Возрождение, или Граната в руках обезьяны

− А ты погутарь с Эртманом, нашим охотником, он успел облазить всю округу, − предложил Старомир.

После недолгого совещания двух следопытов место определили.

− Речка племени Лютова впадает недалеко от деревни Старомира, в полдня похода, правда, вниз по течению.

− Славно, сегодня выступаем к вам в гости, надеюсь, брага у вас не хуже, − лукаво подмигнул старец.

− Лучше, на три дня дольше бродила, пока пили здесь, − похвастал волхв Лютов.

− Вначале общее, затем на свое пойдем, − раздался смех из толпы.

− Так мы щас соберемся и проводим всей деревней до вашей деревни, − ответил Светлич.

− А по речке на плотах и Старомира проведем.

− Да, тока не забыть свою заварить, как кстати созреет к нашему возвращению через пару недель, – не преминул с остротой Донжуан.

− Тогда и нам придется к вам, начинать новый круг, как историю возрождения, − завершил Старомир.

− И меня возьмите.

Сквозь мужские басы прозвенел серебряным колокольчиком мелодичный голосок. Толпа расступилась, и в центре круга оказалась Эврика, держа на плече небольшой узелок.

− Куда ты пойдешь? Здесь тебе такую гончарню построили, немного управимся – и дом поставим, − сказал Светлич.

− Я научила своему ремеслу многих подружек и друзей. Разрешите идти, северный народ также необходимо учить, как ремеслу, так и грамоте.

− А кто эта за красавица? Чур, я первый ученик, − вышел вперед Эртман. − И чему она учит?

− Глину правильно месить. Да Архимеда остерегайся, вставит свою жужжалку в одно место.

− Эврикой меня кличут, а за хамство могу свои глиняные черепки разбить о твой черепок.

Дружный смех заглушил остальные более колкие слова.

− Правильные слова говоришь. Надо учить всех грамоте, чтоб каждый смог написать историю и умения для потомков, − поддержал Старомир. – Но мы еще не обжились, и нет домов.

– А я до сих пор где жила? Не на Луне же, – твердо стояла на своем дивчина. − Сзади оставишь, впереди найдешь. Так вы учили, Мастер Сталь. Как книга древних, они оставили ее после себя сзади, а мы впереди, в будущем нашли.

− Против истины не поспоришь, − улыбнулся дед. − Жаль отпускать умелицу нашу.

− Ну какой Архимед без Эврики? − добавил Донжуан.

На этой веселой ноте мы двинулись к соседям. В деревню добрались заполночь, поздно выехали, проводы затянулись. Старомир на повозке, запряженной парой молодцев, успел выспаться.

− Зачем Светлич предлагал приручать лосей? И без них обошлись, рогами за ветки не цеплялись, − зевая, произнес старец.

− А вам почем знать? Может кто и цеплялся, − пошутил воин.

Расположились на ночлег, ударили по первой и единственной в селеньях бочке с медовухой, сделанной из дерева. Появился и у Радимира в селении свой умелец, когда взял в руки привезенный плотницкий набор, он ловко одним рубанком пригнал доски, обтянул ивовыми обручами, чтобы вода не просочилась, но испытали на медовухе.

Еще солнце не поднялось, как мужчины приступили к постройке плотов, и к обеду флотилия длинных, узких плотов ждала пассажиров. Воины стояли рядом, гордясь скоростью постройки.

− Значит, вы побоялись, что выпьем всю медовуху, не дав погостить, скряги, – не подумав пошутил Старомир.

Воины, залившись краской, опустили головы.

− Я шучу, мне и правда надо побыстрее домой, спасибо вам за гостеприимство.

Но неосторожная и не к месту реплика испортила все, и Старомир поддался уговорам остаться на денек, хоть как-нибудь загладить и без того плоскую шутку. Старик стариком, еле ноги переставляет, а сколько ж здоровья надо, чтоб хлестать медовуху? Проснулись к полудню следующего дня. Лютов вновь проявил инициативу, отправив с вечера двух охотников вдоль реки на расчистку завалов.

Речка плавным течением тихо несла нас на север, узкое русло и крутые повороты заставляли спрыгивать в воду и сталкивать с мели плоты, протискиваться сквозь узкие повороты. Постройка узких и длинных плотов была необходимостью, большой груз требовал большой плавучести, а узость русла уменьшала ширину плота, пришлось компенсировать ее длиной. После нескольких притоков мелких ручейков ширина изменилась, и мы вздохнули с облегчением, но ненадолго. Вскоре догнали отряд по расчистке завалов, и с первым поворотом налетели на поваленное дерево в два обхвата, лежащее под углом вдоль реки, короткие шесты не могли остановить движение, и первый плот носом ушел под воду, защемившись под ствол валежника. Пилить оказалось тяжело, течение напирало плоты друг на друга, глубина достигала роста человека. Вначале распилили дерево под водой, затем над плотом, но в целом движение пошло веселее, ширина позволяла огибать препятствия, управление заменили длинными шестами. Плоты связали вместе, и они длинной вереницей извивались, словно огромная змея, плывущая по реке. С наступлением темноты Эртман зажег смольной факел и установил его на первом плоту, позади него закрепил на большой рогатине кусок шкуры, чтобы не слепило вперед смотрящего. К средине ночи взошел молодик, и лунный свет вовремя высветил завал из пяти стволов, упавших с двух сторон. Предупрежден, значит, вооружен, гласит древняя пословица, и мы причалили к берегу, приступили к разборке завала.

− Эртман, когда придем в деревню, отдохнешь, возьмешь с собой пару воинов, пойдешь вдоль реки расчищать ее. Нам необходима эта водная дорога, хоть и в одну сторону, но быстра и легка.

− Я считаю, легче получится, если они по дороге доберутся до деревни и на плоту спустятся, расчищая русло, − предложил я.

− Разницы, вроде, нет, идти все одно придется, – осадил меня Эртман.

Ближе к утру нас вынесло в воды Большой реки, прозевав момент выхода из устья, мы оказались на средине полноводного могучего течения. Шесты потеряли дно, пришлось грести руками. Эффекта не принесло ни на капельку, длинные плоты складывались пополам, норовя опрокинуть груз и людей. Старомир приказал всем прыгать в воду и грести к берегу, держась за замыкающий плот. Пару воинов, прыгая по плотам, сносили весь груз на последний и затем обрезали веревки. Старец, оставшись на плоту, пробовал загребать рогатиной от фонаря, но площадь кожи оказалась великовата, и силы не те, что в молодости, вскоре уставши, опустил ее на плот, лопатка, защемившись меж бревен под углом, ушла в воду. Плот послушно повернул в сторону. Немного поворочав весло, плоты сами направились к берегу.

На берегу разложили костер обсушиться.

− Быстро мы вернулись, к вечеру и дома будем. Не забыть бы мне поставить знак о приближении к Большой реке, чтоб больше не выносило на центр, − вздохнул с облегчением Эртман.

− И почти не напрягались, вот что значит Лень, − подхватил я.

− Причем здесь лень? − удивился Старомир.

− Если бы не она, пришлось бы тянуть вас по дороге не один день, немного подумали, как бы не перетрудиться и за сутки здесь.

− Сколько лет прожил, думал, только упорным трудом можно добиться результатов, ан нет, оказывается, надо больше лениться, − рассмеялся волхв.

− Когда лень физически, включаются мозги, − сделал заключение я.

− Значит, если надо что-то придумать, заставь лодыря работать, тока у него может не оказаться мозгов.

− Вот вам, лень лезть в воду, и вы придумали как управлять плотом, − поддержала Эврика.

– Если бы старейшину заставили в начале пути поработать шестом, может, и не то бы придумали, − подколол старца Эртман.

Все, не сдержавшись, рассмеялись.

Эртман предложил два пути:

1. Вернуться к устью речки, переплыть, и к вечеру вдоль берега Большой реки, если не окажется завалов, прибудем в деревню.

2. От устья вверх по течению малой речки выйти к переправе нашего сухопутного пути и затем по дороге домой. Этот путь длиннее, но без купания, и чистая дорога без завалов.

Второй вариант отвергли единодушно, заодно посетовали на него, что раньше не сказал, что река пересекает нашу лесную дорогу. Что последний завал, который тесно проплыли под ним – это был мост.

К вечеру ввалились в деревню. Эврика раздавала свои изделия, рассказывала, как пользоваться, я тем временем поставил шалаш из предоставленных местным населением шкур. Шкуры лосей еще не совсем просохли и под весом прогибали каркас шалаша. Эврика вернулась, сияя от радости, в руках неся разные украшения из желтых прозрачных камней, называли северяне их янтарем. Население не скупились на подарки, посчитав чашки, миски и котлы более ценным приобретением. Смуглянка отнекивалась, не брала их, хотя в душе горела от желания заиметь неслыханную роскошь. Тогда женщины клали украшения в один кувшин, который впоследствии и забрали, высыпав содержимое на голову девицы. Она стояла нерушимо, боясь пошевелиться, а украшения осыпались по всему телу и падали к ногам.

Запалив лучину, Эврика принялась за чтение, я лежал в стороне и, забегая вперед, рассказывал дальнейшие события. Она злится, это меня заводит, и я подсаживаюсь рядом, тыкаю пальцем в книгу и ей в лоб, объясняя многие непонятные слова. Эврика раздражается и кусает меня за палец, острые зубки прокусывают кожу до крови. Взвыв от боли, хватаю ее за ногу и тащу из шалаша, но получаю синяк под глаз другой ногой. Под смех и визг я прыгаю на нее задушить. Обнявшись, мы катаемся по мехам, меняясь местами.

Но как только существа противоположных полов плотно соприкасаются друг с другом, они замыкают высоковольтную цепь, и вся необузданная энергия уходит ниже пояса, возвращаясь затяжным поцелуем.

Перекатившись разок, Эврика оказалась сверху и наши глаза на секунду задержались, этого оказалось достаточно для замыкания в нервной системе и отказа мозговой активности.

Пространство исчезло, время остановилось, жизнь замерла. Только мы вдвоем, как бы мы ни называли себя братом, сестрой, друзьями, но природу не обманешь. Наши тела раскалились добела, губы соприкоснулись.

В пространственно-временном континууме произошла энтропия Вселенной, волновая рябь духовной энергии разошлась сферой, расширяясь, сотрясала звездные системы атомов тела. В чем разница? В звездной системе − планеты, в атоме − электроны. Если увеличить микромир до размеров звезды, может, на одном из множества электронов обнаружим кварк-Архимеда и кварк-Эврику, пусть и непохожих внешне, но действия окажутся одинаковы, когда энергия высвобождается, происходит деление и размножение.

В порыве я перекатываюсь наверх и изо всех сил рву на себя льняную рубаху (откуда столь силы взялось?) и сношу центральную стойку шалаша. И Вселенная в виде шкур зверей обрушивается на нас. Энтропия поглощает нас, и мы рассыпаемся под тяжестью вселенского груза, ища выхода из червоточины.

В темноте, сдавленные плотными шкурами, нехваткой воздуха, искали выход наружу. Задыхаясь, мы выпали на свежий воздух из мышеловки.

Эврика, смущенно опустив голову, ушла к реке. Я готов провалиться сквозь землю, ну почему так со мной получается?! Из-за меня! Моего бессилия в землянке, здесь – от чрезмерной силы, где же золотая средина? Господи! Хотелось кричать, броситься к медведю в логово. Почему я сам такой, как медведь, неуклюжий?

Присев на корточки, с трудом сдерживая слезы отчаяния, медленно распрямил шкуры и поставил стойки, снова установил шалаш. Эврика не шла.

− Эврика, − тихо позвал ее, направляясь к ней.

− Я потом приду, иди, − в голосе девчонки прозвучали нотки стыда.

Я лежал и представлял звезды над головой, как здорово отыскать яркую теплую звезду и подарить Эврике с ее необычной планетой. Населенную мохнатыми, мирными зверюшками, большими красочными бабочками, летающими меж благоухающих цветов, собирая нектар в кувшин, изготовленный Эврикой. Мечты не заглушали печаль, как прежде, и на сердце лежали два противоречивых огромных камня вины за содеянное. Один за то, что допустил короткое замыкание, если мы считали себя близнецами, второй за то, что не смог быть настоящим мужчиной, бросить палатку и бежать следом.

Вскоре пришла Эврика, она тихо улеглась рядом.

− Спокойной ночи, − прошептала она, отстраняя мои робкие попытки обнять.

− Прости, пожалуйста, − ответил я.

− И ты меня.

Не знаю, спалось ли Эврике, я не мог и с рассветом ушел из шалаша. Стоя на берегу, смотрел на построенный плот для переправы на правый берег, к открытию тайн исполина. Приготовили его еще до посещения Старомиром моего селения. Это боги посылают знамения, быть мне одному. Негоже странствующему мужчине иметь семью и не жить вместе, не принимать участия в воспитании детей (даже если не своих, мелькнула и развеселила мысль, вспомним слова волхва о кровосмешении), а что путешествовать придется много, чувствовал нутром.

Пока все спали, перетащил на плот генератор, провода, хотел отплыть, но вспомнил просьбу старца, остался. Посидев немного, задумался над рогатиной управления, если ее немного уменьшить, ей получится легко грести. Вырубил подходящее полено, натянул шкурку зайца и получил отменное весло. Сделал пару гребков, плот завертелся, стремясь порвать привязь, сбегал в лес еще за тремя рогатками.

От дальнейшего безделья (Лень) забросил провода в воду и покрутил генератор, хотелось проверить работу в воде, произошло чудо. Вокруг вода вскипела и покрылась слоем разнообразной рыбы.

− Детвора, налетай! − закричал я, увидев первых проснувшихся подростков.

Дети не заставили долго себя ждать, с разбега бросились в воду, хватая руками рыбу. Более крупная оживала и уходила под воду.

− А ну-ка, все из воды!

Когда все вылезли, я снова покрутил генератор. Крупная рыба вновь появилась на поверхности. Неожиданно из тростника животом вверх выплыл огромный сом. Здесь и я не выдержал, ухватив речного монстра за нижнюю губу, потащил на берег. Совсем немного осталось, как сом ожил, сильно сжал челюсть, мотнул хвостом, свалил меня под воду. Теперь я оказался в роли добычи. Попробовал встать на ноги, но дна не оказалось, а он все глубже и дальше затягивал под воду новоиспеченного агрессора подводного мира. Я мысленно попрощался со всеми, как в мутной воде увидел чей-то взмах руки, и вода приобрела кровавый цвет. Из последних сил, подталкиваемый кем-то в попу, я всплыл вместе с сомом, рядом появилась улыбающаяся голова Эврики. Общими усилиями мы вытащили монстра на берег, вес его тянул на двоих человек. Присели, обнявшись, и громко рассмеялись, но подошел Старомир и все настроение испортил.

− Негоже заниматься варварством.

Вниз по реке белым облаком плыла молодь рыб.

− Я тока хотел проверить действие генератора на воду.

− А затем азарт возник. Эх, молодость, молодость, никогда не задумываетесь о последствиях. Ладно, на ошибках учатся, − улыбнулся, взяв меня за ухо, потрепал легонько.

− Спасибо тебе, Эврика, ты, как ангел-хранитель, всегда вовремя, теперь я у тебя в долгу, – прошептал я, когда ушел старый бука.

− В долгу мы тока перед богом, а здесь мы обязаны помогать, чтоб не превратиться в диких. Ты вернул меня к жизни, вернул память, научил смеяться, – Эврика чмокнула в щеку.

Глава №2

Истинная вера бессмертна

После завтрака отряд в составе Ярика, Эврики, Старомира и меня отчалили от берега. Мы с Яриком налегли на весла, плот поплыл против течения. Держались своей стороны, пока мель, и река замедляла свой бег, деревня скрылась из виду. Проплыли немного вверх за мыс, пошли наискосок к противоположному берегу, Старомир и Эврика взяли свободную пару, помогли нам.

− И про нас не забыл изобретатель, − проворчал Старомир.

− Славные весла придумал, − заступился Ярик.

− Это не я, Ваша Светлость не захотела путешествовать по Большой реке в одиночку, сообразил быстро, как воспользоваться рогатиной, – подколол старца.

− У страха глаза велики, − отшутился Старомир.

На средине реки течение увеличилось, и нас снесло мимо места предполагаемого нахождения Софии. Плот решили не бросать. Мы с Яриком, привязав плот веревками, потащили его по мели вверх к месту назначения, Эврика и Старомир помогали веслами, особенно трудно приходилось им, когда резко дно уходило у нас из-под ног.

− Все, баста. Кажись, на этом утесе она появляется, − объявил Ярик. − Я не раз ходил по нашему берегу до сих пор, но она сразу исчезала, стоило снова отойти на расстояние, появлялась словно, просто здань какая-то. Жутковато ночевать, вдруг нападет.

− Она не может напасть, по-видимому, энергетический барьер ослаблен, поэтому и выключается, когда нет опасности вокруг, − предложил я.

− Это мы несем опасность? − возмутилась Эврика.

− Нет, немного не так. Все существа, приближающиеся к ней, для нее опасность, и она включает невидимость, днем приходится скрываться, чтоб не заметили издалека.

− Но тогда в эту ночь она не появится, мы ведь совсем рядом, − огорошил нас Старомир.

− М-да, вероятнее всего, если я правильно изложил теорию.

Луна взошла, осветив опушку леса. София не появилась. Я отошел по нужде. Стоял перед зарослями переплетенной ежевики, через некоторое время мне показалось, что деревья за полянкой словно затянуты дымкой, как в тумане.

− Эй, Архимед, ты что, веревку проглотил? − бросил реплику в темноту Ярик.

− Ребята, давайте сюда, здесь что-то есть.

Раздался шорох кустов, и ко мне пришли товарищи.

− Смотрите внимательнее. Видите, лес словно в воде стоит, рябь, как волна?

− Это тебе от натуги мерещится.

− Да, определенно что-то есть, − подтвердил старец.

Вдруг невидимая завеса покрылась молочным светом, исчезла на мгновение, открыв огромный высоченный белоснежный дом. В испуге я присел, Ярик и Эврика убежали к костру, Старомир стоял уменьшенной копией увиденного с белоснежным лицом.

Прошла вечность, когда старец соизволил произнести слова.

− Идем к костру, думаю, ЭТО не убежит, днем спокойнее будет.

С рассветом обошли всю полянку, ее окружал природный щит из шиповника, переплетенный ежевичником. Взяв длинный нож и кусок толстой кожи, намотав на руку, через час прорубил просеку к круглой, как блюдце, поляне. В мозгу пролетела тревога. «Круглая поляна, поляна, поляна? Точно, город древних!» И с просветлением в голове шагнул вперед и налетел на невидимую стену, затуманив мозг.

− Чего встал? − спросил волхв, столкнувшись сзади со мной.

− Не пускают.

− Кто?

− Древние.

− Как?

− Не знаю. Энергетический барьер, наверное.

− Отойди, − Старомир шагнул вперед. − Блин, как больно, и током бьет, чего не сказал?

− Я говорил, не пускают.

− Он прогибается, ща попробую с разгона, − предложил Ярик.

− Не-е-е… − только и успел произнести я. – …надо.

Ярик с разбега прыгнул на экран. Вспышка света ослепила нас, воин с благим матом, приняв ускорение дополнительной энергии, влетел в кусты шиповника, застряв там надолго. Мы с Эврикой пошли вдоль силового поля в разных направлениях, удивительно, но мы видели друг друга. На другой стороне встретились.

− Что делать? – вопросительно взглянула на меня девчонка.

− Что делать? − повторил я.

Эврика приложила ладони к барьеру и прислонилась ухом послушать, как вдруг руки погрузились в экран, образовав голубые волны, и она провалилась.

− Эврика, ты где?

− Здесь, − через мгновение она вышла наружу.

Оперевшись ладонями, вдвоем шагнули за барьер.

− Я понял, чтобы пройти, необходимо доказать, что ты человек, и приложить руки, в книге так написано.

Пред нами стояло здание из ночного видения. Прошлись вокруг него и увидели Старомира, бьющегося о стену. Он видел наше исчезновение, крыл всё матом, укоряя себя за беспечность. Эврика подошла к нему и протянула руку за барьер. Рука легко, без волнения защиты прошла и ухватила старца за плечо, втянула внутрь.

− Вот это да! − сорвалось с уст старца.

Ярик наконец-то вылез из кустов и, не обнаружив нас, отборно выругался, что не помогли и бросили одного, собрался уходить, но «нужда» заставила остановиться. Спустил штаны, решил помочиться на барьер.

− Эй, паршивец, перед тобой девушка, чтоб тебя током ударило, − забыв про невидимость и неслышимость, произнес Старомир.

− Он не слышит, может, его дернуть за это… − смущаясь, пошутила Эврика.

− Еще обкакается, − заулыбался старец.

− Тужиться не придется, − добавил я.

Не успели обсудить, как подшутить, Ярик оперся ладонью о стену и упал нам под ноги, оставив штаны за барьером.

− Ха-ха-ха.

Ярик, прикрыв руками наготу, резко прыгнул назад за штанами, экран сопротивления не оказал, и он снова загремел голым задом в ежевичник. Немного уняв смех, продолжили обход здания.

Вход. Дверь, деревянная, окованная полосами железа, имела резные узоры и чьи-то лики, обрамленные золотыми кольцами.

На стене висела металлическая пластина, разделенная пополам канавкой.

На правой половинке надпись написана на общепланетарном, на левой − древний «белорусский», – осведомил я.

− Вот и София твоя, − произнесла Эврика. – Здесь так и написано: «Софийский Собор».

– Впрямь вещий сон, – удивился я.

− Входи, смелее, − получил толчок в спину от Старомира.

− Входите вы, почтенный старейшина Старомир, это великая честь открыть Святой Храм через тысячи лет.

Старец дрожащими от волнения руками взялся за обе массивные ручки двойных дверей, распахнул храм. Откуда-то свысока зазвучала музыка, легкая, мелодичная с постепенным нарастанием. Она заворожила нас, мы стояли, не смея сделать шаг. Постепенно от входа в две стороны, перепрыгивая со свечи на свечу, побежал огонек, зажигая свет. И в глубине храма они сошлись, зажигая многочисленные лампадки под ликами святых. Затем, немного прибавив басов, грянула музыка громче, торжественнее, заставив вздрогнуть. По нервным окончаниям, усиливая трепет во всем теле, эйфория охватила все как снаружи, так и изнутри. Как будто душа отделилась от тела и ушла ввысь, навстречу небесной музыке, и в этот миг зажглась центральная огромнейшая люстра. Преломляясь в многочисленных гранях хрусталя, свет сиял всеми цветами радуги. Музыка внезапно прервалась с самых высоких аккордов. Незаметно для глаз люстра задрожала, излучая чистый хрустальный перезвон. Словно тысячи ручейков стекали с мелких камушков, играя бликами на солнце.

− Красота какая! − произнес сзади Ярик.

− Догадался, как войти, − улыбнулся старец.

− Барьер исчез, дом видно, как на ладони.

Вдруг в небесах раздался колокольный звон, раскаты разнеслись на многие километры. Звон прокатился над водой до самой деревни. Люди выбегали на крутой берег, вглядывались вдаль, откуда шел завораживающий перезвон колоколов. На другом берегу над лесом величественно возвышался храм, сверкая золотыми маковками куполов. Лучи восходящего солнца, отразившись вместе со звоном, испускали благодать на Землю, открывая новую историю Человечества. Звон прекратился, только эхо и его медленное затухание еще долго витало в воздухе.

− Правду говорили мои предки о сокрытых от глаз сокровищах. Поистине, великое творение человечества. Я это увидел, теперь и помереть не обидно.

− Еще погодь, храм открыли, а присматривать кто будет? Я долго не намерен задерживаться, − возразил я.

Иллюминации немного поубавилось, мы прошли в зал, со всех сторон на нас смотрели лики святых. Во взглядах, жестах просматривались покорность и покаяние. Один образ отличался своей твердостью взгляда, наводя трепет на старца.

− Иди сюда. Смотри, это есть Бог в человеческом обличии.

− Почем вам знать?

− Знать здесь нечего, смотри и почувствуешь.

Всматривался в лик иконы, душа сама затрепетала, принимая благодать. Глаза светились безграничным могуществом, словно вся Вселенная обрушилась на тебя, и в то же время заботливая доброта и ласка успокаивали неприкаянную душу.

− В этом храме люди просили о прощении недостойных поступков, и он прощал, наставляя на путь истины. Но люди, приближаясь своим могуществом к богу, перестали посещать храм, воскресили разной твари на свою погибель, и всевышний отвернулся, оставив человечество на самих себя, – прошептал старец.

− Постой, вначале человек погубил природу, затем возродил. Получается, не надо было возрождать, чтоб не погибнуть.

− Воскресили-то они тех, которых сам господь прибрал к себе миллионы лет назад, несовместимых с родом человеческим, придумали новых монстров из своих фантазий. Прочти, что здесь написано?

Под каждой иконой, как и возле дверей, висели таблички с надписями на двух языках.

− Иисус Христос, − прочитал я тихо.