скачать книгу бесплатно
– Обязательно. (Оля.)
– И кто это “он”? Сын Владимира Николаевича? – поинтересовался Саша, когда Оля закончила разговор.
– В личном водителе, конечно, есть много плюсов, но есть и минусы – чрезмерное любопытство, например, – сказала Оля и попыталась улыбнуться, но опять темная туча поглотила светлое ее лицо. – Господи, да что же это такое со мной сегодня?!
– Опять будешь в обморок падать?! – испугался Саша. – Ты так не шути… Может, отвезти тебя в больницу?
– Нет, к черту больницу, давай лучше в кабак. (Оля.)
– Ты это серьезно говоришь? А как же шопинг? (Саша.)
– Да, фиг с ним. Что мне надеть нечего, что ли? Пойдем, напьемся, машину кинем; потом ты меня на такси довезешь… Так погано на душе, и страшно, до жути! (Оля.)
– У тебя что болит-то, сердце или голова? Я так и не понял, – спрашивал Саша, паркуя машину у ресторана.
– Душа, – вздохнув, сказала Оля.
– Душа?! Тогда, однозначно, надо в кабак. А кто-то еще говорил, что это я – алкоголик… Ну, пойдем-пойдем, красавица; что касается выпить и поесть – тут меня уговаривать не надо. (Саша.)
…
Итак, Саша и Оля сидели в ресторанчике и обедали. Вернее, обедал один Сашка. Между прочим, второй раз за сегодняшний день. А Ольга курила сигареты и пила текилу. Саша удивленно наблюдал за своим начальником, который пил какую-то водку из кактусов, слизывал насыпанную на руку соль, а потом, морщась, закусывал все это лимоном. Ольга Владимировна, надо сказать, пила спиртное редко, а курила – так вообще первый раз за их знакомство. А знакомы они были уже пять лет.
– Ты хоть расскажи мне, что тебе пригрезилось? – попросил Саша.
– Пригрезилось, что один человек попал в беду, свалился в пропасть, и помочь ему некому. И песня эта, которую мы с тобой в машине слушали, у него в плеере тоже звучит; только он без сознания…(Оля.)
– А он тебе кто? – поинтересовался Саша.
– Сейчас – никто, – вздохнула Оля. – А вообще, он Алешкин отец…
– Я думал, Алешкин отец – Александр Аркадьевич[6 - Александр Аркадьевич – первый муж героини, историк, преподаватель МГУ.]. Как ты сама-то не путаешься в своих внебрачных связях?! И где сейчас этот орел? (Саша.)
– Где-то в горах. Связи с ним нет. В Тибете, по-моему… (Оля.)
– Так не бывает, что бы на расстоянии чувствовать. (Саша.)
– Хорошо, если не бывает… Господи, я готова всю жизнь мучиться со своим Василием, только бы у него все было хорошо! Аполлон[7 - Греческий бог Аполлон, бог солнечного света, был богом и другом героини.], я умоляю тебя! – Оля выразительно посмотрела наверх.
– А ты что, с Василием, мучаешься? – удивился Саша.
– А ты сам разве не видишь? (Оля.)
– Я редко вижу тебя такой. Мне вообще кажется, что тебе все по фигу… (Саша.)
– А мне вот кажется, что я много лишнего наговорила… (Оля.)
– Откровенность за откровенность, раз уж мы оба пьяные. Я вот до сих пор жалею, что ты меня кинула… (Саша.)
– Я тебя кинула?! Ты что, забыл, как было на самом деле? Но слава богам, я влюбчивая, – улыбнулась Оля.
– Да, есть за тобой такой грех. Но я все равно жалею, потому что ты – лучшая. А с мужем, тебе, действительно, не повезло. Василий Андреевич – человек мягкий. Тебя надо держать в ежовых рукавицах – а он предоставляет тебе полную свободу, чем ты и пользуешься… (Саша.)
– Кто бы говорил! (Оля.)
– Но это можно легко исправить – разве мало желающих предложить тебе руку и сердце? Хорошо бы еще – плетку и клетку, в комплекте. Жаль, что ты собираешься во Вьетнам, по-моему, тебе надо в Японию. Японцы они более жестокие… (Саша.)
У Ольги зазвонил мобильный телефон. – Привет, Вась! – приветствовала она супруга.
– Ты где? Опять пошла “в разнос”? Ленка мне сказала, что ты по магазинам поехала… Ты тратишь деньги быстрее, чем я их зарабатываю! (Василий.)
– Не волнуйся, до магазина я не доехала. Сижу в ресторане, запиваю валидол минеральной водой, а минеральную воду – текилой… (Оля.)
– Что-то случилось у тебя? (Василий.)
– Сознание, вдруг, ни с того, ни с сего, потерялось… (Оля.)
– Подожди, – Василий позвонил по своему второму телефону. – Сашка, а ты где?
– Здрасьте, Василий Андреевич! Я охраняю Ольгу Владимировну, как вы и приказывали, ни на минуту от нее не отхожу, поэтому тоже пью водку…. Это Ольга Владимировна меня заставила! (Саша.)
– Ты, что, б…, на работе водку пьешь? Да я тебя уволю за такие дела! (Василий.)
– Считаете нужным – увольняйте! Не мог же я допустить, чтобы она одна пила эту дрянь из кактусов?! (Саша.)
Василий выключил второй телефон.
– Ну и чего ты ругаешься? Это я попросила его пообедать со мной, потому что чувствую себя плохо: слабость какая-то, и в голове звенит; Сашка тут не причем… (Оля.)
– Давай, домой, быстро! Потом разберемся, кто из вас виноват. Сколько же ты выпила, если в башке звенит?! Может врача тебе вызвать? (Василий.)
– Не надо врача! Вроде отпустило уже… (Оля.)
– Отпустило! Меньше работать надо по ночам. И никаких полетов в Юго-Восточную Азию в ближайшее время! Поняла?! – Василий орал так, будто это он был потерпевшим.
– Ну, и зачем ты сказал, что пьешь водку?! – спросила возмущенная Оля несчастного Сашку, оказавшегося между супружеских огней.
– Возьми такси и езжай домой, а этот алкоголик пусть катится на метро! – это Вася перезвонил. Беспокоился.
(Тибет, 21 ноября 1999 года)
Именно в этот час, когда на Ольгу напал леденящий душу страх, Дима ехал на Тойоте Лэндкрузер по Тибетскому нагорью на другом конце света. До гестхауза на озере Манасаровар оставалось километров сорок, и еще завтра – двадцать километров пешком – до монастыря, в котором он жил.
Такие мужчины, как Дмитрий, теперь редко встречаются в России: Homo sapiens мельчает, а наш герой был ростом 189 см, косая сажень в плечах. Не сказать, что бы красивым, но обладал он эдакой харизмой… Подобные экземпляры очень нравятся женщинам.
В вечерних сумерках засмотрелся Дима на потрясающие горные пейзажи, машина плавно съехала с обрыва и “полетела” вниз. В Тибете в это время было шесть часов вечера. Димка понял, что сейчас разобьется и попытался представить себе силу предстоящего удара. Еще он пытался затормозить, вцепился в руль и жал изо всех сил на педаль тормоза, но это не помогало…
“Если там внизу, не очень далеко, по счастливому стечению обстоятельств, окажется ровная площадка… я, конечно, опять, переломаю себе ноги, руки и ребра[8 - Герой уже попадал в автомобильную аварию, в ноябре 1996 года.], но останусь жив. Если площадки нет или она далеко – тогда смерть неминуема. Хорошо бы, чтобы сработала подушка безопасности. И надо бы потуже пристегнуться”, – думал Дима, но падение было столь стремительным, что он не успел ничего предпринять.
Время в момент опасности течет по-другому. Пока Димка падал, в его голове пронеслась череда мыслей. “Сразу, как только приземлюсь, независимо от тяжести переломов, надо сообщить о случившемся Аполлону[8 - Герой уже попадал в автомобильную аварию, в ноябре 1996 года.], родителям и Оле, чтобы они организовали мое спасение… Господи, в последний раз, умоляю тебя! Аполлон, спаси меня, дурака! Оля, люблю тебя, люблю! Лети ко мне, найди меня, помоги мне! Ганс сможет начать поиски только завтра утром. Я нахожусь в шестидесяти километрах от монастыря… Хорошо бы не разбился в этой круговерти фотоаппарат… Мама будет плакать, когда узнает, что я опять разбился, а отец будет курить сигарету за сигаретой… Как же они в их возрасте перенесут горную болезнь?!”
“Димон, ты бы расслабился… Тебя ожидает захватывающий фильм о твоей жизни в деталях. Память – это как запись на лазерном диске…” (Аполлон.)
Во время полета (который длился никак не более пяти секунд), находясь в состоянии невесомости, Дима умудрился увидеть всю свою жизнь в формате кадров кинохроники. Он ожидал, что фильм о прожитой жизни будет черно-белым, но тот оказался цветным. Кадры были яркими, громкими и трехмерными. Дима улавливал глубокий смысл происходящего до мельчайших нюансов. Прожитая им жизнь оказалась наполненной удивительным внутренним светом. Самые тяжелые, самые трагичные, самые постыдные эпизоды казались теперь правильными, нужными и значимыми. Он был свободен от негативных суждений. Все было так, как должно было быть. Все было на своем месте и все было замечательно. А прекраснее всех была она, Оля. И он не испытывал к ней ненависти, только любовь…
2. Падение…
Поль Гюстав Доре
Героя окружали золотые горы Тибета, освещаемые закатывающимся за горизонт солнцем, и небо – розовое и голубое, и звучала радостная музыка. Диме было очень хорошо: он был в гармонии с окружающим миром и с самим собой. “Это свободное падение, видимо, будет длиться вечно. Автомобиль еще долго будет кружиться в облаках, пока не приземлится на мягкий снег в далеком московском дворе…”
Но падение закончилось, и он ясно услышал удар от столкновения автомобиля с грунтом. Тойота ударилась о каменную площадку “носом”, подпрыгнула от неожиданности и рухнула на крышу. Она “съежилась” и сжала Димку в металлических объятиях. По лицу текла кровь, но герой не чувствовал боли. Не чувствовал ни отчаяния, ни тревоги. Ничего такого не было. Он оставался в сознании и понимал все, что с ним происходит. Мысли были абсолютно логичными, спокойными и четкими.
“Удачно” приземлившись, Дима отметил, что остался жив, но потерял способность двигаться. Проанализировав ситуацию, он оценил вероятность своего спасения на 50 %, обрадовался этой довольно высокой вероятности и переключился на анализ прожитой им жизни. Он лежал, словно зародыш в материнской утробе, смотрел внутренним взором на звездное небо и слушал божественную музыку, льющуюся с высоты. Его состояние напоминало сладкую дрему, которая предшествует сну от усталости. Боль он почувствует только несколько часов спустя…
…
У небесного куратора Дмитрия, бога Аполлона – властителя жизни и смерти, были свои методы помощи умирающим. Он считал, что введение дипропилтриптамина или диэтиламида лизергиновой кислоты[9 - Диэтиламид лизергиновой кислоты (ЛСД-25) и дипропилтриптамин (ДПТ) – психоделические вещества, которые активизируют биографические, перинатальные и трансперсональные области психики.], уменьшает физическую боль, ослабляет панику, нивелирует страх и увеличивает осознанность. “В конце концов, процесс смерти – это, скорее, приключение в сфере сознания, а не конец света. “Сознание преодолевает ограничения пространства и времени. Оно исследует собственное биологическое и духовное прошлое, путешествует во Вселенной, общается с богами и демонами. Оно становится ведущей характеристикой действительности, которая превращается в бесконечные приключения…”[10 - Станислав Гроф, чешско-американский трансперсональный психолог.] (Аполлон.)
В предрассветной мгле, ранним утром следующего дня, монахи отправились на поиски героя… Уже во второй половине дня они заметили сломанные ограждения на дороге и внизу, на площадке перевернутый искореженный автомобиль. Потом в течение двух часов люди вытаскивали из машины бесчувственное тело, разжимая домкратом зажатые Димкины ноги…
“Ну, слава богу, кажется, живой”, – обрадовался Ганс, прислушавшись к дыханию.
“Ну, наконец-то! – обрадовался Дима, услышав человеческий голос. Он попытался что-то объяснить, но почему-то не смог ничего сказать. – Если я еще минут пять промолчу, они подумают, что я просто отдыхаю, и уйдут. А я ведь не сплю, ведь со мной что-то случилось… И почему он говорит по-немецки? Что, черт возьми, происходит?!”
Так как везти Дмитрия до ближайшего госпиталя было опасно, Ганс привез его в монастырь…
…
Когда Дмитрий в следующий раз пришел в себя, ему сначала показалось, что он находится в Тибете, но потом горы стали зыбкими… И он оказался в каком-то городе, в отеле… Кажется, в Марокко. С ним был Вадим, вместе с которым они путешествовали, и три симпатичные девчонки. Они пили, трахались, в общем-то неплохо все было. Потом пошли в ресторан, ужинать.
В ресторане, к их столику подошел мальчишка неизвестной национальности лет семи-восьми, одетый в лохмотья, и заявил на каком-то тарабарском языке, что он, собственно, пришел к Дмитрию, сказать, что он его сын, и что он “получился” два часа назад, в номере отеля. Ребята за столом смеялись – никто не понимал, о чем говорит мальчик.
– Слушай, пацан, вот тебе десять долларов, и вали отсюда; не мешай нам ужинать, – пытался спровадить непрошеного гостя Вадим. – Димон, чего он к тебе привязался? Ты, понимаешь, что он говорит?
Дима хотел сказать, что не понимает, хотя все понял, но не смог ничего сказать.
Официант попытался вывести мальчика из ресторана, но это чудовище вонзило длинные свои острые ногти в тело героя так глубоко, что Димка заорал бы, если мог. На его спасение в зале ресторана появился седовласый араб в белой одежде, что-то сказал бьющемуся в истерике мальчику, и тот наконец-то оторвался от Дмитрия. Светлая футболка покрылась алыми пятнами крови. Араб взял мальчика за руку и вывел его из ресторана.
– Может быть, он узнал в тебе своего отца? – пошутил Вадим.
– Дим, а у тебя дети есть? – поинтересовалась одна из девушек.
В ресторане был полумрак, и никто не обратил внимания на пятна крови на Димкиной одежде. Вадим с девчонками решили пойти развлекаться дальше, в какой-нибудь ночной клуб.
Когда вышли на улицу, араб с мальчиком сидели на тротуаре возле ресторана. Араб спокойно сказал: – Дмитрий, мы тебя ждем.
– Вы идите в машину, я сейчас, – Диме не хотелось, чтобы ребята были свидетелями этого разговора.
– Садись, посиди с нами. (Седовласый араб.)
Дмитрий сел на землю.
– Этот ребенок – твоя похоть, Дмитрий. Это твой ребенок. Тебе придется взять его с собой. Я уже стар, о мальчике кто-то должен заботиться. Теперь он всегда будет рядом с тобой… (Седовласый араб.)
– У него есть хотя бы документы? – спросил Дима.
– Зачем ребенку документы? Ты умой его, он похож на тебя, как две капли воды. (Араб.)
Дмитрий вернулся с мальчиком в отель. Вымыл его, накормил, уложил спать.
…
Уже почти рассвело, когда в комнату постучал Вадим: – Димон, ты спишь?
– Тише, разбудишь ребенка, – попросил сидящий на полу Дима.
– Какого ребенка?! – Вадим вошел в номер.
Дима посмотрел на кровать, куда вечером уложил мальчика. Кровать была пуста.
– Димон, ты не болен? – поинтересовался Вадим.
– А мы сейчас его вылечим! – в Димкин номер ворвались девчонки. Они стали раздевать его и смеяться. Девушки были очень сексапильными, только вот что-то происходило с их ногами. Длинные стройные ноги сохли прямо на глазах, и покрывались темными пятнами…
– А что это у них с ногами? – испуганно спросил Димка.
– А… это? А что ты хотел, они же того, не совсем живые… (Вадим.)
Дмитрий попытался вырваться из рук этих златокудрых чудовищ с трупными пятнами на ногах, но не тут-то было. Девицы обладали недюжинной силой: они кричали, визжали, кусались, а потом и вовсе превратились в настоящих гарпий – хищных крылатых чудищ, с птичьими телами и кривыми когтями…
“Пол, кто это такие?! Эти дамочки с птичьими телами и когтями на лапах?” (Внутренний вопрос героя к богу.)
“Сирин и Алконост? Это райские птицы из средневековых русских легенд. Сирин грустит и тоскует о Рае, а Алконост радуется грядущему блаженству. Это образ человеческой души, в которой уживаются добро и зло. В твоем случае – два Сирина и Алконост”. (Ответ бога.)
Каким-то чудом Димке удалось вырваться из объятий чудовищ. Он выбежал на улицу и побежал по незнакомому городу. Он бежал и бежал, по узким улочкам, сворачивая в переулки… Неожиданно герой оказался на широкой дороге, освещенной фонарями. Эта дорога вывела его к мечети.
“Могу ли я войти в мечеть? – подумал Дима, – ведь я не мусульманин. Могу ли я попросить защиты у другого, неизвестного и неведомого мне бога?” – Пока Дима размышлял о различиях христианства и мусульманства, мечеть растворилась в воздухе, и он опять потерял сознание.
Когда он очнулся вновь, то лежал на холодном каменном полу. Сзади были ряды деревянных скамеек, впереди – распятый на кресте Иисус Христос. “Значит, это католический костел, – решил Дима. – Это у католиков Иисус до сих пор висит на кресте…”
– Господи, я никогда не верил в тебя, прости меня, – прошептал герой.
– С какой такой радости, Господь должен прощать тебя, нечестивец?! – спросила по-английски какая-то препротивная старуха. Дима понял ее, хотя почти и не знал английского языка. – Пошел вон из храма Господня!
– Иисус Христос – не только ваш, он и наш бог, – попытался объяснить Дима.
– Я сказала: вон!! Иначе я вызову полицию, и они упекут тебя, пьяного, за решетку! – старуха так неистовствовала, что Дима был весь забрызган ее слюной. Он схватился за нагрудный карман и понял, что у него нет с собой паспорта. А в какой стране он находится, было не понятно…
