скачать книгу бесплатно
Немцы не начали общее наступление в конце мая – операция «Блау» началась только 28 июня 1942 г. Однако дислокация их готовившихся к операции «Блау» соединений оказалась очень выгодной для удара в основание советского удара и образования Изюмского «мешка». Собственно, немцы так или иначе планировали до начала общего наступления ликвидировать неудобный для них Барвенковский выступ в ходе операции «Фридерикус» силами 1-й танковой и 6-й армий. Начало операции «Фридерикус» было запланировано – ещё до нашего наступления – на 18 мая 1942 г.
То есть, повторяю, здесь русская «коса», сама того не ведая, нашла на германский «камень». Мы ударили первыми, не зная, что немцы уже изготовились наносить двусторонний удар под основание Барвенковского выступа.
Хотя не раз помянутый мной Олег Казачковский в ту войну воевал не маршалом, а майором, он умел думать и анализировать, как и всякий толковый учёный. Поэтому стоит привести его позднейшую оценку событий, участником которых он был:
«…по-видимому, наше командование не учло, что и немцы намеревались предпринять массированное наступление… именно здесь, на юге. Здесь были сосредоточены большие оперативные резервы… Глобальное соотношение сил в этом районе, как потом стало ясно (выделение жирным курсивом моё. – С.К.), было далеко не в нашу пользу».
Вот именно что – «как потом…». Легко быть стратегом, видя бой не просто со стороны, но ещё и с отдаления в десятилетия, когда известны все планы, когда с обеих сторон написаны горы научных монографий и мемуаров…
Да, в ходе нашего наступления Тимошенко не уловил вовремя перелом ситуации в пользу врага. Да, Генеральный штаб уже считал необходимым свернуть наступление и перейти к обороне на угрожаемых участках, а Тимошенко не прислушался к рекомендациям и убедил Сталина, что он вот-вот возьмёт Харьков, а там…
Но, во-первых, если Генштаб был так прозорлив, он мог бы срочно бросить к Тимошенко резервы, убедив в том Сталина. Ведь речь шла о судьбе важнейшей операции!
Во-вторых же, это «потом» стало известно, что немцы тоже собирались наступать и что у них здесь было много готовившихся к собственному наступлению войск. А тогда это было неизвестно ни Тимошенко, ни Василевскому с Шапошниковым и Жуковым, ни Сталину.
Да, в реальном масштабе времени, когда в советской Ставке этого не знал никто, Тимошенко можно было считать главным виновником катастрофы, что Сталин и сделал. Но взваливать всю вину на якобы «бездарного» Тимошенко и «ещё более бездарного Сталина» сегодня, через десятилетия, когда всё уже известно?
Простите, но это отдаёт не научным анализом, а его профанацией или сознательной фальсификацией.
Впрочем, это мы говорили о командующем Тимошенко. А как там с Хрущёвым? Он ведь был только членом Военного совета. Он мог только советовать, а оперативные приказы не готовил.
И вот тут-то мы можем, наконец, вернуться к дневнику Л.П. Берии.
Кроме нескольких весьма скупых и не очень поддающихся однозначной расшифровке записей, в дневнике отсутствуют какие-либо развёрнутые оценки сложившейся ситуации в районе Харькова, и это настораживает. Здесь не исключены хрущёвские лакуны.
Возможно, сохранение хрущёвскими «цензорами» ряда второстепенных записей должно было замаскировать изъятие ряда важнейших записей, освещающих роль Хрущёва в провале нашего наступления на Харьков.
Но была ли она негативной и значительной? Вот ведь, Тимошенко из исторического отдаления очень строго судить нельзя. С чего же строго осуждать Хрущёва и возлагать вину за Харьковскую катастрофу на него? Вроде бы и не с чего!
А если так, то была ли нужда у хрущёвцев что-то подчищать в дневниках Берии за анализируемый период?
Так вот, думаю, что нужда была, потому что роль именно Хрущёва в провале нашего наступления на Харьков оказалась, как я понимаю, и крайне негативной, и значительной. В этом убеждает не только военно-исторический, но и психологический анализ.
Между прочим, Кирилл Семёнович Москаленко (1902–1985), будущий маршал, а весной 1942 г. командующий 38-й армией Юго-Западного фронта, позднее вспоминал, что при обсуждении предстоящей операции в апреле 1942 г. «член Военного совета Н.С.Хрущёв заявил, что Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин сам поставил перед войсками фронта… задачу и что уже одно это является гарантией успеха…»
Показательно, что далее Москаленко написал так: «Должен сказать, что это сообщение, впоследствии, впрочем, не подтвердившееся (выделение жирным курсивом моё. – С.К.), прозвучало тогда весьма обнадёживающе…»
Тот же Москаленко свидетельствовал: «Дух оптимизма… витал на командном пункте фронта… Военный совет уже не считал противника опасным». Соответственно, Тимошенко и Хрущёв фактически дезинформировали Сталина, и даже когда уже в ходе наступления Сталин высказал свои опасения в отношении краматорской группировки немцев, Тимошенко и Хрущёв его заверили, что оснований для прекращения операции нет.
Недаром с трибуны ХХ съезда КПСС Хрущёв излагал ту ситуацию, поменяв местами себя и Сталина и уверяя, что это он-де, стратег Хрущёв, уговаривал Сталина разрешить войскам перейти к обороне, а Сталин якобы не соглашался. В 1956 г. на воре шапка горела!
Хрущёв по натуре был негодяем и авантюристом, но – бывает же на свете такое! – гениально умел это скрывать! Скрывать так, что его не раскусили ни Сталин, ни Берия, ни будущая якобы «антипартийная» группа Молотова, Маленкова и Кагановича. Не знаю, чем это объясняется, но, возможно, тем, что Хрущёв, особенно когда занимал ещё подчинённое положение, обладал – это надо за ним признать – огромным природным обаянием. Он умел уговаривать! Его болтовне много раз поддавался даже Сталин (!).
Что уж говорить о медлительном маршале Тимошенко, тем более когда его соблазнял картинами будущего триумфа член Политбюро!
Вот наступление началось. Оно развивается успешно, и можно понять чувства украинца Тимошенко, украинца (фактически) Хрущёва, украинца Казачковского и вообще всех, кто наступает НА ХАРЬКОВ! А там – Днепр! Но положение осложняется. До Харькова рукой подать, а надо переходить к обороне…
Вот тут-то шарм Хрущёва в сочетании с его очень высоким политическим статусом и мог повлиять на позицию маршала Тимошенко. И наверняка повлиял – решающе и трагически. Тимошенко не очень везло в той войне. Двух из трёх бывших Главнокомандующих стратегическими направлениями в 1941 г. – маршалов Ворошилова и Будённого – война уже списала к весне 1942 г. «в тираж».
Оставался Тимошенко, и по-человечески можно понять, как ему не хотелось переходить к обороне, когда в оптику уже можно было разглядеть заводские трубы Харькова. А тут ещё активный нажим Хрущёва. А счёт шёл на дни, а потом уже и на часы…
Но кто мог знать то, что было, по сути, между двумя людьми: главкомом и его членом Военного совета? Если кто и мог, то только независимый от армейского командования орган – Особый отдел Юго-Западного фронта. Объективный взгляд обеспечивали также особые отделы армий, корпусов, дивизий, полков.
А информация от особистов уходила не в НКО и не в Генштаб, а в НКВД, в структуру которого входили Особые отделы. Иными словами, полная, точная, нелицеприятная, то есть объективная информация уходила к Берии. А уж Берия объективно информировал Сталина. И вполне мог что-то записать при этом в личный дневник. И, скорее всего, записал. Вот почему хрущёвцам и здесь нужны были в дневнике лакуны.
С другой стороны, это особое знание Берии, обусловленное его особым системным положением, не могло не вызвать у Хрущёва скрытого раздражения, лишь усиливающегося от того, что внешне он находился с Берией в отношениях чуть ли не приятельских.
Как видим, тайная ненависть Хрущёва к Берии, возникнув, скорее всего, после начала войны, в ходе войны могла лишь окрепнуть.
И наверняка крепла.
Придёт время, и этот фактор тоже окажется для судьбы Берии роковым.
27/V–42
Коба работает как всегда, но видно, что переживает. Подвели Тимошенко и Хрущев. Крепко подвели.
Последнее время у Кобы все время бываю с Георгием[65 - После отлёта В.М. Молотова 19 мая 1942 г. на переговоры с англосаксами Сталин совещался с Л.П. Берией и Г.М. Маленковым, не принимая в разговор никого более, 20 мая, 21 мая, 23 мая, 24 мая, 25 мая 1942 г. В ночь с 26 на 27 мая они вышли из сталинского кабинета последними вместе с Ворошиловым – в 0.35. С 19.00 до 20.30 они принимали участие в заседании Политбюро, где кроме них были Щербаков, Андреев, Каганович, Микоян, Вознесенский и Калинин. Затем все, кроме Берии, Маленкова и Ворошилова, ушли, и Сталин провёл совещание с военными.28 мая, 1 июня, 2 июня, 4 июня 1942 г. Берия и Маленков были единственными, кого Сталин задерживал тогда, когда остальные уже покидали его кабинет… Особенно в 1942 г. это стало достаточно обычной практикой: совещания Сталина только с Молотовым, Маленковым и Берией.]. Вячеслава нет, Коба говорит, вы теперь мне главная опора. За этот время мы с Георгием крепко сошлись.
Кручусь хуже как год назад. Кручусь по всем линиям. Коба снова никому не верит, требует, чтобы я каждый день готовил данные по донесениям фронтовых Особых Отделов. Говорит, только от чекистов правды и добьешся (так в тексте. – С.К.). Василевский тоже похвалил. Говорит, ваши Особисты, Лаврентий Павлович, очень нам помогают. Войска не всегда доносят правдиво, а ваши люди информируют точно. Спасибо.
Наконец оценил. Думают, мои ребята только телеги на них пишут. А сами без них как слепые котята. От Селивановского[66 - Селивановский Николай Николаевич (1901–1997), один из руководителей органов государственной безопасности. В 1930 г. окончил Высшую спецшколу ОГПУ, работал в Особых отделах. С октября 1941 г. начальник Особого отдела Юго-Западного фронта, с августа 1942 г. начальник Особого отдела Сталинградского фронта. При министре ГБ В.С. Абакумове был 1-м заместителем министра ГБ. Пользовался доверием и Абакумова, и Берии. В июне 1953 г. переведён в запас.] получаю сводки два, а то три раза в день[67 - Эта фраза подтверждает, что наиболее точную информацию о развитии ситуации под Харьковом имел Берия, а уже через него – Сталин.].
Хреновые дела.
30/V–42
Сегодня впервые увидел Хрущёва[68 - Хрущёв, приехав с фронта, был на совещании у Сталина незадолго до «своего» наступления – 29 апреля 1942 г. В следующий раз он появился там же, на совещании, уже после катастрофы – 30 мая 1942 г. Тимошенко же вошёл в кабинет к Сталину лишь 20 июня 1942 г.]. Был у Кобы. Я его не узнал, лица нет, черный. Скрутило мужика. А подумать, сам виноват. Сказать, обидится. У Мыкыты чувства юмора нет, это я давно знаю. У него юмор амбиция заменяет. А так он товарищ неплохой, мы с ним дружим. Но сейчас лучше не подходить. Он глянул на меня кисло. Даже показалось, зло глянул. Ну, ладно.
9/VI–42
Время пролетает. Каждый день у Кобы, Георгий тоже[69 - Г.М. Маленков вместе с Л.П. Берией во время войны образовали наиболее, пожалуй, слаженный тандем в ближайшем окружении Сталина. Только Молотов в первые два года войны проводил в сталинском кабинете времени больше, чем Маленков и Берия.]. Когда был Вячеслав, Коба меньше дергал, а тут на всех совещаниях сидишь. Устаю. Хорошо, Вячеслав уже скоро должен прилететь.
12/VI–42
Вернулся Вячеслав[70 - Молотов вернулся после полёта в Англию и США. См. запись от 14 мая 1942 г. и комментарий к ней.]. Коба говорит, было бы другое время, встретили бы как героя из перелета[71 - 12 июня 1942 г. Молотов вернулся из Вашингтона в Москву, перелетев океан с посадками на Ньюфаундленде, в Исландии и Англии, и с пересечением на большой высоте линии фронта уже над нашей территорией.]. Рассказывает интересное. Говорит, Америка, это сила. Говорит, знал, что богатая страна, но такого увидеть не ожидал. Хорошо живут, нам так не скоро жить.
А так ничего особого не привез. Главное, Второго фронта не будет. Х…ево нам придется. Они там шоколад нормируют, а у нас хлеба не хватает. Ну, нет так нет. Придется самим[72 - См. комментарий ниже.].
Комментарий Сергея Кремлёва
Эту запись в личном дневнике Л.П. Берии я проиллюстрирую записью в служебном дневнике начальника Генерального штаба вермахта генерал-полковника Франца Гальдера о совещании, проведённом Гитлером в Полтаве 3 июля 1942 г. с 7.00 до 9.00. Гитлер тогда говорил:
«…Вашингтон лишь утешает и заверяет. Никакого действительно второго фронта. Предложение – рассчитывать на 1943 год. Поведение Черчилля – лучшее доказательство.
Отвлекающий маневр на Западе? Сомнительно; очевидно, никаких серьёзных обещаний России не дадут. Скорее предупредят о необходимости сражаться дальше…»
После возвращения Молотова в Москву 12 июня 1942 г. были опубликованы англо-советское и советско-американское коммюнике о результатах переговоров между СССР, Англией и США, где говорилось, что «достигнута полная договорённость в отношении неотложных задач второго фронта в Европе в 1942 г.». Однако Гитлер, как видим, понимал, что со стороны англосаксов это просто болтовня.
Примерно в это же время Черчилль (естественно – не публично) заявил:
«Обвинения, что мы «готовы сражаться до последнего русского солдата» на меня совершенно не действуют…»
Англосаксы поняли, что Гитлер увяз в России прочно, и теперь начинается война на взаимное истощение Германии и России. Независимо от исхода этого противостояния (а также – от степени истощения Англии), своекорыстные интересы США можно было считать уже обеспеченными. Америка готовилась прийти в Европу как вершительница её судеб силой уже не оружия, а доллара, напитавшегося кровью и потом европейцев по обе стороны фронта.
Сам же Черчилль всего лишь послушно следовал курсу США, в том числе и потому, что Англия к 1942 г. полностью зависела от поставок по ленд-лизу, оставаясь в давнем долгу у США, как в шелку.
7/VII–42
Пришла записка от Збарского[73 - Збарский Борис Ильич (1885–1954), биохимик, академик АН СССР, Герой Социалистического Труда (1945), лауреат Сталинской премии (1944). Образование получил в Женевском и Петербургском университетах. Основатель Биохимического института, руководитель работ по бальзамированию и сохранению тела В.И. Ленина.]. Просит направить авторитетную комиссию для контроля работ по сохранению тела Ильича[74 - В начале июля 1941 г. в связи с возможными бомбардировками Москвы было принято решение об эвакуации тела В.И. Ленина из Мавзолея в безопасное место (была выбрана Тюмень). Б.И. Збарский (см. прим. 2 к данной дневниковой записи) в докладной записке на имя Берии дал соответствующие разъяснения, и 4 июля 1941 г. в 19.00 спецсостав, охраняемый 5 офицерами и 15 солдатами, ушёл с Казанского вокзала в Тюмень. В вагоне-холодильнике находился гроб из чинары, стенки которого были пропитаны парафином, а пазы для герметизации заполнены вазелином.]. Договорился с Бурденко[75 - Бурденко Николай Нилович (1876–1946), знаменитый хирург, основоположник нейрохирургии, академик, генерал-полковник медицинской службы (1944), лауреат Сталинской премии (1941), Герой Социалистического Труда (1943), член Королевского общества и многих академий. Член ВКП(б) с 1939 г., с 1941 г. главный хирург Красной Армии.13 и 14 июля 1942 г. в Тюмени работала комиссия академиков А.И. Абрикосова, Н.Н. Бурденко и А.Д. Сперанского, отметившая высокий уровень работ. В ноябре 1943 г. комиссия вновь приехала в Тюмень и составила новый акт. Н.Н. Бурденко тогда сказал: «Моё впечатление, что это величайший эксперимент в анатомии и биохимии».]. Нескоро еще вернется в Москву Збарский. Я так Бурденко и сказал, что пусть работают[76 - Лишь 25 марта 1945 г. специальный поезд из 9 вагонов отправился из Тюмени в Москву и через три дня прибыл в столицу. 16 сентября 1945 г. Мавзолей В.И. Ленина был вновь открыт.].
13/VII–42
Год назад генералы подоср…ли, и снова тоже. Снова отступаем. Даже не отступаем, а катимся. Голиков[77 - Голиков Филипп Иванович (1900–1980), военачальник, участник Гражданской войны. Окончил Военную академию им. М.В. Фрунзе в 1933 г., перед войной – начальник Разведывательного управления Генштаба РККА, в июле-сентябре 1941 г. был с военной миссией в США и Англии. Воевал под Москвой. С апреля 1942 г. – командующий войсками Брянского фронта, затем Воронежского фронта и заместитель командующего Сталинградским фронтом. Фигура неоднозначная, со второго периода войны на третьих планах. В «своих» «воспоминаниях» Хрущёв отзывается о Голикове плохо, но при Хрущёве он с 1958 г. занимал важнейший пост начальника Главного политического управления Советской армии и Военно-морского флота, в 1961–1966 гг. – член хрущёвского ЦК КПСС.] заср…нец. Тимошенко и Мыкыта выводов тоже не сделали[78 - Командуя после Харьковской катастрофы 1942 г. Юго-Западным фронтом, С.К. Тимошенко, как и Н.С. Хрущёв, серьёзных выводов из своих ошибок не сделал, и это стало одной из причин того, что летом 1942 г. немецкое наступление на юге вновь развивалось успешно.]. Повезло им, что Коба верит в человека до последнего, лишь бы не предатель. А дуракам прощает.
Коба говорит: «Где я столько умных возьму? Пусть х…ево командует, но хоть как-то. С дивизии на фронт человека сразу не поставишь, опыт надо иметь. Теперь не мы выдвигаем, а война кого выдвигает, кого задвигает».
Жалко, но правду говорит.
Люди у нас золотые, если ты их организуешь. А не организуешь, толпа. Видел я в октябре 1941 г. Что видел, не забуду до конца жизни. Москва город большой, всякой твари по паре. Много толкового народа, а ср…ни тоже много. Когда немцы были под Москвой, это хорошо проявилось. Паника была очень опасная. И в районах растерялись. Только осадное положение и наладило дело. Сталинград эвакуируют, другое дело. Через Волгу переправляют, а особой паники нет. Чуянов[79 - Чуянов Алексей Семёнович (1905–1977), партийный деятель. Окончил Московский химико-технологический институт мясной промышленности. С июня 1938 г. по апрель 1946 г. 1-й секретарь Сталинградского обкома и горкома ВКП(б), в 1941–1943 гг. председатель Сталинградского городского комитета обороны. Скончался в Москве, похоронен на Мамаевом кургане в Сталинграде.] молодец.
Коба спрашивает: «Как в Сталинграде? Не как в Москве было?»
Я говорю «в целом нормально, товарищ Сталин. Сталинград не Москва, город крепкий, рабочий. Потом имя обязывает».
Коба посмотрел, буркнул. Говорит: «Это имя не только Сталинград обязывает. Оно всех обязывает, а меня в первую голову. Ты мне не лозунг дай, а информацию».
Я ему говорю: «Информация точная, обстановка тревожная, но спокойная, без особой паники. Заводы работают».
Он говорит, надо вообще без паники. Буду звонить Чуянову, пусть производство не сворачивают. Людей пусть эвакуируют, а танки нужны, пусть работают. Ты мне точные данные дай.
Обещал, что дам. Надо подключить Селивановского[80 - Селиванов Николай Николаевич (1901–1997), один из руководителей органов государственной безопасности. В 1930 г. окончил Высшую спецшколу ОГПУ, работал в Особых отделах. С октября 1941 г. начальник Особого отдела Юго-Западного фронта, с августа 1942 г. начальник Особого отдела Сталинградского фронта.].
19/VII–42
Ребята из Особого Отдела Волховского Фронта вышли из окружения и докладывают хреновую новость. Командующий 2-й Ударной Армией Власов повел себя странно. Попал в окружение, приказал уничтожить все радиостанции. Людей не собирал, даже командиры разбрелись кто куда.
Начальник Особого Отдела Шашков был тяжело ранен, застрелился. Все правильно, у нашего брата чекиста другого выхода нет.
О Власове точных данных нет. Немцы открыто в своей сводке сообщили, что в Волховском кольце был взят в плен генерал-лейтенант Власов. Может врут, надо уточнять. Придется докладывать Кобе[81 - Л.П. Берия сообщил Сталину о возможном пленении генерала Власова (того самого, наиболее крупного открытого предателя той войны) в спецсообщении от 21 июля 1942 г. Власов к тому времени был действительно пленён (точнее – сдался в плен) 12 июля 1942 г.].
Заканчиваем прокладку Печорской дороги. Надо.
6/VIII–42
Пришлось стать стратегом. Не от хорошей жизни. Сидим у Кобы, соображаем. Крым потеряли[82 - Севастополь пал после 250 дней исключительно героической обороны 4 июля 1942 г.], немцы наступают и идут на Кавказ[83 - 28 июня 1942 г. начальник Генерального штаба Сухопутных войск Гальдер начал записи в своём служебном дневнике со слов: «Операция «Блау» началась. Вейхс выступает»… К концу июля немцы были у Ростова, 6-я армия Паулюса успешно продвигалась к Сталинграду в излучине Дона. В считаные дни Сталинград стал прифронтовым городом. К началу августа 1942 г. немцы заняли Кубань, шли на Майкоп, на Новороссийск, имея в ближней перспективе Грозный и Туапсе.]. Ответвление на Сталинград. И идут хорошо. Теперь и голова Лаврентия пригодилась. А дела х…евые. Думаю, мне надо выехать в Тбилиси. Коба говорит, погоди, ты нужен здесь.
Не спорю, здесь нужен. И там тоже. Лаврентий здесь, Лаврентий там. А где генералы? Если бы мы так в Наркомате работали, немец уже до Урала дошел бы. Строят из себя Македонского, а как что, телефон в руку и матерятся. Ты матерись, но за дело. Тогда и дело пойдет.
Кобе сказал, считаю, что мы еще не подобрали полностью фронтовые кадры, особенно в звене фронт-армия-корпус. Пожал плечами, но вроде согласился. Кого имею в виду не спросил.
15/VIII–42
Андерс[84 - Командующий польской армией, сформированной в СССР.] окончательно зае…ал. Приезд Черчиля (так в тексте. – С.К.) только подогрел их[85 - С 12 по 16 августа 1942 г. в Москве находился Черчилль, проводивший переговоры со Сталиным, Молотовым и Ворошиловым при участии Аверелла Гарримана как представителя президента США Рузвельта. В переговорах также приняли участие посол Англии в СССР сэр А. Керр, начальник Имперского генерального штаба сэр А. Брук и постоянный заместитель министра иностранных дел Англии (фактический министр) сэр А. Кадоган, а также ряд советских деятелей (В.А. Малышев, А.И. Микоян, А. И. Шахурин, Ф.И. Голиков и др.).]. Ну, и х…й с ними, пусть уе…ывают к своим англичанам к е…аной матери[86 - К августу 1942 г. на формирование армии Андерса мы выделили 181 500 000 рублей (не путинских, а сталинских!) плюс имущества и услуг – ещё на 5 517 348 рублей. В своём кругу Андерс признавал: «Никакое другое государство не сделало бы для нас то, что сделало для нас Советское государство…»Однако на советско-германский фронт Андерс не рвался, зато строил планы вооружённого прорыва в Иран через афганскую или иранскую границу в случае отказа советского руководства выпустить поляков туда. В итоге 31 августа 1942 г. был подписан протокол эвакуации. В это время на подступах к Сталинграду уже полтора месяца (с 17 июля) разгоралась Сталинградская битва.К 1 сентября 1942 г. эвакуация была закончена. Из СССР выехало около 80 тысяч военнослужащих и более 37 тысяч членов их семей. Многие поляки из армии Андерса погибли в 1943 г. в Италии под Монте-Кассино, где англичане пустили их вперёд как дешёвое «пушечное мясо».].
Коба так и сказал, пусть эти Аники воины выметаются к е…аной матери. Сказал, обоср…лись до битвы, так пусть подотрутся телеграммой Сикорского[87 - 7 августа 1942 г. лондонский «премьер-министр Польской Республики» генерал Сикорский направил Сталину телеграмму по поводу годовщины советско-польского соглашения, где писал:«…Верю, что осуществление этого Соглашения… вместе с братством оружия, объединяющим польского солдата, лётчика и моряка с Армией и Флотом СССР, станет основой будущего нашего соседского сотрудничества в рамках объединённых народов».В свете начавшегося предательского бегства армии Андерса из России эта фраза выглядела просто издевательски.].
18/VIII–42
Время не смешное, но посмеялись. Коба сказал, что мой совет по Черчилю пригодился. Черчиль (так в тексте. – С.К.) согласился, упился и поплыл. Коба рассказывал и смеялся. Вячеслав тоже смеялся и Клим тоже похохатывал.
Потом Коба сказал: «Хорошо, когда заранее знаешь слабости врага»[88 - См. комментарий ниже.].
Вячеслав теперь первым зам Кобы[89 - Это мало известно, но 16 августа 1942 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР В.М. Молотов был назначен первым заместителем Председателя Совета народных комиссаров СССР И.В. Сталина.]. Понятно, это для укрепления веса у союзников. Чтоб не думали, что Черчиль сам ездит, и Рузвельт сам ездит, а Сталин в Москве сидит и все решает. Пусть думают, что Вячеслав вторая фигура.
А так у нас одна фигура, зато это тебе не Черчиль и не Рузвельт. Их с Кобой и сравнить нельзя. Только он может тянуть. А как ни смотри, а без меня он тоже не может.
Комментарий Сергея Кремлёва
Смысл этой записи я вряд ли смог бы расшифровать, если бы однажды, весьма случайно, не увидел по одному из телевизионных каналов документальный сюжет о пребывании Уинстона Черчилля в Москве в августе 1942 г. Там рассказывалось, что Сталин очень донимал Черчилля насчёт открытия второго фронта. Черчилль бесился и уже совсем собрался прервать переговоры и уезжать, как Сталин предложил: «А почему бы нам не выпить?»
Черчилль выпить всегда был не дурак и согласился. Так знание слабости Черчилля помогло Сталину спасти ситуацию.
Прочтя запись в дневнике Л.П. Берии, я вспомнил этот сюжет и подумал: «А откуда Сталин знал об этой слабости своего партнёра по переговорам? Не Берия ли заблаговременно подготовил для Верховного соответствующее досье? А знакомство с ним надоумило Сталина сделать очень удачное предложение Черчиллю в момент, когда переговоры оказались под угрозой.
Похоже, так оно и было.
18 августа 1942 г., когда Черчилль уже отбыл в Лондон, через кабинет Сталина прошло немало людей. Однако с 0 часов 30 минут в ночь с 18 на 19 августа 1942 г. у него в кабинете оставались только Молотов, Ворошилов (участвовавшие как в только что закончившихся переговорах, так и в застолье) и Берия.
И Сталин, как видим, похвалил Берию и рассказал ему, как информация НКВД помогла эффективно ликвидировать наметившийся разлад между лидерами СССР и Англии.
19/VIII–42
Уезжаю на Кавказ[90 - С 20 августа по 16 сентября 1942 г. Л.П. Берия выезжал как член ГКО в район Кавказа.]. Георгий уже уехал[91 - Г.М. Маленков вместе с Г.К. Жуковым тоже уехал в район Сталинграда как член ГКО и вернулся в Москву лишь в начале октября 1942 г.]. Положение тяжелое, Коба сказал: «Особыми полномочиями тебя не наделяю, у тебя прав как члена ГОКО хватает, да тебе и без этого в Тифлисе все права вся твоя Жизнь дает. Не спрашиваю у тебя Лаврентий, сдашь Кавказ или нет, потому что знаю, не сдашь. Прошу одно, на Центр особенно не надейся. Что сможем, дадим, но обходись сам. Ты на Кавказе каждую дырку знаешь, и тебя все знают. Так что искать людей и резервы тебе не придется, все знаешь. Езжай, воюй и побеждай»[92 - См. комментарий ниже.].
Вот так и уеду. Может и сложу голову, война есть война. Вячеслав сказал, вот и тебе пришлось полетать.
Да, хоть и не через океан, а лететь далеко[93 - От Москвы до Тбилиси Берия и его «команда» добирались на транспортных самолётах через Среднюю Азию. Прямой полёт был невозможен: маршрут пролегал бы через зону активных боевых действий.]. Василия[94 - Безусловно, имеется в виду Василий Афанасьевич Хоменко, один из руководителей погранвойск НКВД, с 22 июня 1941 г. заместитель командующего Юго-Западным фронтом по охране тыла. Затем командовал 30-й армией Калининского фронта, с 4 декабря 1941 г. – заместитель командующего Московской зоной обороны. В 1942 г. воевал на Кавказе. Погиб в 1943 г.] тоже надо бы вытащить туда, я ему так и сказал, собирайся. Будем воевать вместе, там подбирается хорошая компания, а Иван[95 - Масленников Иван Иванович (1900–1954), один из руководителей Пограничных войск НКВД СССР, Герой Советского Союза. С начала войны командовал рядом армий. С 8 августа 1942 г. командующий Северной группой войск Закавказского фронта.] уже там.
Комментарий Сергея Кремлёва
Берия был направлен Сталиным на Кавказ в тот момент, когда операция вермахта «Блау» успешно вошла в фазы «Блау-II» (наступление на Сталинград) и «Блау-III» (наступление на Кавказ с выходом к Баку).
Бои за Кавказ мы вначале проигрывали. Немцы достаточно успешно продвигались к Каспийскому морю по Северному Кавказу – по восточную сторону Кавказского хребта, и к Чёрному морю и Черноморскому побережью Кавказа по западную сторону Кавказского хребта. Они заняли Майкоп, Краснодар, к концу августа захватили Моздок и приблизились к Грозному. Немцы также оседлали многие горные перевалы и создали угрозу Сухуми, в перспективе – Батуми и вообще коммуникациям вдоль Черноморского побережья Кавказа.
На побережье Чёрного моря немцы овладели Таманским полуостровом, Анапой и в первой половине сентября – фактически Новороссийском, хотя бои в Новороссийске продвижение немцев очень затормозили.
Ситуация складывалась критическая, и вряд ли кто-то мог бы её выправить лучше Берии. Кавказ он знал всесторонне.
