Ожог от северного сияния

Карельский спал тревожно: вдруг за ночь передумает невеста, испугается, удерет от него. Или больше запросит за свою услугу. Антон приготовился торговаться.

Утром в назначенное время Тина ждала у своего подъезда, руки крепко сжимали лямку потертой спортивной сумки – вот и все приданое.

Ее лицо казалось бледнее обычного, тоже бессонная ночка выдалась? Оторопело уставилась на полированную дверцу машины, которую жених галантно распахнул перед ней. Антон хмыкнул. Обычно его тачка вызывала другие эмоции – восхищение и зависть. Но чтоб откровенное недоумение?

– Я хочу… мне нужно кое-что уточнить… – заблеяла невеста.

Ну началось, с раздражением подумал Антон, усаживаясь на водительское кресло.

– Давай договоримся на берегу. Ты что-то хочешь внести в наш договор? – он развернулся к ней в пол-оборота.

– Нет… то есть да. Мы… нам же не придется спать вместе? Как настоящие муж и жена, – вспыхнув, выпалила она и отвернулась, уставилась на цветочную клумбу, покрытую изморозью, зима не за горами, вот и первые заморозки.

– А, ты об этом, – облегченно выдохнул он. – Нет, конечно. Я в некотором смысле… – он хотел добавить «брезглив», но передумал. – Другие должны думать, что мы обычная семейная пара, понимаешь? Будем шифроваться, как тайные агенты: Антонина (позывной «Тина») и Антон (позывной… какой же у меня позывной будет?).

– Тони? – улыбнулась она, успокоившись.

– Агент Тони в самый раз, – Антон подмигнул. – И все? Больше за ночь ничего не надумала? Ну тогда погнали в новую жизнь, агент Тина.

В адвокатской конторе их уже ждали – сам адвокат и регистратор из загса (чего только не делают деньги даже в воскресное утро). Антон решил преподнести деду сюрприз, явить во всей красе не невесту, а законную жену. Хотел дед женитьбы непутевого внука – вот, получай. Внук в состоянии кое-что и сам сделать, без посторонней помощи. А про остальное уговора не было. С бумагами разобрались быстро, Тина подписала не читая. Дед устроил бы Антону взбучку, если бы внук проявил такую небрежность к документам.

Потом в магазины, чтобы красоту навести. В бутике Грешница робела, выбирала глухие водолазки и мышиные юбки в пол. Так дело не пойдет! Выглядеть мадам Карельская должна сногсшибательно. За дедово сердце не переживал, крепкое. Сам выбрал кричаще красное платье, выставляющее напоказ всех ее татуированных змеек и драконов. Добавил черные сапоги.

В салоне по соседству ей сделали укладку и вечерний макияж. Антон критично осмотрел жену с головы до ног и остался доволен результатом. Облик вполне соответствовал сетевому профилю Грешницы. Дерзко, хищно и порочно. И все-таки чего-то не хватало…

– Мне всегда придется так ходить? – спросила она, покачиваясь на высоченных каблуках и делая неопределенный жест рукой с кроваво-красным маникюром.

– Нет, только сегодня, потом как хочешь. – Он кивнул на бумажные пакеты с покупками, супруга выбрала немаркие свитера и невзрачные ботинки на толстой подошве.

– Ужин в семейном кругу, – задумчиво продолжил Антон, не отводя взгляда от ее длинных пальцев. – Ты, я и дед. Еще Любушка, дедова помощница, но она нам почти как родственница…

– Хорошо, – заметно расслабилась она и убрала светло-каштановый локон за ухо.

Вот тут-то до него и дошло. Украшения! Для завершения образа молодой жене (звучит-то как!) не хватало украшений. И самое главное – ее безымянный палец без обручального кольца. Последний вопрос решился на нижнем этаже торгового центра, в ювелирном.

«Выбирай, потом на память останется», – шепнул он Тине, застывшей перед сверкающей витриной. Ей приглянулось платиновое золото. От себя он добавил пару серег-гвоздиков, его последней подружке такие нравились.

Глава 6

Выражаясь языком тети Зины, весь день Тина чувствовала себя «не в своей шкуре». Подобрали дворняжку на улице у помойного бака, нацепили дорогой ошейник породистого пса и повели на выставку. В торговом центре продавщицы пялились на нее и в ужасе закатывали глаза к потолочным хромированным лампам. Что рядом с таким красавцем с обложки гламурного журнала делала эта замухрышка? – разевали рты от удивления, но прилежно исполняли свою работу и лучезарно улыбались состоятельному клиенту. Тина их старательно игнорировала.

Сама бы она, конечно, ни за что в такое не вырядилась. Но, увидев в примерочной серенький кардиган с плиссированной юбкой, Антон громко фыркнул и взял дело в свои руки. Консультанты порхали по залу, одаривая Тину завистливыми взглядами, подтаскивали вешалки с умопомрачительными вещами – яркими, как тропические бабочки, и нелепыми, как стрекозиные крылья у бегемота. Только не это, взмолилась про себя Тина при виде кумачового платья: жутко облегающего и жутко дорогого. Сапожки на шпильках, пыточное изобретение модельеров, шли в комплекте.

Макияж напомнил боевой раскрас индейца, собирающегося на охоту или на встречу с вождем клана. Вождь… Встречи с ним Тина опасалась больше всего на свете.

Прямо с порога Антон предъявил деду свидетельство о браке. Мимоходом отметил: у супруги имя Антонина, у деда Карп Григорьевич. Будьте знакомы, родственнички. Дед, если и удивился, вида не показал. Поздоровался, предложил пройти в столовую отужинать.

Карп Карельский напомнил ей морского царя из мультика про Ариэль, только золотого трезубца не хватало и рыбьего хвоста. Седовласый, всемогущий, с проницательным взглядом.

Голова у Тины закружилась, как только она переступила порог огромного особняка с колоннами. На мраморному полу каблук поехал в сторону, и гостья почти что растянулась перед хозяином. Хорошо, супруг подоспел вовремя, за локоток придержал, шепнул нежно на ушко (но так, чтобы и дед услышал): «Спокойно, дорогая». С громадным облегчением Тина сбросила сапоги и нырнула в тапочки с пушистыми помпонами.

Около стола, сервированного на четверых, хлопотала женщина средних лет. Платье свободного покроя скрывало ее раздобревшее тело. При виде гостей ее полноватое лицо озарила улыбка. Любовь Петровна, по-домашнему Любушка, некогда няня Антона, теперь незаменимая помощница по хозяйству. Антонина, жена Карельского-младшего.

– Жена?! Да как же так… А свадьба? А гости? А угощение?! – всполошилась Любушка.

– Все будет, но позже, – прервал ее причитания Карп и занял место во главе стола.

Любушка, поджав полные губы, отметила татуировки на Тинином теле, и девушке захотелось прикрыться пледом с дивана. Горестно вздохнув, няня потрепала Антона по щеке, тот заулыбался, нарочито бодрым голосом грянул:

– А чем это так пахнет? Не моими ли любимыми котлетками?

– Твоими, Антошка, твоими. И картошечка, и салатик с грибами – все, как ты любишь.

– Суп, надеюсь, нормальный? Борщ, уха? А не зеленая дрисня как в прошлый раз? К тому же холодная, – с подозрением косясь на закрытую супницу, буркнул Карельский-старший.

– Э, Карп Григорич, то французская кухня была, суп со шпинатом, чтоб вы понимали. Сами просили что-нибудь необычное, для вас расстаралась – и все впустую, только продукты извела.

– Подогреть нельзя было? Шпинат твой.

– Так холодным подают.

– Холодным! У речной ряски и то вкус добрее.

– Вам виднее, бродите по ночам по своим рыбалкам, опять бок застудится, – ответила Любушка и принялась разливать суп по фарфоровым тарелкам.

Он собирался было возразить, но из супницы вылетел ароматный запах щей и поплыл по столовой. Карп Григорьевич попробовал содержимое ложки и довольно причмокнул губами:

– То-то же! Щи да каша – пища наша!

Готовила Любовь Петровна божественно, или только с голодухи так казалось. Тина утром и не позавтракала, от переживаний кусок в горло не лез, а потом некогда стало, все так завертелось…

Карп Григорьевич с расспросами не лез, с внуком дела обсуждал или про рыбалку рассказывал, как «на сомиков с мужиками ходил». Тина разомлела и от сытной еды, и от тихих разговоров, и от домашнего тепла, которого ей так недоставало. Зазевалась, и соус прямиком из серебряной ложечки угодил на ее дорогущее платье, прополз молочной дорожкой и шлепнулся на мраморный пол. Кстати сказать, платье на ней модное, но совершенно неподходящее для поздней осени, атлас (или что там за блестящий материал) неприятно холодил кожу. Не спасал даже камин, уютно трещавший березовыми дровишками. Залезть бы в старенькие джинсы и толстовку, да нельзя, вон как все вырядились. И Карп Григорьевич в жилете с брюками, и Антон в костюме, и Любушка в платье с кружевным воротником.

Она извинилась и выскользнула из-за стола, зашла в ванную, куда их с Антоном по приходе отправила Любовь Петровна со словами «Ты всегда перед едой лапки чисто с мылом мой!». Карельский пожал плечами, шепнул: «Иногда кажется, Любушка забывает, что мне давно не три года». Но послушно потопал к раковине, Тина поплелась следом. Полузабытая фраза пробудила детские воспоминания: мама, веселая и спокойная, напевает, хлопочет на кухне, зовет к столу с приговоркой про лапки и мыло. За ними вылезли другие – мрачные, тяжелые, – от которых она с трудом пыталась избавиться с тех пор, как ее, нескладного и испуганного подростка, забрала к себе тетя Зина…

Когда Тина бесшумно (не нарочно, просто подошвы тапочек такие мягкие) вернулась в холл, до нее донеслись приглушенные голоса из столовой:

– Хорошая девочка. – Это Карп Григорьевич. Надо же, она почему-то понравилась ему. Тина улыбнулась.

– Дед, ты реально так думаешь? Или меня подкалываешь? – А это Антон, в голосе слышится обидная насмешка.

– Антон, – вздохнул Карельский-старший, – учись смотреть вглубь, не скользи по поверхности.

– Ага, на поверхности целый зоопарк в джунглях… Твое здоровье, дед.

Звякнули бокалы.

– Если ты про эти рисунки… как их называют…

– Тату.

– Их можно свести. А вот червоточину с души не сведешь. Антонина – хороший человек, это сразу видно. Зря ты так поспешил со свадьбой, надо было еще поискать. Забыл, о чем говорили в кабинете?.. И ты что, девочку решил голодом заморить? Почему она так на еду набросилась, как будто век не едала?..

Тине стало стыдно. И правда, как дикарка на еду накинулась, только что в свиной окорок зубами не вгрызлась.

– Сегодня как-то не до трапез было. Ты же сам хотел, чтобы была жена. И как можно быстрее…

Ответ Карельского-старшего расслышать она не успела, за спиной раздался неодобрительный голос:

– Заблудилась, что ль?

Тина вздрогнула и оглянулась, рядом стояла Любушка, на ее лице читалась откровенная неприязнь: и чем ты тут, голубушка, занимаешься? Подслушиваешь?

– Я не… – начала Тина и осеклась, именно этим она и занималась. – Давайте помогу? – предложила, кивая на поднос в руках помощницы.

Любушка раздумывала мгновение, потом передала поднос:

– Ну помоги. Ты же теперь вроде как хозяйка, – и поспешно добавила: –Аккуратно только, сервиз старинчатый, смотри, не грохни. Карп Григорич жуть как расстроится.

Тина со своей ролью справилась, «старинчатые» чашки с блюдцами не расколотила. Варенье из кисленькой красной ягодки – никогда такую не пробовала раньше, клюквой называется – аккуратно разложила по розеткам. А если помазать сверху на Любушкины блинчики…

– Антонина, скажу честно, ваш брак с Антоном несколько скоропалителен. Не знаю, что вам наплел этот обалдуй, но наша семья жаждет продолжения рода. – И тут Карпу Григорьевичу позвонили.

Изъясняясь языком тети Зины, у Тины «глаза из орбит чуть не выскочили». Чашечка ходуном заходила в ее пальцах. Она быстро поставила ее на стол, от греха подальше.

На ее телефон тут же прилетело сообщение от Антона, которое изрядно успокоило: «Не парься. У деда прикольчики такие». И смеющийся смайлик.

– Так вот, Антонина, – продолжил Карп Григорьевич, закончив телефонный разговор. Отвечал он отрывисто и сухо. Тина с легкостью представила, как он управляет своей рыбьей империей и наказывает виновных. – Давайте выпьем за будущего наследника.

Тина, приободренная посланием от супруга, решила подыграть и добавила:

– Или наследницу…

Повисла неловкая пауза, Карельские заметно напряглись, Любушка постучала костяшками пальцев о дубовый комод и тихонько сплюнула через левое плечо.

– Как получится, – закончил Антон и, слегка расплескав шампанское, чокнулся бокалом в первую очередь с дедом, потом с остальными.

– Да, вот еще что, – продолжил Карп Григорьевич. – Расписались вы втихаря, но свадьба должна быть что надо.

– Это обязательно? – пискнула Тина. Злить морского царя не хотелось, интуитивно понимала, что бурю рыбный король устроит в лучшем виде, мало не покажется.

– Обязательно, – припечатал Карельский-старший. – Настоящая свадьба в северных традициях на Щучьем острове. Организацию возьму на себя, вам, Антонина, не придется ни о чем беспокоиться, – добавил, по-своему расценив ее замешательство.

Она кивнула.

– И да, Антонина, вам нужно будет пройти медосмотр. И логичнее было бы начать именно с этого, – с укором сказал он внуку. Тот как ни в чем не бывало жевал блинчики и щурился от удовольствия. – Это не займет много времени. Скажем, завтра. За час управитесь. Адрес пришлет мой секретарь.

Медосмотр? Это еще зачем? – удивилась Тина, но промолчала. Что-то подсказывало ей, не для того, чтобы оформить медстраховку.

Глава 7

В восемь утра они погрузили вещи в машину, заскочили в медицинский центр (Тину уже ждали, осмотр, как и обещал Карельский-старший, занял не больше часа), потом вырулили на трассу. Мчались без остановок часов шесть, пока не попали в тихий городок, а оттуда – на причал. До острова Щучий надо было добираться на пароме.

Ночевали в однокомнатной квартире супруга, чтобы не вызвать подозрений у проницательного деда. Первая брачная ночь все-таки. Тине досталась громадная двуспальная кровать – этакий аэродром два на два, хоть вдоль ложись, хоть поперек. Антон примостился на кухонном диванчике. Выспался он не очень, судя по его хмурому лицу и молчаливости. А вот Тина вырубилась сразу, лишь только щека коснулась подушки. За девичью честь не переживала, по всему видно, что мужа она по женской части не особенно-то интересовала. Ничего, переживет, у нее скоро появятся кафе, квартира и финансовая независимость. И еще муж вручил ей в качестве свадебного подарка сертификат на онлайн курсы по ведению ресторанного бизнеса. От кучи нулей в его стоимости у Тины зарябило в глазах, от имен ведущих преподавателей (все известные столичные рестораторы) подкосились ноги.

– Начнешь пока так, – сказал Антон, протягивая конверт. – Потом на стажировку поедешь в Европу, как раз два года пройдет. Нашему браку каюк: не сошлись характерами, ну или типа того. Расставание, депрессия. Ты же впадешь в депрессию после нашего развода, а, жена? Шутка, Тин, чего ты так занервничала?

Шуточки у Карельского были специфическими, не знаешь, что и отвечать.

Антон загнал машину на паром и выбрался из кабины. Застыл, скрестив руки на груди, и уставился на чайку, дрейфующую на ленивых серых волнах. Птица красивая, но не двадцать же минут ее изучать, хоть бы слово сказал. Тина чувствовала себя невидимкой.

– Тооош, ты, что ли?! – Темноволосая девица в обтягивающих кожаных штанах бесцеремонно похлопала Антона по плечу. – Ни фига се, какие люди!

Он обернулся, растерянно взглянул на нахалку. А потом взял и улыбнулся. Жене законной, значит, ни пол-улыбочки за все утро. Ни когда кофе вместе пили на ее будущей кухне в стиле хай-тек, ни когда на причал тащились в пробке под заунывную музыку. А этой, нагловатой коротышке, – во все тридцать два зуба моментально осклабился.

Тина прислушалась, ничегошеньки непонятно по обрывкам фраз. Прогуливаясь по палубе и любуясь живописными берегами, она подкралась поближе. Вот это да! – по всему выходило, что эти двое неплохо знали друг друга. И темненькая имела на Антона какие-то виды.

– …Ты тоже изменилась. Еще красивей стала.

– Ха! Локти кусаешь, Тошик? Кусай-кусай, что такую невесту упустил.

– Ну…

Ответ Антона ветерок уволок за борт, Тина даже шею вытянула в их сторону, все равно ни слова не разобрала.

– А помнишь, мы влезли в батину лодку и в море рванули? И песенку орали: «Щука, щука, щука-кит, щука правду говорит»? А лодка дырявая оказалась, чуть не потопли! Твой дед за нами на моторке приплыл и спас. Потом так пропесочил, до сих пор помню. Кстати, как он?

– Жив-здоров. Вот за лесопилкой отправил присмотреть.

– Значит, ты по делам. А я вот бабку проведать. Еду и думаю, с тоски на острове сдохну, а тут ты! Класс же, что встретились, а? – темноволосая пихнула Антона в бок, Карельский от такой беспардонности только засмеялся. – Слушай, давай замутим, как тогда в пятом классе?

Порывы северного ветра рвали флаг на флагштоке. Что там чирикала знакомая, повиснув у мужа на руке, – совершено не разобрать. Пепельные тучи закрыли неяркое солнце. Зябко передернув плечами, Тина закуталась в кардиган, надо бы куртку из сумки достать.

– Скоро причалим, тебя подбросить? Береговая, шесть? – спросил Антон.

– Капец, Тошик! Столько лет прошло, а ты до сих пор помнишь адрес! Еще бы, так песни под моим окном горланить, всех соседей тогда переполошил! Ночь, все дрыхнут давно, а тут Карельский с гитарой приперся…

Тут он заметил неподалеку нахохлившуюся Тину. Сложив руки на груди, она хмурилась, глядя в сторону приближающегося берега. Видимо, укачало с непривычки.

– Ну вот и приплыли, – Антон соизволил обратить на супругу свое внимание.

Приплыли, согласилась про себя Тина, еще и суток не прошло, а на благоверном уже кто-то висит, раскачивается по ветру…

– Приветик, я Ульяна, – небрежно бросила девица, (и Тину передернуло, какой же неприятный голос, как несмазанное колесо скрипит). – Подруга детства. Да, Тош? Или первая любовь? Как правильно?

На ее губах заиграла лукавая усмешка, в черных глазах вспыхнул огонек интереса: кто такая рядом с красавчиком Карельским? Придирчиво осмотрела Тину и, найдя ее совершенной простушкой, расслабилась:

– А, ты с Тошичем по работе вместе? На лесопилку?

– Добрый день, – сдержанно ответила Тина. Нагловатая подруга детства не понравилась ей сразу, бывает вот такая антипатия с первой минуты. – А я Тина, жена. Да, Тош? Или любовь всей жизни? Как правильно? – подражая небрежному тону старинной приятельницы, закончила знакомство.

Повисло молчание.

– Оба-на! Ты че и вправду женился? – Ульяна уставилась на Антона, прозвучало это примерно так: «Ты что, с дуба рухнул, Карельский?».

Он кривовато улыбнулся, развел руками, но распространяться по этому поводу не стал. Паром причалил, пора было заниматься машиной.

– Подбросим Ульяну до дома, это по дороге, – сухо сказал он, заводя мотор.

В его голосе слышалось недовольство. Не надо было женой представляться? Так всё равно узнают.

Сначала Ульяна восторгалась машиной и тешила самолюбие муженька, потом пялилась на Тину через зеркало заднего вида. Ее взгляд выдавал глубочайшее потрясение: «Офигееееть! Женился! Карельский и эта… Да не! Где только откопал?.. Хотя имя у нее какое-то чуднОе, не наше. Тина какая-то, точняк иностранка! Видок, правда, затрапезный. Так они все там с дурью…»

Ну и пусть, подбородок Тины упрямо взлетел вверх. За помощью Антон обратился именно к ней, а не вот к этой… подруге детства.

Бледный зеленовато-красный всполох окрасил небосвод, как будто чародей брызнул искрами из волшебной палочки. А потом все разом исчезло. Тина потерла глаза руками, чего только от усталости не привидится.

– Что-то рано в этом году, середина осени только, – Антон придерживал руль и всматривался в небо над лесом.

– Бабка говорила, что как-то и летом полыхало. В августе, что ль… Слышал? Народ повадился ездить, наше сияние смотрят. У местных жилье снимает. Прикинь, даже китайцы припираются. – Ульяна наконец-то перестала прожигать в Тине дыру и тоже взглянула на небо.

Вдруг Антон чертыхнулся, и машина резко затормозила. Тина точно об лобовое стукнулась, если бы не ремень безопасности. А так «отделалась испугом», не сказать, чтобы легким. Могли запросто человека сбить – перед капотом стоял мужчина с фотоаппаратом в руках и растерянно озирался. Откуда он взялся? Тина с интересом разглядывала хвойные стены, обрамляющие с двух сторон грунтовую дорогу, – ни живой души вокруг, только чириканье доносилось из чащи. А потом дорожка запетляла, да все отвлеклись на северное сияние, не заметили, когда из леса выбрался фотограф.

Первой пришла в себя Ульяна, она опустила окно и истошно заорала:

– Придурок! Тебе что, жить надоело? Че под колеса бросаешься?

– Ребят, извините. По сосновому бору гулял и вроде вдоль грунтовки держался, а заблудился как-то. Целый час туда-сюда, и ни в какую… – устало заметил незнакомец. Гладко зачесанные волосы, глубоко посаженные глаза и ястребиный нос усиливали сходство с птицей.

– А, так это Щур водил, – со знанием дела заметила Ульяна, рассматривая его брендовую куртку и дорогую технику. – Чужих так-то не любит.

– Щур? – удивился фотограф.

– Типа хозяин острова. Гостинец нужно поднести, задобрить. Не знал, что ль?

– Не, первый раз слышу. Неделю как приехал, окрестности изучаю, – он потряс фотиком. – Только на дорогу выбрался (дорога-то точно к людям выведет), глазам не поверил: северное сияние. Да быть такого не может! Камеру быстрей доставать. Не успел, погасло.

– Турист, значит, к нам пожаловал. – В голосе Ульяны послышался интерес.

– До поселка подбросить? Или сразу в фельдшерский пункт? – спросил Антон, заметив, что фотограф прихрамывает на левую ногу.

– Если можно, то в поселок. А это так, потянул слегка, за корягу зацепился, – незнакомец забрался в машину.

Познакомились. Звали его Петром, на Щучий приехал из маленького южного городка за вдохновением и пейзажами.

Петр продолжил:

– На место такое набрел занятное. Водоем высохший, рядом столбик трухлявый. Что-то вырезано, а что там – бог его разберет. Вы же местные, знаете что?

– Я выросла на острове, после школы свалила, – засмеялась Ульяна.

– Чего так? Красота вокруг такая!

– А, тоска смертная! У Тошика дед из этих мест, а вот она, – Ульяна ткнула пальцем в сторону Тины, – она не наша.

Тина решила на провокации не поддаваться.

– К Щучьему озеру забрели, – сказал Антон, не отводя взгляд от дороги. – Раньше там громадные щуки водились, дед рассказывал, чуть ли не двухметровые. А потом озеро пересохло, рыба извелась. Гнилушки – остатки древнего идола Щура.

– Идола? Самого настоящего? – поразилась Тина.

– Нет, блин, игрушечного, – фыркнула Ульяна с заднего сиденья.

Бровь Антона вопросительно изогнулась:

– Ты вроде не из пугливых, а даже наоборот, открыта всяким нетрадиционным практикам… – сказал он так тихо, чтобы только Тина услышала, а потом продолжил обычным голосом: – Верили, что у каждого острова свой покровитель. У нашего – Щур, существо с головой дракона и телом щуки. Жил Щур на дне озера и выбирался только на зов северного сияния.

– Как интересно. Тина, вам, как и мне, все в диковинку здесь, – улыбнулся фотограф, встречаясь с Тиной взглядом в зеркале дальнего вида. – Мы с вами в некотором роде новенькие.

Какая улыбка у фотографа располагающая, сразу настроение улучшилось, не то что супруг – полдня с постной миной.

– А хочешь, тебе остров покажу? Я здесь каждый уголок знаю. Со мной не соскучишься, а, Петь? – промурлыкала Ульяна.

– Спасибо, такими красотами только в одиночестве любоваться. Место такое фактурное, со своей энергетикой. Как, должно быть, красиво на острове поздней осенью! – восторженно отозвался попутчик.

– Так оставайся, кто ж не дает? Ты вообще надолго? – Ульяна приподняла выщипанную бровку.

– Как дело пойдет, – уклончиво ответил Петр.

Машина неспешно поднималась по насыпной дороге в поселок. Тина дар речи потеряла от красоты, что из окна открывалась. В бабушкину сказку попала! А поглазеть было на что. Пышная деревянная резьба – у каждого дома своя – на фасадах, ставнях, торцах срубов, наличниках и свесах крыш. Жители друг от друга не прятались: ни одного высокого забора и в помине нет, все на виду. Тина так увлеклась, что и не заметила, когда попутчики вышли, и остались они с Антоном вдвоем.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.