скачать книгу бесплатно
Получив деньги за принятые подписи и аванс за следующую партию, упаковала возвращенные листы и в совершенно дурном расположении духа отправилась к станции метро «Электрозаводская». Она-то надеялась, что ее сумка станет легче, а в результате «ценный груз» потяжелел почти вдвое. Злясь на весь мир и прежде всего – на себя, Надежда перекладывала на ходу свою тяжелую ношу из одной руки в другую.
Вдруг ее взгляд остановился на русоволосом мужчине невысокого роста, с пышными усами. Мужчина шел навстречу и приветливо улыбался Надежде, как будто он давным-давно с ней знаком и несказанно рад ее видеть.
«Кто-то из наших новых партийцев, наверное, идет подписи сдавать… или сдал уже, – решила Надя, – усатый… кажется, был на съезде в зале кто-то новенький… с усами… из какого же он региона?» – подумала она и даже представила, как видит этого человека на заседании. А вслух сказала:
– Привет! Как дела? Идете сдавать подписи или сдали уже? Много забраковали? – она так рада была видеть доброжелательное лицо после этих строгих проверяющих, что буквально бросилась на шею улыбающемуся мужчине – по-свойски, по-приятельски, как было заведено у них с друзьями-партийцами.
Не слушая ответа, Надежда продолжала:
– А у меня две трети подписей забраковали! Представляешь? Опять эту тяжесть домой везти! Кошмар какой-то!
Она сразу перешла с улыбающимся мужчиной на «ты», как с товарищем по партии, тем более он был на первый взгляд одного с ней возраста, а то и моложе.
– А кто это? – спросил маленького роста мужичок, который смешно семенил рядом с улыбающимся усатым мужчиной.
Надежда даже не сразу обратила на него внимание: был он какой-то незаметный, но в то же время присутствовало в его облике что-то основательное, надежное, хозяйское, но из-за невысокого роста ему больше подходило именно слово «мужичок», а не «мужчина».
– А кто это? – испуганно переспросил он.
– Не знаю, – продолжая улыбаться, ответил усатый мужчина.
«Своих не узнает», – подумала Надежда о мужичке, а насчет усатого мужчины решила, что он, вероятно, пошутил, сказав, что ее не знает.
– Слушай, а помоги мне, пожалуйста, сумку до метро донести, тяжеленная ужасно! – попросила она.
– Ну, давай, – согласился усатый мужчина, с готовностью забирая у Надежды сумку и продолжая радостно улыбаться, а сам развернулся вслед за ней в сторону станции метро.
– А ты понеси вот это, – он отдал ей кожаную борсетку.
– Да кто это? – не унимался мужичок, тоже изменив вслед за улыбающимся попутчиком направление движения на противоположное.
– Да не знаю я, – ответил опять усатый мужчина, все внимание которого занимала болтовня Надежды.
Она же задавала ему вопросы и, не слушая ответов, продолжала монолог. Ругала чересчур принципиальных проверяющих, свою бестолковость, а заодно – и новый федеральный закон о политических партиях, в соответствии с требованиями которого все они должны пройти перерегистрацию, а перед этим численность каждого регионального отделения нужно увеличить, по меньшей мере, раза в три…
– Вы из какого региона? Сколько у вас людей?.. У нас – около четырехсот человек, а надо не меньше тысячи! И новые местные отделения создавать…
Усатый мужчина продолжал молча улыбаться. Да если бы он и хотел что-то ответить, то вряд ли ему это удалось бы. При несмолкаемой болтовне Надежды вставить хоть слово было просто невозможно.
– Вы когда домой собираетесь? – спросила Устинова и снова не стала ждать ответа. – А мы завтра… Нас шесть человек приехало. Мои где-то по городу сейчас гуляют, а я, как каторжная, с подписными листами вожусь, – пожаловалась она на свою тяжелую жизнь.
Мужичок, между тем, молча семенил рядом и с настороженным любопытством прислушивался к этой странной беседе, а если сказать точнее – к монологу Надежды.
Вот и станция метро. Надя подошла к кассе, встала в очередь.
– Сейчас я возьму карточку и будем прощаться! – объявила она.
– Да мы тоже с тобой прокатимся, – озвучил намерение усатый мужчина.
– Ну, тогда я возьму и вам карточку!
– Да нам не надо! У нас проездные, – сияя жизнерадостной улыбкой, ответил он.
«Зачем им проездные на метро, если они не москвичи? – подумала Надежда, и в ее мысли впервые закралось смутное сомнение. – А я же их не знаю!!! И они не из нашей партии…» – наконец-то дошло до нее.
Кто они такие? Зачем незнакомец взял сумку? Там лежала крупная сумма денег, которую Надя должна была раздать людям за сбор подписей. Чтобы собрать столько, ей пришлось бы откладывать свою преподавательскую зарплату около года! Да еще и подписные листы, которые надо вернуть людям на доработку… В ее голове пронеслась вереница самых неприятных мыслей, а по спине пробежал холодок…
«Вот так в ситуацию я попала по своей глупости!.. А ведь знаю, что нельзя в Москве доверять первым встречным! Здесь же полно жуликов, особенно – рядом с вокзалами!» – подумала она.
Надежда купила карточку на две поездки в метро. Ругая себя за легкомыслие, она обратилась к усатому мужчине с убийственно логичной речью:
– Мужчина, отдайте мне сумку, пожалуйста, мне некогда тут с вами разговаривать, я очень тороплюсь! – Надя перешла на «вы», как и положено обращаться к незнакомым людям.
– Да ладно уж, я провожу до гостиницы. Куда ты с такой тяжестью! Тебя же ветром качает, – продолжая улыбаться, возразил он.
Надежда не знала, считать его слова «ветром качает» неудачным комплиментом или наоборот, но решила не заострять на этом внимания.
– Мужчина, отдайте мне сумку, – настаивала она, пытаясь вырвать «драгоценную ношу» из сильных рук усатого незнакомца.
– Да ладно тебе, – все еще улыбаясь, проговорил он, – что, ценная поклажка, что ли? Там деньги, наверное? За подписи, что ли? Да не бойся! Ты знаешь, сколько денег в борсетке, которая у тебя в руках? Уж гораздо больше, чем в твоей сумке! Честно!
– Мужчина, ну что вы ко мне пристаете? – возмущенно воскликнула не на шутку испуганная Надежда, и это был ее последний аргумент.
– Интересно, это кто к кому пристал? – смеясь, усатый мужчина задал вопрос, не требующий ответа.
Ей все же удалось вырвать свою сумку из рук незнакомца. Он едва успел поймать борсетку, небрежно брошенную ему Надеждой. Почти бегом, насколько это было возможно с тяжелой ношей, она спустилась по эскалатору и остановилась в ожидании поезда.
– А ты куда Володьку дела? – испуганно спросил запыхавшийся мужичок, подбежав к ней.
– Так его Володькой, что ли, зовут? – вопросом на вопрос ответила Надежда.
– Володькой, – подтвердил мужичок.
Тут подскочил Володька.
– Ну что, давай помогу сумку до гостиницы довезти, что ли? Тяжело ведь, – заливаясь смехом, предложил он свои услуги.
Через минуту, оценив комичность ситуации, громко хохотали все трое, привлекая внимание окружающих, с удивлением поглядывающих на странную компанию.
Оказалось, что Надежде повстречались два друга-москвича. Володька – майор зенитно-ракетных войск в отпуске, а мужичок – тоже майор, но недавно уволившийся в запас и теперь пытающийся найти свое место в гражданской жизни. Отпустив приятеля, майор Володька пообещал присоединиться к нему позже, а сам поехал провожать даму с ее тяжелой сумкой до гостиницы.
На Надежду по дороге периодически нападал, казалось бы, беспричинный, неудержимый смех. Но Володька, зная, над чем она смеется, хохотал вместе с ней – звонко и заразительно, не обращая внимания на неодобрительные взгляды добропорядочных пассажиров.
Проводив нечаянную спутницу до гостиницы «Альфа», майор Володька вернул сумку, обменялся с ней номерами телефонов и пошел по своим делам, отложенным по ее вине.
Войдя в номер, Надежда бросила ценную ношу в угол, уселась в удобное кресло и какое-то время сидела неподвижно, запрокинув голову и закрыв глаза. Ноги гудели от усталости. Она опять громко засмеялась, вспомнив о своем приключении с усатым майором Володькой. Со стороны это могло показаться странным, но, к счастью, никто ее сейчас не видел.
Потом она с удовольствием приняла душ, наслаждаясь горячими упругими струями, массировавшими тело. Говорят, холодная вода снимает усталость. А Надежда любила горячую воду – такую, чтобы пар шел! Смывая накопившееся за день напряжение, она уносила тревоги и грустные мысли…
Завернувшись в пушистое полотенце, вышла из ванной, блаженствуя, растянулась на кровати.
«Как хорошо, что никого еще нет, – подумала Надя, – можно немного побыть одной, отдохнуть…»
Надежда любила иногда посидеть в тишине, наедине со своими мыслями. Одиночество было для нее продуктивным временем: никто не мешал обдумывать важные вопросы или просто грустить, размышляя о сокровенном и мечтая о будущем.
Из маленького радиоприемника на стене слышалась знакомая песня, и Надя легко поддалась лирическому настрою, который она навевала. Чудный голос Анны Герман пел о белой черемухе и трелях соловья, вселял надежду на приход новой весны и счастливой любви…
Надино сердце сейчас было свободно, и она ценила это временное затишье в чувствах: можно спокойно радоваться жизни, ощущая себя гордой и свободной птицей. Но, как всякая истинная женщина, она снова была готова безоглядно, как в омут с головой, броситься в любовь… если, конечно, таковая случится.
«Что-то я растрогалась… как-то некстати! Некогда мне о такой ерунде думать», – решила Надежда и заняла свои мысли предстоящей работой.
Увы, одиночество при ее образе жизни было непозволительной роскошью. Друзья-партийцы вернулись с прогулки. Ирина открыла дверь своим магнитным ключом-карточкой и зашла в номер.
– Вы здесь, Надежда Владимировна? – спросила девушка, как будто не ожидая застать наставницу.
– Здесь. Как прогулялись? Где побывали?
– Ой, где мы только ни побывали! На Красной площади, в Кремле, в Александровском саду, на Старом Арбате! Хотели в Бриллиантовый фонд пойти, но не успели, – восторженно рассказывала Ирина, оказавшаяся в столице первый раз.
– В какой фонд? – засмеялась Надежда. – В Алмазный, наверное?
– Да, наверное, – согласилась девушка, – там еще знаменитые сокровища Российской империи хранятся…
За ужином Надежда рассказала соратникам-землякам о сдаче подписей и о том, как вручила сумку незнакомому усатому мужчине, приняв его за однопартийца.
– Ну, Устинова, ты даешь! – выдохнул возмущенный Надиным легкомыслием Серега. – Прямо даже аппетит испортила! – несмотря на крайнее возмущение, он отчитывал Надежду в обычной своей шутливой манере.
– Тебя и на минуту одну оставлять нельзя, Надюха! У тебя партийные деньги из-под носа уводить станут, а ты будешь только смеяться! А что людям дома скажешь? – он просто кипел от негодования. – Как расплачиваться-то будешь? Тебе сколько работать за эти деньги?
Надежда молчала. Она уже пожалела, что рассказала друзьям об этом случае.
– Где у тебя мозги-то были, Надюха? – продолжал распекать ее Серега. – Ты же почти кандидат наук! Я думал, что кандидаты наук как-нибудь посерьезнее бывают!
– Ну, вот как только защищусь – сразу «как-нибудь посерьезнее» стану, – ответила Надежда.
– А бесполезно, Надюха, это не лечится! Я тебе как психиатр заявляю: ты такая и останешься!
– Да ладно тебе, Сережка, все же нормально! Хорошие люди попались, – оправдывалась она.
– А ты слушай, слушай критику-то, Устинова! Кто тебе еще, кроме друзей, правду в глаза скажет? Или не нравится, когда против шерстки-то? – продолжал товарищ.
– Да иди ты, Серега, с критикой своей! – беззлобно огрызнулась Надежда.
– Вот так всегда! Как только правду тебе скажешь – сразу «иди ты»! Не любишь ты критику, Надюха, – совсем не обидевшись, ответил Сергей.
– Да брось, Серега, она и сама поняла, – засмеялась Наталья, – она больше не будет.
– Надежда, а ты хоть в партию-то вступить сагитировала потом того усатого? – спросил с иронией усатый Стас, до этого молча наблюдавший за беседой и с преувеличенным неодобрением поглядывающий на Устинову. – Столько секретной информации ему выложила и отпустила просто так?
– Нет, – ответила Надя, – не сагитировала.
– А что так? Во мнениях не сошлись или в диагнозах? По-моему, вы оба… того, – засмеялся Серега, покрутив пальцем у виска. – Не от мира сего, я хотел сказать.
Надо заметить, что в таком духе друзья-партийцы могли общаться совершенно беззлобно и никогда друг на друга не обижались. Закончив ужин, вместе вышли прогуляться по Измайловскому парку. Погода стояла по-настоящему весенняя, теплая и ясная. Прозрачный воздух был напоен ароматами молодой листвы, цветов сирени и черемухи. Зеркальная гладь озера отражала свежую зелень деревьев и редкие полупрозрачные облака, подрумяненные закатом. Слышалось пение соловья, заглушаемое шумом транспорта. В безмятежном настроении друзья некоторое время бесцельно бродили по аллеям парка.
В гостиницу вернулись, когда уже совсем стемнело, вдоль дорожек зажглись фонари, а в небе – звезды. Ирина, казалось, совсем не устала, а Надежда буквально валилась с ног. Едва коснувшись щекой подушки, она уснула.
Глава 3
Проснувшись утром, Надежда обнаружила, что кровать Ирины уже аккуратно застелена.
– Иринка! – позвала она и не услышала ответа. Поднялась, огляделась: девушки в номере не было.
«Странно, – подумала Надя, – куда она могла пойти одна?»
Набрала номер Ириного мобильного. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети», – прозвучало в ответ.
«Забыла телефон зарядить, наверное», – решила Надежда.
Она быстро собралась, зашла за остальными, все вместе спустились в ресторан, надеясь там встретить Ирину.
Друзья-екатеринбуржцы сидели за одним из столиков в центре зала.
– Надюша, идите к нам поближе, – пригласил Владимир Иванович, – все дела сделали?
– Дела-то сделали, улетаем сегодня. Хотели прогуляться по центру, только вот… Иринки что-то нигде нет. Куда бы это она одна с утра могла отправиться? – поделилась беспокойством Надежда.
– Может быть, сувениров решила купить? – предположил Герман. – Хотя рановато еще, вернисаж только открывается…
Позавтракали, вышли в холл. Поговорили о том, о сем: о партийных делах, о жизни, о погоде. Появился Виктор Петрович из Ростова-на-Дону.
– Всем доброго утречка! Надюша, а ты что встревоженная такая? – поинтересовался он.
«Надо же, понял, что я волнуюсь», – удивилась Надежда.
– Да пока еще не особо встревоженная, – ответила она, – но уже начинаю беспокоиться: Иринка куда-то пропала.
– Надь, ну это ж дело молодое! Может быть, Ирина познакомилась с кем-то да гулять пошла. У них это сейчас быстро!
– Да ты что, Витя, какое там «познакомилась»! Она скромная девчонка, отличница! Серьезная и ответственная. Иначе бы я и не взяла ее сюда. В любом случае она бы меня предупредила, – уверенно заявила Надежда, но мужчины не разделяли ее тревоги.
– Надя, ну может быть, действительно она поехала по городу погулять?
– Но ведь мы все вместе собирались гулять по городу! Как она могла уехать одна, не предупредив меня?.. И за завтраком ее никто не видел…
За беседой устроились в фойе первого этажа, в креслах за круглым столиком. В многочисленных стеклянных киосках продавали сувениры, бижутерию и еще много разных милых мелочей, которые могли бы привлечь внимание Ирины, если бы она туда зашла.
– Разве нельзя было что-то здесь купить? – недоумевала Надежда. – Вон какое разнообразие! И идти никуда не надо…
