скачать книгу бесплатно
Недели две я жила в состоянии на грани безумия. Я засыпала уже с потрепанным до дыр от моих соленых слез письмом и мечтала о том, что завтра я подойду к Сашке, но приходя в школу, я входила в ступор и даже боялась взглянуть на него украдкой, меня трясло от одного его вида. В силу моей природной эмоциональности и стадия влюбленности тем самым проходила у меня не как у всех нормальных людей, а на грани помешательства. Но Сашка всеже остановил меня от моего безумства, прислав мне очередное письмо. В нем он просил меня встретиться с ним на «нашем» месте. Писал о том, что мой приход он расценит как некое прощение, а мое отсутствие как полнейшее свое поражение и окончательный разрыв некогда самых близких друзей. Он выделил красным шрифтом, что в любом случае какой бы выбор я не сделала, он поймет, и больше никогда меня беспокоить не будет.
Моему счастью не было предела. Он назначил встречу на семь вечера, и я никак не могла дождаться. Я будто впервые собиралась на свидание, перемерила кучу платьев, и вспомнив о том, что Сашке я всегда нравилась в джинсах и футболке решила на них и остановиться. А ведь это было действительно мое первое свидание с бывшим лучшим другом, так как отныне он, гораздо больше, чем друг, он похититель моего сердца. В запасе оставалось еще пару часов, а я ходила из угла в угол и поминутно смотрела на часы, удивляясь, почему время так мучительно долго тянется. До «нашего» места нужно было идти от моего дома пешком минут тридцать и когда стукнуло шесть тридцать я, оглядев себя в зеркало, рванула к двери.
Казалось бы, все предопределено, но… Но в нашу жизнь порой врывается злой рок или не знаю что, и рушит и рвет то, что казалось так близко и очевидно, и мы ничего с этим сделать не можем. Всего лишь миг и твой путь идет по совершенно другому сценарию, а тот старый выброшен сильными мира сего за ненадобностью. Мы всего лишь марионетки в руках злодейки-судьбы.
***
Дальнейшие страшные события черно-белой пленкой пробегают в моей памяти. Я многого не помню, но я все же попытаюсь восстановить события тех давно минувших дней.
На эту поистине судьбоносную встречу мне не суждено было попасть. Я уже открыла дверь, но прозвенел звонок. Я подняла трубку и от услышанных слов я уже не думала ни о Сашке, ни о нашей встрече, а только лишь о том, почему у меня нет крыльев, чтобы поскорее долететь до бабушки. Я бежала бегом до деревни, около дома стояла машина скорой помощи. У бабушки случился очередной сердечный приступ. Я весь вечер и всю ночь сидела возле ее кровати вместе с Герой, мама работала в ночную смену и обещала сменить меня утром. Утром бабушке стало гораздо лучше, она даже смеялась и, напоив нас с Герой чаем с плюшками, отправила в школу, где меня ждал очередной удар…
***
Когда я вошла в класс гул голосов, отдававшийся еще в коридоре, внезапно прекратился, и наступила мертвенная тишина. Я стояла на пороге, боясь почему-то пошевелиться, будто предчувствуя что-то. Взор каждого был устремлен лишь на меня одну и взоры эти не предвещали ничего хорошего. Передо мной до сих пор стоит эта немая сцена, от которой пробивает дрожь от предчувствия чего-то страшного и еще неизвестного. Я оглядела каждого, многие девчонки почему-то плакали и…
– Что случилось? Почему вы на меня так смотрите? – нетвердым голосом спросила я.
И тут я увидела ее. Все девчонки окружили ее, именно поэтому я ее и не увидела. Ленка подлетела ко мне как разъяренная фурия, и еще немного, она вцепилась бы мне в глотку. Ее лицо покрылось пятнами от слез, у нее с детства аллергия на слезы. До сих пор я никогда не видела, как она плачет.
– Что случилось? – попыталась она передразнить меня – Сука да ты убила его, довела до края и убила.
Я искала его глазами, но не нашла.
– Саша – прошептала я.
Где Саша? – крикнула я своим сверстникам, хотя уже знала ответ.
– Саша вчера перерезал себе вены и оставил тебе прощальное письмо и тебе сука придется со всем этим жить.
– Он жив? – с надеждой в голосе прошептала я.
– Нет!. – отчеканила Ленка – Он безнадежно мертв.
Я услышала свой крик. Не может быть! Этого не может быть! Сашка мертв.. Нет…
– Я должна идти к нему – прошептала я себе самой и развернулась, чтобы открыть дверь.
Но не тут-то было. Ленка, с невероятной быстротой подлетела ко мне, и заперла дверь прямо перед моим носом, и с непонятно откуда взявшейся силой, в ее хрупкой на вид фигурке, отшвырнула меня на середину класса. Страшен и непредсказуем человек в стадии аффекта, но в данный момент, и при происходящих событиях, мы все были, по-моему, подвержены этой стадии и каждый по-своему.
– Стой и слушай. Я долго молчала, и пришло время высказаться о наболевшем за столькие годы. Я хочу, чтобы все знали, какая ты лживая и гнусная сука. И Ленка начала свой монолог:
– Всем вам известно, что Сашка всегда был с ней, и не сводил с нее влюбленных глаз. Он, правда любил ее, любил как оказалось больше жизни. Год назад, в день ее рождения, он признался ей в своей любви. Естественно эта сука рассмеялась ему в лицо, она ведь при этом сама страдала от невзаимных чувств. Краса нашей школы, была влюблена до гроба в этого жирдяя с выпученными глазами – Кирилла Федорова. Никогда не понимала – с ядовитой усмешкой, обернувшись ко мне, произнесла она – Лишь одного, как ты могла променять Сашу на это жалкое подобие.
– В тот вечер- продолжала она- Они пошли на море, как следует объясниться, и все закончилось тем, что Сашка..
Она замолчала.
– Ну, договаривай- пристально изучая ее, сказала я.
Отвернувшись от меня, и снова работая на публику, эта змея продолжала:
– Я хочу, чтобы вы поняли одно. Он боготворил ее, а она каждый день по старой доброй дружбе, изливала ему про этого Кирилла. У любого снесет крышу. У него накопилась эта обида на нее, смешанная с безумной ревностью и все закончилось вот таким финалом. Саша очень сожалел и не мог простить себе этого поступка. Все были свидетелями того, как он стараниями этой суки, превращается в жалкое подобие того Сашки, которого мы все знали, а она ходила как королева и плевала на него. Ее, видите ли, изнасиловали. Да здесь половина школы просто мечтала быть изнасилованной Сашкой Фроловым. Ты когда-нибудь думала о том, как ему было тяжело жить со всем этим? – в очередной раз, удостоив меня вниманием, произнесла она.
– Он написал ей письмо, я читала его и поверьте, лично я, уже десять бы раз его простила. Но эта королева демонстрировала абсолютное безразличие, она чхать хотела на все его излияния, а он плакал в подъезде у меня на груди. Позавчера он написал ей последнее письмо и умолял прийти на наше место. Он написал, что если она придет, он расценит это как прощение, а если не придет, то он все поймет и больше никогда не будет ее беспокоить. Она не пришла. Она не пришла ребята!
– Он не будет тебя больше беспокоить, потому что его больше нет! Сука – подойдя ко мне ближе, прошипела она – Как же я ненавижу тебя. А хочешь знать за что? За то- продолжала она – Что ты отняла его у меня.
Она обвела всех взглядом, готовясь произнести то, о чем я уже догадалась:
– Я все эти годы безумно любила Сашку, и никто не догадывался о моей любви. А он любил только ее и почему жизнь так несправедлива. Я сносно к тебе относилась – продолжала она, повернувшись ко мне – Даже не ревновала. Зная что он любит тебя, я все же не считала тебя соперницей. Я знала, что с Сашкой ты никогда не будешь, а я всегда рядом. Но возненавидела я тебя лишь после того, как мой любимый начал таять у меня на глазах. Ты убивала его медленно, выпивая по капле из него все жизненные соки, а я молча наблюдала, и рыдала по ночам в подушку от собственного бессилия. Я не в силах была помочь ему, а ты в собственной гордыне и эгоизме не подумала даже протянуть руку помощи некогда лучшему другу.
– Да что ты знаешь? – не выдержав воскликнула я- Ты ничего не знаешь! И я не собираюсь оправдываться перед змеей пригретой когда-то на моей груди.
Ленка задела меня за живое своей правотой. Но за свой эгоизм я теперь буду расплачиваться всю оставшуюся жизнь. И не будет мне покоя. Боже! Как это могло произойти с нами.
Это был час Ленкиного триумфа. Она вынашивала свою месть годами, но даже она не ожидала того, что случится. Мы все были испуганы, растеряны, смерть накинула на нас свое черное покрывало, окрасив всю нашу жизнь… такую юную и счастливую в черно-серые краски. И отныне мы будем влачить свое жалкое существование во мраке собственных неправильных поступков, обернувшихся такой трагедией.
Я устала слушать Ленку, мне было все равно, я хотела бежать сломя голову и окунуться в свое горе.
– Так ты закончила? – задала я Ленке вопрос.
– Да.
– Отдай письмо.
Она достала письмо из кармана, швырнув мне его, напоследок сказала:
– Иди и живи теперь с этим, если сможешь…
***
Я не помню, как я добралась до своего местечка на берегу моря. Рухнув на горячий песок я, наконец-то, дала волю слезам и той боли, что пульсировала и отбивала бешеный ритм в моем истерзанном сердце. Я долго рыдала, уткнувшись в песок. Знаете, слезы помогают немного. Еле открыв глаза, опухшие от соленых слез, я достала из кармана драгоценное письмо и поднесла этот кусок бумаги к своим губам, вздохнула, чтобы ощутить запах, его запах. Он был еше жив, когда писал это прощальное письмо мне и этот неповторимый предсмертный запах еще оставался на этом листе бумаги мокром от моих непрекращающихся слез.
Я раскрыла конверт и начала читать:
«Моей Полине…
Ты читаешь сейчас эти строки, а я смотрю на тебя с небес и улыбаюсь. Мне, наверное, хорошо и я даже счастлив хотя и не с тобой. Я просто забыл, что такое счастье, оно закончилось для меня в ту ночь. Ты не пришла. Я ждал тебя до позднего вечера, и с каждым часом ожидания моя надежда ослабевала. Ты так и не смогла простить меня, что ж – это твое право. Но я, как и ты не смог простить себе этого и жить с этим я не смогу. Я не смогу больше жить без надежды на твое прощение, я не смогу больше жить без твоих глаз, без твоей улыбки, без твоего смеха. Ты рядом каждый день, но далека так же как звезды там высоко в небе. А я не смогу жить в этом мире без тебя. Я ухожу Полина. Что будет там, не знаю. Прощай! Но даже там я буду любить тебя! Всегда! Вечно! Тебя одну»
Я сидела в каком-то трансе и разговаривала то с Сашкой, то с письмом, которое держала в своих ладонях.
Наступил вечер. Уже стемнело, и пора было идти домой. Мы с Сашкой были соседями, наши дома находились один напротив другого. Подойдя к своему подъезду и обернувшись, я увидела черный гроб, стоявший возле входа в его подъезд. Жуткое напоминание смерти. Смерть, с которой мне, в мои семнадцать лет пришлось столкнуться впервые. Боже! Это моего Сашку положили в это нелепое черное сооружение. Этого просто не может быть. Так получилось, что никого из своих близких я не теряла, и с этими ужасными погребениями никогда не сталкивалась. Я посмотрела наверх, окна были занавешены какими-то темными занавесками и, несмотря на то, что было уже около одиннадцати вечера и на улице было темно, свет нигде не горел. Я должна пойти к нему, промелькнула мысль. И мои ноги уже несли меня к его подъезду. Мне было ужасно страшно, я боялась покойников, но это был мой Сашка, которого еще вчера я видела живым и мне просто необходимо увидеть, осознать и принять то, что принять невозможно ни сердцем, ни душой. Сейчас, вспоминая этот вечер прощания с ним, мне порой кажется, что сам Господь Бог позволил мне тогда проститься с ним, никто не дал бы мне впоследствии даже помечтать об этом. Мы были с ним совершенно одни всю ночь. Где были родители, Ленка, его друзья неизвестно. Не было никого, и дверь была не заперта. Я медленно поднималась по лестнице. Тишина. Такое ощущение, будто я одна живая и нахожусь в царстве мертвых. Ни единого звука не доносилось из квартир, не могли же они все спать. Это действительно было странно, но в тот момент мне было не до этого. Дверь в его квартиру оказалась открытой, вся школа, наверное, приходила проститься с ним. Я вошла. В коридоре горел ночник. Мне стало жутко от мертвенной тишины накрывшей меня с головой, но переступая собственный панический страх, я все же вошла в зал. Зал был освещен свечами и посередине стоял гроб, в котором лежал мой Сашка, совершенно мертвый бледный и неживой. Наверное, в это мгновение я поняла, что он действительно умер, и его больше нет, и никогда не будет со мной, и что это все нелепая, случайная и неподдающаяся никакому объяснению правда, с которой я не смирюсь никогда. Я никогда не испытывала такой нечеловеческой боли… Я больше не испытывала страха и подойдя к гробу стала разглядывать каждую черточку его лица, лица моего любимого, который так никогда и не узнает о моей любви. Я как будто увидела его впервые, он такой красивый и как я не замечала этого раньше. Как я не замечала его густых бархатных ресниц, его резных губ и ямочку на подбородке, его волос, немного вьющихся и как всегда немного растрепанных и создающих на голове небольшой хаос, но ему всегда именно так нравилось. Я невольно кончиками пальцев прикоснулась к его руке, она была холодна, как лед и сердце его больше не билось.
– Боже мой! Сашка что же ты наделал…
Меня охватила такая злость. Не на него, на себя. Лишь я одна виновата в том, что Саша лежит сейчас в этом жутком и нелепом черном ящике, совершенно мертвый. Ужасно захотелось выть, рыдать и рвать на себе волосы. Я уже не контролировала себя и из меня неиссякаемым потоком полились все те невысказанные слова, что я так и не успела сказать ему. Я разговаривала с ним всю ночь, зная о том, что он меня не слышит, но отчаянно веря в то, что где-то там, в том месте, где он сейчас, он слышит меня. Теперь уже я умоляла его простить меня. Мы будто поменялись ролями, и теперь я не смогу никогда простить себя. Просидев до утра, я тихонечко выскользнула за дверь и направилась к бабушке.
***
Я поняла одно, что ничего не изменить и как мне жить дальше с этим бременем я не знала, да и жить не хотелось вовсе. Мне просто необходимо выговориться и никто кроме бабули не поймет меня. Я отныне изгой в обществе себе подобных. В школу не было смысла даже суваться, загрызут, а у меня сейчас нет ни сил, ни желания бороться. Я не собираюсь им всем что-то доказывать, они меня все равно не простят. Я буду пожизненно виновата в смерти Саши Фролова, и отчасти, они будут правы, но лишь отчасти. Благодаря Ленке теперь вся школа и весь поселок знает подробности моей личной жизни, в которой, как оказалось, Сашка был главным героем. И мне, просто необходимо все рассказать бабушке пока кто-нибудь сердобольный не довел ее до очередного сердечного приступа. Она этого не заслужила и поэтому должна узнать все от меня.
Бабуля сидела на веранде и пила чай.
– Детка, а почему ты не в школе? – увидев меня издалека, крикнула она.
Но когда я подошла ближе, она произнесла только одно.
– Что случилось?
– Бабушка я…
И слезы неиссякаемым потоком потекли из моих глаз, я упала перед ней на колени и, уткнувшись как в детстве в ее коленки рыдала, а она гладила меня по волосам и ждала когда я наревусь и немного успокоюсь.
– Иди умойся и я готова выслушать все, что ты хочешь мне сказать, что бы это ни было.
Я поведала ей все.
– Боже дети! – воскликнула она – Что же вы творите. Вы когда-нибудь думаете о своих родителях? Почему ты не поделилась со мной Полина? Почему ты держала это в себе? Я бы уже тысячу раз помирила бы тебя с Сашкой. Как же вы друг без друга, невозможно. Ладно, что сейчас говорить.
– Бабуль как я могла сказать тебе такое?
– Ты считаешь, что я не поняла бы тебя? Пойми не твоя вина, что Саша так поступил. Я хочу, чтобы ты уяснила одно Полина. Никогда не вини себя в его смерти, это его жизнь и он распорядился ею так, как посчитал нужным. Его больше нет, а тебе еще жить. Годы все рассудят детка. А сейчас садись и пей чай, а мне нужно подумать.
– Но я не хочу есть.
– Знаю что не хочешь, но должна.
Я налила себе чаю, съела два пирога, вспомнив о том, что с вчерашнего утра ничего не ела, и ждала бабулиного решения.
– Так. Матери твоей я все объясню сама. В школу ты пока ходить не будешь. Ты на некоторое время отправишься к Любаше в Армавир. Поживешь пока у нее, пока здесь все не уляжется. Да и тебе это пойдет на пользу, другой город, другая обстановка. Я здесь во всем разберусь и никому не позволю растоптать мою девочку.
– А как же похороны? Я должна там быть.
– Детка ты соображаешь, что ты говоришь? Ты хочешь, чтобы тебя растерзала эта толпа твоих сверстников? Ты готова посмотреть Сашкиной матери в глаза? Об этом не может быть и речи. Ты ведь уже простилась с ним – заглянув в мои мокрые от слез глаза, сказала она – Его уже не вернешь, детка. Иди собирайся, ты едешь сегодня же, а я пойду звонить Любаше.
Я уехала в этот же вечер, бабушка проводила меня на поезд.
***
Моя жизнь в Армавире пошла мне на пользу. Смена обстановки помогла мне вспомнить и проанализировать события, произошедшие со мной и посмотреть на это другими глазами. Любаша была дочерью бабушкиной двоюродной сестры. Она очень любила мою бабулю и когда та ей позвонила и все объяснила, Любаша согласилась принять меня безоговорочно. Любаше было лет сорок, и она одна жила в роскошном доме в самом центре Армавира. Когда-то она была замужем и как говорила она сама, что это было так давно, что ей самой с трудом в это верится. Когда она выходила замуж ее мать продала квартиру в Армавире. Собственно на эти деньги и сыграли шикарную свадьбу в Москве, а остальные были потрачены неизвестно на что. Когда ее мать умерла, Любаша продала сельский дом и снова укатила в Москву. Но жизнь с мужем не сложилась, жильем в Москве она так и не обзавелась и спустя какое-то время она приехала на родину. Первым делом, она пришла к моей бабушке, прося о помощи. Ей просто негде было жить. Бабушка пристроила ее в школу в Армавире и помогла с покупкой дома. Несмотря на бурную жизнь в Москве Любаша умудрилась получить хорошее образование и в школе числилась преподавателем русского и литературы. Собственно за все это Любаша была благодарна по гроб жизни моей бабушке. Не знаю, что сказала бабушка Любаше, но первые две недели она меня не трогала, ни о чем не расспрашивала, а просто просила меня что-то поесть и накрывала одеялом на ночь.
Я ушла в себя и лишь через месяц стала потихоньку выходить из своего мира воспоминаний. Я винила себя в Сашкиной смерти и чтобы не говорила мне бабушка я знала одно, что я одна – причина его ухода в мир иной, и никто и никогда не переубедит меня в обратном.
Мои дни и ночи были заполнены воспоминаниями о том времени, которое кануло в вечность и никто и ничто его уже не вернет. Я вспоминала, как каждый день Сашка звонил в мою дверь перед школой, а я как всегда опаздывала. А он смеялся и говорил:
– Полинка, ну какая ты капуша.
– Да я такая- отвечала ему я, с куском какого-нибудь пирога во рту, на ходу закрывая дверь ключом.
Мы бежали за Ленкой и втроем отправлялись в школу.
Я помню был случай, когда Сашка готов был драться из за меня с девчонками. Это было так. Девчонки из нашей компании познакомились с какими-то мальчиками и отделились от нас. Однажды они позвали меня с собой на их очередное свидание, и получилось так, что на следующий день, двое из этих мальчишек изъявили желание познакомиться со мной поближе. Девчонки естественно в дикой ревности обвинили во всем меня, что именно я, якобы отбила их возлюбленных, и решили разобраться со мной. Я очень переживала и рассказала об этом Сашке, который естественно напрочь отказался отпускать меня на это побоище одну и сказал, что пойдет со мной. Я умоляла его остаться, утверждая, что тем самым он меня унизит в глазах девчонок и вообще ему там не место, разберусь сама. Но Сашка сказал, что будет стоять в стороне и вмешиваться не будет. Пришлось согласиться. Ленка тоже пошла с нами. Когда я пришла на место встречи, девочек оказалось не двое, а пятеро и настроены они были крайне воинственно. Мои шансы на успех были равны нулю. Началось бурное выяснение отношений, и дело закончилось бы тем, что я, ушла бы с жуткими синяками, если бы не Сашка. Ленка же стояла в стороне, являясь всего лишь нейтральным наблюдателем, а вот Сашка защищал меня с пеной у рта, и когда дело клонилось к драке, разогнал всех к чертовой матери.
Сколько я себя помню, он всегда был рядом со мной, а я принимала это как должное. Каждый вечер он молча выслушивал излияния о моей несчастной любви, вытирал мне слезы и уводил гулять, чтобы я развеялась, так как в компании я вела себя иначе. Он пел песни у костра под гитару своим мягким баритоном и смотрел только на меня одну.
Как я могла не простить ему эту жуткую ночь, ведь именно я довела его до такого дикого и совершенно не свойственного ему поведения. Он ведь жил и дышал только ради меня одной, совершенно не думая о своих интересах и не прося ничего взамен. Я даже сумела простить Ленку. Как можно обвинять ее и в чем? В том, что она безответно любила его и была в отличие от меня всегда рядом в самые тяжелые для него дни. По-моему это я виновата перед ними обоими и нет мне прощения. Я просыпалась ночью от собственных криков, мне снился Саша. Каждый день один и тот же сон. Саша звал меня с собой, протягивал руку и я, шла ему навстречу, куда-то в неизвестность. Сон был очень тяжелый и мрачный. Я ужасно тосковала по нему.
Обо всем об этом были мои мысли в те дни…..
Месяца через два позвонила мама и сказала, что пора мне возвращаться домой и сдавать экзамены, так как с учителями она договорилась. Боже! О каких экзаменах она говорит? Моя жизнь разрушена и ее уже не собрать! Но пришлось возвращаться. Первым делом я побежала к бабушке. Я так соскучилась по ней. Когда я вбежала в дом она, сидя на диване, долго вглядывалась в меня, как будто не могла наглядеться, а потом как-то странно произнесла:
– Ты вернулась? Я так ждала тебя.
И я упала в ее объятья. Я вдыхала родной с детства запах, ее запах. Мы долго сидели, почти не разговаривая. Когда я рассказала ей о своих снах, бабуля нахмурилась. Я спросила, что они значат и почему он постоянно зовет меня с собой, она сказала, что мне просто нужно сходить в церковь и поставить свечку за упокой его души. Бабушка лукавила тогда, а я просто не знала о том, что если покойник зовет тебя с собой, и ты идешь за ним, то это к неминуемой смерти. Бабушка прекрасно это знала.
На следующий день я пришла в школу сдавать экзамен. Ко мне отнеслись лояльно и долго не мучили, поставили четыре и отпустили домой. Училась я всегда отлично и только из-за этого мне не посмели поставить три. Зачем портить аттестат в последнем учебном году. Когда я пришла домой меня, внезапно охватило какое-то внутреннее беспокойство, я не могла найти себе места, будто чего-то ожидая…
Я услышала звук открываемой двери. Вошел мой брат.
– Привет братишка.
Он стоял у двери и переминался с ноги на ногу.
– Гера что случилось?
Он протянул мне какую то записку. Я строго посмотрела на него:
– Ты читал?
Он не смотрел мне в глаза, верный признак того, что читал. Мой брат совершенно не умеет врать.
– Полина не ходи туда, прошу тебя. Они что-то затеяли. Я чувствую это. Не ходи, умоляю.
Гера был очень напуган и взволнован и обычно он себя так не вел.
Какой странный день.
– Кто передал тебе это?
– Ира Кондрикова из твоего класса.
– Она была одна, когда передавала тебе записку? – пытала я своего младшего брата.
– Да, но неподалеку я заметил Ленку. Полина не ходи на эту встречу.
Я развернула записку:
«Сегодня вечером мы устраиваем вечеринку, посвященную памяти Саши. Очень надеемся, что ты придешь. Дело в том, что Прасковья Дмитриевна (моя бабушка) спустя недели две после Сашиных похорон собрала всех в актовом зале и поведала всем, что ты не пошла на ту встречу с Сашей по той причине, что у нее случился очередной сердечный приступ. Этот факт заставил тебя изменить планы и в результате на встречу ты так и не попала. Это обстоятельство конечно смягчает твою вину, но Саши больше нет, и вина за его смерть по-прежнему лежит на твоей совести.
