скачать книгу бесплатно
«ЦК ВКП(б) товарищу СТАЛИНУ
НКВД СССР располагает материалами, свидетельствующими о профашистских настроениях и вражеской работе спортсменов Старостина Николая Петровича, члена ВКП(б), председателя Московского городского общества «СПАРТАК»; Старостина Андрея Петровича, члена ВКП(б), директора фабрики «СПОРТ и ТУРИЗМ», и Старостина Петра Петровича, члена ВКП(б), директора Производственного комбината об-ва «СПАРТАК».
В 1937–1938 гг. следствием по делу ликвидированной шпионской организации, созданной сотрудником немецкого посольства в Москве фон Хервардом среди работников физкультуры и спорта, была установлена причастность СТАРОСТИНЫХ Николая и Андрея к данной организации.
Арестованные участники этой организации Стеблев В.Н., Рябоконь В.Н. и Кривоносов С.Г. на следствии показали, что Старостин Н.П. был связан с Хервардом и выполнял его задания шпионского характера…
В ходе дальнейшей разработки были получены сведения (??.?.??.?.и т. д. – С.К.)…
…В момент напряжённого военного положения под Москвой Старостины Николай и Андрей, распространяя среди своего окружения пораженческие настроения, готовились остаться в Москве, рассчитывая в случае занятия города немцами занять руководящее положение в «русском спорте».
Старостин Андрей среди близких ему лиц заявил:
«Немцы займут Москву, Ленинград. Занятие этих центров – это конец большевизму, ликвидация советской власти и создание нового порядка…
Большевистская идея, которая вовлекла меня в партию в 1929 г., к настоящему времени полностью выветрилась, от неё не осталось и следа».
Специальными мероприятиями (проще – прослушиванием. – С.К.), проведёнными в ноябре 1941 г., были зафиксированы следующие высказывания Старостина Николая и членов его семьи:
Старостин Н.: «11-й день наступления немцев, ну, через недельку они будут здесь. Нам надо поторопиться с квартирой и все оформить».
«…если брать комнаты, то только у евреев, потому что они больше не приедут сюда».
Жена: «…Голицыно находится в 10 километрах от Москвы, Лялечка (дочка Старостина) идет учить немецкий язык, я тоже поучусь, а то немцы придут, а я и говорить не умею…»
Старостин: «Да, жизнь наступает интересная».
Жена: «Была интересная в 1917 г., боролись за жизнь, а теперь уничтожают всё».
Старостин: «А что тогда было интересного?»
Жена: «Свержение царизма».
Старостин: «А сейчас идет свержение коммунизма».
Жена: «Скорее бы…»
…Старостины занялись накоплением материальных ценностей (валюта, золото) и накоплением продовольственных запасов.
Установлено, что Старостины связаны с разветвленной группой расхитителей социалистической собственности в системе Промкооперации…
…Используя свои связи среди отдельных руководящих советских и хозяйственных органов, Старостин Николай, получая крупные взятки, незаконно бронирует лиц, подлежащих мобилизации в Красную Армию, и организует прописку в Москве классово чуждого и уголовного элемента.
НКВД СССР считает необходимым арестовать Старостина Н.П. и Старостина А.П.
Народный комиссар внутренних дел Союза ССР
Генеральный комиссар государственной безопасности БЕРИЯ».
А теперь подробнее об ОМСБОНе. В эту действительно особую войсковую часть НКВД люди направлялись по особому отбору и – исключительно добровольцы. Костяк ОМСБОНа – мощного центра разведывательной и диверсионной работы НКВД – составили студенты и лучшие рабочие московских предприятий.
В ОСМСБОНе собрался тогда и патриотический цвет советского спорта. Боксёры Николай Королёв (он стал адъютантом знаменитого Дмитрия Медведева) и Сергей Щербаков, конькобежец Анатолий Капчинский (погиб в немецком тылу, находясь в составе отряда Дм. Медведева), штангист Николай Шатов, гребец Александр Долгушин, дискоболы Леонид Митропольский и Али Исаев, велосипедист Виктор Зайпольд, гимнаст Сергей Коржуев, гимнаст Сергей Кулаков, борец Григорий Пыльнов, лыжница Любовь Кулакова, группа футболистов минского «Динамо», бегуны-стайеры братья Знаменские…
Бойцы ОМСБОНа приняли активное участие в битве за Москву. Они вели разведку и проводили диверсии в немецком тылу (в ОМСБОНе служила и Зоя Космодемьянская), воевали в составе линейных частей.
После войны в Советском Союзе проводились соревнования в память погибших выдающихся спортсменов: престижный Всесоюзный легкоатлетический мемориал имени братьев Знаменских, соревнования на призы имени А. Капчинского. Антисоветской же «Россиянии» память об этих героях, бойцах ОМСБОНа Берии, ни к чему. Зато о «репрессиях Берии» по отношению к Старостиным вспоминают.
9/IV–42
Застрелился Ковалев[55 - Скорее всего, речь об Александре Антоновиче Ковалёве (1899–8.4.1942), одном из руководителей пограничной охраны. Сын крестьянина, он в 1918 г. вступил в партию, воевал, с января 1921 г. был переведён с партийной работы в органы ВЧК, с декабря 1922 г. – в пограничных войсках. В 1926 г. служил начальником 37-го Батумского погранотряда ОГПУ. Последняя должность – начальник Главного управления пограничных и внутренних войск НКВД СССР (с 21.01.1938). При разделении Берией ГУПВВ 8 марта 1939 г. на шесть Главных управлений никакого нового назначения не получил и 15.05.1939 г. был уволен в запас с направлением в распоряжение Управления кадров ЦК ВКП(б). Во время войны ему было отказано в призыве в армию, и он застрелился в поезде по пути в Москву.]. Доложили, что в поезде. Помню его по Батуми. Да, нехорошо с ним получилось. Не поверили человеку, а он вот как. Светлая ему память, а мне урок.
На всякий случай дал указание чаще информировать о положении у Тимошенко. Не хочется, чтобы Мыкыта опозорился еще раз. Лучше вовремя поправить, чем потом рвать волосы. Тем более, что Мыкыте и рвать нечего.
19/IV–42
Дело к лету, легче с отоплением. Главное, с углем скоро будет легче. Устал за зиму латать эти тришкины кафтаны. Идет на Уралмаш, перебрось на Ижевск, идет в Куйбышев, перебрось на Сталинград, там танковое производство стало. Обязанности Коба распределил всем, а все равно Лаврентий отдувайся. Зае…али[56 - См. комментарий ниже.].
Сейчас надо усилить линию по англичанам и востоку. Второй фронт они нам х…й откроют, воевать будем сами, пусть Коба не надеется. Надо иметь хорошие каналы, потом немец может пойти на Кавказ, усилят работу по Баку с иранской территории и может быть плохо. Думаю немедля усилить восточное направление. Пошлю в Иран Павла[57 - Очевидно, речь о Павле Матвеевиче Журавлёве (1898–1956), одном из талантливых руководителей советской разведки. Всегда работал в легальных резидентурах под дипломатическим прикрытием. В мае 1942 г. был направлен в Тегеран главным резидентом внешней разведки под прикрытием должности 1-го секретаря советского посольства в Иране (с октября 1943 г. с той же миссией и в тех же должностях работал в Каире).].
Что-то много у нас в разведке Павлов. А я что, Христос получается?[58 - Надо полагать, намёк на апостола Павла у Иисуса Христа. Что же до Павлов у Берии, то у него действительно были в разведке Павел Судоплатов, Павел Фитин, Павел Журавлёв, не считая Павла Мешика и Павла Артемьева (командующего войсками Московского военного округа) в ближнем окружении наркома.]
Комментарий Сергея Кремлёва
Государственный Комитет Обороны был образован в составе: И.В. Сталин (председатель), В.М. Молотов (заместитель председателя), Л.П. Берия, В.М. Ворошилов, Г.М. Маленков.
В феврале 1942 г. в ГКО вошли также Н.А. Вознесенский, А.И. Микоян и Л.М. Каганович. В 1944 г. из состава членов ГКО был выведен Ворошилов.
В целом распределение обязанностей в Государственном Комитете Обороны (ГКО, ГОКО) по Постановлению ГКО от 4 февраля 1942 г. было следующим.
В.М. Молотов должен был осуществлять контроль «за выполнением решения ГОКО по производству техники».
Г.М. Маленков должен был персонально контролировать выполнение решений ГОКО по реактивным минометам и совместно с Л.П. Берией – «выполнение решений ГОКО по производству самолётов и моторов» и «по работе ВВС Красной Армии (формирование авиаполков, своевременная их переброска на фронт» и т. д.).
Персонально на Л.П. Берию был возложен контроль за производством вооружения и миномётов; на Н.А. Вознесенского – за производством боеприпасов, и на А.И. Микояна – «за делом снабжения Красной Армии (вещевое, продовольственное, горючее, денежное и артиллерийское)…»
Реально уже с начала войны Берия занимался не только официально возложенными на него по Постановлению ГКО вопросами, но также курировал и те вопросы, которые официально числились за, например, Н.А. Вознесенским.
А вскоре Л.П. Берии были переданы – по просьбе самих танкостроителей, которым он очень помогал, – и вопросы танкостроения. Недаром среди первых руководителей и работников Атомной проблемы СССР было так много бывших танкостроителей (достаточно вспомнить В.А. Малышева, Б.Г. Музрукова, П.М. Зернова, Л.Н. Духова, А.М. Петросьянца, конструкторов – будущих Героев Социалистического Труда В.Ф. Гречишникова и Д.А. Фишмана).
Впрочем, и непосредственно «атомными» делами Берия начал заниматься уже во время войны.
Выдающаяся роль Л.П. Берии в обеспечении Победы в Великой Отечественной войне официально не оценена по сей день. Зато порой приходится сталкиваться с удивительными попытками вознести до небес усилия других советских руководителей, чьи подлинные заслуги реально были много скромнее, чем у Берии.
Так, в монографии С.А. Костюченко «Как создавалась танковая мощь Советского Союза» (в 2 книгах, кн. 2-я, М., ООО «Издательство «АСТ»; СПб, ООО издательство «Полигон», 2004), на с. 10 я с удивлением прочёл: «В первые же недели войны на Николая Вознесенского (а теперь к его обязанностям зампреда Совмина и Председателя Госплана добавилась ещё одна должность – первого заместителя председателя Государственного Комитета Обороны) обрушилась груда неотложных дел…»
Так-то оно так, у Сталина без дела – тем более во время войны – не оставался ни один его сотрудник. Однако ни в первые недели, ни в первые месяцы войны Николай Вознесенский не был даже членом ГКО. Он стал им только с февраля 1942 г.!
Н.А. Вознесенский с 10 марта 1941 г. был первым заместителем Председателя Совета Народных Комиссаров СССР. С того же 10 марта 1941 г. Н.А. Вознесенский сдал М.З. Сабурову до декабря 1942 г. обязанности Председателя Госплана СССР, которые Вознесенский нёс с 19.01.38 по 10.03.41 г. При этом Вознесенский никогда не был заместителем председателя Государственного Комитета Обороны, тем более – первым!
Так одной фразой С.А. Костюченко – уж не знаю, непреднамеренно или злонамеренно – серьёзно исказил историческую истину. Это Л.П. Берия в 1944 г. стал вторым заместителем председателя ГКО – наравне с В.М. Молотовым.
Впрочем, в случае Л.П. Берии фальсификация историков – это хотя и грустная, однако обычная история.
14/V–42
Всю ночь сидели у Кобы. Вопрос по Вячеславу решен окончательно, пока знают только Коба, Вячеслав, я, Георгий и Голованов[59 - Голованов Александр Евгеньевич (1904–1975), лётчик, главный маршал авиации (1944), с февраля 1942 г. командующий Авиацией дальнего действия (АДД) при Ставке ВГК.]. Ну, пришли времена. То в ясную погоду нельзя было на самолете, а теперь можно хрен знает куда. Вячеслав молодец[60 - См. комментарий ниже.]. Вроде договорились обо всем, я доложил, что все десять раз проверено, пилот надежный.
Комментарий Сергея Кремлёва
Фамилия «Голованов» и сопоставление дат позволяют расшифровать запись от 14 мая 1942 г. вполне достоверно.
19 мая 1942 г. В.М. Молотов отправился в долгое и крайне опасное воздушное путешествие через Англию в Соединённые Штаты Америки. Ранее членам Политбюро запрещалось летать самолётами – в мирное время. Теперь же Молотову предстояло дважды пролететь в военное время многие тысячи километров над севером оккупированной Европы, над морями и океаном на выдающемся по своим лётным характеристикам, но не очень-то надёжном высотном бомбардировщике Пе-8 (ТБ-7).
В то время такими гигантами не располагали даже США (диаметр колеса равнялся полутора метрам!). Пе-8 в августе 1941 г. бомбили Берлин, Данциг, Кёнигсберг, однако далеко не все возвращались из полёта, в том числе – по причине технических неполадок.
Решиться на такой полёт было со стороны Молотова несомненным гражданским подвигом. Большая ответственность лежала также на Голованове и Берии.
Пилотировать самолёт (обычный серийный Пе-8) должен был бывший полярный лётчик, майор Эндель Пусэп, Герой Советского Союза, по национальности эстонец. Он уже летал в Англию на Пе-8, и часть маршрута ему была знакома. Сразу скажу, что Пусэп и его экипаж справились с заданием блестяще.
Надо полагать, Сталин немало размышлял и колебался перед тем, как санкционировать крайне рискованный полёт своего заместителя по ГКО и Совнаркому и министра иностранных дел СССР. Однако надо было без «испорченных телефонов», в переговорах на высоком уровне, попытаться добиться от англосаксов открытия второго фронта уже в 1942 году.
Судя по дневниковой записи от 14 мая 1942 г., окончательно всё было решено в ночь с 14 на 15 мая, когда с 2 часов 55 минут до 3 часов 05 минут Сталин остался в кабинете только с Молотовым, Маленковым и Берией.
Скорее всего, они обсуждали этот же вопрос и 11 мая, когда с 2 часов 35 минут до 2 часов 40 минут тоже оставались в кремлёвском кабинете только вчетвером.
Судя по записям в Журнале посещений кабинета И.В. Сталина, Сталин вызывал Голованова по этому вопросу несколько раз (8, 10, 11 мая), но, как вспоминал позднее Э. Пусэп, вылет задерживался из-за погоды. Возможно, дело было не только в погоде, но и в сомнениях Сталина. Наконец, 15 мая Голованов доложил о готовности к вылету и 19 мая Молотов улетел.
20 мая командующий АДД был у Сталина трижды (очень редкий случай!), очевидно – докладывая о ходе перелёта. Уже по этому становится ясно, как тревожился Верховный.
21 мая Молотов прибыл в Лондон.
26 мая 1942 г. Молотов и Иден подписали советско-английский союзный договор.
29 мая 1942 г. Молотов прилетел в Вашингтон.
17/V–42
Уже ясно, что в Крыму катастрофа[61 - 8 мая 1942 г. Манштейн начал наступление на наши крупные силы, сосредоточенные на Керченском полуострове для наступления с целью отвлечь немцев от Севастополя и затем обеспечить освобождение Крыма. Однако бездарное командование Крымского фронта (генералы Козлов и Вечный) и некомпетентность представителя Ставки ВГК Л.З. Мехлиса привели к 20 мая вместо успеха к трагедии Крымского фронта. Потери убитыми и ранеными составили более 160 тысяч человек. Было потеряно 350 танков, 3,5 тысячи орудий и миномётов, до 400 самолётов.]. Готовились готовились и обоср…лись. Долбое…ы. Войска немного научились воевать, а генералы все заседают. Я докладывал Кобе, в Крыму неладно. Можно крепко провалиться. Он сказал, я на Мехлиса[62 - Мехлис Лев Захарович (1889–1953), партийно-государственный деятель, армейский комиссар 1 ранга (1939), в мае 1942 г. заместитель наркома обороны, начальник Главного политического управления РККА, одновременно заместитель Председателя СНК СССР и нарком государственного контроля. После Крымской катастрофы был снят с постов замнаркома и начальника ГлавПУРа, но впоследствии опять входил в Военные советы фронтов. Фигура неоднозначная, но в рамках истории Великой Отечественной войны почти исключительно отрицательная.] надеюсь.
У Тимошенко и Мыкыты дела тоже пошли что то не так. Хвалились хвалились, убедили Кобу, а выходит тоже х…ево. Как бы и там не провалились. Это сейчас ни к чему[63 - См. комментарий ниже.].
Пока непонятно, будет второй фронт или нет. Время пока есть, но эти муд…ки будут тянуть до последнего. А нам очень помогло бы. Хреново то, что не знаешь, на что расчитывать (так в тексте. – С.К.). С вторым фронтом одно, без него другое.
Может что Вячеслав добьется?[64 - См. комментарий к записи от 14 мая 1942 г.]
Комментарий Сергея Кремлёва
Я завершаю свой анализ обстоятельств Харьковской операции Тимошенко и Хрущёва, начатый в комментарии к дневниковой записи от 12 января 1942 г. и продолженный в комментарии к дневниковой записи от 30 марта 1942 г.
12 мая 1942 г. наше наступление на Харьков началось вполне успешно. Начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Франц Гальдер в тот день записал в своём служебном дневнике:
«Противник ведёт сильные атаки под Волчанском и против 8-го армейского корпуса 6-й армии; его цель – Харьков. Противник наступает при поддержке нескольких сот танков (в обоих районах) и имеет значительные первоначальные успехи…»
Успехи действительно были. За первые три дня наступления две ударные группировки Юго-Западного фронта прорвали оборону в полосах до 50 км каждая и продвинулись вперёд в районе Волчанска на 18–25 км, а от Барвенковского выступа – на 25–50 км.
Известный читателю физик (а во время войны артиллерист) Олег Дмитриевич Казачковский позднее вспоминал:
«…Поначалу все шло по плану… Прорвав оборону немцев, наши войска за 2–3 дня продвинулись километров на двадцать. Уже завиднелись трубы харьковских заводов (! – С.К.). Можно было идти дальше, ибо сопротивление противника ослабло…»
Гальдер делал тревожные записи до 17 мая, а затем записал: «Можно считать, что кризис хотя и не окончательно, но уже почти миновал». Зато начался кризис нашего наступления, который быстро перерос в катастрофу.
Как известно, в те же дни мы получили катастрофу Крымского фронта, а теперь произошла и Харьковская. Потери убитыми, пленными и пропавшими без вести составили 171 тысячу человек, ранеными – 106 тысяч человек. Погибли заместитель командующего Юго-Западным фронтом генерал-лейтенант Ф.Я. Костенко, генералы А.М. Городнянский, К.П. Подлас, А.Ф. Анисов, Ф.Г. Маляров, Л.В. Бобкин, Д.Г. Егоров, Ф.Н. Матыкин, З.Ю. Кутлин, И.В. Васильев, бригадные комиссары И.А. Власов и А.И. Попенко.
Собственно, тогда положение дел не оказалось катастрофическим в масштабах всего советско-германского фронта (оно крайне обострилось лишь к осени 1942 г.). Но две крупные неудачи одновременно, да ещё в предвидении двух успехов – это было чересчур.
Вина командования, и особенно Мехлиса как представителя Ставки в Крыму, была очевидной. Вина Тимошенко и Хрущёва – если смотреть на их действия с чисто военной точки зрения, была, на мой взгляд, далеко не так очевидна.
Между прочим, у того же Олега Дмитриевича Казачковского я нашёл совершенно неожиданное объяснение того, почему могло неожиданно застопориться так успешно начавшееся наше наступление на Харьков. Гвардии майор Казачковский пишет:
«И тут появилось… одно осложняющее обстоятельство. На достигнутом рубеже находились немецкие продовольственные склады, заготовленные к их предстоящему наступлению. Там было всё, что душе угодно, включая и шнапс. Вот наши, как говорили, и не замедлили соответственно отметить свой успех. Какое уж после этого наступление!
Немцы подтянули резервы и крупными силами начали контратаку. Пришлось перейти к обороне…»
Что ж, эта причина тоже могла оказаться значащей. Но тут уж Военный совет Юго-Западного направления и вовсе был ни при чём! Тут надо винить расейский «ванькизм», веками воспитывавшийся в определённой части русского народа «русскими» царями.
Так или иначе, под Харьковом нас тоже постигла катастрофа. Тем не менее повторяю, я не очень бы винил в этом не только Тимошенко, но даже Хрущёва, если иметь в виду чисто военный аспект дела.
Здесь просто нашла коса на камень. Произошло фатальное и заранее не предвидимое ни одной из сторон столкновение их планов наступления. И дело тут не в том, что Сталин якобы неверно определил направление главного удара Гитлера. Просто против нас сыграл тот фактор неопределённости, который может подвести на войне даже самого опытного и гениального полководца!
Особенно это хорошо видно при взгляде на карту.
Сталин целью весеннего наступления ставил освобождение Харькова и значительной части Украины при продвижении на Запад в общем смоленском направлении. Затем, особенно если бы союзники открыли хотя бы завалящие, но реальные боевые действия в Европе, можно было летом успех развивать. В то же время Сталин вполне мог предполагать удар немцев на Москву – за это говорило многое.
К тому же имелись обстоятельства, давно замалчиваемые. Во-первых, с целью отвлечения внимания от операции «Блау» в ОКХ была разработана операция «Кремль» (ложное наступление на Москву), и это была не просто бумажная дезинформация – дислокация немецких войск позволяла думать, что немцы собираются наступать на Москву всерьёз. К тому же 20 июня 1942 г. нами был захвачен самолёт с начальником оперативного отделения 23-й танковой дивизии майором Рейхелем, имевшим при себе «исключительно важные (формулировка в дневнике начальника ОКХ генерала Гальдера. – С.К.) приказы» по операции «Блау». Это случилось уже, правда, после краха Харьковской операции, однако ещё до начала немецкого наступления. И это были подлинные планы!
Скорее всего их имел в виду Сталин, сказав 6 ноября 1942 г. на торжественном заседании в Москве, посвящённом 25-й годовщине Октября, следующее:
«Недавно в руки наших людей попал один немецкий офицер германского генштаба. У этого офицера нашли карту с обозначением плана продвижения немецких войск по срокам. Из этого документа видно, что немцы намеревались быть в Борисоглебске 10 июля этого года, в Сталинграде – 25 июля, в Саратове – 10 августа, в Куйбышеве – 15 августа, в Арзамасе – 10 сентября, в Баку – 25 сентября…»
Из сказанного Сталин делал вывод, что главной целью немецкого летнего наступления был обход Москвы для последующего удара по ней. Он говорил так даже тогда, когда немцы нанесли главный удар на юге, дойдя до Сталинграда, Ростова, Орджоникидзе и Новороссийска.
Но Гитлер решил провести – как основную – операцию «Блау» по захвату Кавказа. И план его был очень неглуп! Первый удар предполагалось нанести от Курска к Воронежу, создавая ложное впечатление поворота на север к Москве – чтобы удержать наши резервы от переброски на юг.
Затем Гитлер и Кейтель намеревались дойти до Воронежа, обойти его, не ввязываясь в бои за город, и на предельных скоростях танковых соединений рвануться к большой излучине Дона у Калача, а оттуда обеспечить основное движение на Северный Кавказ к Ставрополю, к нефтепромыслам Майкопа, Грозного и, наконец, Баку.
Кроме того, Гитлер предполагал обеспечить наступление на Сталинград, чтобы перерезать движение судов по Волге, а также наступлением на Новороссийск и далее на Туапсе и Батуми окончательно лишить Россию нефти.
Как отмечали советские авторы в 70-е годы, главной тонкостью немецкого плана считался именно быстрый поворот крупных танковых сил от Воронежа к югу. Забегая вперёд, замечу, что где тонко, там и рвётся. Увы, дальнейший анализ выходит за рамки комментария, но надо заметить, что в мае 1942 г. немцам повезло в том смысле, что их план, заранее этого не предполагая, как бы перерезал планы Тимошенко и Хрущёва.
