В объятиях герцога

– Коул… – всхлипнула девушка, чувствуя, как дрожит каждая клеточка ее тела.

– Да! – прорычал он. – Я хочу, чтобы ты кончила!

Вихрь новых эмоций и ощущений подхватил Имоджен, она не помнила себя от восторга. Из ее груди вырвался крик, из глаз брызнули слезы. Руки Тренвита творили чудеса. Она хотела сказать ему об этом, но лишилась дара речи. Накал чувств был столь велик, что Имоджен впилась зубами в плечо герцога. Он хрипло застонал – скорее от наслаждения, чем от боли, и увлек девушку на кровать.

– Боже, ты просто чудо, – задыхаясь, промолвил он. – Теперь ты готова к соитию.

Герцог перевернул ее на спину и, навалившись сверху всем своим мощным телом, широко раздвинул ноги Имоджен. Поза показалась ей очень неудобной. Она хотела попросить его подождать, дать ей время прийти в себя, но Тренвит запечатал ей рот долгим страстным поцелуем.

Он бормотал скабрезные слова, перемежая их грязными ругательствами, некоторые из них Имоджен слышала впервые. Глаза герцога горели похотливым огнем. Похоже, он утратил контроль над собой, им владело вожделение, жажда получить разрядку.

Тренвит приподнялся, выгнул шею и мощным толчком вошел в Имоджен, мгновенно прорвав слабую преграду. Имоджен громко всхлипнула от боли. Она понимала, что лишилась девственности, но ее партнер не заметил этого. Из его груди вырывались стоны страсти. Слезы выступили на глазах Имоджен, она до крови закусила губу, чтобы не закричать и, превозмогая боль, прижалась лбом к плечу герцога. Девушка боялась, что он рассердится, если увидит ее лицо, залитое слезами.

– Господи, какое тесное влагалище, – пробормотал Тренвит.

Его член выскользнул из лона Имоджен и тут же опять вошел в него, на этот раз глубже, снова причиняя ей острую боль. Тем не менее она чувствовала, как ее тело понемногу свыкается с новым положением, эластичные мышцы лона растягиваются и плотно смыкаются вокруг горячего твердого члена Тренвита.

– Очень тесное… – тяжело дыша, повторил он.

Темп его толчков возрос и вскоре стал бешеным. Лоно Имоджен превратилось в комок нервов, оно пылало так, как будто было охвачено огнем. Девушка спрашивала себя: сможет ли она когда-нибудь снова расслабиться так, чтобы испытать наслаждение, ни с чем несравнимое блаженство? Сможет ли опять пережить оргазм?

Тренвит глухо застонал и вышел из нее. Его вздыбленный член все еще подрагивал. Затем волна мощной судороги пробежала по телу герцога, он запрокинул голову, и Имоджен увидела на его лицу выражение, которое можно было бы назвать страдальческим, и тут же почувствовала, как на ее бедро пролилась струя теплой влаги.

Имоджен отвернулась, ей было неловко наблюдать за человеком, переживавшим экстаз. Она была чужой на этом пиру страсти.

Имоджен увидела лежавшую рядом с ее головой руку Тренвита с надувшимися от напряжения венами и вдруг подумала о том, что никогда в жизни не видела ничего более прекрасного.

После любого сильного шторма наступают минуты томительной тишины и покоя. Так произошло и теперь, когда Имоджен и Тренвит стали понемногу приходить в себя. Герцог все еще лежал на девушке, восстанавливая дыхание. Ей показалось, что он прошептал слово «никогда». Однако его поглотила темнота.

Все было кончено. Имоджен потеряла невинность. Нет, не потеряла, а продала.

Подумав немного, девушка решила, что ее жертва не была напрасной. Сделка оказалась выгодной для нее. Минус год работы в отвратительном заведении дель Торо, а это стоило нескольких секунд боли. Правда, потеря девственности грозила ей пожизненным одиночеством, но безопасность сестры была для Имоджен дороже личного счастья.

Она совершила выгодную сделку, продав свою девственность за двадцать фунтов стерлингов.

Тренвит вдруг нежно поцеловал ее, и мрачные мысли Имоджен сразу же рассеялись. Его ласки доставляли ей истинное наслаждение. Эти сильные умелые мужские руки творили чудеса.

Тренвит со стоном приподнялся, скатился с постели и потянулся к полотенцам, свешивавшимся из тазика, который стоял рядом на тумбочке. Они были красного цвета, как и все остальное в этой комнате. Имоджен устраивал их цвет, поскольку на красном не видна была кровь. Тренвит обтер одним полотенцем интимные части своего тела, а второе дал Имоджен. Проявляя деликатность, герцог не следил за ее действиями, и Имоджен спокойно вытерла остатки семени с бедра. Она была благодарна любовнику за то, что он предусмотрительно прервал половой акт, предохраняя ее от беременности.

Судя по всему, герцог Тренвит не хотел, чтобы его первый ребенок был незаконнорожденным сыном шлюхи.

Имоджен думала, что он сейчас встанет, оденется и уйдет, оставив ее наедине со своими мыслями. Однако Тренвит вдруг снова повернулся к ней, нашарил крючки корсета и стал их расстегивать. Его движения были резкими и грубыми.

– Что ты делаешь? – спросила Имоджен, надеясь его остановить.

– Снимаю с тебя корсет, – объяснил герцог, бросая его на пол.

– Нет… нет… не надо! – запротестовала Имоджен.

Теперь она была абсолютно голой и попыталась закрыть грудь руками. Тренвит подтянул ее тело на подушки, и Имоджен почувствовала себя неуклюжим маленьким животным.

Она подняла колено, пытаясь защититься от герцога. Он молча пристально смотрел на нее, его карие глаза пылали томным огнем. Наконец из его груди вырвался звук, похожий на урчание довольного сытого зверя. Это было нечто среднее между мурлыканьем и рычанием. Во всяком случае, так показалось Имоджен.

Руки герцога стали поглаживать интимные места девушки, и ее снова бросило в жар. Она и не предполагала, что прикосновения к коленям, низу живота, выделявшимся на ее худом теле ребрам могут так сильно ее возбудить.

– Тебе надо больше кушать, – заявил Тренвит, явно недовольный ее худобой.

Имоджен кивнула с натянутой улыбкой. Не могла же она сказать герцогу, что пустой кошелек, долги отца и два голодных рта, которые ждали ее дома, не располагают к любовным утехам. Она бы с удовольствием ела больше, но ей, как бездомной кошке, доставались одни скудные объедки. Впрочем, какое дело было до этого герцогу? Имоджен не собиралась посвящать его в обстоятельства своей жизни. В данный момент она не испытывала голода. Более того, таяла от наслаждения в его объятиях.

Тренвит погладил ее по бедру выставленной вперед ноги, а потом его рука скользнула на ягодицу. На ней у Имоджен была слегка выпуклая отметина – большое родимое пятно. Наткнувшись на него, Тренвит усмехнулся.

– Тебе кто-нибудь говорил, что твое родимое пятно по форме напоминает наш остров? – спросил он и, наклонившись, припал к нему губами.

– Нет, – застенчиво призналась Имоджен.

Никто, кроме матери, не видел родимое пятно на ее ягодице, но она не стала говорить об этом Тренвиту.

– Сейчас я поцеловал Корнуолл, – сказал герцог, а затем его губы переместились к северу. – А это Эдинбург.

И он снова прижал теплые губы к ягодице Имоджен. По ее коже забегали мурашки. Герцог потерся носом о носик Имоджен, а потом чмокнул ее в губы.

– Иметь подобную карту на своем теле – очень патриотично, – с усмешкой заявил он. – Причем ты носишь ее на таком чудесном месте. Прими благодарность от имени королевы и всей страны.

Имоджен невольно улыбнулась.

И тут герцог убрал ее руки, которыми она все еще прикрывала свою наготу, и положил голову на ее обнаженную грудь. Девушка едва не ахнула, догадавшись, что Тренвит собирается остаться. Он решил спать с ней, провести всю ночь в одной постели! Вот это номер!

Тренвит с довольным видом сладко зевнул.

– Спасибо, – пробормотал он сонным голосом.

Рука герцога легла на ее грудь, и Имоджен заметила, что грудь уместилась в его ладони. Он вел себя с ней так, как ведет себя хозяин со своей собственностью, и это смущало девушку.

Впрочем, возможно, она неправильно оценивала его поведение.

– Ты представить себе не можешь, что ты сегодня сделала для меня, – устало продолжал Тренвит. – Ты превратила кошмар в… в нечто прекрасное.

Тронутая его словами, Имоджен положила ладонь на его руку. Интересно, слышал ли герцог биение ее сердца?

– Я знаю, что ты не хочешь об этом говорить, – промолвила она, – но я все же скажу: я сочувствую тебе, ты понес невосполнимую потерю.

Тренвит замер, и у Имоджен упало сердце.

– Вообще-то меня все поздравляют, – наконец ответил герцог. – Хотя действительно я потерял почти всех, кто что-то значил для меня в этой жизни. Тем не менее окружающие говорят, что мне повезло: я, третий ребенок в семье, наследую герцогский титул и все богатства Тренвитов.