скачать книгу бесплатно
Сначала он уловил запах булочек с яблочным повидлом. Нет, это из портфеля Зинки Матвеевой. Так, а это что за странный аромат? Мишка чихнул, почувствовав острый запах сгнившего яблока. Ну, Котов, ты даёшь! Как можно быть таким неряхой? Ладно, не отвлекаться, времени нет! Он вновь сконцентрировался, и сквозь обрывки каких-то фраз к нему стали доноситься нужные цифры. Вот оно! Мальчик чуть не подпрыгнул от радости, но вовремя спохватился и принялся судорожно записывать правильные ответы на листке.
– …И особенно меня порадовал Михаил Никитин, который верно решил все задания, – в заключение сказала Лариса Леопольдовна, объявляя результаты контрольной два дня спустя. – И это при том, что Миша не имел возможности полноценно подготовиться из-за болезни. Ты меня удивил, Никитин, – повернулась учительница к Мишке. – У тебя никогда больше тройки по контрольным работам не было!
Покрасневший мальчик не знал, что ответить. К его радостному облегчению примешивалось чувство какой-то неловкости, будто он взял чужое. А может быть, так оно и было?
«Ну а что такого, – оправдывал себя он, – я ведь и правда целую неделю болел. А меня даже никто не предупредил об этой злосчастной контрольной!»
Но чувство вины продолжало мучить его. В понуром состоянии он возвращался в этот день домой и даже не улыбнулся Бонифацию, который счастливым лаем встретил хозяина на пороге.
– Что случилось, дружок? – обеспокоенно спросила бабушка Соня, увидев опущенные плечи мальчика.
– Ничего, ба, просто устал. Я пойду прилягу, хорошо?
– Ну конечно, милый, полежи часок, а я пока пирожки испеку, тесто уж замесила. Специально для тебя, с фасолевой начинкой, как ты любишь!
Мишка расстроился ещё больше. Он чувствовал, что совсем не заслужил эти пирожки и добрую улыбку бабули, которая не знает, как дурно поступил её внук!
«Я очень плохой! – думал он, лёжа на кровати. – Я трусливый негодный мальчишка, и меня совсем не за что любить!»
Слёзы прозрачными капельками разбегались по подушке.
– Никому я теперь не нужен буду такой! – ещё горше зарыдал он, уже от жалости к самому себе.
– Фу, что за сырость тут развели! – из кресла повеяло ароматом сирени.
Мишка чуть повернул голову, чтобы краем глаза посмотреть на нежданную посетительницу, но потом опять уткнулся в подушку.
– Нет на земле такого, что нельзя было бы исправить. Разве что только смерть, да и то вопрос, – прабабка кокетливо поправила большую шляпу, которая была на ней сегодня надета.
– Ну да, тебе легко говорить, – пробурчал Мишка. – А как я бабушке всё расскажу? Стыдно…
– Стыд не дым, глаза не выест! – хохотнуло привидение, взмывая в воздух. – Ладно уж, поднимайся и поведай мне, что такого страшного ты натворил.
Мишка долго собирался с духом, чтобы начать рассказ, а потом слова покатились, словно маленькие горошинки. Когда он закончил своё не такое уж и длинное повествование, прабабка облегчённо вздохнула.
– Эх, Михаил, а я-то уж испугалась! Нет, не буду тебя выгораживать, ты в самом деле поступил нехорошо, воспользовавшись чужими мыслями. Но что меня радует, – и Прасковья Матвеевна ласково улыбнулась мальчику, – что у тебя доброе и совестливое сердце. Ошибки совершают все, но не все могут достойно их исправить. Так что не плачь и не кори себя за проступок, а честно расскажи обо всём бабушке. Уверена, вы с ней что-нибудь придумаете!
– Но как же мне быть с математикой? Я ничего в ней не смыслю! Бабушка говорит, что у меня ум гуманитария, – с важностью повторил взрослые слова Мишка.
– У тебя ум человека, который не верит в свои силы, – усмехнулась прабабка. – Вот послушай, расскажу я тебе одну историю.
Она приземлилась на письменный стол и беззаботно поболтала ногами.
– Была у меня в юности подруга Матильда Карапузова, Мотька. Весёлая была девчонка, рыжая, как огонёк, и такая же горячая. Но при этом жуткая трусиха – она панически боялась высоты. Мотька всегда сидела в сторонке, когда мы прыгали с крыши сарая во дворе или когда гуськом ползли вдоль обрыва над рекой, добираясь до заветной полянки с земляникой. И что ты думаешь? В один из солнечных дней она спрыгнула с крыши самого высокого сарая, куда не решался забираться даже красавчик Лёха, самый бесшабашный из наших ребят. Мы все, конечно, ахнули. А Мотька, встав на ноги после триумфального приземления, повела бровью, откинула назад рыжую чёлку и гордо прохромала к подъезду. Потом, когда я навещала её дома, она, шевеля босыми пальцами правой ноги, выступающими из-под гипса, рассказала мне, как готовилась к победному прыжку. У нас за домом растёт высокая ветвистая липа. Так вот эта девочка, по утрам, когда все соседи ещё досматривали последние сны, пробиралась потихоньку к дереву, расстилала под ним пуховое одеяло, забиралась вверх, с каждым днём увеличивая высоту, и прыгала.
– Ого! Ничего себе девчонка! – восхищённо воскликнул Мишка.
– Я тебе больше скажу. Во время войны Мотька была самым бесстрашным лётчиком в полку. Её так и прозвали «Рыжая бестия». А ты говоришь, математика!
– Я всё понял, пра. Ты не беспокойся, я буду заниматься.
– Вот и хорошо. Оставляю тебя, мой милый, надеюсь, мой рассказ хоть чуточку тебе помог.
– Постой, я у тебя хотел ещё что-то спросить! – торопливо сказал Мишка.
– Ну?
– А ты… какие у тебя способности? Вот бабушка может взглядом поджигать, я запахи и мысли на расстоянии чувствую, Василиса могла ветром управлять, а ты?
– Я-то? – улыбнулась она. – Моя стихия – вода. Могу заморозить до смерти или превратить в пар, наслать дождь с градом или высушить до почернения. Видел бы ты, Михаил, какой я однажды снегопад устроила, когда молодухой была! Самый настоящий, с метелью!
– Расскажи, ба! – умоляюще попросил мальчик.
– Прогуливались мы в тот вечер с Мотькой в парке, – начала рассказывать прабабка. – День стоял очень жаркий, и мы, насобирав с ней мелочь из карманов, купили два эскимо. Как сейчас помню, два замечательных холодных брикета в серебристой фольге. Страсть как люблю мороженое! – облизнулась она. – Так вот, подхватив краешек фольги, я медленно, чтобы оттянуть сладкий момент, начала снимать её с лакомства, как вдруг Мотька толкает меня под руку, и моё мороженое выскальзывает из пальцев и шмякается на асфальт, представляешь?! «Ну ты растяпа!» – кричу я подруге и тут, наконец, вижу, что она показывает рукой куда-то вправо, шепча при этом: «Балда, там твой Костик!» Ничего пока не понимая, я разворачиваюсь в ту сторону, и глаза мои загораются жёлтым огнём – по другой дорожке идёт мой кавалер под ручку с какой-то разукрашенной девицей. Они глупо хихикают, и в руке у этой нелепой девахи подрагивает в такт её смеху вялый цветок.
Жёлтый огонь моего гнева превращается в красный, разгораясь с неимоверной силой. Чтобы поскорее выплеснуть из себя свою злость, я и придумываю этот спектакль. Внезапно ярко-синее небо начинает бледнеть и обрушивается на землю неистовым белым снегопадом. Я добавляю ветра, и снег начинает кидаться на прохожих с яростью диких псов.
Ты даже представить себе не можешь, мальчик мой, что тут началось! Сначала люди просто обалдели, стоя с поднятыми головами и с изумлением всматриваясь в сошедшее с ума небо. Потом, видя, что снегопад не прекращается, они стали разбегаться кто куда, чтобы хоть как-то прикрыться от бушующей стихии. Ватага молодых ребят припустила со всех ног к беседке, надеясь укрыться под её ненадёжной крышей, кто-то поспешил спрятаться под деревьями, приблизившись вплотную к их стволам. Бабули, сидевшие мирно на лавочке, заголосили в один голос: «Конец света!» и заметались по заснеженным дорожкам, пряча лица от холода и закрывая себя руками. Через пять минут снег под ногами заледенел, и растерянные люди, обутые в лёгкие летние сандалии и босоножки, стали потихоньку, скользя и падая, продвигаться к выходу из парка.
Прасковья Матвеевна чуть помолчала, вглядываясь погрустневшими глазами в прошлое, и продолжила:
– Мой гнев прошёл так же внезапно, как и начался. Вместе с ним растаяли и обезумевшие снежные хлопья. Парк стал приходить в себя. Кто-то громко и нервно засмеялся. Ошарашенные люди, ещё десять минут назад незнакомые друг с другом, начали бурно обсуждать невиданное чудо, выдвигая свои версии случившегося.
«А я вам говорю, это инопланетяне! Напустили на нас метель, чтобы незаметно приземлиться на своей летающей тарелочке».
«Какие такие тарелочки, о чём вы, батенька, говорите? Я своими ушами по радио слышал, что нет никаких инопланетян. Зима у нас была тёплая, вот и выпал летом снег. Всё это научно доказуемо. Уж поверьте мне, у меня сын возит самого академика Иванова!»
«Вот люди, несут невесть что! Выдумали каких-то инопланетян! Я уверен, что это французы изобрели тайное оружие, чтобы через сто пятьдесят лет отомстить нам за Наполеона!»
Стараясь не прислушиваться к разговорам, я пыталась унять возникшую внутри меня противную дрожь, которая начиналась, казалось, в горячем мозгу и опускалась в ослабевшие ноги.
«Мотька, пойдём на лавочку присядем», – попросила я свою рыжую подругу, которая в этот момент подавала молодой испуганной мамаше одеяльце, упавшее с коляски.
«Тебе плохо, Проня, да? Ты такая бледная! Испугалась?» – схватила меня за руку Мотька.
Я кивнула, и мы побрели к ближайшей лавочке, на которой ещё оставались мокрые следы недавней стихии. Постелив сверху свой белый шифоновый платочек, Мотька помогла мне сесть и притихла рядом, обняв меня за плечи. Я закрыла глаза. Мне было очень стыдно. Я вспоминала потерянные глаза замерзающих людей, и душный стыд алыми пятнами покрывал моё лицо. Именно в тот момент я поклялась самой страшной клятвой, какую знала, что никогда больше не буду так бездушна к людям.
– И ты решила стать врачом?
– Да, Миша. И никогда об этом не пожалела. Конечно, я была не простым доктором. В самых тяжёлых ситуациях мне помогал мой дар, и это лучшее, что я могла дать людям.
– А я, ба? Что я могу дать?
– Тебе это предстоит выяснить самому, мой мальчик. А сейчас позволь мне тебя оставить. Давно я столько не болтала, притомилась что-то.
Прабабка с нежностью подула на светлую чёлку мальчика, подмигнула ему и растворилась в воздухе, оставив после себя, как обычно, лёгкий аромат сирени.
– Спасибо, пра! – крикнул Мишка в пустоту и с лёгким сердцем направился на кухню. Теперь он знал, что тоже хочет использовать свой дар на благо людям. И от этого понимания с его плеч будто камень свалился.
– Удивительно, как ты смог решить эту сложную задачу, сын? Вот уж не ожидал! – папа одобрительно похлопал Мишку по плечу. – А вы говорили, гуманитарный склад ума, Софья Михайловна!
– И на старуху бывает проруха! – развела бабушка руками.
Мишка улыбнулся, внутренне гордясь собой. Да, если заниматься каждый вечер, можно не только математику освоить, а даже прыжки с самого высокого дерева в городе! Он теперь это знает очень хорошо!
Глава 5. Новые знакомства: девочка Лиза и Серый Волк
Старинное здание школы, где учился Мишка, когда-то принадлежало купцам Тапкиным, именитым гражданам этого города. Трёхэтажное, с резными балкончиками, украшенными витиеватым орнаментом, и с огромными окнами, выходящими на уютный переулок, оно выделялось своими неповторимыми чертами. Уже издали можно было увидеть его стены, покрытые сложным рисунком выпуклой лепнины.
Маврикий Тапкин, глава купеческого рода, в своё время был страстным изобретателем. Он придумывал какие-то невероятно сложные устройства и частенько использовал их в своём доме. До сих пор в здании существует лифт, небольшая кабинка с подъёмным механизмом, который Маврикий создал для удобства своего дедушки, Тихона Матвеевича, доброго и тихого старичка. Сейчас, конечно, лифт был прочно закрыт, чтобы проказливые ученики не сломали старинное устройство.
Был при особняке и отдельный флигель с теплицами, в которых Тапкины не только выращивали овощи для своего стола, но и проводили различные эксперименты с селекцией. Однажды, например, им удалось вырастить невиданный цветок, слава о котором ещё долго гуляла по окрестным городам. Это было высокое растение с широкой красной чашей, испускающей во время цветения такой дивный аромат, что все окрестные коты с бешеными глазами собирались у огромных окон оранжереи и прогнать их оттуда не было никакой возможности.
Эти теплицы и сейчас приносили свои плоды. Благодаря им в школьной столовой всегда были на столах свежая зелень и овощи. В отдельном помещении оранжереи располагались также и грядки с различными цветами, которые были предметом гордости Анны Даниловны, учительницы ботаники. Именно она занималась здешним хозяйством. Аня с детства любила выращивать цветы у себя на подоконнике, и со временем она научилась так чувствовать их, что порой ей даже казалось, что они кивают ей своими головками в ответ на её слова.
Неизменным помощником Анны Даниловны был Василий Прокопьевич, известный всей школе как человек, незаменимый в любых хозяйственных делах. Дядя Вася, небольшого росточка бодрый старик, обладал неистощимой энергией и золотыми руками. Где бы ни требовалась мужская рука – дядя Вася тут как тут. Он и парты, сломанные непоседливыми первоклашками, чинил, и декорации на школьной сцене устанавливал, и за проводкой, неоднократно выходящей из строя, следил. Вот и для Анны Даниловны он старался, оборудуя её теплицы с заботливостью любящего отца. К сожалению, в последнее время Василий Прокопьевич неважно себя чувствовал. То ли годы брали своё, то ли ещё какие-то причины, нам неведомые, но не приходил он уже в школу, а всё больше лежал дома.
– Вы пока без меня как-нибудь справляйтесь, – бодрым голосом говорил он по телефону Анне Даниловне. – А я чуток отдохну, подлечу свой неисправный организм и тогда буду надоедать вам каждый день!
И к концу третьей четверти школе стало совсем тяжело без энергичного дяди Васи. Что уж говорить об Анне, которой и вовсе невмоготу было справляться одной со всеми заботами. А тут и Лиза, её маленькая дочка, приболела. Сама не своя ходила в эти дни молодая учительница, переживая за свою Лизоньку и волнуясь, что же будет с её цветами, пока она так разрывается между уроками и домом.
И в один из таких непростых дней, когда Анна Даниловна, зайдя после уроков в свой четвёртый класс, где она была классным руководителем, объявила, что завтра будет родительское собрание, Мишка сразу уловил подавленное настроение любимой учительницы. Слегка прикрыв глаза, он внимательно вгляделся в беспокойные мысли Анны Даниловны, пытаясь понять причину её невесёлого состояния. Он увидел худенькую девочку, сидевшую в странном кресле с двумя большими колёсами, которая рассеянно наблюдала за ласточками, летающими за окном с громкими резкими криками. Руки её, словно тонкие веточки, переплетались своими пальцами между собой, и Мишка понял, почему они так побелели. Боль, злая боль захватила это маленькое существо. Он будто сам ощутил, как что-то острое вонзилось ему в ноги и начало проникать всё глубже и глубже, причиняя непосильные страдания. Сердце его заколотилось громко и быстро, руки задрожали, и он поспешил вырваться из этого плена чужих мыслей.
– Миша, что с тобой? – встревоженный голос помог ему прийти в себя. Учительница стояла рядом и держала его за руку.
– Всё в порядке, Анна Даниловна.
– Ты нас напугал! Ты вдруг так побледнел! Может быть, тебя отвести в медпункт? У тебя что-то болит?
– Нет-нет, Анна Даниловна, всё хорошо. Просто… немного заболел зуб, но уже всё прошло!
– Обязательно завтра сходи к врачу, не запускай. Не нужно терпеть боль, иначе она может взять над тобой власть, – и учительница погладила Мишу по голове.
То, что в следующую минуту сказал мальчик, удивило даже его самого:
– Анна Даниловна, а можно мне помогать вам работать в оранжерее?
– Ты хочешь мне помогать? – удивлённо переспросила Анна.
– Да, я давно вам хотел об этом сказать, но не решался, – слукавил мальчик. – У меня дома есть несколько комнатных растений, и я бы хотел, чтобы вы научили меня, как правильно за ними ухаживать. Ведь уроки ботаники будут у нас только в пятом классе! Пожалуйста, Анна Даниловна!
– Подлиза! – услышал Мишка тихий шёпот за спиной, но голову поворачивать не стал. Он и так знал, кому этот шёпот принадлежит. Егору Малинину, кому же ещё?
– Я не против, Миша. Но нужно поговорить с твоими родителями, чтобы они разрешили тебе оставаться после уроков.
– Это будет легко сделать, Анна Даниловна. Завтра мама придёт на собрание, и вы сможете договориться с ней об этом.
Вот так и получилось, что Миша каждый день после уроков стал наведываться во флигель. С удивлением для себя он обнаружил, что огромное удовольствие ему доставляет возиться с растениями. Он узнавал много нового от учительницы, которая увлечённо рассказывала Мишке о невероятных цветах, живущих в разных уголках земли. Зелёный мир завораживал его своим дыханием, раскрывал перед ним свои удивительные тайны, и Мишка всё глубже погружался в эту страну.
– Сынок, ты совсем про нас забыл, – говорила мама, в душе гордясь новым увлечением сына.
– Земляной червяк, – бросала ему Шурка, проходя мимо. – Ботаник!
– Между прочим, земляные черви приносят огромную пользу, они… – начинал мальчик.
– Ну точно ботаник, такой же занудливый! – Шурка весело смеялась и показывала брату язык.
А бабушка Соня внимательно наблюдала за своим внуком, даже немного беспокоясь за него. «Не слишком ли он спешит?» – думала она, видя, как увлечён мальчик познанием нового мира. Она даже обсуждала с прабабкой, всё ли правильно идёт, не упускают ли они мальчика? На что старушка жёстко отвечала:
– Не суетись, дочь. Мальчик, который быстро всему учится, – не повод для твоего кудахтанья. В нашем роду никогда не водились слабаки, не появится он и сейчас. Не забывай: то, что хорошо с девками, то мужику зло. Так что смирись.
Была ещё одна тайна, которую Мишка хотел разгадать. Что случилось с девочкой Лизой и как можно ей помочь? Он до сих пор помнил боль в своих ногах, которую испытал, пробравшись в мысли учительницы. Памятуя о своём нехорошем поступке на контрольной работе, мальчик боялся вновь сделать что-то неправильное, недостойное, поэтому с осторожностью пугливого котёнка выискивал теперь повод для того, чтобы попасть в квартиру Анны. К счастью, такой случай ему вскоре и представился.
– Миша, ты сможешь мне завтра помочь? – в один из майских дней спросила учительница, пересаживая фикус из маленького горшка в большой.
– Конечно, Анна Даниловна! А что нужно сделать?
– Надо будет забрать рассаду помидоров из моего дома и принести сюда. Самой мне не справиться, там несколько ящиков. Правда, они тяжеловатые, наверное, для ребёнка…
– Не переживайте, Анна Даниловна, я сильный ребёнок! – Мишка повеселел.
На следующий вечер он минута в минуту, как и договаривались, стоял у входной двери квартиры и нажимал на звонок. Заливистая трель какой-то знакомой мелодии разлилась по квартире, и дверь ему открыла Анна Даниловна, непривычно выглядевшая в домашней обстановке. Её пушистые светлые волосы мягкой волной опускались на плечи, лучистые изумрудные глаза весело улыбались, и вся она, как обнаружил внезапно мальчик, была просто красавица! Ошарашенный таким сказочным превращением учительницы, он шагнул дальше в комнату и опять обомлел. Из кресла, стоящего у окна, на него смотрела вторая Анна, но только поменьше. Девчушка с огромными, в пол-лица, глазищами внимательно вглядывалась в нового человека, а потом произнесла:
– Здравствуй, Миша! Мама только о тебе и говорит, даже про меня забыла!
Она лукаво и чуть смущённо улыбнулась.
– Привет, Лиза! Ты такая же красавица, как и твоя мама, – вырвалось у мальчика, и он тут же смутился. – Ой, простите, Анна Даниловна…
– Хорошо, что тебя не слышит сейчас наш директор, Альберт Игоревич. Он бы сказал, что это непедагогично – позволять своим ученикам так разговаривать. Но сейчас ты у меня дома, и мне понравились твои слова! – заливисто, совсем как девчонка, рассмеялась Анна Даниловна. – Пока я буду заваривать чай, не скучайте без меня, детки.
Она лёгкими шагами вышла из комнаты.
– Мы не будем скучать, правда, Миша? – Лиза широко улыбнулась, но спустя несколько секунд гримасой боли исказилось её светлое личико.
Мише нестерпимо захотелось взять её за руку, чтобы хотя бы так поддержать её, но Лизе уже стало легче, и улыбка вернулась на её лицо.
– Я знаю, ты хочешь меня спросить, давно ли я сижу в этом кресле, – понимающе сказала она. – Не волнуйся, мне совсем не трудно об этом говорить. Гораздо тяжелее видеть, как переживает за меня моя мамочка. Я ведь не родилась такой. Несколько лет назад я попала в аварию, и с тех пор мои ноги меня не слушаются. Вот видишь, – она посмотрела на свои ноги, одетые в белые носочки, – они совсем не хотят ходить, хотя я так их уговариваю!
Мишка сделал порывистое движение вперёд, но на полпути остановился.
– Можно? – спросил он. Она кивнула.
Он опустился рядом с ней и дотронулся до маленьких ножек. Прикрыв глаза, он водил кончиками пальцев вверх и вниз, ощущая зябкий холодок.
– Так не больно?
– Нет, сейчас нисколечко, – помотала головой Лиза. – Больно бывает теперь не так уж часто…
