На пороге вечности

скачать книгу бесплатно

На пороге вечности
Ирина Беркана

Полина рано уходит из жизни. Ее земной путь заканчивается в семнадцать лет. Тами, ангел-хранитель Полины спасает ее от неминуемой и мучительной смерти и для того, чтобы она не попала в Ад, просит Анаэля (ангела Высшей иерархии) помочь изменить ее судьбу. Анаэль соглашается помочь ему. Но если бы он только знал, чем грозит ему спасение ее души.

На пороге вечности

Ирина Беркана

© Ирина Беркана, 2022

ISBN 978-5-0056-2275-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящается моей любимой бабушке. Тебя нет со мной уже два десятилетия, но моя душа и мое сердце навеки с тобой.

Есть в пространстве пути и там много дорог,
И для каждого Путь только свой,
Но сплетение душ происходит порой,
И мой Путь на мгновенье и твой
И весь мир для тебя, и весь мир для меня
И прекрасней нет танца души!
И лишь время решит, сколько вместе нам быть…
Наслаждайся, люби и дыши.

Оля Ткачук

Вы верите в жизнь после смерти? Задайте же этот насущный вопрос людям, и тут же возникнет масса дискуссий на эту вечную тему. Но ведь доказательств нет. Никто еще не вернулся «с того света» и не поведал миру о существовании той другой жизни, ведь так? Я хочу доказать Вам что она есть, ее не может не быть, так как я пишу Вам, находясь по ту сторону жизни…

Полина

Меня зовут Полина. Полина Лисовская. Мне 17 лет. Свое детство и юность я провела в небольшом поселке недалеко от города Сочи. Мои родители развелись, когда мне исполнилось четыре. В этом же году на свет появился мой брат Гера (его полное имя Герасим, назвали его так в честь деда). Отца своего я не помню, с тех пор как родители развелись, он уехал в другой город и с тех пор мы о нем ничего не слышали. Нас с Герой в основном воспитывала бабушка, мама работала на двух работах, но все ее вечера принадлежали только нам.

Свое детство я провела в деревне, где у нас был большой и уютный дом, построенный еще моим дедушкой. Когда мне исполнилось 12 лет нам с мамой и братом пришлось переехать, так как мы получили квартиру в небольшом поселке, находящемся в двух километрах от деревни, где мы жили с бабушкой.

Я безумно любила свою бабушку, я просто боготворила ее. Это была некогда красивая женщина, она и в старости осталась прежней, только прибавилось морщин на лице, да и волосы поседели, но ее величественная королевская осанка так и не покорилась годам. Назвать ее милой старушкой у меня «язык не повернется», это была «генерал в юбке», как мы называли ее, любя, у нее за спиной. Я, правда, не застала те шумные застолья, что так полно отражают полноту русской души, с водкой, салатом «оливье», солеными огурчиками, с песнями и плясками русскими народными, и лишь старые фотографии, бережно хранившиеся в семейном альбоме, напоминают о тех минувших днях.

К бабушке приходило, по меньшей мере, половина деревни: поговорить, посоветоваться, да и просто чаю попить с плюшками. А какие мы с бабушкой пекли пироги с капустой, печенью и луком – это просто шедевр кулинарии.

В детстве я дружила с одними мальчишками, и была у меня всего лишь одна подруга Варька. Поругались мы с ней всего лишь однажды, случай был просто уникальный, мою «персону» просто не поделили. Дело в том, что жил у меня по соседству мальчик Олешка, на летнее время родители отправляли его к бабушке в нашу деревню. Так вот, он поставил мне ультиматум (а было нам тогда лет по шесть) или я буду дружить только с ним, или с Варькой, но только без него. Пришлось выбирать. Я выбрала его.

Вообще я очень хорошо помню свое детство. Помню, как мы с Варькой собирали по всем деревенским помойкам бутылки, чтобы затем их сдать и на вырученные деньги купить вкуснейшее в мире яблочное пюре. В те далекие советские времена это было удивительное лакомство. Я помню, как моя подружка выбила мне молочный зуб, который качался и не давал мне покоя, и я, рыдала навзрыд, держа его как трофей в своей руке. Я вспоминаю наши вечерние прогулки с мамой и младшим братиком и наши обсуждения по поводу того, как мы будем обустраивать нашу новую квартиру. Вся наша с Герой комната была завалена коробками, кастрюлями, сковородками, какими то вазочками, кружевными салфетками и всякими милыми безделушками, которые мама с бабушкой приобретали в неограниченном количестве. В те времена все эти мелочи не имели для меня никакого значения, однако спустя годы именно это отпечаталось в моей памяти из того далекого детства

Детство для меня закончилось в тот момент, когда мы переехали в новую квартиру. Для меня началась новая жизнь: новая школа, новое место жительства, новые друзья. Дело в том, что до 2-ого класса я проучилась в нашей деревенской школе, преподавательский состав которой состоял всего из одного человека – самой доброй на свете учительницы Натальи Павловны. В школе нашей обучалось всего лишь шесть человек, три ученика в первом классе, и три во втором. И вот в таком дружном тандеме мы проучились два года, затем мы переехали, и я начала учиться в другой школе.

Мы получили огромную, как мне тогда казалось, трехкомнатную квартиру с просторной кухней и лоджией, на третьем этаже. Я навсегда запечатлела в своей памяти запах этой новой квартиры, ставшей отныне моим домом: краской, клеем и чем-то особенным, неповторимым, что навсегда остается в памяти.

Бабушка наотрез отказалась переехать к нам, сказав при этом, что пока она жива ее « родовое поместье» пустовать не будет, да и куда она без своего огорода, сада, кур, кота Василия и собаки Рея.

Бабуля в свое время была не последним человеком в деревне, состояла в сельсовете и имела много «нужных» связей, благодаря чему наша квартира была полностью обставлена. Мы ничего не взяли из нашего дома в деревне. По тем временам (а было это накануне Перестройки) когда невозможно было ничего достать, даже если у вас имелись деньги, мы не бедствовали благодаря нашей бабуле.

Новая школа встретила меня довольно радушно, я мгновенно влилась в наш класс, будто была там всегда. Дружила со всеми, но на расстоянии, близко к себе не подпускала. Я всегда считала, что у каждого человека должно быть личное пространство. Я по прежнему много времени проводила в деревне у бабушки и поверенной всех моих тайн оставалась по – прежнему Варька.

С самого детства мальчишки не давали мне прохода, но в детстве я не задумывалась над этим, мы дружили, играли, веселились, а вот в школе, особенно в новой школе у меня появилась целая толпа поклонников не только из нашего класса, но и из старших классов и они не давали мне покоя.

Сначала в 5-ом классе они дергали меня за косички, проявляя таким вот способом свою симпатию, носили по очереди мой портфель, дрались из-за меня, мне не нравился никто. К классу седьмому, когда мы все подросли, из всей этой толпы выделился один – Саша Фролов. Он сидел со мной за одной партой, с класса третьего по- моему, и к этому времени превратился в довольно симпатичного мальчишку.

Наверное, стоит поведать вам, отчего же именно ко мне возникал такой интерес мужского пола. Дело было в том, что Господь одарил меня ангельской красотой. Почему ангельской? Да потому что с самого детства меня все называли ангелом и сравнивали мою человеческую красоту с ангельской. Само это понятие, слово «Ангел» преследовало меня с самого детства. Жизнь всегда подает нам знаки. Вопрос в том умеем ли мы их читать. Но не будем забегать вперед…

Я никогда не считала себя красивой, да и ангелов я всегда представляла белокурыми и голубоглазыми, я же была абсолютной им противоположностью. К 15-ти годам я была довольно высокой стройной девочкой с копной густых, шелковых волос каштанового цвета, спускающихся до основания позвоночника. Волосы были моей гордостью и гордостью моей бабушки. Бабушка лелеяла, ухаживала за ними с самого детства. Ополаскивала их отваром крапивы, уксусом с соком свежего лимона, один раз в неделю из года в год делала мне свою фирменную маску, секрет которой обещала открыть в день моего 18-летия. (которое, так и не наступило). И, конечно же, благодаря таким стараниям и любви моей бабушки был соответствующий результат. Так вот продолжим описание моей внешности: высокая, стройная с копной густых каштановых волос, обрамлявших овальное личико на котором выделялись большие глаза цвета шоколада, молочного шоколада. Вот вам и я.

Наверное, с 15-ти лет я и начну более подробное описание своей жизни, так как именно с тех пор моя беззаботная юность дала первую трещину, подготавливая меня к грядущим трагическим событиям.

Как я уже говорила, детство закончилось, и юность открыла нам свои объятья. У нас образовалась большая компания, и мы были неразлучны. К 15-ти годам я имела статус самой красивой девочки школы. Дело в том, что на выпускном в 9 классе я была королевой бала, с тех пор за мной и закрепился этот статус, но лично я с долей иронии относилась к нему. Однако поклонников у меня не было, так как Сашка Фролов отвадил от меня всех.

Саша Фролов

В моей жизни тогда он занимал огромное место. Как и в 5-ом классе он не отходил от меня ни на шаг, стал мне единственным близким другом, которому я могла поведать обо всем. Сашка был высокий, очень красивый парень – мечта всех местных девиц, которые просто мечтали вцепиться мне в глотку. Его васильковые глаза в обрамлении густых ресниц, вечно растрепанная прическа и улыбка с ямочками, сводила сума, по меньшей мере, половину школы. Прибавьте еще к этому накаченную фигуру, природную наглость, тупое мужское обаяние (это только Сашкино обаяние) шикарное чувство юмора, веселую, честную, искреннюю натуру и пред вами предстанет мой Сашка. Брутальный брюнет с васильковыми глазами.

В нашем классе, да и в школе, пожалуй, и за ее пределами тоже, Сашка был несомненным лидером, его уважали, его боялись. Он отлично учился, как и я впрочем, серьезно и профессионально занимался спортом. У нас была мечта свалить после школы из нашего поселка. Он, наверное, был самым модным парнем в нашей школе, так как умел произвести впечатление и шикарно преподнести себя миру, как говорится. Но наибольший вклад в его имидж (не забывайте, мы были и останемся навеки детьми Советского союза, а в те времена, что-то достать было невыносимо трудно) внесла, конечно же, его тетушка, привозившая Сашке с заграницы шикарные шмотки.

Сашка к тому же имел самый крутой мотоцикл, это его детище. Я была живым свидетелем того, как из груды металла на свет Божий Сашка собственными руками воздвиг свое творение.

Вот таким я запомнила его, моего лучшего друга Сашку Фролова.

В классе 6-ом к нам в класс пришла новая девочка – Лена Иванова. Она с родителями приехала откуда-то из Сибири, и была просто космосом. Сейчас объясню почему. В ней сочеталось несочетаемое, начиная с ее удивительной и неповторимой внешности. Длинная, ужасно худая, какая- то вся несуразная с бледной кожей и рыжей копной шикарных вьющихся волос, на лице ее ярко выделялись глаза. Именно они сводили меня сума, я не могла от них оторваться, их разрез, насыщенный яркий цвет… они были невероятного голубого цвета. Ее глаза как будто компенсировали все, она была красива своей особенной, неповторимой, нестандартной красотой. Лично я считала ее красавицей, но когда я говорила ей совершенно искренне об этом, она смотрела на меня как на умалишенную. Когда она только пришла в наш класс она была замкнутая, скрытая и надменная, на всех смотрела свысока. Она ни с кем не хотела и даже не пыталась идти на контакт, и, по-моему, ей было абсолютно комфортно в своем одиночестве.

К сожалению, я не помню причину конфликта между девочками из нашего класса и Ленкой, но именно он послужил началом нашей с Сашкой дружбы с ней. Над ней начал издеваться весь класс, а она даже не пыталась сгладить этот конфликт, изменить ситуацию. Она кидалась на всех как обозленная, мстительная бестия и не видела своей вины в том, почему она так «небезразлична» окружающим.

Я помню, мы с Сашкой шли из школы, и услышали какие- то крики. Пошли посмотреть из любопытства. Подбежав за школу, мы увидели такую картину. Три девчонки из нашего класса бьют ногами, лежавшую на земле Ленку. Я не могла вынести такой жестокости, да и Сашка тоже. Мы растолкали этих девчонок и пригрозили им, что если они ее еще раз тронут, то будут иметь дело с нами. Мы подняли ее с земли и проводили домой. Сашка сказал ей тогда, что мы зайдем завтра за ней в школу, и уверил ее, что отныне ее никому в обиду не даст. С тех пор изо дня в день, Сашка заходил сначала за мной, а потом мы заходили за Ленкой и втроем направлялись в школу. В классе она всегда сидела одна, так как все уже определились в своем выборе партнера по парте, дружбе, любви. Для этого и существует школа.

С тех пор и началась наша дружба. Ленка со временем адаптировалась, перестала быть такой нелюдимой и с годами заняла свою определенную нишу в нашем классе и скажу вам далеко не последнюю.

Это было золотое время моей юности. Сейчас, вспоминая о нем, так хочется вернуть его хотя бы на мгновенье…

Мы ездили большой компанией (по меньшей мере, половина нашего класса) в Сочи, гуляли там до рассвета, купались ночью в море. Купались все, кроме меня. Дело в том, что я, как ни старалась, не смогла научиться плавать, вечно тонула. Мы ходили в горы в походы, дня на два, а когда и на три. Боже! Как же было здорово ночевать высоко в горах под небесами, и до глубокой ночи сидеть у костра, прижавшись к Сашкиному плечу и петь со всеми под гитару только «наши» песни.

Мы с Сашкой ездили вдвоем на его мотоцикле по серпантину, высоко в горы. А там такая красота, что дух захватывает, и чувствуешь себя хозяином мира. Там в горах, мы облюбовали одно местечко и назвали его «нашим местом», о нем никто не знал. Когда мы подружились с Ленкой, то торжественно показали его ей и заставили ее дать клятву, что она никогда и ни при каких обстоятельствах не расскажет никому о нем. Ленка, напрочь лишенная чувства юмора, восприняла это серьезно, а мы с Сашкой втихаря хохотали над ней. Она постоянно обижалась на нас, что мы никогда не берем ее с собой кататься в горы, хотя знала, что мотоцикл один и свободное место тоже одно, и прекрасно знала она, что Сашка ее никогда на меня не променяет, это просто исключено, и все же обижалась. Я помню, мы с Сашкой делали серьезные лица и умоляли простить нас грешных, а она, стояла надувшись. Видели бы вы ее лицо в тот момент. Сашка ей говорил, смеясь, что даже ради нее ни за что коляску не приделает, уверял, что если он это сделает, то его девчонки точно любить не будут.

Мы смеялись, шутили над ней, но любя и не желая ни в коем случае ее как-то принизить или обидеть, мы искренне считали ее нашим другом и любили ее, но вот любила ли она нас, это вопрос. Странная она все же была, она лишь принимала людей, но по-своему, однако не буду забегать вперед.

И все же, долго думая над тем, как нам избавиться от вечного нытья Ленки мой разум осенила, наконец-то, светлая мысль. На следующий же день я изложила ее Сашке.

– Полинка, ты что, сума сошла? – услышала я в ответ, – Ты и мотоцикл, вещи вообще несовместимые.

Я помню, что впервые в жизни я обиделась на него, но от своего решения не собиралась отказываться. У меня насчет этого характер был железный, если уж я что-то решила, то ни за что на свете уже не откажусь от задуманного. У Сашки на самом деле было два мотоцикла. Один был на ходу, а второй валялся в сарае всеми забытый. Я предложила Сашке вспомнить о нем, отремонтировать его вместе, а затем научить меня на нем ездить, чтобы уже спокойно втроем с Ленкой ездить в горы, но Саша. …Конечно же, согласился, у него разве был выбор.

Целый месяц мы в его гараже мастерили мне мотоцикл и, наконец-то он был практически как новый. Недели две Сашка учил меня на нем ездить. Сначала, мы катались по дороге от нашего поселка до деревни, где жила моя бабушка, но затею эту пришлось прекратить, так как однажды, «моя старушка», завидев меня на мотоцикле закатила мне такое, что мы с Сашкой еле ноги унесли, но если вы думаете, что это меня остановило, то напрасно, я все же освоила азы управления мотоциклом.

Я вспоминаю, как первый раз гнала по горным дорогам вслед за Сашкой. Мы кричали, свистели и визжали, и моему восторгу не было конца. Я по-моему в тот момент, была на седьмом небе от счастья. Как же было здорово и куда умчалось это время….

Но все это поверхностный слой моей жизни, а я все же хочу поведать вам о другой ее стороне. Я не говорила вам, но моя бабушка в молодости писала дневники, и в 13 лет я решила тоже посвящать обычным листам бумаги свою жизнь. Я не помню, что меня к этому побудило, но скорее я объясню. Лет с одиннадцати я открыла для себя мир книг. Я поглощала их пачками. У нас дома было очень много литературы. Дело в том, что в то время можно было сдавать макулатуру и обменивать ее на превосходные книги. Этим мы с мамой и занимались периодически. Таким образом, в доме была неплохая библиотека. Я открыла для себя весь этот удивительный мир любовных приключений, дворцов, средневековых замков, великолепных балов и т. д. Прибавьте еще к этому мою романтичность, юный возраст, наивность души и творческую натуру. Но я ни с кем не могла этим поделиться, даже с Сашкой. У моих сверстников были другие заботы и другие приоритеты. Если бы я, открыла кому-то, эту сторону своей души меня бы просто подняли на смех и совершенно не поняли. Именно это я считаю, побудило меня излагать свои мысли на бумаге. Дневник я считала не просто тетрадью, а своим близким другом, с которым я могла поделиться самым сокровенным. Сначала я описывала каждый свой день, а затем со временем стала записывать лишь важные, на мой взгляд, события моей жизни. В дневниках я описывала события не только своей реальной жизни, но и той, в которой бы хотела оказаться. На страницах своего дневника я побывала на балу Людовика IV, я проезжала по мостовым Парижа XVII столетия, я побывала на Венецианском карнавале, в Риме, Лондоне и даже в Нью-Йорке. Это все мечты, я понимаю, но ведь никто и никогда еще не запрещал человеку мечтать. Ведь так? Но я жила этим и порой мне казалось, что жизнь на страницах моего дневника настолько поглощает меня, что я теряюсь в реальной. Однако это был мой мир, и я не впускала в него никого.

Именно в 15-ть я познала муки первой и, увы, невзаимной любви. Я увидела его в клубе и влюбилась с первого взгляда. Объекта моей страсти, умеренной конечно, звали Кирилл Федоров, ему, как и мне было 15-ть. Он был среднего роста, немного полноват, но меня это совершенно не остановило влюбиться в него без памяти. Взгляд его огромных, зеленых глаз и потрясающая улыбка с ямочками заставляло мое сердечко выпрыгивать из груди. Он жил в соседнем поселке, имел собственную музыкальную группу и пользовался в нашем клубе большим авторитетом. Я писала ему анонимные письма о своей любви, а Ленка, каждый раз уезжая в музыкальную школу, находившуюся в его поселке, клала их в его почтовый ящик. Я страдала, рыдала на груди у Сашки, о моей любви знали только он и Ленка. Я сидела на берегу моря и писала истории о нашей любви, о первом поцелуе, прогулках при луне и т. д. Я жила этим, но в реальной жизни этого не было. Даже моя красота не прельстила единственного того, кому я решила отдать себя без остатка. Однажды он сказал кому -то, что я красивая, но его лично моя красота совершенно не трогает. Мне было ужасно больно от этих слов, неужели в красоте дело, говорила я тогда Сашке, он даже не захотел узнать меня внутри. А Сашка говорил мне тогда:

– Какой он дурак, Полинка! Как можно не любить тебя!

Не замечала я тогда в слепой любви к Кириллу, как он смотрит на меня, мой повзрослевший друг Сашка, как горят и полыхают глаза его при взгляде на меня от невысказанных слов и скрытых желаний. Не замечала я тогда и взглядов Ленки, которые она бросала на Сашку. Я была слепа, я не замечала ничего, а зря. Не знала я тогда о той трагедии, которая ожидает меня, но если бы я была более внимательна, то возможно мне удалось бы этого избежать. Но я снова ошибаюсь. Все было настолько продумано до мелочей в наших судьбах, и того, что произошло невозможно было избежать. Любовь, дружба, все, абсолютно все, было положено на плаху из ненависти, накопившихся за годы обид, непониманий, скрытой ревности и безумной животной похоти.

В мое 16-летие, моя беззаботная юность, наверное, и закончилась. Я в один миг повзрослела и принимала один за другим удары, приготовленные мне судьбой. За один год, вплоть до моей смерти, жизнь не баловала меня и черная полоса так и не сменилась белой.

Свой шестнадцатый день Рождения я запомнила не безумно красивым платьем, которое подарили мне мама с бабушкой, и не шикарной вечеринкой у меня дома. Оно запомнилось мне тем, что я безвозвратно потеряла своего лучшего друга.

После застолья, мы, шумной компанией, прихватив с собой оставшиеся шампанское, пошли тусоваться в клуб. Мы веселились, и как всегда мои глаза смотрели только на Кирилла. Наступил медленный танец. Меня пригласил Сашка. Он как-то странно вел себя в этот вечер. Мы не в первый раз с ним танцевали, но так сильно он меня никогда к себе не прижимал. Я, конечно удивилась, но не особенно, так как все мы были навеселе и пары шампанского ударили нам в голову. А потом он произнес эти слова, смысл которых я поняла, но они никак не доходили до моего сознания.

– Я люблю тебя! – прошептал он мне на ухо.

– Что? – переспросила я, во все глаза, смотря на танцующего рядом Кирилла. Сашка развернул мою голову так, чтобы наши глаза встретились. Его ледяной, твердый голос вонзился в меня как стрела, пробивая меня насквозь от осознания произнесенных слов.

– Полина я люблю тебя.

Его слова обрушились на меня как лавина, но сознание еще отталкивало их. Я не понимала. Как? Как мой друг, хранитель тайны моего сердца может любить меня. Это просто немыслимо. Это невозможно, не выдавать себя столько лет. Я бы почувствовала. Боже! Как же мы порой бываем слепы, в лучах собственного эгоизма.

– Сашка, ты что, с ума сошел!

Песня еще не закончилась, но он опустил руки и смотрел на меня своими синими глазами и в глазах этих стояли слезы. Казалось, мы стояли так целую вечность, не сводя друг с друга глаз. Затем он резко схватил меня за руку и буквально потащил к выходу.

– Пошли – услышала я голос, уже не принадлежавший моему другу.

И я пошла, я почти бежала за ним, а он уверенно вел меня к побережью. Всю дорогу он молчал и крепко держал меня за руку. Наконец мы пришли, и он начал монолог своей души…

– Знаешь, порой мне кажется, что я всегда любил тебя. Я был влюблен в тебя еще с 3-его класса, когда ты пришла к нам в школу. Я больше всех дергал тебя за косички, чем и заслужил, наверное, твою дружбу.

Он усмехнулся и продолжал:

– Но на выпускном в 9-ом классе все изменилось, и тогда я понял, что окончательно пропал. Когда ты вошла все замерли, а я не мог оторвать от тебя взгляда, ты представить не можешь, как ты была прекрасна. Я увидел будто другого человека. Это была не моя давняя подруга Полина в потертых джинсах, футболке и с вечно зачесанным наверх хвостом. Нет. Это была удивительной красоты девушка с длинными, распущенными волосами, будто сошедшая со страницы какого-нибудь глянцевого журнала. Я весь вечер не спускал с тебя взгляда. С тех пор я не только стал смотреть на тебя другими глазами, но и чувства мои к тебе стали иными, а у тебя они остались прежними, и это рвало мое сердце на куски. Я хотел признаться тебе, но время шло и я, каждый день, затягивал это мое признание. Возможно, где-то в глубине души я знал, что ты отправишь меня в отставку, и нашей дружбе придет конец. А потом ты влюбилась. Моя Полина влюбилась. Я смотрел на него, на моего соперника и думал, а чем же я хуже его. Чем? Я разве некрасив? Ответь мне?

– Ты красивый Сашка.

– Но ты выбрала его! – продолжал он- И превратила меня в подружку для своих каждодневных излияний только на одну тему: «Кирилл Федоров» А ты подумала обо мне, каково мне все это слышать?

Именно после этих его слов мне пришлось его перебить. Я просто не выдержала и воскликнула:

– Саша, но я даже не догадывалась о твоих чувствах!

– А когда тебе было, собственно говоря, догадываться Полина! – произнес он со злостью, совершенно ему не свойственной – И что-то видеть. Твои слова, мысли были только об одном человеке. А Саша? Что Саша? Саша просто друг. А задумывалась ли ты, когда-нибудь, почему твой друг всегда один. Он что, урод какой-то. Ты видела, сколько желающих хотело попасть на твое место. Нет. Тебе было плевать, тебе были важны только твои интересы, все должны были решать только твои проблемы, а до наших с Ленкой тебе и дела не было. Ты эгоистка Полина, ты хотя бы знаешь об этом?

Я стояла в каком-то оцепенении и слезы тихо капали из моих глаз. Я понимала Сашка прав, но что мне со всем этим делать я, увы, не знала.

– Сашка прости меня. Ты прав. Я жуткая эгоистка, но…

– Что но, Полина?

– Саша! Я, правда люблю тебя! – захлебываясь в собственных рыданиях, прохрипела я – У меня никого нет ближе тебя, ты мой лучший друг.

Мои слова не только его не успокоили, они привели его в состояние какого-то аффекта, он, по-моему, уже не контролировал себя. В глазах его полыхала ярость.

– Мне не нужна твоя чертова дружба! – схватив меня за плечи, прокричал он- И жалость мне твоя не нужна. Я люблю тебя, понимаешь? Люблю. Я люблю тебя в тысячу раз больше, чем ты этого чертового Кирилла. Неужели ты не понимаешь, что это я должен быть на его месте в твоем сердце. Да пойми же ты дуреха, что мы выросли – усмехнувшись, сказал он – И о какой дружбе может идти речь. Ты посмотри на себя? Как с тобой можно дружить?

И схватив меня, он прижал свои губы к моим. Я стала вырываться, барахтаться в его стальных объятьях, но разве могла я справиться с этой горой накаченных мышц. В какой-то момент, он на секунду ослабил хватку и я, воспользовавшись этим, со всей силой ударила его ногой, оттолкнула от себя и, не дав ему опомниться, побежала со всех ног. Но он нагнал меня, сбил с ног и навалился на меня всем своим телом. Я чувствовала бешеный ритм его сердца. Заглянув в его глаза, я ужаснулась, они были стеклянными. И все завертелось закрутилось в бешеном ритме и ничто уже невозможно было вернуть назад. Он ушел молча по-английски.

Я не помню, сколько времени я лежала с открытыми глазами, по-прежнему смотря на звезды, но в какой-то момент я поняла, что нужно встать и идти домой. Оглядев себя, я заплакала и отчетливо поняла, что моя память не сможет стереть эту ночь, она отпечатается в ней на всю жизнь. Мне все же придется с этим жить. Я кое-как дошла до дома, рухнула на постель и забылась тяжелым сном.

Весь следующий день я провела у бабушки, помогая ей по хозяйству и пытаясь все забыть, но у меня это плохо получалось. Бабушке я ничего не сказала, боялась ее реакции. Придя вечером домой, я узнала о том, что заходил Сашка, но не застав меня дома, ушел. Я знала одно, что, во-первых не хочу его видеть, во-вторых я никогда его не прощу и в третьих, у меня больше нет друга.

На следующий день я пошла в школу, нагладила свою форму, распустила волосы, немного подкрасилась и с царственной походкой вошла в класс. Я поприветствовала всех и села за свою парту, которую отныне я занимала одна. Саша сидел теперь с Ленкой и о чем-то шептался. За моей спиной никто не шушукался и не смотрел на меня косым взглядом, что говорило о том, никому было не известно, что произошло позавчера на берегу моря. Сашка всегда умел хранить секреты, и я была уверена, что нашу с ним тайну он унесет в могилу. Боже! Как я была права.

Я не хотела смотреть на них, но мои глаза, наверное, по многолетней привычке останавливались на моих друзьях. Я не знаю, как я пережила этот первый день, но потом стало легче. Ленка, смотрела на меня каким-то злобным взглядом и не отходила от Сашки ни на шаг. Наверняка он все ей рассказал – подумала я, и она встала на его сторону, а не на мою. Мои мысли тогда были лишь об одном: наша многолетняя дружба, такая настоящая, чистая и почти святая дала огромную трещину, которую не залатать. Один уже ярко выразился, быть может, и вторая мне что-то преподнесет. Давайте, друзья! Рвите мою душу, мне уже ничего не страшно, мне кажется, страшнее уже не бывает.

Но я снова ошибалась.

Все отодвинулось на второй план, когда нам позвонили и сообщили, что у бабушки случился очередной сердечный приступ. Я думала, что со мной случится такой же, когда мы с мамой вошли в ее комнату. Моя любимая старушка лежала в постели среди бела дня, что само по себе явление невероятное, потому что моя бабуля – это ураган в юбке. Она была до того слаба, что даже не смогла с нами поговорить. Я заплакала.

Начался тяжелый этап в нашей жизни (я имею в виду свою семью) я, не считая школы, все время проводила с бабушкой, ухаживала за ней, вела хозяйство. Я не говорила, но моей бабушке (во время описываемых мною событий) было уже за 80. Она поздно вышла замуж, мама появилась на свет, когда бабушке было 38 лет. Жизнь ее была не сладкой и порой била ее нещадно, но она была еще той старой закалки, которой отличаются люди ее поколения, люди, прошедшие войну. Но, несмотря на это, годы брали все же свое. Я боялась оставлять ее одну, боялась покинуть ее даже на минуту, особенно первое время, когда она была очень слаба. Я боялась, что она уйдет от меня в вечную жизнь, так и не попрощавшись.

Прошло полгода, и моя жизнь вошла в спокойное русло. Бабушка поправилась, и мне уже не приходилось жить у нее постоянно. Я вернулась к своим друзьям, к своему дневнику, и вспомнила наконец-то, что мне 16-ть и не нужно упускать это золотое время. Наш клуб закрыли. Я не стала каждую неделю лицезреть Кирилла и мои чувства со временем угасли, как говорится « с глаз долой из сердца вон». Мою любовь ждал неминуемый конец, который и так был очевиден. И как оказалось впоследствии, мое сердце уже было занято другим….

Я активно влилась снова в нашу компанию, но Саши и Лены там больше не было. На все вопросы сверстников, что случилось с нами троими, я отвечала лишь одно, что мы поругались и дружбе конец, а на вопросы о причине ссоры я отшучивалась тем, что это не ваше дело. И всех мой такой ответ вполне устраивал, так как всем было абсолютно плевать, их же это не касалось. Сашку многие ребята недолюбливали, завидовали, и то, что он свое лидерство уступил, было всем на руку. Он был гордый, немного заносчивый, пользовался бесспорным авторитетом, и никто не мог ему перечить, потерять его уважение и дружбу боялись. Юность – это вообще жестокое время, это борьба за выживание, либо ты, либо тебя, по-другому нельзя и совершенно не важно какого ты пола, мужского или женского. Подростки никогда и ничего не прощают, они не анализируют свою жизнь и живут одним днем в своем мире, находясь на границе с взрослым миром. Их сверстники являются для них авторитетами и совершенно не важно, правы они или нет.

А что же Саша? С той кошмарной ночи мы будто не замечали друг друга, но на самом деле я всегда ощущала на себе его задумчивый взгляд и сама украдкой смотрела на него. Не знаю, о чем он думал, и чем он жил, но Сашку было не узнать. Он похудел, осунулся и стал каким-то аморфным, будто из него выпили все жизненные соки. Как я уже говорила, он исчез не только из жизни класса, но и из нашей компании, он больше не пел у костра на гитаре и не прогуливался с нами вечерами. Ленка тоже больше не появлялась и как будто выбрала для себя единственную миссию – Саша Фролов, она была с ним всегда и повсеместно.

Я, конечно, понимала, что происходит с Сашкой, его внутренние переживания вырвались на свободу и поглотили его с головой, он не смог с ними справиться. Он страдал, а мне нужно было время, чтобы простить. Сейчас, я, конечно понимаю, почему я так быстро выкинула из головы Кирилла, Сашка, заставил меня своим жестоким поступком, вот таким образом, обратить внимание на себя. И я, не просто обратила, я была поглощена им. Мне ужасно его не хватало, я тосковала по нему, но в тот период я даже самой себе в этом бы не призналась. Я будто упивалась своими страданиями, но ни за что не хотела его прощать. Еще одна очередная человеческая глупость, гордыня от которой страдала я и человек, ближе которого не существовало для меня тогда. Я рыдала ночью в подушку от невыносимой тоски по нему, но утром просыпалась и брала себя в руки. Всю свою необходимость в нем я компенсировала воспоминаниями о той ночи, которая изменила и перечеркнула все, что было когда-то между нами. Но говоря откровенно, я лгала тогда, себе самой же и лгала. Я рыдала в подушку не только от жуткой необходимости в нем, меня съедала изнутри и пожирала злость и ревность. Я безумно его ревновала к Ленке и злилась от того, что он не предпринимал никаких действий, а я в собственной гордыне и после произошедшего просто не могла сделать первый шаг, хотя прошло уже полгода с той жуткой ночи. Где то в глубине моей души мне хотелось, чтобы он вымаливал у меня прощение, и чтобы через какое-то время я его простила, но он молчал, а я ждала. И однажды все-таки дождалась…

Все началось с анонимного письма, которое одним прекрасным весенним днем я достала из своего почтового ящика, направляясь, домой из школы. На ходу разрывая конверт трясущимися руками и мельком взглянув на подчерк, я тут же узнала обладателя анонима, его ровный и красивый подчерк, так не свойственный мальчишкам не перепутаешь ни с чьим. Кинув свой рюкзак в прихожей, я побежала в свою комнату и, усевшись на кровать, впилась в письмо глазами:

«Я не могу высказать словами, как я виноват перед тобой. Моя милая Полина я готов стоять перед тобой на коленях и молить о прощении днями, месяцами, годами, сколько попросишь. Понимаешь, я не могу с этим жить. Я дал тебе время, чтобы ты немного пришла в себя. Я знаю, что недостоин прощения, но я молю о пощаде. Я только и живу одним лишь тем, что твои глаза, цвета молочного шоколада растворятся в моих, и я увижу в них твое прощение.

Пойми та ночь – это кошмар, о котором я не хочу вспоминать. Полина это был не я, не тот Сашка Фролов которого ты знала с детства. Любовь, ревность, злость иногда вот что делают с человеком. Поверь мне, если конечно сможешь, не было еще с той ночи ни дня, ни часа, ни минуты, чтобы я не проклинал этот день, когда я потерял безвозвратно самое дорогое, что было у меня – Тебя…

«Умоляю тебя Полина, прости меня, прости…»

Я перечитала Сашкино послание раз десять, под градом моих слез оно все промокло, но Боже как я была счастлива. Под наплывом бурных эмоций буквально переполнявших меня я чуть не побежала к нему, чтобы утонуть в его родных объятьях. Черт! Что со мной такое! Уж не влюбилась ли ты в лучшего друга, промелькнула случайная мысль, и тут же умчалась в неизвестность, оставив меня в полном недоумении от своей правдивости. А что если это правда? Но как такое могло произойти? Почему я не любила его раньше? Я знаю его уже тысячу лет, но только сейчас мое сердце выстукивает бешеный ритм, как только он появляется в поле моего зрения. Меня трясет, как в лихорадке когда мы сталкиваемся неожиданно при выходе из класса. Он всегда ищет меня взглядом, а я его и как только они встречаются эти наши взгляды, мы тут же отворачиваемся друг от друга. Боже! Неужели я, правда полюбила Сашку? Похоже на то…

Совершенно странно, но на следующий день в школе, я вела себя так, будто Саша для меня вовсе не существует. Я игнорировала его, но зачем? Такое поведение мне совершенно не свойственно и почему я себя так вела непонятно мне до сих пор. Бедный Сашка он не спускал с меня взгляда, отчаянно пытаясь уловить в моих глазах проблески прощения. Но я была неумолима в своей показной, и на самом деле, никому не нужной гордыне. Я уничтожала не только его, но и саму себя. Ленка тоже не спускала с меня глаз, такого льда я никогда еще не видела в ее необыкновенных холодных голубых глазах. Боже! Что происходит со всеми нами и как нам выбраться из этой трясины чувств, поглотивших нас троих.

Придя домой, я снова разревелась. Совершенно не понимая, что происходит со мной, я вновь читала Сашкино письмо и опять порывалась бежать к нему, но что-то внутри меня, какой-то интуитивный барьер на уровне подсознания тормозил меня…

И сейчас я знаю точно, что это было. Это была судьба, предначертанная мне свыше, и, оглядываясь назад думаю о том, что лучше побежала бы, но тогда у меня не было бы того, что есть сейчас. Нам всегда приходится делать выбор и именно тогда я его уже сделала, совершенно не догадываясь о том, что он изменит мою жизнь на 360%, но не будем забегать вперед…