Приключения филистимлянина из Ашдода сына Хоттаба

– Но есть мне тайна вещания из будущего, – продолжал джинн.

Нефертатонптах и Гассан прислушались.

– Слабое нам, джиннам, не всем удается знать грядущее, но для такого случая оно есть.

– Так расскажи нам скорее, джинн, – торопил его Гассан.

– Да, джинн, просим тебя, – произнесла и принцесса, понимавшая, что просить духа о чем-либо может только тот, кто обладает заговоренным предметом, имеющим над ним власть.

О кольце на запястье у Гассана Нефертатонптах узнала лишь сейчас и больше удивляясь, понимая о действительно существующей магии и тайных существах скрытого мира от всех людей.

– Земля Песчаного Сфинкса обретет еще славу, но ее покроет другая слава, все, что могу сказать вам, люди, – ответил джинн.

Гассан и принцесса молчали. Для них слова духа были двусмысленны, но джинн понимал недопонимание его слов принцессой и филистимлянином.

– Но время вашего царствия уйдет только спустя поколения, – сказал джинн, чем успокоил Нефертатонптах. – На то время сменится двадцать шесть царей. Что лишь в три раза меньше от начала освоения самого Египта, следившего за участью перемен всего самим Песчаным Сфинксом.

Сказав так, джинн исчез. Вдруг он вновь появился, как бы распределив свою службу на две части. Одну он уже выполнил, пояснив, как мог, на заказ Гассана, дав ответ на его просьбу и даже больше стараясь пояснить суть произошедшего. Появившись вновь он обращался уже к Гассану направляя его подсказками для совершения обдуманных действий. При этом многое скрывая в своей речи дабы не проявлялось скрытое проявление дружелюбия духа к людям спешил предложить:

– Есть за северными горами место, где вас никто не тронет. За морями и непроходимыми тропами и топями есть великая страна, поклоняющаяся иному царствию боготворения. Сохраняя свои тайны, где воды надземные и так же подводные скрывают, древние подземные города, разбитые внутренними ходами, где некогда они существовавшие там до того времени, когда вся земля окуталась снегом, и покинувшие те места их жители, когда снег стал сходить и образовывать реки и моря, которых никогда не было прежде. Где ныне живут там новые люди и звери, не зная о том, что есть другой конец земли.

Но ладят они сами с собой и с любым миром,

Но скалы холодные те места стерегут

И лавы там снежные10, —

говорил, перейдя на складную речь, джинн. —

И тайны великие,

Все самобытное,

Что даже врата всего мира

В те места не ведут…

Гассан посмотрел на девушку, когда джинн закончил. Нефертатонптах до сих пор пыталась понять, о каких землях говорит ей джинн. Ее мысли были заняты лишь одним местом – ее родиной, торговым Мисраимом, с царством Та-шемау, где растет тростник. О старом городе, именовавшего сейчас по новому названию как Некрополис, царствие или город, куда отправлялись все цари по дороге к Ра. А на пути они встречали путников в виде двух колоссов знаменующие стороны, в которые следовало бы направляться правителям в последний путь к одному из божеству этих статуй, оно решало их дальнейший путь к Ра.

– Джинн, знаешь, нам надо как-то просто вернуть трон Нефертатонптах, – заявил Гассан, поняв слугу кольца.

Джинн не заставил себя долго ждать с ответом.

– Я могу вас перенести прямо в Фивы в храм Атона. Там вам будет спокойней, – сказал джинн.

И тут же Гассан и Несер с Нефертатонптах оказались в архитектурном ансамбле палат, где их окружали сверкавшими драгоценностями стены поднимавшегося в ту пору солнца, создавая своеобразную ярчайшую атмосферу разлива великолепия и разнообразия цветных фресок, украшенных драгоценными камнями и красками. Также друзьям представился вид грандиозных размеров стен здания, вмещающего в себя всевозможные статуи и колонны, рассказывающие историю созидания царства Египетского, их правителей сохраняясь поддерживавшими специальными художниками и работниками это великолепие многими и многими годами.

Для Нефертатонптах часть истории правящих семей ранних династий септами и целыми городами, имея царскую власть над всем, была известна из манускриптов, которые она пыталась изучать в детстве. Но мать ее не разрешала ей изучать какие-либо предметы до ее совершеннолетия, которое в те времена наступало в двадцать два года. Совершеннолетие у мужчин, юношей не царственного происхождения, наступало в восемнадцать лет, у детей правителей мужского пола брачный возраст считался уже к пятнадцати годам. А также по рассказам ее отца Тутхепера11, правителя всего Мисраима, за время его правления, длившегося всего три года, она узнала, что Египет был возведен задолго до области Двуречья, которая сейчас именуется Вавилоном. Принцесса росла в те времена, когда почитания божествам предпочиталось более тем, которые, по легенде, шествующие они от Аль Машрика, следовали по небосклону вдоль всего Нила, по пути приглаживая гриву Большого Сфинкса, как бы прощались с ним, чтобы вновь вернуться с тех мест их отдыха, где юной принцессе никогда бы не хотелось быть. Так как те места для нее вызывали отчуждение, странный мир, наполненный опасностями. В своих детских мечтах она желала встретить того, кто, веря в чудеса, оживит для нее Большого Сфинкса. И тогда, быть может, верхом на звере они отправятся в ту сторону, где заходит яркий диск Ра, покорить, если на то будет необходимость, неправду, помогать людям, если они примут их величие царственного происхождения и тогда построят они для тех людей царство добра и справедливости.

Но все пошло не так, как предполагала девушка по имени Нефертатонптах, встретив свои двадцать лет. Юная принцесса после гибели отца и предательства нового жреца должна была бежать, чтобы избежать участи ее старшей сестры Акхнефхнум, – тайком от овдовевшей матери ее похитили и вывезли в неизвестном направлении, как это понимала сейчас Нефертатонптах, и найти ее следы никак не удастся.

В день скорби на всенародное прощание ее мать не смогла выйти к народу. В день прощания с царем его жена, казалось, ушла в себя и не могла более руководить. Тогда о престолонаследии заговорили жрецы. Они уже подготовили к власти управления всего Египта нового представителя, идущего от жреческой группы, некоего юношу, поспешного выходца из Аккадии Шашук с провозглашенным царским именем Сиамун и так совпало, что в этот день появилась при помощи волшебства джинна законная представительница семьи нового царства, поколения династии семей, возникшие от Ра. С друзьями во дворец начала всех царей поколения идущие от начала Рамсеса I и место, откуда предок Нефертатонптах, правитель всего Мисраима Экхнатон, был однажды предан забвению.

– Где мы? – спросил скорей себя самого Гассан.

– Вот это мне бы хотелось сейчас узнать самому, – озвучил свои мысли Несер, оглядывая стены дворца.

Он был египтянином, но перед тем, как покинуть места рождения, жил на окраинах Мисраима. Нефертатонптах же появилась на свет во время восхода в Мемфисе на границе между Верхним и Нижним Египтом.

Появившиеся во дворце из Израиля люди дивились древнему сохранившемуся великолепию, сохранившимся до сих пор спустя многие поколения стенам, созданные еще до восхождения семьи поколений Рамсеса именовавшим себя как созданные Ра.

Первым задумался Несер.

– Все это хорошо. Но что нам делать среди этого дива?! – спросил он вслух самого себя, по большей части все же обращаясь к Нефертатонптах, будто именно от нее зависели дальнейшие действия.

Нефертатонптах не знала, что делать. Она пыталась узнать по картинам, изображениям барельефов и иероглифам историю своих предков. Но на некоторых из них отделка была сбита. Пиктограммы, надписи, рисунки, изображения сцен, часть некоторых из них были весьма с искаженными гранями, что было заметно не сразу.

– Тут кто-то все переделал, почти все стены, – заметила девушка. – Наверное, пытались скрыть часть какой-то истории о моем прадеде.

– Да, а кто был твоим предком, Нефертптах? – сократил ее имя Гассан.

– Один из них, Эхнатон Аменхотеп Четвертый, но не он построил этот город. Не знаю, из-за чего, но о нем было запрещено упоминать. А няньки мне рассказывали, что он имел какой-то договор с самим Сетом, вот из-за этого его старались забыть, – ответила Нефертатонптах.

Гассан подивился рассказу девушки, но ему это казалось больше вымыслом, чем правдой. Единственное, во что он верил, – это могущество заклинания кольца и владением неизвестным миру людей волшебными силами открытые лишь израильскому царю. А он, в свою очередь, никак не был связан с египетскими божествами. Гассан знал об этом наверняка. Подтверждением тому представляли странные работники несколько месяцев назад на окраине Израиля, в неизвестных никому одеждах и специальных шлемах одетые. Гассан не встретил ни на одном из здешних барельефов и необычных механизмов, которые шли им в помощь на время созидания храма появившиеся по повелению Соломона с помощью его магического амулета.

– Я вот думаю, раз нас джинн сюда перенес, то это точно должно быть безопасное место. Нам бы только стоило кого-то здесь отыскать, однако кто поможет нам подсказать то, зачем мы здесь и что делать дальше? – гадал Гассан.

– Постой, Гассан, что если спросить самого джинна, зачем занес нас сюда? – предложил Несер.

Нефертатонптах повернулась к филистимлянину, на вопрос молодого египтянина. Гассану не оставалось ничего, кроме как изволить друзьям. После тщетной попытки филистимлянина предложить прогулку по окрестностям древнего города, потому как Гассан никогда не был в Египте, но по настоянию друга и красавицы, пришедшей от Атона к Птаху12, чьи слова ему казались не столь убедительны, сколь проявлявшийся интерес к ней сыном Хоттаба, Гассан не мог отказать девушке. Он вызвал джинна. Гассан поднял голову, обращаясь к слуге кольца после его моментального появления.

– Дело в том, джинн, что нам не совсем понятно, что…

Джинн словно знал о вопросе, у него был уже ответ:

– Повелитель кольца, город на границе между Та-шемау и Та-меху, это, где еще почитают правительство древних правителей. Здесь! Вам нужно искать ответы на свои вопросы. Я же лишь слуга кольца. Я лишь ожидающий на своем пути. Но смею сказать одно. Люди, воздвигнувшие пирамиды, еще продолжают пользоваться их благами.

Что за достатки, было известно каждому в стенах неимоверного четырехгранного дворца-храма Мисраима. Поклонение предкам, держа традиции, что требовалось для поддержки жизни уклада и культуры самого населения. Впрочем, так думали лишь египтяне и путешественники, истинное предназначение пирамид знал лишь джинн. Сказал он так и исчез, отчего Гассан решил понапрасну не вызывать слугу кольца пользуясь его доверием как никак истинного служителя самого Соломона.

– Ну да, теперь-то мне все понятно, – сыронизировал Гассан.

– О чем ты? – спросила его Нефертатонптах.

– Да нет, ни о чем. Просто у меня появился вопрос: что делать дальше? Снова вызвать магистра истории? —пошутил Гассан.

– Конечно, вызывай! – настаивал Несер.

– Постойте! – внезапно их остановила принцесса. – Что означали его слова? Вы можете их объяснить? – обратилась девушка скорей к самой себе, чем к своим друзьям.

– Думаю, то, что надо полагаться теперь только на самих себя, – предположил Несер.

У него не было никакого желания задумываться над сложившимся положением. Он довольствовался тем, что находился рядом с Нефертатонптах и товарищем.

В это время, когда они оказались на террасе среди величественных колонн, солнце вовсю освещало изящества сада, по обеим сторонам диковинные пальмы. Вдоль парковой дороги храмового ансамбля находились выставленные по обеим сторонам дороги небольшие статуи с образами животных, как бы сопровождая путников. В конце монументов с существами располагался с одной стороны сфинкс в виде кошки, посвященный богине Бастет, напротив нее – сфинкс в облике льва, был чуть выше всех. Следующая группа статуй за стенами дворцового храма с обликами баранов вела к выходу из архитектурного комплекса. Но пока путешественники не знали, что краски этих двух фигур зверей, ночью, казалось, будто оживали, переглядываясь друг с другом в игре факелов. Слева появился человек в белой одежде. Он осторожно ступал на каждую из ступенек дворцового крыльца, поднимаясь к путешественникам. Заметив гостей, мужчина остановился, они стали присматриваться друг к другу.

Нефертатонптах догадывалась, кто перед ними, но решила прмолчать, и высказаться когда ей будет удобно по этому поводу.

– Приветствую тебя, достопочтенный житель Мисраима! – нашелся Гассан, изобразив не всерьез статус величественного идолопоклонника,. – Скажи, пожалуйста, к какому сие великолепие относится господствующему ному, Нижнего или Верхнего Египта? А то я тут запутался, – спросил Гассан человека, не имея понимания об иерархии царства Мисраима.

Но тот явно не был знаком с идишем, когда на ломаном языке обратился к нему Гассан, он не решил поприветствовать его на своей далекой филистимской речи.

– Это дворец Амона Ра, – подсказала ему принцесса.

– А-а… – протянул Гассан. – Ну, вы с ним давайте сами, а то я по-египетски никак что-то…

Казалось, этого решения все и ожидали. Филистимлянин никак не сочетался в их компанию единоплеменников, которых соединяла тонкая грань отношений, как впрочем, являясь ростками будущего. Однако негласно принимая Гассана за своего руководителя, их команда в первую очередь желала знать его мнение. Поймав его одобрение, Нефертатонптах начала:

– Прошу прощения, не знаю ваше служебное положение. Я принцесса Нефертатонптах… из Мемфиса.

Как только девушка произнесла имя, человек тут же сложился, пав ниц на ступени.

На вид ему было около пятидесяти лет. Возраст ему прибавляли плешь почти по всей голове и худое лицо. Отсутствие парика на нем говорило о том, что он был далек от ранга приближенных к царственным особам. Но находился где-то в среднем ранге, это ранг вольнодумцев, не имеющих своего решения лишенных выдвижений своих идей, но лишь твердые подчиненные в том или ином действии, ведущие уединенный если не тайный образ службы, поэтому о дочери последнего царя он мог лишь слышать. Крестьяне и рабочие Египта носили простые парики, по своему желанию либо по предназначению, которым было не украшение, но как обозначение их служебному положению, а служители порядка военачальники и надсмотрщики, или кто был выше рангом рабочих, имели отличия в виде косичек на парике или клафт с отличительными по статусу выделенными на них полосками. Этот человек также имел выбор, носить головной убор или его не надевать. Стало быть, этот мужчина был либо жрецом, либо управленцем по подсчетным делам или служащим какого-то из делового уровня.

– Прошу вас, поднимитесь, – сказала принцесса, подняв перед собой руку,

что являлось повелительным знаком царей. В благоволении принцессы мужчина, бросив оценивающий взгляд на ее спутника, все же желал признать Нефертатонптах престолонаследованной особой. Несер был слишком просто одет, чтобы сливаться в уклад с царским поданным, и походил скорей на раба-египтянина, провинившегося чем-то у своих господ. Нефертатонптах была одета в одежды, что издали лишь напоминала ее царственнородность, и то больше жестами и видом.

– Госпожа, – начал говорить мужчина.

Но выяснять, является ли девушка действительно наследницей трона Мисраима, какого именно царства Нижнего или Верхнего заостряться вопросом во избежание неприятностей не стал.

– Я жрец Атдеп. Я, четверо моих соратников из наставников и еще двенадцать служителей из некогда рабочих отделений остались присматривать за порядком Великоцарственного храма. Он недавно опустел, после того как Нил поменял свои воды. И мы те, кто остались здесь от последнего покинувшего город гражданина еще недавно.

– Бывший правитель здесь был Поинкхет и Ибаш Хиль Атес из касты жрецов. Теперь же они перебрались в крепость Рамсеса с тремя своими соратниками, что к западу от Нила, восхвалять великого Птаха.

Нефертатонптах словно передернуло, когда она услышала из уст жреца имя того, кто преследовал ее и, найдя ее следы при помощи своих слуг в Израиле, подослал похитить ее.

– Все остальные граждане разошлись, – продолжал старик, – по разным местам. Кто-то еще остался, они не совсем утеряли верность к прежним правителям Мисраима и ждут, когда царство вновь обретет силу.

И тут жрец словно застыл на лице Нефертатонптах, его губы, словно не повинуясь своему хозяину, едва слышно произнесли:

– Красота пришла… – произнес он имя жены Эхнатона, лик девушки еще сохранял черты бюста, вывезенного кем-то из Ахетатона вновь в Фивы.

Нефертатонптах действительно была чем-то похожа на Нефертити. Лик, схожий с единственным бюстом, сохранившимся после того, как один из военачальников, переживший последние дни с прадедом Нефертатонптах, предал его забвению, позволив разрушить стены его города. Принцесса в этот миг ощутила легкую растерянность, это заметил Несер.

– Служивый! – проявил находчивость он. – Пред тобой последовательница семьи служителей Амона Ра!

Словно подкошенный, жрец вновь пал ниц к ступеням храмового дворца.

А Гассан, отчасти понимавший речь египтян, оставив друзей, решил прогуляться. Он вошел внутрь колоссальных размеров дворца, где до встречи их со жрецом предлагал побывать своим спутникам. Разглядывая его структуру, он отметил, что постройка, снаружи казалось, была не столь велика, сколь построена, так что ее высота внутри казалась бесконечна. Пройдя залы, не встретив ни одного человека, Гассан вышел в проход, среди других колонн. Возвышающиеся на них арки с великолепными яркими барельефами, и на каждом из них сверкали драгоценные камни выявляя выпуклые красочные картины.

– Ну, дают египтяне, не чета нашей деревне. Сколько же лет высоткам? – гадал Гассан. – Надо будет спросить об этом у Нефы. А Несера вряд ли интересовала история.

«Но как коллеге по строительству, ему стоило бы поинтересоваться их возведением», – подумал про себя филистимлянин.

Обойдя выставленные столы и стулья, для отдыха и деловых встреч, Гассан попал по другую сторону дворца во вторую примкнутую с небольшой крытой по середине частью половиной ансамбля. Но все остальное, что находилось под открытым небом, великолепие садов с видом огромного бассейна тут же восхитило его. «Это бы надо запомнить…» – чуть слышно произнес он, вспомнив о магическом амулете, в котором содержалась мощь в исполнении желаний. Он еще долго ходил по местам внутреннего двора приемной резиденции царей, рассматривая белоснежные фигуры однотипных сфинксов, обратив внимание на скульптуру с частью бегемота и с телом человека, что рассмешило его. Также здесь присутствовали другие фигуры с телом человека, с головой птиц, и все если смотреть на них с любой точки обзора, то они как бы, наблюдали за ним. Приблизившись к краю бассейна, Гассан оглядывал теперь большую стелу с навозным жуком. Вдруг заслышав вокруг шипение, филистимлянин посчитал, что тот сейчас соскочит с тумбы прямо на него. Представив на миг это, Гассан раскинул руки в стороны, потеряв равновесие, и оказался в воде. Но то, что он оказался весь измочен водой, совершенно не тревожило его, когда он вновь застыл стоя по грудь в бассейне от едва слышимых звуков в воде. Юноша насторожился, посчитав звук за окружавших его змей. Но, осторожно оглядевшись, Гассан определил, что никого рядом не оказалось. Но случайно ему на глаза попалась одна цель. Вглядевшись в даль бассейна, в успокоенной глади воды он заметил что-то, что опускалось и поднималось там как похожий на поплавок, мерцающий у стены. При колыхании воды создавалось подобие шума морской волны прибоя. Но как только вода становилась спокойней, шум утихал. «Чудеса!» – подумал Гассан.

Когда он вылез из искусственного водоема, был немного расстроен. Его одежда была сыра, и единственное, что он мог сделать, – это вылить воду из туфель. Скинув рубаху, он выжал ее, снова надел, полагаясь на знойное солнце.

– О! Ра! Я весь сырой, обогрей меня, – пошутил Гассан, обращаясь к диску на небе, считая, что светило его не слышит, полагая, что солнце есть нечто твердое, но как свет в конце тоннеля, а земля – это колесо, каким-то образом крутящееся вокруг входа этого тоннеля. И когда оно погаснет, колесо Земля перестанет крутиться, начнется холод или наоборот. Пока колесо крутится, оно каким-то образом вертится вокруг тоннеля и оттуда льется свет. Над объяснением легенды филистимлянин никогда не задумывался. Его интересовала победа в играх племени, которые собственно мало привлекали молодого человека, нежели путешествия и новые знакомства.

Таким образом, не получив ответа и раздосадованный своим одиночеством, Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб ощутил подступающий голод, который в обстановке отсутствия людей увеличивался. Он решил вернуться к своим друзьям в надежде, что те уже нашли то, чего поможет им придти к завершению их дискуссий. Но, после поисков своих сторонников, Гассан, затерявшись в многочисленных колоннах, вернулся туда, где начал их искать. До этого принцесса Египта, израильский работник Несер и встретивший их уверованный старовер жрец Амона Ра, увлекшись своим политическим намерением получив шанс возобновить династию царей, незаметно для себя уже давно покинули свое место обсуждения.

Гассан надел едва ли высохший на себя жакет, чтобы тот высыхал быстрее. Остальная выжатая одежда на нем почти высохла, только в туфлях было сыро и неприятно, но такие невзгоды были нипочем путешественнику и камненосу со стажем. «Ладно, – подумал про себя Гассан. – Сейчас я их разыщу! И они у меня за все ответят!» – без злобы к своим последователям, обратился он мысленно, на всякий случай выкрикнув их имена. Он во второй раз попытался найти друзей с мыслями, что они скрылись «без него!» в каких-то засекреченных лазах. Гассан терял терпение как вдруг остановившись перед аллеями дворца дотронулся до магического амулета на запястье, чтобы вызвать джинна, как на марше дворцового храма он заметил другого священнослужителя из той же гильдии, как Атдеп, на вид которому было менее лет чем филистимлянину. Юноша, встретившись с Гассаном, словно поджидал его.

– Владыка кольца Соломона, великого мудреца Ханаана земли обетованной… – Молодой человек продолжал бы таким образом приветствовать великого гостя, если бы вопросительный взгляд Гассана не остановил его. – Наиважнейший друг принцессы Верхнего Египта.

В то, что жрецы гильдии поверили, что Нефертатонптах потомок династии царей, о которой известность прошла среди священников, радовала Гассана, все же в словах этого юноши не чувствовалась уверенность.

– Господин Гассан Абдуррахман, прошу следовать за мной, – сказал юный поклонник гильдии, посвященной Ра.

Они спустились по лестнице и направились вдоль статуй малых сфинксов к огромным стенам.

– Что же это друг моих друзей. Принцесса и Несер оставили меня? Даже не попрощавшись, – заметил Гассан. Но послушник гильдии молчал, он не знал, что ответить. Дорога, по которой они шли, вела среди аллей ко входу в ансамбль дворцового храма, очерчивая центр высочайшими стенами, менее разукрашенными, центральными, более массивными, уже не представляя на них никакими сценами истории этой цивилизации. Что Гассана даже немного разочаровало. Он словно ощушал себя среди неполноты верхнеуровневости древних видов. Единственное, что здесь его радовало, – так это огромный комплекс, закрытый древнейшим укреплением. Здесь не все лучи солнца достигали внутреннего пространства, оставаясь за массивной преградой, где не так ощущалось упоение «духа Ра», – пояснил молодой священник, когда филистимлянин поделился мнением о солнцепеке.

Они подходили к проему двух мощных преград, как оттуда появилась колесница. Было ясно, что возничий загнал коней, внезапно остановившись, на скорости едва не сбив людей. Молодой жрец, не ожидая быстрой повозки замер с испугом на лице. Гассан едва справился с этим страхом быть сбитым двумя лошадьми или задавленным двумя большими колесами.

– Гасан Абдуркха́мон ибн ХетХаб! – обратился возчик к филистимлянину, неправильно произнеся его имя.

Вид возничего был весьма озадаченным. Он недолго гадал, кто из двух присутствующих перед ним являлся сопроводителем Нефертатонптах.

– Я должен передать вам послание от принцессы Египта! – колесничий гадал, кто есть Гассан знакомый для принцессы друг или враг Египта.

Сам лишь интуитивно доверяя той, кем был послан на розыски филистимлянина.

– Она похищена служителями жреца Ибаш Хиль Атес! Я оказался случайным свидетелем жесточайшей расправы над охраной священниками Амон Ра. Их убили. Похитив принцессу! Я Масур Хаб Ини, бывший солдат третьей квадриги, расформированной жреческой гильдией Абду иль Харми. Сопроводитель принцессы, египтянин, пояснил мне мало. Он остался покалеченным и не может говорить более. Единственное, что я понял, – он назвал имя, с которым, как я полагаю, обращаюсь сейчас к тому человеку.

Гассан не знал, как ответить возничему, единственная мысль, что пришла к нему, – так это то, что нужно опять спасать своих друзей. И тут же что-то решать ради своего и их спокойствия. Вместе с тем он, слушая посланца, не спешил с выводами. Наблюдая за ним, интуитивно понимая, что ему просто необходимо вмешаться за Нефертатонптах и Несера, и глядя на посланника снизу вверх, тот стоял на колеснице с безмятежным выражением до интриг великих династий. Все ж таки Гассану было вовсе не до их трудностей. Тот, словно понимая его, продолжил: