скачать книгу бесплатно
* * *
Обыкновенный вечер близился к концу. До отхода ко сну Молли оставалось только отбыть наказание – помыть посуду. Как обычно, Рокки вызвался помочь.
– Можем сочинить песню о мытье посуды, – сказал он. – Наверху всё равно сидят только Гордон и Роджер. Опять будут задираться.
– Они тебе просто завидуют. Сходи наверх да отлупи их хорошенько, – предложила Молли.
– Не хочу руки марать.
– Но ты терпеть не можешь мыть посуду.
– Ты тоже. А с моей помощью ты быстрее управишься.
И в этот вечер, такой заурядный, двое друзей отправились в подвал, в буфетную. Но предчувствие не подкачало. Нынче вечером и впрямь должно было произойти нечто необыкновенное. И оно приближалось.
* * *
В подвале было холодно, с труб над головой капала вода, в стенах зияли дыры, из которых тянуло холодом, плесенью и мышами.
Молли повернула кран, и оттуда сердито брызнула чуть тёплая вода. Рокки пошёл за жидкостью для мытья посуды. Из коридора доносилось ворчание Эдны – она катила по наклонному полу тележку, нагруженную одиннадцатью тарелками из-под жирной рыбы.
Молли скрестила пальцы, чтобы Эдна просто оставила тележку с посудой у входа и ушла. Но вряд ли это произойдёт – скорее всего, она войдёт в буфетную и начнёт ругаться. Такова уж была Эдна. Вскоре пришёл Рокки с моющим средством. Он плеснул немного в раковину, изображая персонажа из их любимого рекламного ролика.
– О, мамочка! – воскликнул он, обращаясь к Молли. – Почему у тебя такие мягкие руки?
Молли и Рокки часто разыгрывали в лицах рекламные ролики и знали десятки из них наизусть, слово в слово. Им нравилось воображать себя героями рекламы.
– Ах, милый! – капризно пропищала Молли. – Они такие мягкие, потому что я пользуюсь самым лучшим средством для мытья посуды. Все остальные марки просто губительны для кожи. Лишь «Пенистое чудо» нежно и ласково!
Вдруг на плечо Молли, развеяв их воображаемый мирок, обрушилась громадная, как лапа динозавра, рука Эдны. Молли метнулась в сторону, ожидая, что на голову ей изрыгнётся поток проклятий. Но вместо этого у неё над ухом прогудел тошнотворно-слащавый голос:
– Ступай, детка, я сама помою. Иди поиграй.
Детка? Молли изумилась – уж не ослышалась ли она? Эдна никогда не разговаривала с ней по-доброму. Обычно Эдна была чудовищно груба и сердита. Но сейчас она улыбалась, и улыбка была оскаленной, щербатой.
– Но мисс Гад…
– Не волнуйся, – успокоила её Эдна. – Иди отдохни. Поди посмотри этот чёртов телевизор.
Молли обернулась к Рокки – тот казался чуть-чуть смущённым. Потом оба воззрились на Эдну. Перемена в старой кухарке была удивительна. Словно у неё на голове вдруг выросли тюльпаны.
И это было только первое из необычайных событий, случившихся на этой неделе.
Глава вторая
Если уж начинает не везти, то кажется, что несчастья никогда не кончатся. Молли тоже нередко так полагала, и неудивительно: ведь ей так часто не везло. Если бы она знала, что удача скоро улыбнётся ей, то назавтра, может быть, сильнее радовалась бы наступающему дню, ибо к концу этого дня ей начнёт казаться, что скоро с ней случится целая куча всяких интересных вещей. Но наутро, после крепкого сна, открыв глаза на комковатом приютском матраце, Молли с первой минуты поняла: день не заладился. А случилось вот что.
* * *
Она проснулась, вздрогнув оттого, что у неё над ухом оглушительно задребезжал колокольчик. Рослая Гизела, любимица мисс Гадкинс, обожала будить Молли всякими жестокими способами. Гизела аккуратно зачесала назад свои чёрные, до плеч, волосы, связала их лентой и с трудом натягивала узкую синюю школьную форму на свою спортивную фигуру.
– Слышишь, Лупоглазая, сегодня на физкультуре будет кросс, а потом – контрольная на пятьдесят слов, – объявила она. Потом отошла, весело помахивая колокольчиком и радуясь, что испортила Молли всё утро.
Молли быстро оделась и заглянула в спальню, где жили Рокки и Гордон. В знак приветствия Гордон швырнул в неё мокрым бумажным стаканчиком. Рокки напевал про себя, ничего не замечая вокруг.
– Рок, – сказала Молли. – Ты не забыл, что сегодня контрольная?
Они пытались повторять трудные слова за завтраком, но добились только того, что мисс Гадкинс отобрала у них тетради с домашними работами. Потом мисс Гадкинс с восхищением наблюдала, как Молли чистит унитазы зубной щёткой. К половине девятого бедняжку начало тошнить.
На пути в школу утреннее настроение не улучшилось.
Брайерсвилльская начальная школа, в которой они учились, была таким же, как приют, серым каменным зданием в пятнадцати минутах ходьбы. По дороге один из деревенских мальчишек швырнул в Гизелу водяную бомбу. Та увернулась, и бомба попала прямо в Молли, промочив её насквозь. Гизела со своими приспешниками, четырьмя старшими приютскими детьми, решила, что это очень смешно.
Из-за всего этого Молли и Рокки опоздали в школу. Они пропустили утреннее собрание, пытаясь высушить куртку Молли на тёплой батарее в девчоночьей раздевалке. Они понимали, что опоздают и на первый урок, а это неразумный поступок.
– Опоздали! – проскрипела их учительница миссис Жаббс, когда они появились на пороге. – И к тому же пропустили собрание! Я назначу вам наказание позже. Ап-чхи! – Миссис Жаббс разразилась чиханием, что всегда случалось с ней, стоило ей рассердиться.
Молли вздохнула. Опять наказание.
В наказаниях миссис Жаббс была изобретательной. И, конечно же, Молли знала их лучше всех остальных. Например, в десятый раз поймав Молли на том, что та жуёт бумагу, миссис Жаббс усадила её в углу класса и заставила съесть целую стопку компьютерной бумаги. У Молли ушло на это два часа. Было ужасно невкусно. Трудно представить себе, что деревянистая масса – это на самом деле бутерброд с кетчупом или пончик. Вкус-то всё равно остаётся бумажный.
Молли терпеть не могла миссис Жаббс и радовалась, что учительница такая мерзкая на вид: с опухшим, точно заплаканным лицом, почти лысая, а живот – точно резиновый мешок с водой. Так ей и надо, уродине. Может быть, стоит пожалеть миссис Жаббс за то, что у неё так громко урчит в животе, за то, что у неё аллергия на всё на свете и она постоянно чихает, думала Молли. Но всё-таки ненавидела свою училку.
Приступы чихания у миссис Жаббс иногда бывали полезны – во время них легко было списать, – но на сегодняшней контрольной о списывании не могло быть и речи, потому что ни Рокки, ни Молли не подготовились. Они уныло уселись за изъеденные червями парты в переднем ряду.
И кто только выдумывает такие контрольные? Надо было не только правильно написать слова, но и разъяснить их значение. Молли и Рокки блуждали вслепую в дебрях неведомых слогов, пытаясь угадать ответ.
Наконец работа закончилась. Миссис Жаббс собрала тетради, дала классу задание по английскому и села проверять контрольные. Начала она с работы Молли. Через пару минут на весь класс заскрипел её пронзительный голос, то и дело прерываемый чиханием. У Молли в животе всё сжалось: началась очередная взбучка. Силы девочки таяли. В конце концов, есть же предел человеческому терпению! Молли с головой закрылась в своей противоругательной скорлупе и отключилась. Она давно научилась вот так уходить в себя, чтобы жестокий язык миссис Жаббс не ранил её слишком сильно. Мысленно она улетала всё дальше и дальше, и вскоре гнусный голос миссис Жаббс звучал тихо-тихо, будто по телефону, а крапчатый рисунок на её бесформенной юбке слился в размытое лилово-оранжевое пятно.
– И слово «бесславный» ты тоже объяснила неправильно, – скрипел визгливый голос. – Ап-чхи! На самом деле оно означает «известный, только с плохой стороны», и, надо сказать, оно напрямую относится к тебе. Слышишь, Молли? А? А? А?
Молли выпрямилась.
– Молли Мун! Да слушаешь ты меня или нет, негодная девчонка?
– Извините, что разочаровала вас, миссис Жаббс. В следующий раз я постараюсь получше.
Миссис Жаббс фыркнула, чихнула и села. В её артериях пульсировал адреналин.
Молли мысленно поставила сегодняшнему утру десять баллов из десяти за гнусность. Но днём случилось нечто куда более страшное, и учителя здесь были ни при чём.
После обеда Молли со всем классом переодевалась к кроссу. Шёл проливной дождь, и дорожки на склоне холма, уходившие от школы в леса, раскисли от грязи. По стеклу раздевалки стекали мутные струйки, а Молли никак не могла отыскать свою кроссовку. Когда та наконец нашлась и они вместе с Рокки вышли под дождь, весь класс уже был далеко впереди. Рокки хотел нагнать остальных, но передвигаться по скользкой земле было очень трудно. Пробежав через заболоченный лесок, Молли совсем устала, а Рокки запыхался и начал задыхаться. Они присели передохнуть на скамейку под деревом. Кроссовки промокли, колени посинели от холода, но под пластиковыми куртками было очень жарко. Рокки снял куртку и завязал её вокруг пояса.
– Побежали дальше, – сказал он. – А то отстанем.
– Может, лучше вернуться? – предложила Молли.
– Молли, – раздражённо возразил Рокки, – ты что, с ума сошла? Хочешь, чтобы тебя опять наказали?
– Я не сошла с ума, я просто не люблю бегать.
– Давай же, Молли, побежали.
– Нет… не хочется.
Рокки склонил голову набок и задумчиво всмотрелся в её лицо. Он битых десять минут помогал ей найти кроссовку, а теперь она хочет впутать его в ещё большие неприятности.
– Молли, – проговорил он, едва сдерживая злость. – Если останешься, нас заставят бежать ещё два круга. Хотя бы попробуй.
– Нет, и пробовать не стану. Всё равно у меня ничего не получится.
Рокки возмущённо воззрился на неё.
– Знаешь, ты могла бы неплохо бегать, если бы захотела. А если ты научишься хорошо бегать, тебе это понравится. Но ты ведь и пробовать не хочешь. – Рокки поднял голову и посмотрел на дождевые тучи. – Так бывает со всеми делами. Если у тебя что-то не получается, ты просто бросаешь это. И тогда у тебя не получается ещё сильнее, и ты совсем перестаёшь пробовать, и тогда получается ещё хуже, а потом…
– Да замолчи же, Рокки! – Молли очень устала, и меньше всего ей хотелось выслушивать нотацию от лучшего друга. На самом деле она была потрясена, что Рокки заговорил так. Обычно он был очень терпим и лёгок в общении. Если ему что-то не нравилось, то он чаще всего не обращал на это внимания или просто отходил в сторону.
– А потом, – продолжал Рокки, – начинаются неприятности. – Он глубоко, шумно вдохнул. – И знаешь что? Мне до смерти надоело видеть, как ты без конца попадаешь в беду. Можно подумать, ты нарочно накликаешь их на себя. Словно тебе нравится, что тебя любят всё меньше и меньше.
Эти неожиданные слова больно задели Молли. Раньше Рокки никогда не критиковал её. Девочка пришла в ярость.
– Да тебя и самого не слишком-то любят, Рок Скарлет, – парировала она.
– Это потому, что я всегда с тобой, – небрежно бросил Рокки.
– Ничего подобного, тебя тоже никто видеть не хочет, – огрызнулась Молли. – Не такой уж ты идеальный. Весь в своих мыслях, будто живёшь на другой планете. Общаться с тобой – всё равно что пытаться завести разговор с марсианином. И ты совсем не надёжен. Бывает, я тебя часами дожидаюсь! Вчера, например, я тебя полдня прождала у шкафчиков в школе. А ты появился не торопясь, будто и не опоздал ничуть. И вечно что-то таишь, куда-то исчезаешь! Где, например, ты был вчера после школы? В последнее время ты пропадаешь куда-то по сто раз на дню! Пусть меня считают чокнутой, но и ты в глазах ребят такой же странный! Чудной бродячий менестрель!
– И всё равно меня любят больше, чем тебя, – уверенно ответил Рокки и отвернулся.
– Что ты сказал?
– Я сказал, – громко повторил Рокки, – что меня любят больше, чем тебя.
Молли встала и окинула Рокки испепеляющим взглядом.
– Я пошла, – заявила она. – Теперь я знаю, ты считаешь, что ты намного лучше, чем я. И знаешь что, Рокки? Можешь бежать сколько хочешь, догонять остальных. Иди, завоёвывай себе популярность. Я тебя удерживать не стану.
– Да не сердись же ты так. Я только хотел тебе помочь, – сказал Рокки и нахмурился. Но Молли разъярилась не на шутку. У неё внутри будто что-то сломалось. Она и так знала, что её любят меньше, чем Рокки, но слышать об этом не хотела. Её и вправду задирали все кому не лень, а к Рокки никто не приставал. Он был уверен в себе, погружён в свои мысли и неуязвим для насмешек, его трудно было вывести из себя. Гизела и её компания старались держаться от него подальше, и в школе у него было полно друзей. Многие из ребят втайне хотели походить на него. А Молли теперь ненавидела его за предательство. Она впилась в него свирепым взглядом, а он беспечно надул щёки, будто говоря: «Ну и надоела же ты мне!»
– И ты мне тоже. А сейчас ты похож на большого толстого карася. Может, кто-нибудь из твоих новых друзей посчитает это очень умным. – Она отошла от него, топая ногами, и во всё горло завопила: – Ненавижу эту школу! Она самая гадкая на свете! До чего же мне ПЛОХО!
Молли сломя голову помчалась сквозь кусты. Не будет она бежать этот гнусный кросс и вообще сегодня не вернётся в эту мерзкую школу. Она пойдёт в своё укромное местечко, туда, где её никто не найдёт. И пусть они кричат и плачут, пока не лопнут от злости!
Глава третья
Молли прокладывала себе дорогу сквозь лес на задворках школы. По ногам хлестала высокая мокрая трава, пестревшая папоротниками. Она подобрала ивовый прутик и принялась рубить растения. Первый же лохматый папоротник стал мисс Гадкинс. Вж-жик! Прутик просвистел в воздухе и снёс ей голову. «Старая корова!» – пробормотала Молли.
Вот это тёмно-зелёное ползучее растение будет Эдной. Вж-жик! «Мерзкая калоша!»
Она подошла к подножию старого тиса. На земле гнили ядовитые красные ягоды, а на стволе вырос огромный жёлтый отвратительный гриб. «Ага! Миссис Жаббс!»
Шмяк! Шмяк! Изрубив миссис Жаббс на вонючие куски, Молли почувствовала себя лучше. «Сама ты бесславная», – вполголоса проговорила она.
Молли пнула ногой крапиву, уселась на пенёк и задумалась над словами Рокки. Высокий стебель крапивы откачнулся обратно и обжёг ей щиколотку. Молли нашла листик щавеля и потёрла ужаленное место. Ей пришло в голову, что Рокки, может быть, прав – самую малость, – но она всё равно сердилась на него. В конце концов, она-то на него никогда не ворчала. Иногда, бывало, если он пел какую-нибудь из своих любимых песен, Молли приходилось встряхивать его, чтобы он обратил на неё внимание. Однако она не требовала, чтобы он изменил свои привычки. Молли считала, что Рокки любит её такой, какая она есть, и была потрясена, узнав, что ему не нравится хотя бы часть её натуры. Ещё неприятнее было видеть, как весело он общается с другими. Интересно, давно ли он презирает её, ничего не говоря? Может быть, он нарочно избегает её? Голова у Молли пылала. Как он сказал? Что она никогда ничего не пробует? Но она же великолепно разыгрывала вместе с ним рекламные ролики. Она же попробовала это! Может, надо найти какое-нибудь другое дело, которое получится? И она ему докажет. В душе Молли кипела от гнева и тревоги.
Молли зашагала дальше через лес, глубоко дыша, чтобы успокоиться. Ей было очень жалко себя. Деревья расступились, и она очутилась на голом ветреном склоне холма. Внизу расстилался городок Брайерсвилль. Виднелась школа, позади неё – главная улица, городская ратуша, общественные здания, дома горожан. Крыши блестели под дождём. По узким змеящимся улицам сновали машины, похожие издалека на морских свинок. Молли захотелось, чтобы одна из этих машин подъехала к ней и отвезла домой, к тёплому уютному очагу. Какие же счастливчики остальные ребята из школы: даже в самый плохой день они возвращаются домой, где их все любят.
Мысли девочки изменили направление – перед ней очутился огромный рекламный щит, стоявший на окраине города. Каждый месяц на него наклеивали новые плакаты. Сегодня в жизнь каждого прохожего врывался бодрый призыв: «Будь крут, пей „кьют“!» На огромном щите был изображён мужчина в тёмных очках, загорающий на пляже. Он пил «кьют». Банка прославленного напитка переливалась золотисто-оранжевыми полосками, как будто мир согревался и освещался не солнцем, а «кьютом». Молли нравилось такое сочетание – банка выглядела жаркой на вид, но в то же время содержала внутри холодный напиток. Вокруг мужчины столпились загорелые красавцы и красавицы со всего пляжа, они восхищённо смотрели, как он пьёт. Все сверкали чудесными белозубыми улыбками, но самые ослепительные зубы были у того, кто пил «кьют».
Молли любила рекламу «кьюта». Ей казалось, она тоже идёт по белому песчаному пляжу и знает всех, кто снимался здесь. До чего ей хотелось перенестись в этот фантастический мир! Она понимала, что все эти люди – актёры и сцена поставлена искусственно, но всё равно верила, что этот мир существует. Когда-нибудь она сбежит из убогого мирка Хардвикского приюта и начнёт новую жизнь. Эта жизнь будет полна радости, как у людей в её любимых рекламных роликах. И будет взаправду.
Молли доводилось пробовать «кьют» – однажды миссис Тринкелбери принесла несколько банок. Но банок на всех не хватало, и Молли досталось всего несколько глотков. Она навсегда запомнила его восхитительный фруктово-мятный вкус.
Шагая обратно к городу, Молли размышляла, как здорово было бы, если бы одна выпитая банка «кьюта» в самом деле превращала бы человека в знаменитость. Ей хотелось, чтобы её все любили, как всех этих блестящих красавиц на плакате. Хотелось стать богатой и красивой. А так – кто она сейчас? Бедная, уродливая, никому не нужная. Никто, ничто и звать никак.
Молли направлялась к городской библиотеке.
Ей очень нравилась эта библиотека – старая, неустроенная. Там было тихо, спокойно, в толстых альбомах лежали фотографии далёких мест, где Молли хотела бы побывать. И Рокки, и Молли любили приходить сюда. Старушка-библиотекарь всегда была занята – либо читала, либо раскладывала книги по местам – и не мешала им бродить где хочется. Правду сказать, библиотека была единственным местом, где никто никогда не ругал Молли. А в заветном укромном уголке можно было отдохнуть.
Она поднялась по каменной лестнице, прошла мимо каменных львов на её вершине и очутилась в фойе. Сладковатый запах паркетного лака на полу мгновенно успокоил девочку. Она вытерла ноги и подошла к доске объявлений, куда попадали весточки из внешнего мира. На этой неделе кто-то пытался продать водяную кровать, а кто-то ещё отдавал котят в хорошие руки. Объявления приглашали на занятия йогой, уроки танцев, кулинарные курсы и пешеходные прогулки. Самый большой плакат возвещал о том, что на следующей неделе состоится брайерсвилльский конкурс «Мы ищем таланты». Это напомнило ей о Рокки – он должен был выступать на конкурсе с одной из своих песен. Молли надеялась, что он победит, но, вспомнив, что она всё ещё сердита на него, велела надеждам замолчать.
Молли тихонько открыла тяжёлую дверь и вошла. Библиотекарь сидела за столом и читала книгу. Увидев Молли, она улыбнулась.
– Здравствуй, – сказала она, блеснув сквозь стёкла очков добрыми голубыми глазами. – Увидела в дверях школьную куртку и подумала: наверное, это твой друг. В последнее время он сюда частенько заходит. Рада снова видеть тебя.
Молли улыбнулась в ответ.
– Спасибо.
Дружелюбие старой библиотекарши сбивало её с толку. Молли не привыкла, чтобы взрослые относились к ней с добротой. Она неловко опустила глаза под пристальным взглядом женщины и принялась листать брошюры, сложенные перед газетным столом, за которым какая-то пожилая дама читала журнал под названием «Собачья краса». Её причёска была щедро обрызгана розоватым лаком.
Значит, вот куда Рокки тайком ускользает от неё – в библиотеку. Молли снова подумалось: а не хочет ли он здесь спрятаться от неё? Потом она решила отбросить глупые мысли и пошла по библиотеке, мимо длинных рядов книжных полок, по дороге прихватив с кресла мягкую подушку.
С обеих сторон тянулись высокие шкафы с книгами. От А до В, от Г до Е. Полки были уставлены книгами, нередко – в два ряда. Наверное, подумала Молли, некоторые из книг не снимали с полок годами. Она прошла от Ж до К, потом повернула вбок, где стояли другие стеллажи – от Л до Н, от О до С, от Т до Ф, от Х до Ч, от Ш до Я. Дошла до конца и направилась обратно.
Стеллаж на букву З. Любимое место Молли. В этом месте, в уголке, проход сужался, и там умещались только короткие полки. А между шкафом и стеной оставался узкий просвет, обогреваемый тёплой трубой. Там горела электрическая лампочка. Ковёр здесь был почти не истёртый – сюда мало кто заходил, потому что не так уж много найдётся писателей, чьи фамилии начинаются на Ж, З или И. Сюда заглядывали, например, чтобы взять книгу по зоологии. Но это случалось нечасто. Молли сняла куртку и легла головой к букве И, ногами к букве Ж, подложив под голову подушку. Пол был тёплым, где-то вдалеке ритмично постукивал бойлер в котельной, тихо журчал у телефона голос библиотекарши. Молли понемногу успокоилась, задышала ровнее и представила себе, что она летит высоко-высоко в космосе. Потом она задремала.
Разбудил её чей-то сердитый громкий голос. Она проспала около получаса. Человек, говоривший с американским акцентом, был страшно зол, и с каждой секундой его хриплый голос грохотал всё громче и громче.
– Поверить не могу, – рычал он. – Немыслимо! Я только на днях договорился с вами по телефону. Перевёл вам деньги за прокат книги, прилетел за ней из Чикаго. Преодолел тысячи миль, а вы тем временем взяли да и потеряли её! Что за паршивое у вас заведение?
Такого с Молли ещё не случалось. У неё на глазах давали взбучку кому-то другому. Беспомощный голос библиотекарши был жалобен, как птичий писк:
– Простите, профессор Нокман, понятия не имею, куда она могла подеваться. Я своими глазами видела эту книгу на прошлой неделе. Могу только предположить, что её взял кто-то из читателей… Хотя она стоит в отделе, из которого книги не выдаются на дом, и поэтому не может быть… ох, боже мой… Погодите-ка, посмотрю в формулярах.
Молли приподнялась на локте и выглянула между полками: кто же там так шумит? За главной стойкой библиотекарша лихорадочно рылась в формулярах, листала каталожные карточки, как будто хоть одна из них могла подсказать ей, куда делась пропавшая книга. Молли прекрасно её понимала.
– Вы сказали, автор книги – Логам? – озабоченно спросила она.
