Какие наши годы

Ну, когда ж мы поймём, что не Шнуров

Должен быть для души нашей гуру?

Он, несчастный, не может не знать,

Что придётся за всё отвечать,

Ну, а матом его увлечение,

И ума, и души помрачение.

Так, увы, очень часто случается!

От бездумья душа помрачается.

Неразумный не верит, что мат,

Для души нашей хуже, чем яд.

И хоть чтобы чуть-чуть освятиться,

Надо всем прекратить материться.

Мы, конечно, вольны выбирать,

Но, по мне, так уж лучше молчать,

Чем кого-то вообще оскорблять,

А тем более Божию Мать!

***

Переиначил стихотворение Ф.И Тютчева «Цицерон» и назвал его

«Либерал».

О ты, кто мир сей посетил,

В его минуты роковые!

Тебя позвали все блатные,

Как собеседника на пир.

Ты их безумных зрелищ зритель,

Ты в их совет допущен был –

И заживо, как их служитель,

Из чаши их бесчестья пил!

Как назиданье всем примером,

Ты будешь новым Агасфером.

И это не судьба, не рок, но плата

За всё свершённое когда-то.

И знай, что по клевретам зла,

Не будут петь колокола!

***

Если радует тебя моя радость,

Если счастье моё не в тягость,

Если горе одно на двоих,

Прочитай! Для тебя этот стих!

***

В борьбе непримиримой видов

На нас набросились кавиды.

Но мы не сразу окопались,

Не сразу замаскировались,

Одели плотные перчатки,

Чтоб не оставить отпечатков.

Враг без сомнения силён.

Не знаю, ведает ли он,

Что в этой битве обречён?

***

Господи, Ты мой, Господи!

Не хочу я гостем быть!

Если б дал ты только сил,

Я Тебя бы упросил,

Чтоб грехи мои простил

И меня усыновил;

Чтоб я больше не бродил

По пристанищам чужим.

Чтобы стал Тебе родным,

Если б дал Ты только сил.

Как бы не был путь мой трудным,

Не хочу быть сыном блудным,

А хочу тебе под стать

Чистым и безгрешным стать.

Мой греховный страстный пыл

Я б слезами оросил,

Если б дал Ты только сил.

Может быть тогда очнусь,

Хоть на что-то пригожусь

Господи, Ты мой, Господи!

Не хочу я гостем быть!

А хочу, чтоб Ты простил!

Умоляю! Дай мне сил!

***

Как-то стало тучам скучно

Погулять решили тучи.

Напились чего-то там,

И устроили бедлам!

Всё мгновенно забурлило,

Зашумело, заходило.

Некто грозный и могучий

В споре, кто же самый лучший,

Громом вдруг загрохотал,

Как безумный хохотал,

С пъяну ль, от излишка сил

Дырки в тучах насверлил,

А потом, о, чудеса!

Вдруг разверзлись небеса!

Что тут, братцы, началось…

Задрожало, затряслось!

Из небесного нутра

Полилось, как из ведра.

Всем, чем на пиру набрались,

Тем на землю опростались.

Им бы там угомониться,

Поостыть, остепениться,

Поутихнуть, но куда там!

Разгулявшимся патлатым

В радость этот шум и гам -

Лишь усилился бедлам.

А совсем неугомонный,

Опьяневший, непреклонный

Беспрестанно рокотал,

Угрожающе рычал,

Падал сверху, грохотал,

Древа с корнем вырывал,

Оземь, как сучки бросал.

В гневе или от досады,

Из-за туч, как из засады,

Наземь молнии метал,

Опоён свободы зельем

Или просто от безделья.

В общем, делал, что хотел.

– Это что за беспредел?

Это что за кутерьма?

Вовсе выжили с ума? -

Голос вдруг прошелестел.

Праздник мигом оробел.

Все затихли, присмирели,

Как-то разом протрезвели.

Дождались! Явился он,

Ветер славный, Тучегон!

Лишь один из них, Буян,

Был ещё настолько рьян,

Что не смог остановиться,

Перестать, остепениться.

Также продолжал бузить,

Сквернословить и дерзить.

– Коль пошло такое дело,

Ты, как вижу, самый смелый? -

Тихо молвил Тучегон.

Рассердился очень он.

– Я! – шагнул вперёд Буян,

Сквернослов и хулиган.

– Может быть мне объяснишь,

Почему ты так шумишь?

Что, скажи, здесь происходит?

Кто всем этим верховодит,

И крушит земной закон? -

Вопрошает Тучегон. –

Посмотри, что натворили!

Всё вокруг водой залили!

У кого здесь столько сил,

Что всю землю затопил?

У кого ума хватило

Не давать светить светилу?

Кто деревья повалил?

Градом урожай побил?

И не смей травить мне байки!

Всё поведай без утайки!

– Д-а-а… Вопрос, конечно, странный, -

Отвечает самый рьяный.

– Ну-к, давай-ка, не стесняйся!

Если ты, то признавайся!

И не вздумай мне юлить,

На других вину валить!

Здесь для всех один закон! –

Грозно молвил Тучегон.

– Ты уверен, господин,

Что закон для всех един? –

Растерялся вдруг Буян,

Сквернослов и хулиган.

– Что за странные сомненья?

Неуместны разночтенья!

Да! Для всех один закон!

Всё ведь держится на нём! -

Твёрдо молвил Тучегон.

– Не считай закон тираном!

Если корень загниёт,

Древо, поздно или рано,

Обязательно умрёт.

– Мне не нравится обман, -

Заявляет вдруг Буян, -

Славный ветер Тучегон,

Что для всех один закон.

Думаешь, никто не знает,

Кто нас вместе собирает?

Наземь молнии швыряет?

А потом, как будто разом,

Он совсем теряет разум,

И, собою опьянён,

Забывает про закон?

Не рассказывай мне сказки,

Что закон ему указка!

Иль поведать, как метель

Вырывает дверь с петель?

Иль не знаешь, что пурга,

Злобней всякого врага,

Дни и ночи напролёт

Всё метёт, метёт, метёт,

И страдают люди, звери?

Ну, и кто тебе поверит,

Что закон для всех един?

Подскажи мне, господин!

Для чего он миру дан?

Может знает ураган?

Что захочет, то вершит!

Бьёт, ломает и крушит!

И далёко от земли

Топит в море корабли!

– Что ты! Что ты! Ты о ком? –

Засмущался Тучегон. –

Говори! Чего же ждёшь?

– Сам себя не узнаёшь? –

Засмеялся вдруг Буян,

Сквернослов и хулиган. –

Беззаконие творишь,

Но красиво говоришь!

И, конечно, может статься,

Если очень постараться,

То любого убедишь,

Что важней всего закон,

Ну, а ты здесь ни причём!

Всех кругом в грехах виня,

Убедишь, но не меня!

Ведь с тобой гуляю я!

– Ты б потише, друг Буян!

Ну, причём здесь ураган?

Надо ж и меня понять.

Не могу я вечно спать!

Ты же знаешь, что я каюсь,

И примером быть стараюсь.

Становлюсь я тихим, нежным,

Ветром радужной надежды,

И пустынникам в награду

Приношу в жару прохладу.

Эк, горазд ты обвинять

А попробуй-ка понять!

Но, важней всего закон! –

Непреклонен Тучегон.

Ветер глубоко вздохнул,

Улыбнулся, подмигнул –

Что Юпитеру дано,

То быкам не суждено!

Чтоб тебе понятней было,

Поясню – не вышли рылом,

Чтоб законы нарушать!

Это каждый должен знать!

Да, что былое ворошить? –

И опять давай крушить!

У кого, скажите, право

На него найти управу?

***

Мой ангел-хранитель скажи мне доколе,

Мы будем несчастны по собственной воле?

Мой Добрый Родитель, скажи мне до доколе,

Противится будем Отеческой воле?

Томиться мы будем, скажите доколе,

У наших страстей и привычек в неволе?

И ложь вместо Истины будем доколе

Считать для судьбы нашей избранной долей?

Боюсь, что продлится вот это доколе

До всеми забытого холмика в поле!

***

Человек на свете жил.

Жил себе и не тужил.

Утверждать, что бесталанный,

Коль зашёл бы разговор,

Был бы явный перебор.

Но в одном уж точно странный -

С детства, как слепой щенок,

Ничего решить не мог.

Всех и вся вокруг стеснялся,

Мыкался и сомневался.

Навсегда таким остался.

Очень не любил при этом

Делать что-нибудь конкретно.

Прижилась привычка в нём

Отложить всё на потом.

Жизнь прошла и не заметил,

Как настало время смерти,

Но в последнее мгновенье

Наступило просветленье -

Лишь прощаясь с белым светом

Он сумел уразуметь,

Что «потом» для жизни этой

То же самое, что смерть!

***

Чем бы дитя не тешилось,

Лишь бы не плакало,

Кушало, писало, какало.

Ну, а когда вырастают мучители,

Плакать навзрыд начинают родители.

А чтобы жизнь не была испытанием,

Просто займитесь детей воспитанием!

***

Мне уже ничего не надо.

Жизнь и так прожита в говне.

Коль давали б за это награду,

То хотел бы дожить в тишине.

Говорят, будто тешит душу,

Когда рядом с тобой друзья.

А меня это как-то душит.

От людей задыхаюсь я.

Я устал от пустых разговоров,

От пространной бездумной лжи,

От никчемных бессмысленных споров,

За которыми ссора лежит.

Не люблю обсуждать поступки,

Не хочу осуждать людей,

И идти душой на уступки,

Заболев от чужих страстей!

Боже, Боже! С меня довольно!

Сколько можно уже грешить?

Как хотел бы я добровольно

Хоть чуть-чуть без греха пожить!

Я хотел бы перед уходом

С моим Богом поговорить,

И спросить, как такого урода,

Хоть за что-то можно простить.

***

И на старуху бывает проруха!

Видит в пол глаза! Слышит в пол-уха!

И в голове её полу-разруха!

Вот потому и случилась докука –

Вместо зайчатины слопали Кука!

Вам бы хотелось напомнить при том,

Что старики здесь совсем не причём!

Можно старух и понять, и простить –

Надо же чем-то беззубых кормить!

Всё было случайно, как будто сначала,

Шутливый пустой разговор.

Она невпопад что-то мне отвечала,

А я нёс классический вздор.

И песню игриво Амуры играли.

Лукаво искрились глаза.

Они вместе с нами о чём-то мечтали,

О чём не решались сказать.

И нам на Земле этой стало вдруг тесно

Нас ветер унёс в небеса

«Жених и невеста! Жених и невеста!»

Запели вокруг голоса.

И солнце взорвалось, своими лучами

Залило пределы земли,

И чтоб ни случалось потом между нами,

Мы эти слова сберегли.

Пол века минуло, как будто не к месту

От внуков болит голова.

Жених и невеста! Жених и невеста!

Они повторяют слова.

***

Многие знания – много печали,

Как-то мы с сыном моим прочитали.

За суетой я об этом забыл.

Время прошло, и мой сын загрустил.

– Сын! – говорю ему. – Что за кручина?

Может поведаешь папе причину?

Он открывает свой школьный дневник.

Я посмотрел и главою поник.

Да-а-а, – говорю, – за такие успехи

Ты, как никто, заслужил на орехи.

***

Отравлен с детства ложной верой,

Простой и сладостной химерой

Стать революционером.

Он мог бы послужить примером

Для многих пламенных сердец,

Какой их горький ждёт конец.

Советы старших отрицая,

Основы мира потрясая,

Он с вожделеньем ждёт поры,

Когда войдёт в тартарары,

Считая их мечты пределом,

И лучшим для судьбы уделом.

Харон его там лично встретит.

При входе ласково приветит

Последним лучиком посветит,

Чтобы не боялся он пути,

С которого нельзя сойти.

Посадит в лодку, сам войдёт,

И вместе Стикс переплывёт

Туда, где будто счастье ждёт,

Свобода, слава и почёт.

Таких, как он, ему под стать,

Там невозможно сосчитать,

Кто жаждал в жизни перемен,

Попал к этой идее в плен,

И жизнь за то готов отдать!

Убить детей, отца и мать,

Во имя этих перемен!

И верен был дурной идее,

Придуманной прохиндеем!

Ну, жизнь отдал, а что взамен?

Не ожидал, что будет тлен?

Но Стикса мерное теченье

Сотрёт последние сомненья,

Прозрит ослепшие глаза,

Когда в раскаянных слезах

Поймёт, что поздно горевать,

Что ничего не поменять,

Что будет вечно догнивать.

Во мраке горестной геенны,

И вновь мечтать о переменах.

Ну, что ж здесь на кого-то дуться,

Коль сам ты рад был обмануться?

Подумай, прежде чем мечтать

Теченье жизни поменять,

Чем может это обернуться.

Назад ведь больше не вернуться.

***

Я хотел бы даже не лета,

А совсем другого тепла.

Чтоб душа моя была согрета,

И любовь повсюду была.

Я хотел бы с ней породниться,

И наполнить радостью дом.

Я хотел бы ею делиться,

Как последним своим куском.

Знаю я – не имеет границы,

Что досталось нам от Отца,

Я бы дал от неё напиться,

Чтоб слезу утереть с лица.

Чтобы в самую непогоду,

Иль какую другую напасть,

Она стала другим подмогой,

Не позволила в грязь упасть.

И пока она, как лампада

Будет в сердце моём гореть.

Я в ответ на такую награду

Стану гимны Господу петь.

***

У ворот Пресветлого Рая

От волненья и страха дрожа,

Проклиная себя и рыдая,

Сиротливо стоит душа.

И хотя ворот не закрыли,

А кто призван, уже вошли.

«Про меня, – кричит, – позабыли!».

А кому? Все давно уж ушли.

Но она, не теряя надежды,

И не веря своим глазам,

Разрывая свои одежды,

Восклицает: «Откройся, сезам!».

«Что ж ты, милая, как слепая? -

Говорит чей-то голос ей. –

Не закрыты ворота Рая,

Да и нет у него дверей!

Почему же ты опоздала?

Ведь звана была каждый час?

– Я всё время о нём забывала,

Пока свет вокруг не погас.

А когда погас, всполошилась,

И тотчас поспешила сюда.

Говорят, я счастья лишилась,

И уже не найду никогда.

Вот, парадное платье одела,

И стенаю, и слёзы лью,

И отчаянья нет предела,

Но не знаю, кого молю.

Подскажи, к кому обратиться?

Кто мне может сейчас помочь?

Ведь когда-то была я птицей,

Но ползком заползти не прочь.

– Не могу тебе дать надежды.

Уж такой у тебя удел.

Ты могла б войти, коль одежды

Состояли б из добрых дел.

Где сейчас, скажи, твои крылья?

Как несчастная не поймёшь?

С детства ведь тебе говорили:

«Что посеешь, то и пожнёшь!».

Ты давно уже не невеста

И полна сладострастных грехов,

И теперь твое вечное место

Там, где плачь и скрежет зубов.

И несчастную тьма накрыла

Покрывалом смертным своим

И душа от испуга завыла:

«Умоляю! Откройся Сим-Сим!».

***

Что боишься ты птичка певчая,

Озираешься и дрожишь?

Что на солнце глядишь недоверчиво,

И сейчас почему-то молчишь?

Вспомни, как ты радостно пела,

Когда будто бы в клетке жила.

А теперь совсем онемела.

Не того от свободы ждала?

Сладкозвучные где рулады,

Ведь твои воплотились мечты?

И за песни эти награду,

Наконец, получила ты.

А теперь, когда всё случилось,

Когда, вот оно, счастье твоё,

Почему-то так получилось,

Что кругом тебя вороньё.

И тебе уже не до песен,

Не до сладостного вранья.

Мир огромный стал слишком тесен -

Негде спрятаться от воронья.

Вспомни, как злодеям в угоду,

Ты была и грозна, и нежна,

Воспевая прелесть свободы,

А теперь никому не нужна.

И не ведаешь, где укрыться

От грозящих вокруг врагов,

Хоть теперь ты – вольная птица,

Да и нет на тебе оков.

И тебя, наконец, осенило

Ты себя за ошибку кляня,

Поняла – помраченье было!

Пела песни для воронья!

Что боишься ты, птичка певчая,

Озираешься и дрожишь?

Что на небо глядишь недоверчиво,

Почему-то угрюмо молчишь?

Ну, а что тебе остаётся?

Поневоле придётся терпеть

Коль захочешь выжить, придётся

Воронью песни славы петь.

***

Было б очень здорово

Наболтать с три короба,

И чтобы ни случилось,

Всё это приключилось!

Что придумать? Я не знаю,

Но давайте помечтаем!

А вот если бы, да кабы

Во рту выросли грибы,

То это был бы не рот,

А целый огород!

Целый огород с грибами?

Да они растут в лесу!

Только там, мы знаем с вами,

Можно повстречать лису.

Хитроумная лиса,

Рыжехвостая краса,

По лесу ищейкой рыщет,

И зайчат несчастных ищет!

А трусливые зайчата,

Сбились вместе как опята,

За пенёчками сидят,

Словно листики дрожат.

Нет! Нам это не подходит!

Там медведь по лесу бродит.

Представляете картину –

Собирает он малину,

И почти всегда молчит,

А потом как зарычит!

Всех вокруг перепугает,

Кто малину собирает.

Понесутся наутёк!

Будет впредь другим урок,

Как Потапычу мешать

Вкуснотищу собирать!

Кто в лесу привык бывать,

Тот, конечно, должен знать -

Там полным-полно зверей:

Белок, зайцев и свиней.

Как всю эту тесноту

Я смогу вместить во рту?

Честно вам скажу, не знаю.

Но не то меня пугает:

Ну, как волки среди ночи

Вдруг завоют что есть мочи?

Кто мне может подсказать,

Как тогда смогу я спать?

Во беда! Но что там волки?

Пошумят, да и умолкнут.

А вот если старый дятел

Не найдёт других занятий,

И возьмётся мне назло,

Коль язык мой – помело,

В нём долбить себе дупло?

И поскольку я болтун,

Нанесёт он мне типун,

Но к такому мой язык

Вот уж точно не привык!

А строитель он умелый!

Ну, и что мне с этим делать?

Как и в чём его винить?

Надо ж где-то птице жить!

После смены трудовой

В тишине найти покой.

Вечерком чайку попить,

Древоточцем закусить.

Он как молот что есть сил,

Клювом по коре долбил,

Древоедцев там искал,

Их оттуда доставал,

Всех в котомку собирал

И деревьям помогал.

Он как доктор Айболит

Для берёзок и ракит.

Им, чем может, помогает,

И деревья сберегает.

Поползли по лесу слухи.

Их назойливые мухи,

Коль везде они летали,

Как болезнь распространяли.

Из-за этого друзья

Среди птиц, и средь зверья

Разгорелся жаркий спор

И пошёл такой сыр-бор:

– Что за наглость! Что за нравы!

По какому это праву

Дятел сам дупло пробил

И себя в нём поселил?

Кто такое разрешил? –

Вдруг посыпались упрёки

От сороки-белобоки. -

Надо вместе всем собраться,

С самовольством разобраться.

На такой её призыв

Весь собрался коллектив.

– Ну-ка, дятел нам ответь, -

Грозно проревел медведь, -

Почему без позволенья

Ты такое натворил?

Почему без разрешенья,

Сам себя в дупло вселил?

– Я, конечно, извиняюсь!

И как на духу признаюсь –

Никого я не спросил!

Просто строить дом решил!

Сам без устали трудился,

Потому и поселился, -

Скромно дятел отвечает. –

Все в лесу об этом знают.

Мне ведь просто повезло,

Что язык, как помело!

Если было бы иначе,

Не решился б никогда,

И, поверьте, этой дачи

Не имел бы я тогда!

Ох, какой поднялся крик:

– Покусился на язык!

Опорочил всё святое!

Братцы! Что ж это такое?

Нам язык – отец и мать!

Надо дом конфисковать!

Это что ж за чудеса? –

Раздавались голоса.

Тут кукушка появилась

К обвиненьям подключилась.

Примостилась на суку:

– Ку, да ку, да ку, да ку.

Стали звери насмехаться,

Над кукушкой потешаться:

– Эка ты, сестра хитруша!

Возомнила себя клушей?

Где, скажи, твои птенцы,

Хулиганы-сорванцы? –

Задаёт вопрос лиса,

Рыжехвостая краса:

– Ты всё по лесу летала,

Днём и ночью куковала,

Всем желающим гадала.

Где оставила детишек,

Сорванцов и хвастунишек?

Уж кому-кому пенять,

А тебе бы помолчать! –

Ей лисица говорила,

А кукушка вдруг заныла:

– Вам бы только насмехаться!

Ну, а мне куда деваться?

Нету дома у меня,

Где б жила моя семья.

Дятлу просто повезло!

Пусть уступит мне дупло!

Что тут, братцы, началось!

Зашумело, затряслось!

Крик поднялся, шум и гам!

В общем, полный тарарам!

Тут такое завертелось!

Всем, конечно, захотелось,

Поработав языком,

Получить задаром дом.

Так в запале, может статься,

Все могли бы передраться,

Если бы не мудрый лось.

Он выходит на поляну,

Прерывает самых рьяных:

– Заждались меня, небось!

Извините! Задержался!

Слишком долго добирался!

Вся дорога вкривь и вкось!

Тут опять пошла шумиха,

Поднялась неразбериха.

Все как будто по приказу

Объяснить хотели разом.

Лось пытался их унять.

Как тут что-нибудь понять?

Но не смог, какое-там,

Прекратить этот бедлам.

Так они весь день кричали,

Лишь к закату замолчали.

Наконец, угомонились.

Видно, просто утомились.

Лишь кукушка на суку

Продолжала ку, да ку.

– Нешто белены объелись?

Расшумелись! Разгалделись! –

Говорит премудрый лось. -

А теперь давай лисица,

Сплетен всяких мастерица,

Расскажи-ка, что стряслось,

Почему переругались?

Что вам в мире не жилось?

– Дятел этому причина!

Простофиля, дурачина!

Он такое натворил! –

Говорит ему лиса,

Рыжехвостая краса. –

Ужас просто! Представляешь?

Ты его ведь лично знаешь!

Разрешенья не спросил,

Сам дупло соорудил,

И потом туда вселился!

Вот народ и возмутился.

Да и как не возмутиться?

Дятел! Что это за птица?

Как посмел туда вселиться?

Что за важный господин,

Что живёт в дупле один?

– Ну, дела! – сказал мудрец! –

Сделал дело – молодец!

Так учил меня отец!

Так издревле повелось! –

Говорит премудрый лось. -

Не пойму, хочу признаться,

Чем здесь можно возмущаться!

– Как же чем? Он не спросил!

Потому и возмутил! –

Говорит ему лисица,

Сплетен разных мастерица.

– Мне одно лишь очевидно, -

Помолчав, промолвил лось, -

Стало вам, друзья, завидно,

А дупло, как в горле кость!

Как же так? Какой-то дятел,

Сильным мира не приятель,

Сам себе построил дом!

Ну, а вы-то здесь причём?

Кто вам дал такое право

Учинить над ним расправу?

Иль напомнить, что на суд

Лишь преступников влекут?

Ну, а, если б был не дятел,

А ваш друг или приятель?

Если б это был медведь?

Стали бы тогда шуметь?

Ну, скажите! Что молчите?

Правду слушать не хотите?

Почему не стыдно вам,

Что весь этот тарарам,

Эту свару, эту склоку

Вам устроили сорока

Да бездумная кукушка,

Чужегнездная несушка?

Так что прежде, чем болтать,

Иль кого-то осуждать,

Надо десять раз подумать,

Всё как следует узнать,

А не сплетни распускать!

И прошу не забывать,

Что болтая языком,

Не построишь новый дом.

Так что лучше постыдитесь,

Да по лесу расходитесь!

Вот что, братья, было бы,

Если б выросли грибы.

Неприятный поворот!

Может лучше огород?

***

Не шепчи мне на прощанье

Никакие обещанья.

Мол, судьба такая штука,

Будет впредь тебе наука.

Не гадай, что впереди.

Коль уходишь, уходи!

Чтоб обиды не тая,

Мы расстались, как друзья.

Улыбнись осенним садом,

Жёлто-красным листопадом,

Тихим бархатным закатом,

Да полей пшеничным златом,

Помаши мне ветерком,

Словно шёлковым платком.

Вечером с тобой прощаясь,

Помню я всегда о том,

Что, со мною расставаясь,

Можешь стать последним днём.

***

Кто мне скажет, в чём секрет?

Видим то, чего уж нет,

И прекрасно это знаем,

Но упорно изучаем,

В телескопы наблюдаем,

Карты неба составляем.

В то же время понимаем,

Что всё это лишь мираж

***

Когда могла бы так легко

Душа болеть, как страждет тело,

То от рождения веков

Ничто внутри бы не болело,

И под серебряной луной

Родился б мир совсем иной.

О, как бы жизнь была легка!

Коль нет души, то нет греха!

И всех нас сладкая свобода

Встречала б патокой у входа,