Счастье по обмену

– С любыми.

– Дожил… – Фёдор сжал кулаки, и в его голосе вдруг проступила не злость, а бессилие. – Собственных денег нет. Работы нет. Сдохнуть, ну на хрен!

Он резко вскочил, и в его глазах вспыхнуло что-то опасное – не ярость, а отчаяние, способное толкнуть на край пропасти.

– Повешусь от такой жизни!

Зоя метнулась к нему, и умоляюще смотря в глаза, схватила за рукав.

– Не надо!

Фёдор посмотрел на неё свысока, ожидая привычных уговоров, но Зоя лишь вздохнула и добавила:

– Не надо дома.  – Она быстро, словно боясь, что её перебьют,  добавила, – Лучше в лесу.

Он замер, будто не расслышал.

– Что?

– В лес иди, – махнула она рукой в сторону окна. – Там вешайся. А мы через два дня в полицию пойдём, скажем, что пропал. А уж в лесу тебя найдут.

В комнате воцарилась такая тишина, что даже пылинки в луче света застыли. В этот момент в комнату вошёл, взволнованный происходящим, Сергей.

– Пап, ты это… – начал он, но запнулся, увидев отцовский взгляд – немой, полный вопроса, который он не решался задать вслух.

Сергей кашлянул.

– Ну, ту часть земли, что присоединили к участку, оформил?

– Нет! – рявкнул Фёдор.

– Ну так ты, это… оформи сначала.

И тут неожиданно в окне показалось лицо Кузьмича – будто призрак, явившийся в самый неловкий момент.

– Фёдор Иванович… – кхекая и снимая с головы засаленную кепку, начал он, затем отвесив головой поклон Зое и Сергею. – Здрасте.

Повернувшись к Фёдору, он продолжил, изображая крайнюю степень отчаяния:

– Это самое… Одолжи до получки. А то ноги уж совсем не держут.

Он всхлипнул, будто слёзы вот-вот хлынут из его мутных глаз.

– Помирать, видно, пора. Хватит, пожил уже.

Зоя вздохнула.

– Кузьмич, так ты с Фёдором тогда в лес собирайся. – Она бросила взгляд на опешившего от происходящего мужа. – Вдвоём веселей будет.

Кузьмич округлил глаза от удивления.

– Зачем в лес? Заблудимся ещё.

– Так какая вам разница? Всё равно помирать собрались.

Фёдор внезапно взорвался:

– До какой такой получки, Кузьмич?! Ты же на пенсии, не работаешь!

– Ну… Как это самое устроюсь…

– Да ты мне и так уже три тыщи должен! – Лицо Фёдора побагровело, жилы на шее набухли.

– Так я, это самое, отдам…

Но Фёдор уже кинулся к окну. Кузьмич, быстро поняв что к чему, мгновенно исчез, только слышно было, как он шлёпает по грязи, убегая прочь, как напуганный заяц.

Фёдор обвёл всех взглядом.

– Не сдохну, пока этот ирод мне деньги не вернёт. И ему не дам сдохнуть.

Он стукнул кулаком по подоконнику, и стекло задрожало, словно испугавшись его решимости.

Роял Салют

Пар висел в воздухе густой пеленой, обволакивая тела, пропитывая кожу жаром до самых костей. Фая и Рая разинув рты сидели и слушали Зою .

– И что потом? – спросила Фая, вытирая со лба пот.

– А что потом, – Зоя плеснула воды на каменку, и пар взметнулся к потолку, заклубившись призрачными фигурами. – Устроился на вахту и укатил в командировку, где себе другую кралю нашёл. Ну, да вы и сами знаете.

Фая вздохнула.

– А мне так хочется любви…

– Хочется – значит, будет, – подхватила Рая, улыбаясь так, будто знала какой-то секрет. – Может, через интернет поискать?

Зоя фыркнула.

– Ну и кого ты там найдёшь? Мошенника какого-нибудь.

– Да, вон бабы рассказывают, – Рая оживилась, – как одну нашу из посёлка развели. Наплёл ей, говорят, с три короба, она уши-то и развесила. Какие-то подарочки выслать обещал. А в результате она за эти подарочки такие деньжищи выложила! А его и след простыл. О как!

Зоя поддала пару, и горячий воздух сжал грудь.

– Вот и я о том, – она откинулась на полок, закрыв глаза. – Сначала присмотрись к мужику, как волк к добыче, а потом уже решай, стоит ли овчинка выделки.

Пар окутал её, словно дымка, скрывая морщины, делая лицо моложе, почти беззаботным.

– Э-э-эх! Что ж, замуж так замуж!

Рая рассмеялась.

– Ну, держись, Фая.

Та прикрыла глаза, и в её голосе прозвучала твёрдая решимость:

– Пора выбираться из болота.

Пар сгущался, обволакивая подруг, и казалось, что в этом горячем тумане рождается нечто новое – их общая надежда на то, что Фая всё-таки найдёт своё счастье. А если и не найдёт – ну что ж, значит, будет новая история для банных посиделок.

Они лежали, укутанные в мягкое марево простыней, будто в объятиях невесомых летних туч. Зоя, Фая и Рая – три подруги, разомлевшие от жара,  устроились на грубоватых деревянных скамьях возле стола, где скромно, но так вдохновенно красовалось угощение: нарезанные овощи – сочные, будто только что сорванные с грядки; душистая колбаса, от которой веяло дымком и пряностями; тёплый хлеб, ещё хранящий в себе жар печи; и, конечно, огурчики – хрустящие, солёные, с капельками влаги на зелёных боках.

Зоя вздохнула, блаженно разглядывая гранёные огурцы, будто в них была заключена вся прелесть жизни.

– Эх, сейчас бы для полного удовольствия хорошо рюмашечку опрокинуть… – протянула она, и в голосе её звенела сладкая мечтательность.

Рая задумчиво подпёрла щёку ладонью, и в её глазах вспыхнул огонёк воспоминания.

– А я как-то видела бар у Влада… В комнате, возле камина. Красивый такой, с зеркальными дверцами…

Молчаливый перекрёстный взгляд,  – и вот уже обе пары глаз устремились на Фаю. Та, словно школьница, заёрзала на скамье, и смущённо заморгала.

– Ну, я не знаю… Может, ну его? Лучше споём?

Но Зоя уже потирала руки, и в её ухмылке читалось нерушимое решение.

– Неси-неси, Фаечка, петь будем!

– Пить? – уточнила Фая, чуть наклонив голову.

– И пить, и петь! – рассмеялась Зоя.

– Точно, – кивнула Рая, и в её голосе звучала непоколебимая уверенность. – Песня она хорошо после рюмочки пойдёт.

Фая вздохнула, провела ладонью по вискам, но поднялась со скамьи. Будто подчиняясь незримому приказу судьбы, она направилась к дому, терзаясь сомнениями и лёгким, но таким знакомым чувством вины.

В углу, у камина, стоял он – тот самый бар. Не просто шкафчик с бутылками, а настоящее произведение искусства. Тёмное дерево, отливающее благородным блеском, витиеватые узоры, будто сплетённые руками старых мастеров, и зеркальные дверцы, в которых отражался её собственный, слегка испуганный взгляд. Она приоткрыла их, затаив дыхание.Уже в гостиной Влада тихо ступая по паркету, Фая стала несмело озираться. Ей всё казалось, что сейчас из соседней комнаты выйдет разочарованный её поступком сын.

Внутри, словно в сокровищнице какого-то сказочного короля, выстроились бутылки – стройные, изящные, с этикетками, пестрящими незнакомыми буквами. Их стекло переливалось в полумраке, будто живое. Фая провела пальцами по одной, потом по другой, словно выбирала не напиток, а судьбу.

И вдруг её взгляд упал на самую маленькую – скромную, но удивительно изящную бутылочку. Она бережно взяла её, прикрыла дверцу и, оглядываясь, поспешила назад, будто уносила не просто алкоголь, а тайну.

Тем временем Зоя уже расставила на столе рюмки – простые, гранёные, сверкающие, как льдинки. Рая с любопытством следила за приближающейся Фаей, а та, стараясь сохранить важный вид, торжественно поставила бутылочку перед подругами.

– Вот, принесла. Ту, что поменьше. Нам хватит. С пенсии как-нибудь уж расплачусь.

– Угощаешь, значит? – Зоя с удовольствием потёрла ладони. – Ай да Фая, ай да душа щедрая!

Рая наклонилась к бутылке, разглядывая этикетку.

– А что это?

Фая подняла её к глазам, то приближая, то отдаляя, будто пыталась разгадать зашифрованное послание.

– Как-то не по-нашенски написано… – пробормотала она и, наконец, прочла по слогам: – Ро-о-ял Са-а-лют… О как!

Зоя, не теряя времени, ловко перехватила бутылку, открыла её и разлила янтарную жидкость по рюмкам. Рая осторожно понюхала содержимое.

– А у нас после этого рояля салюта в глазах не будет?

– Не боись, не то ещё пили, – махнула рукой Зоя и подняла рюмку. – Ну, девоньки, за нас, красоток!

Бокалы звонко встретились. Они выпили – синхронно, будто по команде.

И тут же скривились – каждая по-своему. Зоя прыснула от неожиданности, Рая прищурилась, а Фая даже чихнула.

– О, какая вещь! – восхищённо выдохнула Рая.

– Говорю ж, не по-нашенски написано. Импортная, – важно заключила Фая.

Зоя прикрыла глаза, и по её лицу разлилось блаженство.

– Хорошо-то как… По телу аж тепло пошло.

Фая, вдруг развеселившись, затянула:

– Ой, цветёт калина в поле у ручья…

Зоя тут же подхватила, а Рая, чуть тише, но с душой, вплела свой голос в их песню. Над двором поплыла мелодия – лёгкая, печально-светлая, как воспоминание о чём-то давно утраченном и бесконечно дорогом. А вечер становился всё занимательнее.

Уже через пару часов тёплый сумрак гостиной окутывал всё мягкой дымкой, словно старый плед, забытый на спинке дивана. В спальне похрапывала Фая, убаюканная виски и сном, а на диванах, раскинувшись вальяжно, не спали Зоя и Рая – две подруги, утопающие в полумраке и собственных мыслях.

– Я вот не пойму… – прошептала Зоя, ворочаясь с боку на бок, будто пытаясь улечься на облаке. – Это у меня кот там, под кроватью, мурлычет, или живот мой голодный урчит?

Рая, не открывая глаз, лениво буркнула, будто разговаривала сквозь сон:

– А ты его погладь. Он и угомонится.

– Кого?

– Кота, конечно.

Зоя замерла, переваривая ответ, словно он был сложнее, чем вчерашний ужин. Затем резко вскочила, натягивая халат, который тут же взъерошился, как испуганный воробей.

– Нет. Пойду-ка я лучше его накормлю. Живо успокоится.

– Кого, кота? – зевнула Рая, прикрывая рот ладонью.

– Да нет же, живот мой!

– Вот, бери пример с нашей невесты, – кивнула Рая в сторону спальни, откуда доносилось мерное похрапывание. – Вон… Спит себе. Ни кот, ни живот не беспокоит.

– Ещё бы! Она одна уговорила почти полбутыля.

– Ой, я тебя умоляю. Какого бутыля… Бутылёчка.

– Зато какого! Ей и этого хватило.

– Ну всё, иди корми своего кота… И давай спать уже.

Рая перевернулась, и вскоре её дыхание стало ровным, как угомонившийся шум прибоя. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь мерным похрапыванием Фаи да таинственными шорохами ночного дома – то ли скрип половиц, то ли шаги давно забытых воспоминаний.

Ранним утром в беседке дома Влада солнце, словно щедрый художник, разлило золото по листьям, траве и крыше беседки. Зоя внесла поднос с дымящимися чашками, от которых в воздухе заплясали ароматные завитки. Фая и Рая, утопая в подушках стареньких кресел, встретили её довольными улыбками – теми самыми, что бывают только после хорошего вечера и крепкого сна.

– Хорошо вчера посидели, – потянулась Рая, и её голос прозвучал так же тепло, как чай в руках.

– Да-а, – сладко зевнула Фая, прикрывая глаза от солнца.

Зоя достала из-под стола вчерашнюю бутылку виски и с любопытством разглядывала этикетку, будто пыталась прочесть судьбу.

– Что-то не пойму я, что мы такое пили…

– Красота-то какая! – восхищённо ахнула Рая, протягивая руку. – Вчера некогда было разглядывать.

– Вот эта красота-то меня и настораживает… – насторожилась Фая, надевая очки, которые тут же придали ей вид строгого ревизора.

Она выхватила бутылку у Зои и пристально изучила надпись, будто расшифровывала древний манускрипт.

– «Роял Салют», тридцать восемь… – её лицо вдруг побледнело, словно она увидела призрак. – Рай, тащи-ка планшет. Надо выяснить, сколько мне с пенсии на эту красоту откладывать придётся.

Рая принесла планшет и, усевшись поудобнее, начала набирать название, ковыряя экран пальцем, как будто это была земля, а она искала клад.

– Р-о-й… нет, р-о-я-л… салют… О! Пошло дело. Сейчас посмотрим. Спасибо внуку, научил этим гаджетом пользоваться.

Её пальцы замерли. Глаза округлились, будто она увидела не цифры, а пророчество.

– Что там? – напряглась Фая, пододвигаясь ближе.

Рая выхватила у неё очки, примерила, поморщилась, вернула обратно. То отдаляла, то приближала экран к лицу, будто пыталась понять – это сон или явь.

– Ну! – хором выдохнули Зоя и Фая.

– Сейчас! – огрызнулась Рая. – «Роял Салют»… виски… 38-летней выдержки!

– Что?! – Фая чуть не поперхнулась чаем. – А картинка такая же, как на нашей бутылке?

– Такая же… Это получается, его сделали, когда нам только по двадцать пять лет было?!

Подруги в шоке переглянулись. В их глазах мелькнуло что-то между ужасом и восхищением – будто они случайно нашли в шкафу фамильные драгоценности, а потом поняли, что это чужие.

– Цена-а-а… – Рая сглотнула, будто проглотила камень.

– Сколько?! – вскричали Зоя и Фая, словно от этого зависела их дальнейшая жизнь.

– Сто десять тысяч сто девяносто пять рублей…

Зоя вскочила, как ошпаренная, схватила планшет. Её лицо исказилось в немом ужасе, будто она увидела не цифры, а собственное будущее – впроголодь и без новых туфель.

Фая медленно сползла на стул, схватившись за голову, будто пытаясь удержать разбегающиеся мысли. Рая бросила планшет, схватила полотенце и начала лихорадочно обмахивать подругу, словно та была на грани обморока от осознания собственной роскоши.

– Да уж… – прошептала Зоя, скрестив руки на груди. – Тут и всеми нашими пенсиями за раз не обойдёшься. Вот тебе и попели…

В беседке повисло тяжёлое молчание. Только ветер шелестел листьями, будто смеялся над их внезапным богатством и такой же внезапной бедностью.

Странные чеки

Тонкий, надтреснутый звук разрезал тишину. Дверь ванной комнаты нехотя подалась, пропуская Любу внутрь, будто не решаясь раскрыть то, что ей предстояло найти. Она вошла, движением, отточенным годами, – собрала разбросанные вещи для стирки, привычно потянулась за курткой Сергея.

Ткань шуршала под пальцами, мягкая и знакомая. Люба машинально проверила карманы – просто так, на всякий случай. И вдруг… бумажный шелест. Ладонь встретила что-то хрупкое, почти невесомое.

– Мама дорогая…

Губы дрогнули беззвучным шёпотом. Она вытащила один чек. Потом второй. Третий. Они высыпались из кармана, как осенние листья, цепляясь друг за друга, разворачиваясь в её ладони.

Один, два… десять, двенадцать.

Дыхание застряло в горле. Пальцы сжали бумажные полоски так крепко, что они хрустнули. Люба резко развернулась, не глядя на разбросанные вещи, не замечая ничего вокруг.

Кухня встретила её гулкой тишиной. Только тиканье часов на стене, размеренное, как приговор. Она медленно разворачивала каждый чек, вглядываясь в расплывчатые строчки, будто пыталась разгадать шифр.

– Карамельки… ватные палочки… бананы… влажные салфетки…

Голос сорвался на полуслове.

– Что?!

Она встряхнула бумажки, словно надеясь, что они сложатся в другой узор, расскажут другую историю. Но цифры не менялись. Даты – одна за другой, день за днём.

– Он там что, ночует в этой «Розалии»?!

Чеки рассыпались по столу, как карты перед проигравшим игроком. Белые, хрупкие, они лежали перед ней – немые свидетели. Люба опустилась на табурет, чувствуя, как подкатывает ком к горлу.

– Всё за одну неделю…

Окно напротив было затянуто полупрозрачной занавеской, но Люба смотрела сквозь него – туда, где серый свет утра смешивался с туманом. Будто там, в этой дымке, прятался ответ. Будто там, за стеклом, кто-то знал правду.

А на столе лежали только бумажки. И цифры. И молчание.

Мягкий, янтарный свет лампы струился по кухне, окутывая всё вокруг тёплым сиянием. Тени лениво ползли по стенам, а за окном уже сгущались сумерки, но здесь, в этом маленьком мире, царило уютное затишье. Люба и Рая сидели за столом, неспешно потягивая душистый чай. Лёгкий пар поднимался из кружек, кружась в воздухе, растворяясь тонким ароматом мяты и мёда.

– И ты представляешь, – вдруг оживилась Рая, даже привстала с места, – этот приехал аж из самой Москвы! – Она широко махнула рукой, будто отмеряя невообразимое расстояние между их тихим посёлком и шумной столицей. – Продал там квартиру, купил у нас дом – и вот теперь мой сосед!

Люба округлила глаза, поставив чашку на блюдце с лёгким звоном.

– Ну надо же… – прошептала она. – Чтобы из посёлка в Москву – это ещё как-то понятно, а вот чтобы наоборот? Из столицы – к нам? – Она покачала головой, и в её глазах мелькнуло недоумение. – Удивительно даже…

Рая с ожиданием смотрела на свою дочь Любу, в надежде на такую же реакцию. Но Люба, явно витавшая во время разговора где-то далеко в своих мыслях, лишь кивнула головой в ответ, Наступила короткая пауза, наполненная лишь тихим потрескиванием остывающего чайника. Люба заглянула в чашку к Рае.

– Ещё будешь?

Не дожидаясь ответа, она поднялась, подошла к плите и вдруг замерла. На краю стола, будто невзначай выставленная на самое видное место, лежала оставшаяся аккуратная стопка тех самых Серёжиных чеков из «Розалии». Пальцы Любы слегка дрогнули, когда она наливала кипяток. Плечи её поникли, и за стол она вернулась уже не так бодро, как минуту назад.

Рая тут же заметила перемену.

– У тебя что-то не так, доченька? – наклонилась она, приглядываясь. – Какая-то ты расстроенная…

Люба вздохнула, встала и, взяв чеки, протянула их матери.

– Вот… Нашла в кармане у Сергея. – Голос её дрогнул. – Двенадцать раз за неделю… В один и тот же магазин… Что он там делает?

Обе замолчали, уставившись на бумажки, будто те могли дать ответ.

Рая первой нарушила тишину, бодро предположив:

– Может, он там тайный дегустатор? Проверяет качество продуктов!

Люба невольно улыбнулась, но тут же махнула рукой.

– Мам, ну что ты говоришь!

– А может, он решил открыть свой магазин и изучает конкурентов? – не сдавалась Рая.

– Сергей? Магазин? – Люба покачала головой. – Да он мне уже все уши прожужжал бы со своей идеей.

Рая задумчиво прищурилась, потом вдруг хитро сверкнула глазами.

– Ага! Он там в тайне от тебя котят подкармливает!

– Котят?! – Люба аж подпрыгнула на стуле.

– Ну да! – Рая развела руками, рисуя в воздухе живую картину. – Купил пачку «Вискаса», вышел, насыпал – и снова в магазин, потому что коты съели и опять мяукают!

Люба закатила глаза.

– Мам, серьёзно… К тому же котят ватными палочками и влажными салфетками не кормят.

– Ну тогда просто продукты для семьи закупает.

– То-то и оно, – вздохнула Люба, – что раньше никогда особо этим не увлекался. Наоборот. Не допросишься, чтобы в магазин сходил. Постоянно занят, продукты я покупаю.

– А может, им на работу надо? – не унималась Рая.

– Может быть… – Люба пожала плечами, но вдруг вскочила. – Ой, мам, я совсем забыла!

Она порывисто открыла холодильник и достала маленькую баночку с золотистым вареньем, которое переливалось на свету, словно жидкое солнце.

– Соседка таким интересным угостила – из цветков одуванчиков. Давай попробуем!

Баночка с лёгким стуком заняла место среди чашек, и на мгновение чеки были забыты.

Глава 2

Любовь в крапи