скачать книгу бесплатно
– Слышала. У меня год назад было дело о некачественном бензине. Одному моему клиенту запороли двигатель на заправке. Она принадлежала жене профессора химии Мизгирёва, если мне не изменяет память Софье Мизгирёвой. Дело мы тогда выиграли, двигатель перебирали за счёт хозяйки, но она упиралась до последнего. Подозреваю, что бензин бадяжили по её приказу, а профессор ей подкидывал идейки – как, куда и сколько. Свалили инициативу на заправщиков. Хозяйка прошла боком. Хотя было понятно, что без её участия невозможно разбодяжить бензин на всех её заправках в одинаковых пропорциях. Один из управляющих до хрипоты выгораживал владелицу. Готов был взять всё на себя, но не срасталось. Он в это время уже месяц как отсутствовал, ездил к поставщикам продлять договора. Думаю «герой» был в хозяйку влюблён. Хотя не знаю, утверждать не буду. И всё же её непосредственное участие доказано не было. Письменных приказов не отдавалось, а всё остальное к протоколу не пришьёшь. А что?
– Вены она себе вскрыла…
– Да ты что-о-о! – Ольга резко развернулась к мужу. – Никогда не подумала бы, что такая особа, как Софья Мизгирёва может что-либо подобное выкинуть!
– Почему?
– На всю жизнь запомнила как она вошла в мой кабинет! Будто не я, а она в нём хозяйка, а я недоразумение, не более… И потом всё время нашего общения безостановочно хамила. У неё это здорово получалось. Пришлось осадить, но не вышло. Представляешь, первый раз в жизни верный способ дал осечку. Мои слова не произвели на госпожу Мизгирёву должного впечатления. Она продолжала разговаривать, переплёвывая через губу.
– Осадила? Верный способ? Ты что, плюнула в неё, что ли? – рассмеялся Михаил.
– Зачем плюнула? Я всегда говорю хамам: «Погодите, погодите я включу диктофон. И вот эту фразу повторите, пожалуйста». Обычно это приводит особо борзых в чувство. Никто не хочет оставлять после себя мусор в истории.
– Ты её записывала? – заинтересованно спросил Михаил, – может быть и запись сохранилась?
– А то! Я ничего не выбрасываю, – Ольга вскочила со стула и быстрым шагом пошла в кабинет. Минут через пять вышла и победно заявила, – вот, получай!
Она протянула мужу диск и компактный СД-проигрыватель. На диске значилась надпись: «Бадяжный бензин. Софья Мизгирёва и дата» Михаил нажал кнопку «воспроизведение»: Женский голос:
– Господи, испугали, да пожалуйста… (Голос низкий, с трещинкой. «Много курила». – решил Михаил). – У вас что, есть на примете такой осёл, который нассыт мне целую цистерну на разбадяжку всего объёма бензина? У меня в городе пять заправок!
Голос Ольги:
– У вас муж…
Голос Софьи:
– Да бросьте вы! Даже мой муж не может напрудить столько мочи… (пауза) … Хотя стоит попробовать, вероятно, сможет (смеётся) … Он у меня сыкло, наверное, сможет!
Окрик Ольги:
– Ну, хватит паясничать! Ваш муж химик?
Голос Софьи:
– Ну и что? Я тоже химик, правда, ни дня не работающий, но все же химик… Вы думаете, у химиков мочи больше?
Спокойный голос Ольги:
– Вы завтракали? Может быть, кофе?
Звук падающего предмета.
Голос Софьи:
– Не надо меня лечить! Я леченная!
Шаги. Стук двери.
– Она что-то бросила? – сделал брови домиком Михаил, – откуда звук падающего предмета?
– Смела со стола блокнот, – нехотя пояснила Ольга. – Хлопнула дверью и ушла.
– И что? Почему ты её не вернула?
– Миша, я была адвокатом потерпевшего, а не её. – Ольга опять раскрыла каталог старинных монет. – Всё, что могла тогда – сделала. Я ведь приглашала Софью заключить мировое соглашение… Получила то, что получила! Потом, правда, ободрала её по полной и даже за моральный ущерб по верхней границе отыграла. Она меня запомнила… Как видишь, я её тоже… Ты уверен, что она сама? – Ольга недоверчиво посмотрела на мужа, – такие особы редко причиняют вред себе любимой…
– Сама. Правда, из предсмертной записки следует, что её
к этому краю подвели…
– Понятно … – вздохнула Ольга, – чистая 110-я. Про злодея написала?
– Написала… Злодей семнадцатый год в могиле лежит…
Ольга присвистнула, отложила в сторону каталог и подсела ближе к мужу:
– Повествуй!
Закончив рассказ, Михаил ещё раз включил диктофон с записью разговора Ольги и Софьи, смешно шевельнул ухом, поднёс к нему проигрыватель и, прослушав запись, резюмировал:
– Уверенная. Строптивая. Вины не чувствует. Обычно с представителями Фемиды рядовые граждане, не «урки», так себя не ведут. А тут вон тебе, лезет на рожон… – Михаил оперся на спинку кресла, вытянул ноги. – Знаешь, закрываю глаза и вижу её лицо там, на кромке ванны. Глаза голубые и виноватые. Никак с тем, что сейчас услышал, не вяжется.
– Хочешь я тебе расскажу притчу из истории монет?
– С подтекстом? – открыл один глаз Михаил.
– Конечно, что зря языком молоть…
– Давай!
– На аудиенции у правителя Цейлона оказались купцы из Персии и Византии. На вопрос о том, чей государь сильнее и богаче перс долго славил своего царя. Византиец молчал. Когда же купцов попросили показать монеты, местный правитель сразу получил ответ на свой вопрос: у перса монета оказалась серебряная, мелкая, а у византийца – золотая, большая, чёткая, качественная.
– Ну? – Михаил открыл оба глаза и привстал.
– У Софьи Мизгирёвой тоже есть своя монета, которой она себя оценила. Её надо найти и тогда ты сможешь понять, чего она стоила и почему так закончила. И ещё… – Ольга на секунду запнулась, будто решила говорить или нет, – хочу поведать тебе, муж, о своём ещё одном давнем увлечении… Дай слово, что не будешь смеяться.
Теперь уже Исайчев не только привстал, а сел окончательно и встревоженно уставился на жену.
– Ой, да не бойся! – засмеялась Ольга, – ничего криминального! Я всего лишь стала коллекционировать запахи…
– Фух! – радостно выдохнул Михаил и опять улёгся на диван, принимая прежнюю расслабленную позу, – духи собираешь? Французские небось!
– Нет, Ваше Величество, я коллекционирую запахи эмоций.
Лицо Исайчева опять посуровело.
– Ну-у-у?!
– Ты помнишь Стефанию?[3 - Стефания – героиня детективного романа Алёны Бессоновой « Пат Королеве!»]
– Неужели, – поморщился Михаил, – такую разве забудешь! И что?
– Она пахла бабушкиным сундуком. Вроде духи себе позволяла новомодные и вещи фирменные, а тянуло барахолкой. Старушечьим запахом тлена. Для меня так пахнет зависть.
Михаил опять привстал и уже с интересом спросил:
– Ну, и?! Ну, и?! Как пахнет злость?
– Злость пахнет болотом и металлической стружкой. Исайчев задумался, переваривая полученную информацию:
– Мне казалось злость пахнет сероводородом, как в преисподней!
Ольга легонько отмахнулась:
– Ну, уж сероводородом! Сероводородом пахнет мужской грех, а женский пахнет домашней фиалкой, такой вкрадчивый, фиолетово-розовый, игриво-глазастый…
Михаил удивлённо заметил:
– Точно! Я когда вошёл в спальню Софьи там пахло фиалкой. Все подоконники обыскал – не было ни одного цветочного горшка, а запах был. Поинтересовался у прислуги, может, это освежитель воздуха? Они аж руками засучили: «Что вы! Что вы! У Софьи Константиновны аллергия на запахи. Никаких цветов и освежителей!» Но пахло ведь… Пахло… Ты говоришь грехом?
Михаил снял очки и, как всегда, в минуты раздумий, помассировал указательным пальцем переносицу, посмотрел на Ольгу наивным детским взглядом:
– Наверное, женщина, ты права. Научи, как это делать?
– Что это?! – хихикнула Ольга.
– Как нюхать эмоции? Мне позарез нужно.
– Учись! Вдохни ноздрями как можно больше воздуха и задержи дыхание. – Ольга вдохнула и задержала дыхание.
Михаил повторил, ко всему ещё надул щёки, а когда выдохнул, разочарованно произнёс:
– Чую только пахнет котлетами. Это какая эмоция? А ты что почувствовала, когда вдохнула?
– Это не эмоция, это запах обеда, который ждёт тебя на плите. А я сейчас почувствовала, как пахнет любовь. Она пахнет тобой и маленьким ребёнком. Я учуяла этот запах на нашей первой встрече и поняла ещё тогда – так пахнет для меня любовь. Пойдём в кухню. Накормлю тебя или дождёмся дочь. Она скоро придёт.
– Откуда знаешь? Что тоже унюхала? Зоська не приходит так рано.
– Унюхала! – воскликнула Ольга и мечтательно, слегка прикрыв веки, произнесла, – Зоська пахнет тёплыми только что скошенными травами, сладковатыми с горьковатыми нотками…
В замке входной двери послышалось шевеление ключа.
– Зоська! – ахнул Михаил, – ну ты даёшь, жена…
Михаил удивлённо посмотрел на спешащую навстречу дочери Ольгу, подумал:
«Ох, не зря ты мне именно сейчас рассказала о своём давнем увлечении. Ох, не зря… Ты ведь ничего не делаешь просто так, умница моя…»
Глава 4. МИЗГИРЁВ СТАРШИЙ
Исайчев не дошёл двух шагов до двери своего кабинета, когда услышал требовательный звонок городского телефона.
«Полковник Корячок» – решил Михаил.
Теперь во времена всеобщей обеспеченности сотовыми аппаратами, по городскому телефону звонил только он.
Михаил ускорил вращения ключа в замочной скважине и буквально ворвался в кабинет:
– Да, Владимир Львович, слушаю, – торопливо проговорил он.
– Что там по самоубийству? – не здороваясь, спросил Корячок. – Причины поступка ясны?
– Пока нет. Вчера профессор Мизгирёв попросил паузу, – доложил Исайчев. – Но сейчас я жду его отца. Он сам изъявил желание встретиться без сына.
– Хо-о-рошо. Ты особо не затягивай и тихо-о-о нечко, тихо-о-онечко. Особо не нажимай. Они люди непростые, – видимо, размышляя, тянул слова полковник. – Попроси его после беседы, зайти ко мне.
– Есть! – сам не ожидая, сорвался на петушиный крик Михаил.
– Что ж ты так орёшь? – прошелестело в трубке.
В дверь постучали. Михаил посмотрел на часы, покашлял, добавил в голос металла:
– Входите, Владислав Иванович!
На пороге кабинета появился сухощавый человек в чёрном берете. Обнажая седую голову, Мизгирёв-старший осмотрелся. Его взгляд упёрся в разукрашенное оранжевыми плодами апельсиновое дерево. Зёрнышко этого растеньица вместе с горшочком земли притащил в кабинет сослуживец – капитан юстиции Роман Васенко. Роман давний друг Михаила. Когда появляются сложные «дела» они работают в паре.[4 - О их работе вы можете прочесть в детективных повестях Алёны Бессоновой: «Пат Королеве!», « Не прикрывай открытых окон» и всех остальных детективных повестях.]
– Садитесь сюда, здесь будет удобно, – Михаил указал рукой на кресло у окна, как раз рядом с апельсиновым деревом. Исайчев специально приподнял жалюзи и обнажил яркое растение. Ему хотелось расположить к себе собеседника, сделать обстановку служебного кабинета более уютным.
Гость основательно устроился в кресле, тут же рядом повесил на подлокотник бадик, Михаил поставил рядом стул для себя.
– Я очень заинтересован в нашей беседе, – начал разговор Исайчев. – Слушаю, Владислав Иванович.
– Шёл к вам и думал с чего начать? – в голосе Мизгирёва слышалась неуверенность. – Вроде всё ясно – она сама распорядилась своей жизнью… Но… Она указала имя человека, которого нет. Давно нет. Что это? Помутнение рассудка? Я так не думаю!
– Вы уверены? – Исайчев сглотнул слюну, хотелось курить.
– Вы хотите курить? – угадал желание следователя Мизгирёв, – Давайте покурим. Здесь можно?
Михаил встал, взял со стола металлическую пепельницу-юлу, поставил её на подлокотник кресла гостя.
– Так, удобно?
Мизгирёв кивнул и сунул руку в карман пиджака, извлёк трубку из чёрного дерева и небольшой металлический коробок. Исайчев успел сделать уже несколько затяжек, а Владислав Иванович всё ещё медленно разминал пальцами табак. В воздухе кабинета появились нотки запаха ореховой скорлупы.
– Мне хочется помочь, – заговорил Мизгирёв, – вам придётся расспросить много людей, пока составите представление о Соне. Сколько людей выскажутся, столько разных образов получите. Она, как морская волна, всегда казалась новой… Вы вчера смотрели на её портрет и, вероятно, пытались что-то понять о ней живой. Пустая трата времени! Портрет ничего не отражает. Вернее, отражает только её облик, но не суть. На картине Соня – Снегурочка…
– А в жизни Купава? – не удержался от вопроса Исайчев.
