скачать книгу бесплатно
Она шмыгает носом и смотрит вправо.
Сигруд жмет на спусковой крючок.
Выстрел уверенный и точный, болт мчится к цели и вонзается прямо в левую сторону ее горла, почти протыкая шею насквозь. Она давится, роняет пистолет и фонарь и падает на колени.
Охранник справа дергается, когда на него летят брызги крови, и таращится на женщину.
– Какого хрена! – кричит он. – Какого хрена!! – Он колеблется, разрываясь между тем, чтобы помочь ей и определить, откуда стреляли.
Сигруд уже поднял мощный самострел. Он не спешит. Кажется, что проходит вечность, но на самом деле, скорее всего, четыре секунды или меньше.
Он тщательно прицеливается и стреляет.
Этот болт летит высоковато: он попадает второму охраннику прямо в рот, выбивая передние зубы и протыкая нижнюю челюсть, возможно, смертельно пронзая горло. Сигруд не останавливается, чтобы подтвердить убийство: он вскакивает и бежит обратно по коридору.
– Эй! Эй! – кричит третий охранник и стреляет. Выстрелы беспорядочные, запоздалые – Сигруд уже за углом, и пули вонзаются в отсыревшие стены позади него. Он перепрыгивает через отсыревшее пятно на полу, виляет между заплесневелыми столами и прячется, чтобы перезарядить свои арбалеты и прислушаться.
Долго царит тишина; возможно, охранник – опытный оперативник. Сигруд задерживает дыхание.
Затем раздается громкий скрип, оглушительный треск и пронзительный вопль ужаса, который быстро затихает. Потом двумя этажами ниже слышен грохот. И тишина.
Сигруд злобно скалится. «Так приятно, – думает он, – когда все идет по плану».
Он выпрыгивает из окна, хватается за веревку и поднимается на четвертый этаж.
* * *
Кхадсе вытаскивает свой пистолет и взмахом руки приказывает двум товарищам занять позиции вокруг верхней части лестницы. Там, внизу, кто-то есть, и, судя по грохоту, крикам и последующей тишине, похоже, вся прочая его команда обезврежена.
Он морщится, размышляя: «Сколько их там? Пять? Десять? Как они нас выследили? Откуда узнали?» Ему не нравится мысль, что придется с боем выбираться отсюда с двумя оставшимися членами команды.
Зденич смотрит на него.
– Что предпримем?
Кхадсе подносит палец к губам. Скорее всего, они в ловушке здесь, наверху, если противники привели полноценный отряд. Лучшим вариантом было бы найти другой выход с четвертого этажа, но Кхадсе приложил прорву усилий к тому, чтобы его не было. Значит, остается только одно.
– Затаимся, – шепчет Кхадсе. – Пусть они сделают первый ход.
– Мы здесь застряли, как омары в ловушке! – паникует Альжбета.
– Возьми себя в руки! – рычит на нее Кхадсе. – Никакие мы не омары в ловушке, потому что мы вооружены, а им придется атаковать, поднимаясь по лестнице! Занять оборонительные позиции. Сейчас же!
Они начинают перетаскивать какую-то гниющую офисную мебель к выходу на лестницу, строя грубые укрепления, которые вряд ли остановят пулю. Потом они прячутся и ждут.
И ждут.
Кхадсе чувствует капли пота, которые текут по вискам. Он не попадал в такое положение уже много лет. «Всю мою команду одолели за пятнадцать минут… Почему они не нападают? Почему они…»
Тут раздается звук, которого Кхадсе не слышал пару десятков лет: звук болта, который вонзается в человеческую плоть.
Он слегка вздрагивает, когда Зденич начинает падать, а из основания черепа у него торчит металлический прут. Подручный Кхадсе валится на пол, сотрясаемый конвульсиями.
– Что?! – кричит Альжбета. Она вертится на месте, выискивая атакующего.
Но Кхадсе уже понял, где находится стрелок, и устремился прочь.
– Они сзади! – рычит он. – Как, будь оно все проклято, они оказались сзади?!
Новый щелчок, и что-то летит со свистом. Потом Альжбета подпрыгивает, словно ее вдруг осенило особенно блестящей идеей, и падает на пол; прямо над ее ключицей торчит девятидюймовый болт.
«Хороший выстрел, – думает Кхадсе в ужасе. – Нет, отличный выстрел. Но как же они поднялись сюда?»
Кхадсе вскакивает и бросается через коридор, дважды выстрелив в качестве огневого прикрытия. Потом он видит, как по коридору кто-то бежит прочь, кто-то очень крупный.
Он бросается в погоню, поворачивает за угол и видит, как противник мчится через строй офисных столов к открытому окну.
А потом… сигает наружу.
От изумления Кхадсе едва не замирает на месте.
– Чтоб мне провалиться… – шепчет он.
Но фигура как будто повисает в воздухе, подвешенная в ночном небе, прежде чем скользнуть вниз.
И Кхадсе тотчас же понимает, что все это значит. Он знает, ну конечно, он знает, что к чему.
Он подходит к окну – где, как и ожидалось, аккуратно привязаны несколько веревок – и целится вниз, но незнакомец уже забирается в здание этажом ниже.
– Ублюдки! – орет Кхадсе. – Вы из министерства, да? Твари министерские! – Он задирает штанину, вытаскивает спрятанный там нож из чехла и перерезает веревки.
Потом прячет нож, не переставая сыпать ругательствами, и мчится обратно к лестнице вниз. «Я знаю этот проклятый трюк с веревками! – думает он. – Это же прямо по учебнику!» Именно так и поступает оперативник министерства, когда оказывается один против многих. Нужно подготовить окружающую среду так, чтобы твои враги воевали с нею, а потом – разобраться с ними по одному.
Кхадсе прыгает через баррикаду, бежит по ступенькам, намереваясь перехватить незнакомца, поймать до того, как тот успеет пустить в ход новый трюк. «Он всего один… Или, может, их двое».
Он резко поворачивает за угол. Потом его руку с пистолетом – правую руку – пронзает жуткая боль.
Кхадсе вскрикивает и пытается удержать пистолет, но тот падает на пол. Правая рука становится странно тяжелой, и лишь через секунду он понимает: из тыльной стороны торчит десятидюймовый нож, чье лезвие рассекло много сухожилий.
Он выдирает нож левой рукой, рыча от боли. Оружие знакомое: черное лезвие, изукрашенная рукоять, словно какая-то королевская реликвия.
Кхадсе узнает нож.
– Харквальдссон! – он выплевывает это имя в ярости.
Из теней выходит человек, одетый в черное. Стягивает маску, обнажая лицо, которого Кхадсе не видел много лет, – мрачную физиономию дрейлинга с одним тусклым и мертвым глазом.
– Да уж, время тебя пощадило, – шипит Кхадсе, сжимая кровоточащую руку. – Я-то надеялся, что миру хватило здравомыслия отправить твою гнилую дрейлингскую шкуру в небытие. – Он наклоняется, чтобы поднять с пола пистолет.
– Нет, – говорит Сигруд. Поднимает правую руку, в которой держит пистолет. – И брось нож.
Кхадсе, все еще рыча от гнева и боли, подчиняется.
– Живым берешь? Сдашь меня полиции за убийство грязной суки Комайд? В этом все дело?
Лицо Сигруда бесстрастное, равнодушное. Кхадсе всегда ненавидел эту его особенность, когда они оба работали на министерство.
Дрейлинг бросает к ногам Кхадсе наручники.
– Надень.
– Иди на хрен.
Сигруд вздыхает с видом скучающей вежливости, словно ждет, когда его партнер по картам сделает ход.
– Ладно, – бормочет Кхадсе. Приседает и со стоном защелкивает наручники на кровоточащих руках.
– Иди, – говорит Сигруд. – К лестнице. И я тебя знаю, Кхадсе. Дернешься – выстрелю.
– Да, но не убьешь, – парирует Кхадсе, свирепо смеясь. – Если бы ты хотел моей смерти, уже бы это сделал.
Сигруд не отвечает.
– Твои разговорные навыки, – замечает Кхадсе, поворачиваясь к лестнице, – не улучшились.
Шпион идет к лестнице, быстро соображая. Он бросает взгляд через плечо на Сигруда, который приостанавливается, чтобы подобрать свой нож, но по-прежнему целится из пистолета в спину Кхадсе.
– Ты же здесь на самом деле не от министерства, верно, Харквальдссон? – спрашивает Кхадсе.
Сигруд хранит молчание.
– Будь оно так, – продолжает Кхадсе, – тебя сопровождала бы команда. Целая армия. Но все не так, верно? Ты один-одинешенек.
Снова тишина.
– И ты хочешь увести меня отсюда, – продолжает Кхадсе, – в какое-то второстепенное место, потому что знаешь наверняка: остальная моя команда придет сюда, чтобы меня искать.
И опять молчание. Кхадсе окидывает взглядом пространство впереди: беспокойные тени, неровные ступеньки, бетонные колонны.
– Твои навыки все еще на высшем уровне, Харквальдссон? – спрашивает Кхадсе. – Ты был не у дел сколько – десять лет? Ой-ой-ой. Как много следов ты оставил? Кто-то обязательно найдет меня или тебя…
– Если тебя не нашли после убийства Шары, – говорит Сигруд, – то, скорее всего, их сети недостаточно широки, чтобы найти меня.
– Ты так уверен, что дело в сетях? – тихо спрашивает Кхадсе. – Ты так уверен, что не ввязываешься в дела гораздо более крупных игроков, чем министерство?
Кхадсе чувствует искру неуверенности в поведении Сигруда, который обдумывает последствия.
Этой доли секунды Кхадсе хватает, чтобы прыгнуть, упереться ногами в бетонную колонну и изо всех сил оттолкнуться.
Он не уверен в дальности прыжка – Сигруд достаточно мудр, чтобы соблюдать дистанцию, – но ему с трудом удается выполнить задуманное, ударив макушкой Сигруду в живот. Чуть выше головы Кхадсе раздается выстрел из пистолета, и шпион едва не глохнет от громкого звука, но все же бросается вперед, вытаскивая спрятанный нож из чехла на ноге.
Но Сигруд проворнее: он поднимает пистолет и стреляет.
Кхадсе вскрикивает. Он чувствует мощный прилив тепла в правом плече. Пытается оценить ущерб, неуклюже ощупывая себя скованными руками.
Но крови нет. Тут до него доходит, что – как ни странно – боли и шока тоже нет. А поскольку Кхадсе уже случалось ловить пулю, он знает, что должен чувствовать.
Кхадсе и Сигруд оба глядят на его правое плечо.
Они в полном замешательстве: пуля зависла в половине дюйма от пальто Кхадсе, прямо над тем местом, где он хватается за свой бицепс. Она едва заметно вращается, как цилиндр в фонографе: медленно, будто во сне.
А потом, словно осознав их взгляды, пуля с тихим звоном падает на пол.
– Ни хрена себе… – говорит Кхадсе со смесью замешательства и восторга.
Сигруд снова стреляет. Кхадсе вздрагивает.
Опять жар в груди. И снова пуля зависает в воздухе над поверхностью пальто – на этот раз прямо напротив сердца Кхадсе, – прежде чем упасть.
Кхадсе и Сигруд глядят друг на друга, не вполне понимая, как справиться с таким поворотом событий.
«Выходит, вот что делает пальто, – думает Кхадсе. – Почему этот ублюдок мне сразу не сказал?»
Он ухмыляется Сигруду и прыгает, выставив нож.
Дрейлинг ускользает от лезвия, но движется слишком медленно: Кхадсе успевает захлестнуть пистолет цепью наручников и вырвать из рук противника. Потом шпион кидается на Сигруда – выпад, удар, еще удар. Сигруд уклоняется раз, другой, потом откатывается и вытаскивает собственный нож. Кхадсе, хихикая, делает финт влево, потом вправо. Сигруд пятится, не зная, какие еще чудесные штучки припас бывший шпион.
– Откусил больше, чем можешь прожевать, да? – спрашивает Кхадсе, смеясь.
Двое мужчин кружат, пытаясь определить, кто из них сдастся первым. Кхадсе делает ложный выпад, потом кидается вперед и почти успевает рассечь плечо Сигруда. Тот уклоняется, вскидывает лезвие вверх и вокруг – умный ход, Кхадсе такого не ожидал, – но острие черного ножа, не причинив вреда, отскакивает от спины пальто Кхадсе, как будто то сделано не из ткани, а из плотной резины.
Кхадсе напирает, смеясь, в восторге от такого поворота событий. Он вовсю пользуется своим преимуществом, бьет сверху, снизу, сбоку.
Сигруд поступает неразумно, пытаясь ударить Кхадсе в голову – единственное незащищенное место, которое можно атаковать, – но шпион уклоняется и бьет ножом по руке Сигруда, оставляя рану. Дрейлинг рычит от боли, отступает и убегает по коридору.
Кхадсе бежит за ним, смеясь. Он понятия не имел, что наделен такой мощной защитой. Если бы он знал, что проклятое пальто делает его неуязвимым, убил бы охранников Комайд и выпотрошил ее голыми руками.
Сигруд проворнее, чем он ожидал от такого громилы, и бежит прямо в недра старого склада. Поворачивает на какую-то узкую лестницу, и Кхадсе прибавляет скорости, чтобы не отстать, намереваясь тем или иным способом воткнуть нож в шею громадины-дрейлинга.
На последней ступеньке он чувствует возле лодыжки что-то странное. Некое сопротивление, как если бы его штанина зацепилась о…
Глаза Кхадсе лезут на лоб. Растяжка?!
Затем раздается грохот, оглушительный звон, и все становится белым.
Следующее, что осознает Кхадсе: он лежит на ступеньках и стонет. В ушах у него звенит еще громче, чем после выстрела из пистолета рядом с головой. Мир белый и пестрит черными пузырями, и он с трудом может соображать или шевелиться.
«Светошумовая граната. Ублюдок привел меня прямо к ней…»
