скачать книгу бесплатно
Обмануть Костю не удалось. Он обнял её и потянулся за поцелуем, но Анюта, игриво стрельнув глазками, вырвалась и убежала. Костя шлёпнул руками себя по бёдрам и недоумённо произнёс:
– Сама не знает, чего хочет.
Со Светиком как-то проще…
В комнате подруги обменялись взглядами. Аня осторожно подошла к окну, прячась за занавеской. Костя стоял под окном с задранной головой за пределами освещённого фонарём круга. Анюта улыбнулась. И наступила в лужу маргарина.
– Ах, чёрт!
Ольга запрокинула голову и расхохоталась.
– Убери маргарин! – закричала она. – Давай, я уберу!
– Не трогай! Я его завтра на блюдечко соберу.
– Ну, валяй, – откликнулась Ольга. – Как хочешь, а я спать.
Она отбросила с койки одеяло и взвизгнула:
– Ви, таракан! Меняю рыжих на белобрысых! Надо же, в постель забрался!
– Всё, пошёл. Надоело ему под окном стоять. Как ты думаешь, надолго он?
– Сие от тебя зависит, дорогая.
– Я вот всё думаю, Оль, почему саксофон считается самым сексуальным инструментом?
Ольга захохотала уже под одеялом.
– А под барабан любовью не слабо заняться? То-то же. Разговоры у тебя… Ложись. Чё-т не похожа ты на влюблённую. Что жуёшь?
– Костя жувачкой угостил. И ещё шоколадкой. Завтра утром съедим.
– Ладно. Утром так утром, – зевнула Оля. – Жвачку ночью не жуй.
Разумеется, Аня так и заснула со жвачкой во рту. Утром Оля отстригала мерзкий ком от Аниных волос ножницами, а Аня причитала.
Вечером последовала очередная «генералка», и маргарин был собран на блюдечко вместе с пылью, волосами и следом от пятки.
– Выкинь в ведро! – поморщилась Оля. – Или зажарь себя на этих волосах.
Аня, привыкшая экономно относиться к продуктам, повздыхала над бездарно пропавшей едой. Маргарин бесславно окончил жизнь в мусорном ведре.
У Майи и Антона имелся телевизор. Показывал он худо-бедно, звук тоже оставлял желать лучшего, но это было лучше, чем совсем ничего. У Ани и Оли дела с телевизором обстояли «совсем ничего», и они частенько приходили к друзьям в гости поглазеть в экран. Началась сессия, но она уже не так страшила второкурсников, как год назад, и в телевизоре они себе не отказывали. Майкина сестра Юля, такая же астеничная, училась на первом курсе, сессия внушала ей ужас. Она пришла к сестре учить математику. Заявился и Костя, которого компания уже принимала за своего. Друзья впятером шумно смотрели худой телевизор, пытаясь понять, о чем, собственно, идёт речь, а Юля с ученической ручкой в тонких пальчиках силилась вникнуть в лекции по математике. Костя бросал на Аню ласковые взоры, Анюта строила ему глазки. Она целенаправленно не оставалась с ним наедине.
Юля аккуратно положила ручку на стол и заплакала.
– Что с тобой, сестрица Алёнушка? – ласково спросила Майя.
– Ничего не понимаю! – плакала Юля. – Экзамена боюсь.
Друзья впятером обступили маленькую девушку.
– Что там у тебя? – деловито спросила Оля.
– Кривые второго порядка, – пролепетала Юля сквозь слёзы.
– Не бойся, сдашь ты эту математику, – утешал её Костя.
– Как её учить? Как её сдавать?
– Не надо её учить, ты её не выучишь, – заверил Антон. – Напиши шпоры, на экзамене спишешь.
– Как я спишу? А вдруг ОН увидит? Он такой стра-ашный!
– Сядь на заднюю парту и, главное, на него не смотри, – посоветовал Костя.
– А шпоры я куда дену?
– В пиджак.
– Нет у меня пиджака.
– Тогда в карман.
– И кармана нет!
– Надень на ногу повыше резинку и заткни за резинку, – посоветовала Оля.
– У меня юбка короткая! – с отчаянием воскликнула маленькая Юля и разрыдалась. Пять человек беспомощно топтались вокруг неё. Антон уселся рядом с ней писать шпоры.
Костя приходил в гости каждый вечер, угощал девушек шоколадками. Частенько он заставал Анютиных ухажёров, которые его ни капли не смущали. Пусть ухажёры сами смущаются. Он отвадил всех воздыхателей, кроме Игоря. В присутствии Кости Игорь деревенел ещё больше и буквально прирастал к стулу задом. Аню это только развлекало. Костя ради смеха вставлял в Игоря крепкие, отнюдь не женские шпильки, тот, зеленея, терпел. С началом экзаменов Костя стал навещать свою зазнобу реже. Он учился в том же институте на первом курсе и во время сессии тоже был занят. От него то и дело приходили сообщения, то нежные, то забавные, и Аня не ощущала себя забытой.
Экзамены нервировали, и Оля заваривала в банке пустырник. Рядом стояла банка с заваркой. Чайником для заварки девушки пока не разжились. Подруги, с грехом пополам сдав последний экзамен, вернулись в общежитие радостные. Переволновавшаяся Аня единым духом опорожнила полбанки пустырника.
– Что ты пьёшь? – ужаснулась Оля.
– Как что? Пустырник.
– Вообще-то пустырник я выпила с утра. А это заварка.
– Блин. А я её глушу третий день подряд.
– Тьфу ты. А я понять не могу, куда заварка девается.
Тут и смех накатил. Сессия сдана, теперь весело!
Приехал Костя на старом отцовском «жигулёнке», а ним друг Миша, рыжий, как деревенский котяра.
– Сессию сдали? Мы тоже. Поехали на речку купаться!
– Хорошее дело, – согласилась Оля. – Я ведь завтра домой улетаю.
Ольгины сборы заняли три минуты. Сборы Анюты длились полтора часа, пока Оля не оттащила её от зеркала силой. Ехать до пляжа недалеко, сразу за городом. Оказывается, солнце палило город совсем по-летнему, белые дома светились в июньской зелени. По пути Костя накупил всякой ерунды: чипсов, «Пепси-Колы», орешков, тоник.
Аня выразила недовольство:
– Лучше бы ты сока с пирожками купил.
– Ладно. Какой ты сок любишь?
– Яблочный.
– А ты, Оля?
– Помню, мне желудочный выписывали, – хохотнула та с заднего сиденья и вдруг широко распахнула глаза, и без того круглые:
– О, пиво! Пиво продают!
– Право руля! – скомандовал Миша, подмигнув Оле наглым желтоватым глазом.
Костя подрулил к очереди, отбросившей длинный хвост от ларька с пивом. Очередь дышала своей собственной внутренней жизнью. Люди нетерпеливо переминались с ноги на ногу, уплотнённые группы возбуждённо переговаривались, кое-кто в ожидании постукивал сушёной рыбой по ладони. Солнце не щадило жаждущих, но разогнать любителей пива не могло.
Продвигалась очередь удручающе медленно.
– До вечера простоим, – расстроилась Оля.
– Зачем? Стоять совсем необязательно, – откликнулся Костя.
Друзья вышли из машины и направились прямиком к ларьку. Очередь недовольно загудела, но парни народное недовольство проигнорировали. Костя подошёл к продавцу и произнёс с сильным акцентом:
– Пи-ива, please. Four… four… Четире.
Далее последовала фраза на чистом английском, которую подруги не поняли.
– Он просит четыре пол-литровых кружки пива, – перевёл Миша.
Ошалелая продавщица бухнула в полулитровую кружку сразу литр и сунула её в руки Кости.
– О, пьеннна. Пьеннна! – вытаращил Костя бессовестные глаза, снова выдал длинную фразу и вернул продавцу запотевшую кружку.
– Он просит четыре кружки пива без пены, – пояснил «переводчик».
Продавец наливала четыре кружки без пены добрых полчаса. Очередь терпеливо ждала. Довольные парни сунули девушкам тяжёлые скользкие посудины.
– Держите крепче, – посоветовал Миша.
– Я всегда говорил, что иностранцы падки на наших девушек, – обронил кто-то в очереди.
– А наши девушки падки на иностранцев, – сердито буркнул ещё кто-то.
– Как ты теперь за руль сядешь? – спросила Оля у Кости, собирая у друзей пустые кружки, чтобы вернуть продавцу.
– А что?
– Ты ж пива выпил.
Костя отмахнулся. На общий пляж друзья не поехали, отправились на «дикий», где никого не было. Место было удобное, закрытое со всех сторон непроходимыми зарослями от посторонних взоров и от ветра. Мимо с шуршанием текла река, перекатываясь на камнях. Друзья весело выкупались, не смущаясь дном, покрытым острыми камешками, потом валялись на горячем песке и нежились в траве в тенёчке. Оля вслух мечтала, как проведёт дома каникулы. Аня обозревала в бинокль водную гладь и дальние кущи на берегу.
– Мужик загорает, – комментировала она увиденное. – Ворона летит, за ней вторая. Странные у мужика плавки, беленькие, с помпонами.
– С помпонами? Дай, посмотрю, – Оля отобрала у Ани бинокль и воззрилась в него сама.
– С помпонами! Окуляры протри, подруга! – захохотала она. – Мужик-то голый!
– Как голый? – удивилась Аня. – Дай посмотрю!
Костя ревниво отобрал у Ани бинокль.
– Не могу вспомнить, отключила я газ или нет, – вдруг сказала Оля. – Не помнишь, Ань?
– Не-а.
Аня расслабленно жмурилась, и не было ей никакого дела до газа. Оля напрягала память.
– Блин, ведь не выключила, он так и горит.
– Да и фиг с ним, – равнодушно произнёс Миша.
Оля вскочила и начала одеваться.
– Нет, это неправильно. Нагорит сейчас… И не по себе как-то. Короче, я в общагу.
– Я тебя отвезу, – вызвался Миша.
Костя приподнялся и бросил ему ключи от машины.
Оля и Миша уехали. Костя перевернулся на локти и навис над Аней.
– Наконец мы одни, – сказал он. – Давно хочу тебе сказать, Аня. Нравишься мне.
Аня смотрела на него сквозь сомкнутые веки и улыбалась, любуясь его чёрными бровями на излом, тёмно-серыми глазами, глядевшими на неё очень серьёзно, гладкой кожей на плотных мускулах. Широкие плечи заслонили солнце. Где-то под ухом звенел комар. Анины ладони робко скользнули по Костиной спине, и тут же она оказалась придавленной мускулистым телом. Под яростный стон боли и разочарования она прозаично, по-звериному рассталась с девственностью.
Миши и Оли не было до самого вечера, но влюблённые не нуждались ни в чьей компании. Когда за деревьями послышался звук мотора, они с сожалением отодвинулись друг от друга.
– Вы где пропадали? – без особого интереса спросила Аня.
– А, в кино ходили, – отмахнулась Оля. Губы у неё чуть распухли, выдавая подругу.
