошнило при каждой попытке, даже вода из реки возвращалась назад в реку, стараясь убежать от нас подальше. Казалось, само течение ускорилось и отпрянуло к другому берегу. С посиневшими лицами (особенно у Ярика не без моей помощи) качались по берегу, одна мысль беспокоила нас двоих − чтоб не пришли односельчане.

Глубоко к полночи, когда хлебнули порцию воды, она решила остаться. Видимо, уборка желудка, также организма завершилась успешно, и в чистый, почти стерильный желудок на самое дно упал кусочек мяса.

Следующее пробуждение прошло довольно сносно. Первым делом мы занялись уборкой помещения и окружающей среды. Собрав все меха, прополоскали на реке от остатков потребленной пищи. Выскоблили пол, скамейки, стол, короче, засверкало все, как у кота под хвостом.

− Пойдем и старейшине уберем, − предложил Ярик.

− Нельзя, куда медовуху спишем? Пусть медведь отвечает, − улыбнулся я.

− Стратег! Архимед, короче. Ха-ха.

− Этот бурдюк также Светлича, держи край, помоги разорвать. Разорвать не получилось, решили надуть и пустить по воде, за пару дней уже никто не найдет.

− Знаешь, Ярик, не могу я долго задерживаться на одном месте, вот и сейчас сел бы на пузырь и поплыл в далекие дали.

− А куда она течет? Проверял кто-нибудь?

− Дед говорил, что ходил по ней, течет на юг, и там монстры человекообразные ходят. А вы с Эврикой когда плыли, куда выплыли?

− Вроде никуда, везде лес, тока река стала огромная, как синяя змея, извивалась меж зеленых лесов.

− Эврика! Си-ня-я змея-а, и зе-ле-ны-е леса! − на бегу к дому продолжал кричать я.

Запыхавшись, забежал в дом, следом, не соображая, заскочил Ярик.

− Что случилось? Эврика в опасности?

Лихорадочно разворачивая карту, я глазами искал Полоцк.

− Смотри, дружище! Здесь Полоцк, вот твоя голубая змея, минуточку, «Западная Двина» называется, синим подписано криво вдоль реки.

− А где мы сейчас?

− Не знаю, давай, вспоминай все приметы местности, что взбредет на ум.

− Мы на юге.

− Дальше, дальше.

− Недалеко есть речка, по которой вы на плотах приплыли к нам, и ваше селенье также на реке, но течет она на юг, истоки обеих речушек в день ходьбы.

− Молодец. Думаю, что Софийский собор − это Полоцк и находится выше по течению Западной Двины от вашего села, а ниже река Радимира впадает в вашу. Вот она, речка.

− Нечто близко получается, по карте с ноготь, а идти полдня до устья, − возмутился Ярик.

− М-да, глуповато. Но Двина начерчена линией, а не с ладонь, значит, все уменьшено, чтобы поместилось на столе. На карте не напишешь в полную длину. Мы со Старомиром свою рисовали, он предлагал день ходу писать длинной в палец.

− Верно. Но если от устья Радимировки до Полоцка с ноготь, то сколько до вас и где вы?

− Спасибо, подсказал, не зря Светлич говорил, задай вопрос детям и внимательно выбирай подходящий ответ. До нас по дороге четыре дня ходьбы, а от Софии до устья полдня, получаем восемь ногтей на юг. Приложим, получаем − здесь вот исток, как ты назвал, Радимировки. Ха-ха.

− Здесь ваша деревня, − Ярик указал на другую речку. − Рядом течет на юг – это будет Светличка.

− Ай, молодца! Тока называются они: Ушача − это их река, наша − Березина.

− Красиво. Как ты называл мою?

− Западная Двина или вон далее − Даугава.

− Лепота. А что лучше, Двина или Даугава?

− Старомир решит.

− Вот еще, как я скажу, так и будет, − засиял от радости Ярик. − Попожжа прочтут сами на карте, но будет поздно, все будут называть так, как я сказал.

− Какой большой мир, если наши селенья по карте совсем близко, а идти неделю! − восхитился я.

− Действительно. До Японии, поди, годы добираться, еще широкую реку переплывать, – тыкнул пальцем Ярик.

− Эта не река, Старомир говорил про огромные моря, да ты и сам жил на море, погодь, оно называется Балтийское. Чудеса! Березина впадает в Днепр, а он течет через Киев! Он не очень и далеко от нас.

− Ну и? Города все разрушены.

− В Киеве находится вторая София, об этом писали древние книги, может, еще и ее откопаю.

− Опять книги? Крыша совсем съехала, за лето еле очунял, девчонку прое… − запнулся Ярик.

− Знаешь, Ярик, ты победил, твоя Эврика. Мне стыдно признаться, но я за две недели вашего отсутствия на реке тока пару раз и вспомнил об Эврике. Когда узнал о вашей пропаже, даже мысли не возникло броситься ее искать. Что я ей преподнесу в жизни? Книги, изобретения, походы, это жизнь отшельника. Ты хороший парень и сможешь ее по-настоящему полюбить, завести семью. Раз Старомир отнял у меня северную Софию, я найду себе южную, потеплее, − сквозь грусть улыбнулся я.

− Не хандри, женишься, осядешь, чего искать новую, если уже есть под боком? Старомир успокоится, да и я народ подбаламучу и вернем тебе Софью.

− Спасибо тебе, ты настоящий друг, хотя и увел любимую, но нашел смелость прийти следом и признаться.

− И тебе спасибо. Скажи, почему нельзя крутить жужжалку, что-то красное или желтое, не помню. Чуть не убил друга, − перевел тему Ярик, косо посматривая на генератор.

− Кстати, хорошо, что напомнил, идем.

Поднял цилиндрик, в торце горел желтый огонек, странно, куда исчез красный? Мысли снова занялись своей привычной работой. Извилины уже не сбивались в снежный ком, а поворот за поворотом искали решения.

Красный − опасность, желтый − принять к сведению. Если был красный-опасный, стал желтый, но при этом мы долго крутили, значит, опасность миновала. Опасность чего, взрыва?

− Если Киев на юге, значит и ящеры бродят по лесам. Стрелой не возьмешь, говорят, чешуя у них похлеще рыбьей, копье ломается, − Ярик, помолчав, добавил. − Эврика говорила. Слышишь, чем обороняться будешь, Архимед?

− Бластером! − в голове родился ответ.

− Чего? Каким блятером?

− Ха-ха. Бластером, вот этим, как в книге Джорджа Лукаса, и крутить жужжалку тебе разрешаю до потери пульса. Ха. Во балда!

− Сам такой, интеллигент воскресший, алкаш не опохмелившийся.

Перекусили, решил проверить догадку, которая гложила уже весь ужин. Опасность бывает разной, например, ящер близко, а заряда нет, горит красный, если зеленый, значит, ты вне опасности, можешь обороняться. До полночи крутили генератор на переменку, пока огонек не сменился на светло-зелёный. Рассуждая про себя, затолкал батарею в бластер, как заправский звездный (скорее, звезданутый) десантник. Под рукой вздулся бугорок с бирюзовым огоньком.

− Все готово, пошли на улицу, опробуем.

Отошли подальше от деревни. Легонечко нажал на бугорок − ничего, надавил с силой − снова ничего.

− Что, бац-бац и мимо? Зря потел, чтоб тя монстр съел, − с иронией срифмовал Ярик.

От злости я лихорадочно покрутил торец, что-то щелкнуло, и в сумятице нажал на спуск, и… Это было настоящее «И», поди, в мой рост.

Из бластера выдвинулся небольшой конус, и произошла вспышка, сгусток энергии, вырвавшись из раструба, добре Ярик не успел сделать шаг вперед, улетел в лес. Огненный шарик вмиг пролетел полянку, срубил деревце, исчез из виду, оглушая треском падающих стволов. Первое дерево, падая, обняло нас зелеными ветвями. Но мы выстояли, точнее, столбняк наш оказался крепче всякого дерева. Через пару минут мы подошли к пеньку, на нем дымилась гладкая, круглая выемка.

− Ни фига себе-е-е! Че это было?! − еле ворочая языком, произнес Ярик.

− Плазма, − гордо произнес я.

− Дай-ка, я попробую.

− Держи, да не этим концом, ща дашь меж ног, и Эврика не нужна станет.

− Будь спок. Куда жать-то?

− Вот здесь жми, прицелься во что-нибудь достойное.

Новый сгусток вырвался на волю, умчал за прежним. Боясь, что отберу, Ярик выстрелил вверх, проверить, как высоко летит шар.

− А если на голову упадет, дуралей? − закричал я на него. – Стрелы-то падают на землю и знай, куда.

− Видно, и до завтра не дождемся, – с надеждой выдавил Ярик.

Плазма за секунду, прочертив огненную линию, исчезла в космосе. Прошлись до ближайшего дерева, в центре дымилась круглая дыра с мою голову.

− М-да, это силище, никакой ящер не устоит. Айда на речку, пульнем по воде, − азарт захватил Ярика с головой.

Бегом наперегонки, спотыкаясь в темноте о кочки, выскочили к реке. На ходу я умудрился вырвать из рук Ярика бластер.

− А-а. Отдай.

− Моя очередь.

Шар ушел под воду, и через мгновение произошел мощный взрыв, отбросив нас метров на пятнадцать. Придя в себя, сидели молча, открытые участки тела горели огнем. Уши заложило, словно сотня громовых раскатов вошли прямо в них.

− А теперь че было? Архимед?

− Точно не знаю, но, думаю, плазма резко испарила воду, и она взорвалась, как от раскаленного металла. Ты почувствовал тепло?

− Я и теперь чувствую под собой. Ха-ха-ха, − и поковылял до речки снимать штаны.

− Вот и добаловались, уже желтый горит, еще пару раз, и красный появится.

− Это что получатся, день крутили, а спалили за пять минут?

Покрутил ручку для выбрасывания батареи, внутри с каждым сантиметром движения оборота что-то щёлкало, навел бластер на макушки деревьев, нажал. Конусный свет осветил ветви, но не сжег. Опустил на воду, река тихо бежала, держа курс на юг. На дне высветилась огромная яма от взрыва, слава богу, что валуны не попали в нас. Медленно перевел на землю, к ногам, кузнечик прыгнул в сторону, испугавшись. С волнением в теле я просунул в луч палец, затем ладонь − это просто свет, как от лампы! Я направил луч на Ярика.

− А-а-а-а-а!

Я с перепугу уронил бластер.

− Ты чего, дурик, а если спалил бы или дырку сделал? Не залатаешь.

− Здесь есть регулятор, я снизил мощность.

− Экспериментировать на Эврике будешь, а мне дай из воды вылезти, снова штаны мыть надо.

Не выключая бластер, занялся регулятором, вначале конус света расширился, что охватил всю округу, освещая, как днем. В другую сторону − луч сужался, пока не превратился в тонкую линию, и на землю посыпались ветви деревьев. Пересекая речку, поднял дивную стену из пара. Еще щелчок, луч превратился в темно-синий с отливом волосок, провел им в стороны, он прошелся по камню наискосок, и верхняя часть его сползла в воду, оставив после себя гладкую поверхность. Следующий щелчок превратил бластер в меч джедая. Далее последовала плазма.

− Дай мне, − Ярик вырвал из рук бластер. – Теперь я на тебе поэкспериментирую. Во блин, все спалил. Иди заряжай, а я браги поищу, отметить надо.

− Не-е, без меня, я на всю жизнь напился, еще немного, и мозги отрыгнул бы, − обнявшись за плечи, рогоча, пошли в дом.

Ярик всегда подымался рано, топоча ногами, как ежик в тумане, приступил к жарке медвежатины.

− Вставай, поехали на Двину.

− С какого перепугу? Сегодня-завтра наши приедут сами.

− Да ты свою Софью всю ночь звал, еще и руки распускал, лапал меня, как бабу, пришлось за печь прятаться. Вставай, говорю, пойдем посмотрим, сколько дров наломали, может, че подберем до прихода.

От этих слов сон слетел мгновенно. Напялив штаны, побежал на речку. Камень лежал на месте, срезанная часть сверкала полированной поверхностью на утреннем солнышке. За речкой стоял стриженый лес без макушек.

− Посмотри сюда, − позвал Ярик.

Плазменный шар прожег три дерева подряд, первый по центру, двум остальным до самой средины выжег бока и еще шматок мелких.

− Наломали дров, отберут эту игрушку, как пить дать, отберут. Могут и выбросить, не любит старейшина разрушения.

− М-да, Старомир ваш такой, да и Светлич с дедом поддержат. Тикать надо.

− Куда?

− В Киев. Берем генератор, бластер, делаем плот и вперед.

− А что потом? Вдвоем куда денемся средь дикого зверья? Крутить жужжалку и пулять во всех, чтоб выжить. Зачем? − усмехнулся Ярик. − С тобой свой род не начнешь. Это дело надо начинать с весны, теплее, не спеша подготовиться. Для этого похода и бластер выдадут.

− Наверное, ты прав, идем завтракать.

После завтрака я убедил друга зарядить бластер к приходу сельчан, чтобы продемонстрировать его силу. Сам обошел еще раз места разорения природы. Киев не давал мне покоя, снял высохшую медвежью шкуру с веток и принял решение уходить, пока дед не отнял бластер.

Из ореховых прутьев согнул два обруча, соединил их друг с другом ивовыми прутьями на расстоянии полметра и заплел, как паутину, снизу.

− Че там делаешь? Твоя очередь крутить, − крикнул Ярик с порога.

− Корзину для сыпучих, поставим на повозку − и вези зерно, не рассыпая. Ты крути, крути, не отлынивай, заряд полный пригодится.

− Волхв молодой нашелся, раскомандовался.

Обтянул каркас шкурой медведя мехом внутрь. Получилась мягкая круглая лодка. Почему круглая?

Во-первых: шкура одинакова как в длину, так и в ширину.

Во-вторых: ей не надо управлять, сама, как колесо, станет обкатывать препятствия, не зарываясь носом в коряги.

Спустил на воду, посидел на мягком теплом меху, дно эластично пружинило под моим весом, обручи упруго держали форму. Проплыл за окраину деревни, напротив гончарни вылез, спрятал под куст, пошел собирать манатки. Пробежался по селу (думаю, сельчане не обидятся), собирая пропитание по чуть-чуть у каждого. Зашел к Эврике.

− Эх Эврика, Эврика, почему я не такой, как все? − тихо вздохнул я.

Присев на скамейку, принялся разглядывать разные поделки, здесь были фигурки, слепленные детьми, кружки с накладными узорами. В стороне стоял нетипичный пузатый кубок, взял его в руки и ахнул. На нем нанесен рисунок: средь звезд летел накладной космический корабль на фоне планеты, точь-в-точь как в книге. Снизу надпись «милому Архимеду». Сердце сжалось в комок, где теперь правда? После этого лета, когда они провели его вместе. А я? Где был я? Я сам вычеркнул себя из ее жизни. Надо уходить отсюда немедленно, разорвать этот порочный круг. С размаху запустил кружку в дверь, в этот миг ветер открыл ее, и кружка улетела далеко через кусты. Вроде все готово к отплытию, осталось отправить Ярика куда-нибудь и забрать главное, карту и бластер.