скачать книгу бесплатно
– Всё это было сто лет назад. Говорят, что святой епископ потом специально отправлялся туда ещё раз и хорошенько окропил их святой водой. Но брат моего мужа бывал там и рассказывал, что их всё еще слышно, только очень тихо, наподобие того, как квакают лягушки. Видишь, детка, эти духи остались здесь с языческих времён, когда – помилуй, Господи! – их было здесь столько, сколько в сыре дырок. Но честных христиан они не трогают, а если кто поставит крест или часовню в ущелье, то они понимают, что пора убираться.
– Я думаю, – сказала Агнес, – что и в нашем ущелье необходимо поставить часовню в честь святой Агнес и Господа, а я могла бы украшать её цветами и поддерживать перед ней огонь.
– Дитя! – воскликнула Джокунда. – Что за набожная и благословенная мысль!
– Во Флоренции, в монастыре святого Марка, у меня есть дядя, который рисует и работает по камню, – не за деньги, а во славу Господу. Когда он приедет к нам, я поговорю с ним, – сказала Агнес. – Он всегда приезжает примерно в это время.
– Отличная мысль, – сказала Джокунда. – А сейчас скажи мне, крошка, знаешь ли ты, кем был этот богатый молодой человек, который дал тебе кольцо?
– Нет, я не знаю, – сказала Агнес, на мгновение прекращая своё занятие, – только Джульетта сказала, что он – родственник короля, и его все знают.
– Я бы не была в этом так уверена, – сказала Джокунда. – Джульетта всегда думает, что всё знает, но это не так.
– Кем бы он ни был, меня не интересует его светское положение, – сказала Агнес. – Я помню о нём лишь в моих молитвах.
– Ну да, ну да, – пробормотала себе старая женщина, украдкой бросая испытывающие взгляды на девочку. – Ты больше не видела его с тех пор?
– Видела ли я..? Но, Джокунда, всё это произошло лишь вчера вечером…
– Ах да, правда. Что ж, детка, не будем думать о нём. Мужчины – ужасные существа, особенно в наши времена. Они крадут красивых девушек, как лиса – цыплят, и не задают вопросов.
– Он не выглядел плохим человеком, Джокунда, только гордым и печальным. Я не знаю, что может огорчать богатого и молодого человека, но в глубине сердца я почувствовала, что он несчастен. Мать Тереза говорит, что сама молитва может привести человека к раскаянию.
– Возможно, возможно, – сказала Джокунда тем же тоном, которым современные наставники отвечают на замечания подобного рода. – Я перевидала много этого народа на своём веку и, судя по их поступкам, за них никогда никто не молится.
Агнес рассеянно наклонилась, выбирая красивую веточку плауна, когда среди травы мелькнула белая надгробная табличка с надписью по-древнеримски. Наклонившись, она стала её рассматривать.
– Это могила какого-то язычника, детка, который уже несколько сотен лет находится в аду. – махнула рукой Джокунда. – Я видела их множество.
– В аду? – испуганно повторила Агнес.
– Ну да, а где им ещё быть? – сказала старуха. – По заслугам им, старым грешникам.
– Ох, Джокунда, ужасно думать о том, что всё это время они находятся в аду!
– Да, и не ближе к его концу, чем в самом начале, – равнодушно подтвердила Джокунда.
Агнес вздрогнула и подняла глаза на небо, которое лило такой благодатный свет на кусты жасмина и садовые деревья… Как это возможно, подумала она, чтобы мир мог быть так прекрасен, находясь на краю пропасти?
– Это слишком ужасно, – повторила она, – в это даже тяжело поверить. Разве они виноваты в том, что родились язычниками, и никогда не слышали об истинной Церкви?
– Конечно, – согласилась Джокунда, продолжая энергично прясть, – но это меня не касается. Моё дело – спасти мою собственную душу, и ради этого я нахожусь здесь. Святые знают, как скучно мне здесь было в самом начале, после того как я привыкла везде ездить с моим стариком и мальчиками; но сейчас, благодаря готовке и торговле, мои дела идут намного лучше, хвала святой Агнес!
Агнес рассеянно смотрела на неё, думая о чём-то своём.
– Ах! – сказал она. – Разве святые могут радоваться, зная, сколько душ находится в аду? Неужели нам не следует поститься и молиться и изнурять себя, лишь бы спасти хоть одну душу?
– Всё это непросто, – кивнула Джокунда, – но какой смысл об этом думать? Отец Анзельмо сказал на одной из своих проповедей, что Господу угодно, чтобы святые радовались наказанию грешников. Ещё он рассказывал нам историю об одном святом, который был очень расстроен тем, что один языческий автор, книги которого он любил читать, находился в аду. Он долго постился и молился, пока не вытащил его оттуда.
– Значит, это возможно? – воскликнула Агнес обрадованно.
– Да, но Господь приказал ему больше не пытаться это повторить, и для убедительности поразил его немотой. Да, отец Анзельмо говорил, что даже спасение душ из чистилища – нелёгкая работа. Он приводил пример одной монашки, которая провела девять лет, молясь и постясь за душу своего жениха, который был убит на дуэли, а потом в видении ей было показано, что за всё это время он был лишь чуть-чуть приподнят из огня. Она предложила Богу свою жизнь ради его спасения, но даже после её смерти он не был полностью спасён. Принимая это во внимание, таким как я вообще не остаётся надежды, если я не позабочусь о своём спасении сама. Хотя даже монашки не всегда идут в рай. Когда-то в Пизе я видела большую картину Судного дня; там было изображено много настоятелей, монахов и епископов, которых демоны тащили в огонь.
– О, Джокунда, как это должно быть страшно!
– Да, – сказала Джокунда, – отец Анзельмо говорил, что адский огонь – не такой, как наш огонь, у которого мы согреваемся и на котором готовим пищу. Он создан специально для мучения души и тела, и ни для чего другого. Вспоминаю одну историю, которую он нам рассказывал. Была одна старая, очень злая графиня, которая жила в большом старом замке. Её сын привёл домой красивую молодую невесту, но графиня начала к ней ревновать, потому что не хотела ей уступать своего места в доме, семейных драгоценностей и всего такого. Однажды, когда девушка была одета в кружевное платье, старая ведьма взяла и подожгла её!
– Какой ужас! – ахнула Агнес.
– Да; а когда бедняжка стала кричать и метаться, старуха сорвала с неё жемчужные чётки, чтобы те не испортились в огне.
– Святая Мать! Возможно ли такое? – сказала Агнес.
– Но она получила возмездие за свой поступок. Чётки были старинные, они находились в семье более ста лет. Но с того дня Господь проклял их, и наполнил адским огнём, так что к ним невозможно стало прикоснуться. Старая грешница притворялась, что очень скорбит по своей невестке, и что произошедшее было несчастным случаем, но она никак не могла избавиться от чёток. Она не могла их ни отдать, ни продать, потому что каждую ночь они возвращались на её сердце и жгли её адским огнём. Она дарила их монастырю, продавала купцам, – но они возвращались снова и снова; она запирала их в своём самом тяжёлом сундуке, прятала в подземельях замка, но они возвращались каждую ночь, пока она совсем не высохла и не отправилась туда, где было ей место. Её нашли утром мёртвой на кровати, а чётки исчезли. Но когда её стали одевать для погребения, то нашли следы от чёток, которые прожгли её кости до самого сердца. Отец Анзельмо рассказывал нам эту историю, чтобы объяснить, каков адский огонь.
– Джокунда, давай пока что не будем об этом больше разговаривать, – попросила Агнес дрожащим голосом.
Старая Джокунда обладала спокойным характером и крепкими нервами. Она не привыкла церемониться в выражениях и не могла себе представить боли, которую весь этот разговор причинял чувствительному ребёнку рядом с ней. То, что Джокунду слегка оживляло и развлекало, для Агнес было подобно ножу, который врезался в самое её сердце.
Это может звучать парадоксально, но религия, которая принесла с собой сочувствие и доброту, создала больницы для страдающих, приюты для сирот, освобождение порабощённым, – вместе с тем принесла также весть о вечном безвозвратной погибели большей части человечества в настоящем и прошлом.
Современные посетители Италии с отвращением смотрят на выцветшие от времени фрески с изображением адских мук. Но живой итальянский ум видел в теме вечного проклятия огромный источник вдохновения. Каждый монах, который пытался произвести впечатление на своих слушателей, на свой лад использовал приёмы Данте. Именно благодаря произведению этого поэта нам открывается фантазия средневековья, которая наделила ад тем физическими мучениями, которые были их повседневностью.
До сих пор Агнес замечала лишь благостные стороны своей веры, представляла себе мир святых и райское блаженство, надеясь в глубине сердца, что они станут участью всех знакомых ей людей. Её возвышенные идеи разделяла мать Тереза; страшные истории Джокунды обычно не попадали в её кругозор.
Стараясь избавиться от пугающих образов в своей голове, Агнес отправилась украшать алтарь, что было её любимым делом.
Для глубоко верующих христиан тех времён мир усопших святых не был абстрактным, безжизненным понятием, но одним великим «облаком свидетелей». Умершие праведники не покинули этой земли: и видимая, и невидимая церковь находятся в постоянной взаимосвязи, исполненной любви и сочувствия друг ко другу. К святым обращались за заступничеством, веря, что они присутствуют в кругу своих прежних друзей и разделяют их радости и печали. Слова гимнов, написанных Савонаролой, прекрасно отражают отношение передовых христиан того времени к общению с умершими: любовь и почтение к усопшим, вера в единство церкви вдохновляют живых на новые подвиги.
Со временем это искреннее общение переросло в поклонение и приобрело признаки идолопоклонства, когда почитание любимых невидимых друзей заслонило доступ к самому Богу. Однако маленькая Агнес, суетившаяся у алтаря своей покровительницы, верила, что девочка, улыбающаяся ей с иконы, видит каждый её шаг на пути веры и ласково направляет вперёд.
За этим занятием быстро пролетело время и, когда вечером за внучкой пришла Эльси, та удивилась, что день уже закончился.
Старую Эльси распирала гордость за собственную мудрость и предусмотрительность. В течение дня к её прилавку несколько раз подходил всё тот же молодой человек. Один раз он даже осмелился спросить про отсутствующую внучку, и Эльси похвалила себя саму за ту ловкость, с которой она приняла необходимые меры.
Одним словом, она была в прекрасном настроении.
Когда обе вышли из монастыря и спустились по крутой горной лестнице к самому морю, перед ними открылся восхитительный закат, всю загадочность и прелесть которого может представить себе только тот, кто хоть однажды прогуливался вечером по пляжу Сорренто.
Агнес побежала вдоль берега, выискивая маленькие чёрные и красные кораллы, а также ошлифованные волнами разно-цветные кусочки мозаики из древних храмов и дворцов, которые никогда не устаёт выбрасывать море в этих местах.
Занятая поиском сокровищ, она неожиданно услышала за спиной голос Джульетты.
– Эй, Агнес! Где ты пропадала целый день?
– Я была в монастыре, – ответила Агнес, останавливаясь и улыбаясь Джульетте всем своим открытым, доверчивым лицом.
– Что! Неужели ты и в самом деле отнесла кольцо в монастырь святой Агнес?
– Конечно же, – сказала Агнес.
– Глупенькая, – засмеялась Джульетта, – он совсем не для того его тебе подарил. Он хотел дать его тебе, только рядом была твоя бабушка. У тебя никогда не будет ухажёров, если она будет постоянно следить за тобой!
– Обойдусь и без этого, – сказала Агнес.
– Я могла бы сообщить тебе кое-что о нём, – многозначительно подмигнула Джуль-етта.
– Ты мне вчера уже кое-то сообщила, – сказала Агнес.
– Но я могу сказать даже больше. Он хочет снова с тобой увидеться.
– Зачем? – сказала Агнес.
– Глупенькая, он в тебя влюбился, вот зачем! Ты ещё не знаешь, что такое иметь поклонника. Самая пора завести!
– Они мне не нужны, Джульетта. Надеюсь, мы с ним никогда больше не увидимся.
– Ох, что за чепуха, Агнес! Что ты за смешной ребёнок! Когда я была младше тебя, у меня уже было полдюжины молодых людей.
– Агнес! – послышался резкий голос Эльси, которая торопливо приближалась к ним. – Не убегай далеко от меня! А ты, мисс Болтливый Язычок, катись своей дорогой и оставь моего ребёнка в покое.
– Кто трогает Вашего ребёнка? – возмущённо огрызнулась Джульетта. – Разве с ней уже и поговорить нельзя?
– Знаю, знаю, о чём тебе хочется поговорить! – сказала Эльси. – Учишь её всяким глупостям, бесстыдница! Но она не твоей породы, уж ты мне поверь. Идём, Агнес!
Сказав это, Эльси схватила девочку за руку и быстро пошла прочь, оставив Джульетту глядеть им вслед округлившимися от негодования глазами.
– Старая ведьма! – проворчала Джульетта. – Клянусь, я устрою ему свидание с малышкой, хотя бы просто для того, чтобы насолить старухе. Пусть делает что хочет, мы обернём её вокруг пальца прежде, чем она успеет опомниться. Петро сказал, что её хозяин без ума от девочки, и я обещала ему помочь.
Между тем, сворачивая в рощу, ведущую к ущелью, Эльси и Агнес неожиданно сами столкнулись со вчерашним знакомым.
Увидев их, он остановился и, сняв шляпу, отвесил им обеим такой низкий поклон, как будто они были принцессами.
Старая Эльси нахмурилась, Агнес сильно покраснела, и обе быстро прошли мимо.
Оглянувшись, пожилая женщина увидела, что молодой человек медленно следует за ними на расстоянии. Похоже было на то, что он собирается следить за ними, но его поведение было не настолько нахальным, чтобы давать ему немедленный отпор.
Глава 8. Молодой человек
Поразителен контраст в итальянском быту между условиями жизни на улице и дома. Снаружи всё цветёт, сияет и пахнет; внутри – сыро, темно и грязно. За исключением ухоженных дворцов богачей, жилища в Италии напоминают скорее берлоги, чем дома; при одном взгляде на них посторонний наблюдатель тотчас же понимает, почему эти энергичные и красивые люди проводят почти всю свою жизнь на открытом воздухе.
Невозможно представить себе ничего более похожего на рай, чем вечер в Сорренто. Солнце только что зашло, но в воздухе ещё струится рассеянное сияние, бросающее нежную радугу на поверхность моря. В широкой багряной полосе восходит месяц; он всё ещё низко над горизонтом, и его серебристый серп тоже кажется слегка розоватым. Рыбаки забрасывают сети; над золотисто-фиолетовой водой разносится их весёлое пение, а каждый всплеск весла, каждое движение лодки рассыпается по воде кругами сверкающих искр.
Волшебное свечение вечера окрашивает в розовый оттенок и старую каменную статую святого Антония.
В такой вечер все молодые жители Сорренто собираются поболтать на старом римском мосту, соединяющим обе стороны ущелья. Они праздно заглядывают в тенистые глубины пропасти, разговаривают и флиртуют друг с другом, как заведено на свете испокон веков.
Джульетта выделяется среди девушек своей красотой и самоуверенностью. Её чёрные как вороново крыло расчёсаны и отполированы до блеска, а наряд выгодно подчёркивает фигуру. Огромные жемчужные серьги поблёскивают, когда она качает головой; в середине каждой сверкает по изумруду. Итальянской крестьянке внешность выбирает Провидение, но серьги она обязана раздобыть сама, – ибо что за жизнь без серег? Огромные жемчужные серьги женщин Сорренто передаются из поколения в поколение; их складывают жемчужина за жемчужиной, и каждая оценивается в заработок нескольких лет.
Джульетта родилась в этот мир, как говорится, с золотой ложкой во рту: огромные жемчужные серьги ей оставила по наследству бабушка, трудолюбивая и энергичная женщина. Удачливой кокетке оставалось только демонстрировать всем своё сокровище, что она охотно и делала.
Этим вечером Джульетта проводила вечер в сопровождении высокого, изящно одетого молодого человека в шляпе с пером и красной накидке. Похоже, он был очарован своей спутницей, его большие тёмные глаза следили за каждым её движением. Она же то весело и доверчиво поддерживала с ним разговор, то вдруг переставала обращать внимание и делала вид, что уходит: ей доставляло удовольствие наблюдать, как каждый раз он бросался вслед за ней.
– Джульетта, – сказал, наконец, молодой человек, когда они оказались вдвоём у края моста; его голос звучал необычайно серьёзно, – завтра мне придётся уехать.
– И какое это имеет ко мне отношение? – сказала Джульетта равнодушным голосом, бросая на него кокетливый взгляд из-под длинных ресниц.
– Жестокая! ты же знаешь…
– Чепуха, Петро! я ничего о тебе не знаю, – перебила она, хотя её прекрасные глаза говорили обратное.
– Ты поедешь со мной?
– Что ты сейчас сказал?! Мы едва знакомы, а ты предлагаешь мне следовать за тобой на край света? Помилуй, как далеко до твоей лачуги?
– Всего два дня пути, Джульетта, и ты поедешь верхом.
– Благодарю Вас, сэр, Вы очень любезны! – я и не собиралась идти пешком. Но, честно говоря, Петро, я не думаю, что это подходящее место для приличной девушки.
– У нас живут только порядочные женщины, Джульетта, а у всех наших мужчин есть семьи. Даже наш хозяин уже выбрал себе невесту, если я не ошибаюсь.
– Кого? маленькую Агнес? – засмеялась Джульетта. – Ему понадобиться очень много удачи, чтобы её заполучить. Бабушка стережёт её как старый дракон и не выпускает из виду ни на секунду.
– Хозяин знает, как добиться своего, – сказал Петро. – Допустим, мы могли бы похитить их обеих посреди ночи, и никто бы даже не догадался. Но он хочет, чтобы девушка пришла к нему по доброй воле. Во всяком случае, завтра он отсылает нас в горы, а сам остаётся здесь ещё на несколько дней.
– Знаешь что, Петро? Вы не лучше турков или каких-нибудь других дикарей. Как ты смеешь так рассуждать о похищении девушки! А что будет, если у вас там кто-нибудь заболеет или умрёт? Что тогда будет с его душой!
– Что ты говоришь, Джульетта! У нас есть священники. Мы все очень набожны и никогда не выходим из дому, не произнеся молитву. Мадонна – добрая мать, она прикрывает глаза на грехи таких хороших сыновей, как мы. Во всей Италии нет места, где у неё было бы больше свечей, и колец, и браслетов, и всего, чего только может пожелать себе женщина. Каждый раз, возвращаясь домой, мы привозим ей какой-нибудь подарок. Все наши женщины тоже одеваются как принцессы, и делать им ничего не нужно с утра до вечера. Ну что, поедешь со мной?
Пока они так разговаривали на мосту, наслаждаясь красотой вечера, совсем другой разговор шёл на постоялом дворе Альберго делла Торре, в одном тех тёмных и сырых помещений, о которых мы уже упоминали. В грязной комнате, где каменный пол, казалось, не подозревал о существовании метлы, сидел наш знакомый из первой главы, так часто упоминаемый в связи с Агнес. Его благородный вид образованного светского человека разительно контрастировал с неряшеством и убогостью комнаты, как будто драгоценный бриллиант, выброшенный в грязь.
Он сидел у открытого окна, подперев голову рукой и глубоко задумавшись, когда открылась дверь, и на пороге показался мужчина почтенного возраста.
– Что ты хотел, Паоло? – спросил находившийся в комнате, вздрагивая от неожиданности.
– Милорд, все наши уезжают сегодня ночью.
– Отлично, пускай едут, – нетерпеливо сказал его молодой человек. – Я присоединюсь через несколько дней.
– Ах, милорд, позвольте Вас предостеречь! Зачем Вам рисковать, задерживаясь здесь? Вас могут узнать, и тогда…
– Ничего мне не грозит, – отмахнулся тот.
– Простите, милорд, но я обещал моей дорогой хозяйке, Вашей матери, на её смертном одре…
– …никогда не давать мне покоя, – сказал его хозяин с досадой в голосе, но улыбнулся. – Говори, Паоло. Я знаю, что тебя не остановить, если ты что-то надумал.
– Видите ли, милорд, эта девушка, – я навёл справки, и все в один голос говорят, что она набожна и скромна, – так вот, она – единственная внучка бедной старой женщины. Разве великому потомку древнего рода пристало обижать крестьянку?
