Господа Игры, том 1

Горан хохотнул.

– Я вот что думаю, Горан Иваныч, – Тайра посмотрела на него с хитрым прищуром. – Почему бы не сделать то же самое для Гиварша? У нас ведь тоже есть Трейсер. Вы с ним обязательно сможете понять, как сделана такая система для Мэл.

– Увольте, – решительно заявил Горан. – Гиварша и так слишком много, если он еще и при дневном свете бродить начнет, от него вообще спасения не будет.

– Морис вредит меньше, чем об этом говорят.

– Может, он вредит меньше в количественном эквиваленте, но не в качественном. У него слишком много энергии и мозгов, которые некуда приложить. Пусть занимается своей наукой, и по ночам.

– Ну Горан Иваныч!

– Я свое слово сказал. Нет. Признаю, конечно, что на Мэл висит шедевр, который, может, вообще никто не повторит, но Гиварш обойдется. Мы его, бесспорно, все любим, но ограничивать его свободу и активность необходимо. Все. Закончили на этом про Гиварша.

– Как прикажете, сэр.

По тому, как Тайра перешла на официальное обращение, Горан понял, что она обиделась. Про то, что у нее с Морисом отношения сложились гораздо теплее и теснее, чем можно было предположить, Горан знал, но этой их странной взаимной привязанности понять не мог, и это заставляло его злиться и ревновать.

– Про себя лучше расскажи, – попросил он.

Они медленно шли по проложенной по-над берегом набережной, Тайра вернулась к своему яблоку, откусывая от него сочные куски и глядя на скалы на противоположном берегу фиорда.

– Про себя неинтересно. За первую неделю я уже дважды подралась, причем один раз с девушкой. Шовинистка ненормальная… А еще говорят, что у меня с головой не все в порядке, а я на людей при первом знакомстве с кулаками не бросаюсь.

– А кто был твоей второй жертвой? – Горан улыбался.

– Качок с факультатива. Но это так, дракой назвать нельзя.

– А что Гудрун?

– А Гудрун молодец, – усмехнулась Тайра. – Если у них в Лиге все такие, то это даже круто.

– На ковер вызывала за драки?

– Не-е, у нее другие методы. Мы с Ави за разными партами сидели, так Гу распорядилась, чтобы из кабинетов, где моя группа занимается, лишние парты вынесли, так что мы с Ави теперь вынуждены сидеть вместе.

– И что ты смеешься? – не понял Горан.

– А что мне, плакать? Я же говорю, интересные у Гу методы воспитания, – Тайра выбросила огрызок в урну. – Мне Ави нравится, она умная, только к ней на хромой козе не подъедешь с ее особенностями дискурса и расхождением этносемантических полей.

– Страшные ругательства, – хохотнул Горан. – Получается, ты себе подружку нашла?

– Молчите, сэр, – Тайра тоже хихикнула.

– Домой когда заглянешь? – вдруг абсолютно серьезно спросил он.

– Думаю, на выходных останусь ночевать.

– Значит, раньше тебя не ждать.

– Можно подумать, вы ждете.

Горан снова остановился и опять посмотрел на выглядывающий из-под рукава ее водолазки бинт. Он осторожно взял ее ладонь в свои, она помедлила пару секунд и высвободила свою руку.

– Знаешь что, Кхасси… Мне тоже нелегко, но надо искать способ не зависеть от этого. Попробуй переключиться.

– Это как «переключиться»?

– Не знаю точно, – Горан не знал, какие слова подобрать, все они казались ему неправильными. – Клин клином вышибают, вроде бы так говорят? Только в Ишанкаре тебе отношения не построить, это однозначно. Не потому, что у нас нет достойных парней, а потому что… – он на секунду запнулся, но все же продолжил: – Потому что подойти к тебе как к девушке ни у кого смелости не хватит. Ну сама понимаешь… А тут вокруг полно нормальных ребят, и они пока что не знают, что ты некромантесса. Просто посмотри на них непредвзято. Может, тебе кто-нибудь понравится. Тогда Узы отойдут на задний план.

Тайре очень хотелось спросить, получается ли переключаться у него, но она заставила себя прикусить язык и промолчать.

– Надо бороться, Кхасси, – продолжил Горан. – Это не жизнь, если зависеть от Уз. Каждый раз, когда смотрю на эту удавку, мечтаю, чтобы Сэл поскорее сдох. Может, тогда его колдовство распадется, но Сэл, чтоб его, как Ленин в лучшие времена – живее всех живых. Так что попробуй переключиться.

– Это приказ, сэр? – на всякий случай уточнила Тайра.

– Считай, что приказ, – подтвердил Горан.

– Слушаюсь, сэр, – Тайра кивнула и отвернулась к фиорду. – Попробовать переключиться.

Больше говорить было не о чем. Тайра поняла, что, какие бы темы они сегодня ни затрагивали, все они будут сводиться к Узам. Они попрощались, но еще долго, после того как Горан вырулил со стоянки, Тайра ощущала тепло его ладоней.

В Ишанкаре она не покидала учебного корпуса и вернулась в Торфиорд сразу же, как только закончилась последняя пара.

– Чего надо? – манерно спросил Морис, отставил бокал, отодвинул стопку раскрытых одна на другой книг и поднялся Тайре навстречу. – Впрочем, в любом случае рад тебя видеть.

Он нежно обнял ее и чмокнул в щеку. Тайра легла на короткий диван, закинув ноги на мягкую, обитую королевским красным бархатом, ручку.

– Ничего, что я так? – ради приличия поинтересовалась она.

– Как госпоже будет угодно, – соблазнительно улыбнулся Гиварш, с удовольствием рассматривая выглядывающие из-под вороха нижних юбок ее зеленые туфли-лодочки на тонких каблуках, и вернулся в свое кресло к бокалу с недопитой кровью. – Как живется на новом месте?

– Привыкаю, – Тайра тяжело вздохнула. – Слышал, наверное, я уже дважды подралась.

– Это неудивительно. Во-первых, это Торхильдфиорд, они там все время отношения выясняют, но это так, ничего серьезного, забавы ради. Во-вторых, Йен тоже в молодости не дурак был кулаками помахать, правда всегда по делу.

– Так и я по делу.

– Я разве что-то сказал? – голосом сытого кота поинтересовался Морис.

Он выбрал из фруктовой вазы большой персик и метнул его Тайре.

– На вот, съешь. Лея распорядилась мне в кабинет всякой травы приносить, специально для тебя. Теперь всегда будешь только на выходных заглядывать?

– Не знаю. А надо чаще?

– Тут, если я ничего не путаю, твой дом.

– Я тут как раз об этом думала, Морис, на прошлой неделе. Делать-то без сэра ′т Хоофта и его пар было особо нечего… В общем, нет у меня дома. Есть Ишанкар – место, в которое я могу вернуться, да и то теперь не всегда. Есть комната в Питере, но там живет Хи, и там я могу появляться только как гость: мало ли какая у нее личная жизнь. В прошлый раз вот неловко вышло, когда я ее с каким-то парнем застукала, – Тайра покраснела от этого воспоминания. – Теперь есть еще и, как говорится, перевалочная база в Торфиорде, а дома нет.

– Кем говорится? Кем говорится «перевалочная база»?

– А Бергер не рассказывал?

– Я с ним обыкновения задушевные беседы вести пока что не имею. Он вообще товарищ скрытный. А еще он тебя ревнует. Ко мне, к Йену, к Максу, ко всем.

– Врешь ты все, – Тайра попыталась отмахнуться как можно более естественно, хотя самой было приятно.

– Ну, так и про что мне Горан не рассказывал? – напомнил Морис.

– Про Мелинэ. Я с ней теперь живу.

Гиварш помолчал несколько секунд, а потом чуть подался вперед:

– Я тебя правильно расслышал? Ты с ней живешь?

– В ее служебной квартире, Морис, – пояснила Тайра. – Гудрун уговорила ее за мной следить, а чтобы ей было удобнее, поселила меня к ней. А вы с Бергером это как-то странно воспринимаете, словно я с ней живу в смысле… в смысле…

– В смысле спишь, – веско закончил Морис.

– Да, – согласилась Тайра.

– Мэл, как и все бессмертные, потенциально бисексуальна. Когда живешь не одну сотню лет, на красивые души начинаешь обращать больше внимания, чем на тела, в которых они сокрыты, поэтому и я, и господин Ректор твои слова восприняли неоднозначно. В общем, ты там поаккуратней, а то Мелинэ преподаст тебе несколько уроков чувственной любви.

– Про ее к тебе неприязнь мне известно, – не поддалась на провокацию Тайра. – Я только думала, что она односторонняя, а оказывается, у вас это взаимно, так что про чувственную любовь можешь не заливать. Оговариваете друг друга попусту.

– Ну почему попусту… Основания имеются у любых слухов, хотя про личную жизнь Мелинэ они по большей части ложные.

– А что у нее особенного с личной жизнью?

– Мелинэ недолюбливает мужчин. Ну не везло ей на кавалеров, что поделать… Ее и замуж папенька сплавил, когда ей далеко за сорок было… Так что в длительных отношениях она ни с кем не состояла. Характер, знаешь ли, у нее не сахар и запросы слишком высоки. Хотя у нее полно и других недостатков, м-да… В общем, мужчины в ее постели водятся, но лишь в развлекательных целях, – Морис сделал паузу, будто оценивая, достаточно ли корректно он выразился. – А еще у нее есть подружка, Хельги, еще познакомитесь. Мелинэ ее опекает, слишком опекает, как маленькую, поэтому и у Хельги мужчины не водятся. Хельги, кстати, уже лет пять вздыхает по Дэвенпорту, но тот счастливо женат, а еще он младше Хельги лет на десять-пятнадцать, так что ничего Хельги не светит, кроме утешений Мелинэ. Вот поэтому их людская молва в пару и записала. В интимную пару, – добавил Морис для окончательной ясности, – хотя никакого интима между ними нет.

– Странный вывод из факта женской дружбы, – Тайра откусила персик.

– Женской дружбы, моя сладкая, не существует, – со знанием дела поведал Гиварш. – А людям только дай языками почесать, и всегда о какой-нибудь дряни. Нашему Максу тоже периодически жениха подыскивают, а все из-за его пристрастия к модной одежде, опрятному виду и его излишней эмоциональности.

– Ты прости, – осторожно сказала Тайра, – но я от него про любимую женщину ни разу за пять лет не слышала.

– Слышала, – Морис для верности пару раз кивнул. – Только про нее и треплется.

Тайра, как и сэр ′т Хоофт, приподняла бровь, припоминая хоть одно имя. В голову ничего не приходило.

– Единственная любимая женщина Макса, – сжалился Морис, – это наука. Биохимия. Химия вообще. Это его единственная страсть. Ей он отдает все свое время и свою жизнь. А человеческие особи – так же как у Мелинэ: приятно провести время и разойтись. Может, найдется когда-нибудь гениальная заучка, чтобы Макс голову от пробирок поднял и потерял, но пока что не нашлась. Я за этим слежу. Даже костюм на его свадьбу приготовил, но, похоже, моль сожрет его раньше, чем он пригодится.

– На Максовы похороны свой костюм наденешь, – утешила его Тайра.

– Юмор у вас, некросов, право слово, идиотский, – Морис улыбнулся, а Тайра рассмеялась. – В общем, Мелинэ, конечно, дама неплохая, но будь с ней осторожна, – он перестал улыбаться. – Не откровенничай по важным поводам. Подкидывай ей что-нибудь из жизни восемнадцатилетней девушки: истории про парней, учебу, шмотки, кино, чтобы твоя легенда выглядела натурально. Но ничего серьезного не рассказывай. И не светись. У Мелинэ на Йенова Ученика еще с эвианского суда зуб. Узнает, что это ты ей репутацию эксперта испортила, – предсказать ее дальнейшее поведение будет очень сложно.

– Я ей репутацию испортила?

– Она солгала про возраст реплик де ла Вэлль. Теперь ей никто не верит. Монсальват ее в качестве эксперта больше не приглашает, а зря. Счеты у нее только ко мне, в остальном она безупречна. Де Гранж мог бы простить ей этот промах, но не стал, так что теперь она в экспертных кругах персона нон грата.

Морис допил кровь и налил себе в чистый бокал вина.

– Выпить, кстати, не хочешь?

– В десять утра?

– Кому утро, а кому поздняя ночь.

– Так чего ты не спишь, а пьешь тут в одиночестве?

– А я тут тоже, видишь ли, думал, – Морис залпом выпил налитое. – О том, ради кого я мог бы умереть. Ради своего Дома… Ради Ишанкара в целом… Но это, как ты понимаешь, в случае чего – мой Долг. И получается, что из всех, кого я знаю, остаетесь вы трое: Йен, ты и Горан. И это плохо, Кхасси, если ты осознаешь, что твоя почти вечная жизнь никому не нужна, потому что двое из троих, за кого ты готов был бы ее отдать, – проклятые некроманты, которые сами не пойми живые или нет, а третий – чертов трейсер, который еще и слишком благороден, чтобы принять такую жертву.

Тайра села, скинув туфли и подобрав под себя ноги, и некоторое время смотрела на Гиварша.

– Я тебя тоже люблю, Морис, – наконец сказала она.

Он взял из вазы еще один персик, сел рядом и протянул его Тайре.

– Я уже забыл, когда мне кто-нибудь так говорил эти слова. И я тебя люблю.

Тайра поменяла косточку на предложенный им целый фрукт.

– Расскажи мне еще про Мэл. Она сказала, что ненавидит тебя.

– Мелинэ не умеет ненавидеть. Она Даханавар.

– Даханавар? Что это значит?

– Легенда такая есть. Про единственного в своем роде доброго вампира без семьи. Жил себе одиноко в горах Армении, местных людей не трогал, в основном овечек, да и тех не до смерти. Долину защищал от разбойников. В этом случае мог и человеческой крови выпить. Селяне его любили и не трогали, а Даханавар был их покровителем. Вот Мэл для Торфиорда тот же самый Даханавар. Это имя с ней уже срослось, хотя бессмертные уверены, что это оскорбительное для нее прозвище. Считают ее торфиордской собакой, променявшей свободу на хозяйскую цепь.

– А она сама что думает?

– Не знаю. Наверное, ее мнение зависит от того, кто ее так называет. Если Гу, то она, вероятно, воспринимает это как комплимент, потому что Гу знает, о чем говорит. Пока Мэл на территории Торхильдфиорда, ни один другой бессмертный не предъявит на него никаких требований. А если ее просто так Даханавар назвать… Навряд ли ей понравится.

– А на самом деле она кто?

– Да княжна какая-то, я толком уже не помню, давно это было, – отмахнулся Гиварш, но Тайре показалось, что он или не договаривает, или просто не хочет рассказывать историю Мелинэ. – Замашки, по крайней мере, королевские так и остались, хотя шестьсот лет прошло.

– Значит, Даханавар из легенды – это не она.

– Конечно, не она. Тот мужчиной был, да и легенда старше Мэл лет на сто минимум.

– А за что она тебя ненавидит?

– А это наше частное дело, и тебе, моя сладкая, сюда лезть не стоит, – со скрытой угрозой посоветовал Морис.

– Ну тогда еще что-нибудь про Мэл расскажи. То, что не ваше частное.

– А что еще? – Гиварш поднялся с дивана и вернулся в свое кресло. – Умная, красивая, но, как и все бессмертные, себе на уме, поэтому еще раз повторяю: особо с ней не откровенничай. Еще она, хотя сама вампир, не сильно нас уважает, поэтому и живет одна, вне семьи.

– И какой у нее дом?

– Никто уже не помнит.

– А ты?

– А я помню, – Морис помрачнел, – но тебе не скажу. И никому другому тоже. Мелинэ заслужила право жить так, как ей хочется.

– Получается, если у нее нет Дома, то в этом плане она уязвима?

– Да. Но, с другой стороны, она отвечает только сама за себя, ни перед кем не отчитывается. Но, в случае чего, да, защитить ее будет некому.

– В любом плюсе всегда есть два минуса.

– Афоризмами говоришь? – он осклабился. – Я запомню для потомков!

– Это не я говорю, это профессор Тан. Я всего лишь повторяю. А про башню Торфиорда можешь что-нибудь рассказать?

– Могу, но мало. Была башня, а теперь нету. Осталось одно основание, но в нем скрыто самое ценное.

– Макс сказал, там была лаборатория, которая может выдержать мою магию.

– Лаборатория там и есть, – с неохотой согласился Морис. – Выдержит ли она твою магию, не знаю, но соваться я тебе туда не советую. Макс, я думаю, хотел помочь, но в данном случае послушай меня. Не суйся.

– Почему?

– Тебе это не по зубам. Пока. Может, года через три-четыре, но не сейчас.

– А как мне эти три-четыре года практиковаться? Это было бы удобно. Если лабораторией все равно никто не пользуется, почему бы это не сделать мне?

– Потому что войти туда тебе пока не по силам, – повторил Морис. – Гу недаром постаралась, чтобы и воспоминания об этой башне были стерты. Торфиорду она не нужна, так как некромантов там уже давно нет, а пускать туда чужих они не заинтересованы. Впрочем, если ты когда-нибудь подружишься с Гу, может, она и расскажет тебе, как туда войти, но сейчас даже и не думай. Поняла?

– А практиковаться мне где? Может, мне про некромантию забыть и действительно податься в криптографию и семиотику?

– Ты чего возмущаешься? Я, что ли, тебя в Торфиорд определил? Иди господину Ректору претензии предъяви!

Тайра вздохнула и замолчала.

– Даже если ты и влезешь в старую башню, лигийские некросы тебя из Бергена почуют, – уже спокойно продолжил Морис. – Там такой защиты, как на нашей Башне, нет. Йен нашу Башню под тебя сколько лет готовил? То-то и оно. Не дури, Кхасси. Будешь практиковаться тут, как и раньше. Больше негде.

– Когда? – грустно спросила Тайра.

– По выходным.

– Во-первых, сэр ′т Хоофт со своими заданиями до выходных ждать не будет. А во-вторых, если я буду практиковаться все выходные, то к тебе в гости уж точно заходить не смогу. А еще у меня музей, хоть и на полставки! Ксандер меня заданиями не заваливает, конечно, но то, что поручает, я должна сдавать в срок, чтобы его не подвести. Времени совсем нет.

Гиварш некоторое время молча наблюдал, как Тайра доедает персик, старательно думая о чем-то своем.

– Со временем я тебе помогу, – пообещал он. – Я тебя кое-чему научу, только Йену пока не говори. Ничего плохого, но он будет против, опять же, пока.

– А когда он будет не против?

– Когда ты будешь засыпать на ходу или падать в обмороки без сил. Но мы постараемся до этого не доводить. Хоть иногда высыпаться сможешь. Я научу тебя, как можно замедлить время. Но делать это тебе, смертной, можно лишь в крайних случаях, когда без этого будет не обойтись. А почему?

– Потому что играть со временем опасно, и потому что за время мы платим годами жизни, – голосом пономаря произнесла Тайра сотню раз слышанную от Гиварша фразу.

– Именно. Каждый раз, как ты касаешься ткани времен, ты стареешь. Если делать это не злоупотребляя и только по крайней необходимости, то старение не так заметно. Да и вообще, если уж говорить откровенно, система времени гармонична и сбалансирована, поэтому рано или поздно все приходит в норму. Восстанавливается баланс между твоим новым состоянием и обычным течением времени. Поэтому лично я ничего страшного тут не вижу. Опять-таки, повторяю, если подходить к этому с умом.

– Понятно, давай к сути.

– Что, глазки загорелись? А я еще не сказал, что потребую взамен этой бесценной информации.

– Я на твои требования нажалуюсь сэру хет Хоофту.

– Ладно, ничья, – Морис обольстительно улыбнулся и продолжил. – Время замедляется или останавливается в строго установленных тобой пределах, ты же продолжаешь функционировать в том же режиме, как и обычно.

– Как у джедаев! Но тогда почему я старею?

– У джеда-а-аев! – передразнил ее Морис. – Стареешь ты потому, что постэффект не всегда логичен. Он, пока на тебе отразится, преломляется о многие другие факторы. Мы пока не нашли как с этим бороться, поэтому прими это как факт. Так как мироздание сильнее тебя, повернуть время назад ты не сможешь, только замедлить или остановить на какой-то незначительный в мировом смысле промежуток. Но перед этим ты проводишь строжайший расчет, чтобы не дай бог не ошибиться ни на единицу. Поняла?

– Поняла. Где формулы?

– Раз ты у нас теперь специалист по семиотике, – он не удержался и почти презрительно улыбнулся, скривившись на один бок, – скажи мне, что такое Ииса?

– Руна льда, остановки и промедления, – без запинки ответила Тайра.

– Отлично. Мы используем крипту Иисы, вкладывая в этот символ определенную последовательность заранее рассчитанных заклинаний, поэтому из одной руны это становится криптограммой.

– Я знаю про криптограммы.

– Тогда с вводной частью покончено.

– И где же формулы?

– У меня, – Морис постучал себя пальцем по виску.

– А почему не у меня?

– Потому что ты сидишь на диване в трех метрах от моего стола. Бегом сюда и пиши!

Тайра радостно подскочила с дивана, и Морис первый раз за сутки по-человечески улыбнулся.

В конце октября повалил снег, такой, какой Тайра видела только по телевизору или на новогодних поздравительных открытках. В комнате и учебных корпусах заметно похолодало, и стало ясно, что пора покупать по-настоящему теплые вещи. Через день после того как Тайра поделилась своими соображениями насчет пуховика в Ишанкаре, сэр ′т Хоофт научил ее магии терморегуляции, а Лея передала ей связанную из мягкой шерсти ажурную черную шаль. К форменному ишанкарскому платью она подходила куда больше, чем к джинсам и юбкам, которые Тайра носила в Торфиорде, так что Леин подарок Тайра оставила для Ишанкара.

Почти все свободное от учебы время было поделено между тренировками у Гюнтера, написанием проверочных работ для ЛГУ и работой в музее. Ксандер старался не сильно ее нагружать, понимая, что ей и так нелегко, так что домашнюю работу Тайра часто делала в тишине его кабинета. Ксандер не мешал, заваривал ей чай и иногда молча тыкал пальцем в очевидные ошибки. Этим его помощь в изучении некромантии и ограничивалась: он хорошо запомнил сэра хет Хоофта в гневе и больше провоцировать его не хотел. В ЛГУ Тайра должна была появиться к зачетам, к концу декабря, а пока Палыч пересылал ей индивидуальные задания, в красках расписывая, как опять ворчала завкафедрой, говоря, что позволила свободное посещение на младших курсах только ради того, чтобы иметь удовольствие спросить все сполна, когда Тайра придет в аспирантуру. Тайра про аспирантуру не загадывала, потому как представить, куда через несколько лет вывезет магическая кривая, было невозможно.

Вечера были отданы индивидуальным занятиям с сэром ′т Хоофтом, и Наставника не интересовала ни ее усталость, ни количество еще невыученных назавтра предметов. Он наверняка понимал, как ей тяжело, но сбавлять обороты не собирался, и его строгость и отсутствие соплей по поводу нелегкой судьбы своей Ученицы дисциплинировали и ее саму. Иногда сэр ′т Хоофт позволял себе подсказать что-нибудь относительно каверзных задач Тана, но в основном только посмеивался, каждый раз припоминая ей заданный профессором на первой отработке вопрос. Он настаивал, чтобы Тайра думала сама, иначе ему будет стыдно признаться, у какого же сэра она училась до сэра Тана.

Читальный зал торфиордской библиотеки почти всегда был забит, и Тайра была рада, что успела присмотреть незаметный с центрального прохода стол у самого окна. Возле стоящих рядом полок со старыми книгами по физике никого не бывало, и некому было следить за тем, что именно она делает, уткнувшись в свои конспекты.

Тайра колдовала без визуализации, тонко и осторожно, чтобы дежурный преподаватель или кто-нибудь из однокурсников поумнее не раскусил ее и не вывел на чистую воду. Сначала в минимальном масштабе создавала иллюзию и только потом наполняла ее настоящей магической силой. Колдовать в библиотеке Торфиорда было запрещено, так же как и в Ишанкаре, но у Тайры просто не было другого выхода. Лаборатории были расписаны по минутам, класс профессора Тана, специально оборудованный под сильную магию, был недоступен, а в своей комнате Тайра колдовать опасалась, памятуя о том, что однажды в гости к Мэл может заглянуть ее трейсер, и уж он-то непременно распознает, какое именно колдовство тут творилось. Можно было заниматься в лаборатории в Ишанкаре, но для Ишанкара хватало одного сэра ′т Хоофта, его задания отнимали все силы, и на что-нибудь из Торфиорда их хватало не всегда.

Все ее мысли занимала торфиордская башня. Если бы ей удалось найти в нее вход, то проблемы с практикой сразу бы исчезли. В мечтах Тайра иногда видела себя единственной владелицей оставшейся в основании разрушенной башни лаборатории, но одергивала себя, задавая вопрос: почему, например, тот же профессор Тан не пользуется ей по назначению? Тайра была уверена, что вход в лабораторию сохранился, но, так как на месте башни был теперь административный корпус, найти заветную дверь или люк в полу было непросто: входить в административный корпус студентам без особых поводов было запрещено.

Тайра попыталась найти старые планы Торфиорда, но в библиотеке даже в разделе истории ничего подобного отыскать не удалось. Пришлось признать, что фонды основательно вычистили, чтобы никто из возможных желающих до лаборатории не добрался. В Ишанкаре строительные планы Торфиорда хранились под грифом «секретно», и дежурный Библиотекарь предложил ей только современную карту, такую же, как выдала ей Гудрун. Тайра уже подумывала спросить об этом Гу, но задать такой вопрос, не вызвав подозрений, было невозможно. Она как-то озадачила Карлоса, но он ни о какой лаборатории ничего не знал. Тайра предполагала, что лабораторию законсервировали потому, что в ней действительно некому было заниматься: на некромантов в Торфиорде не обучали уже давно. Единственными, кому нужны были книги на шанкари, были студенты лингвистического факультета, которые не понимали и половины того, что содержали в себе эти тома.