If you get me. Книга вторая. Если ты достанешься мне

[12:00, 25.4.2019]Людмила: Я спрашиваю, нужна ли мне виза, когда я буду в терминале Парижского аэропорта?

[12:05, 25.4.2019] Энрико: Я уточню у Люджейн.

Людмила: Не стоит, минуту назад я все вопросы уточнила в агентстве, прямо у касс, мне просто хотелось услышать об этом лично от Вас».

Глава десятая

In Marocco

Минуя сверлящие взгляды служащих таможенников, смотрящих через стекла окошечек, затем какие – то магнитные шлагбаумы и теперь, пройдя таможенный контроль, поймала себя на мысли: « И зачем понадобились все эти ответы, все они полицейские служащие с ястребиными взглядами, зачем они, выклёвывать людям мозги, если в компьютере о каждом человеке, летящем полным полно информации?»

До вылета в международном аэропорту Шереметьево очередь разделялась на группы в зале таможенного контроля перед досмотровыми будками: ответив на бесполезные вопросы служебных лиц, Людмила проследовала в международный зал вылета, в ожидании регистрации на посадку.

А вскоре, она побрела по просторному залу аэропорта к одному из магазинчиков в автоматах, тем временем, за стеклянными витражами просматривалась взлётно-посадочная полоса, нарастала головная боль. Пока она следовала за напитком, самолёты за окнами приземлялись и снова взлетали, очередной раз в часы ожидания, она купила в автомате стаканчик лимонного чая и запила от мигрени таблетку.

Со временем, когда боль отпустила, приступила к изучению ассортимента игр в «Бьюти фри», что к удивлению выбор был не невелик, разглядывая кроме игрушек и другие товары, Людмила раздумывала: «Купить ли, игрушку ребёнку в Париже?» А между тем, объявляли: Пассажиры рейса в Париж…приглашаются на посадку.

Пассажиров Бизнес – класса пропустили вперёд, потом граждан имеющих визы из стран Шенгена, а затем, и Людмила проследовала через регистрационную стойку, вместе с безвизовыми пассажирами следуя по переходу к салону аэробуса французской авиалинии. У входа в салон самолёта, вылетающего из аэропорта Шереметьево в аэропорт Шарль де Голь, стюард проверял посадочные талоны.

Вот они стюарды – французы: один из них, что был с рыжими локонами (в форме боб), с веснушками, с приятной улыбкой, приблизился к ней, рассматривая на талоне номер пассажирского кресла. Затем, он вместе с ней рассмеялся: штамп на билете поставили так, что он закрывал номер места в билете. Стюард, нажав на клавиатуру, нашел в планшете данные пассажира, увидев на мониторе её место в салоне аэробуса, указав его направление. Вскоре она заняла своё место, затем, попросила таблетку от головной боли, таблетку со стаканом воды доставил второй стюард то, был стройный брюнет с цветом кожи молочного цвета, на вид, он выглядел младше напарника лет на десять. Инструктаж и вот…, побежали минуты, самолёт набирал высоту… Взлёт.

К её удивлению в салоне Аир Франс не наблюдалось строгих запретов, лампочка запрещающая движение во время набора высот над креслами пассажиров сменила цвет с красного огонька на зелёный, путь открыт по салону; дав свободу маленьким пассажирам, так уставшим сидеть на местах, сейчас же, началась прогулки вдоль прохода, между кресел салона. Приветливые улыбки стюардов, шутливые разговоры с детьми и всеми, кто находился в салоне аэробуса, сопровождали приятный полёт: « О…ля…, ля, – вот она, демократия – начиная с территории самолета и с вылетом за воздушные границы страны».

По прилёту в аэропорт Шарль де Голь Людмила обратилась к первой же сервисной стойки: – Où puis-je m'enregistrer pour mon vol?

Сотрудница аэропорта, написав на билете Людмилы номер стойки регистрации на Рабат, указала жестом в его направлении.… «И опять лента для прохождения ручной клади через контроль, через арку для пассажиров в зал ожидания, поиск стоек с табло для регистрации твоего рейса до вылета».

Когда до регистрации рейса, у Людмилы осталось немного свободного времени, она проследовала в один из небольших магазинчиков, что находятся в зале ожидания посадки на рейс. До вылета; необходимо было поискать игрушки для Дези.

И вот, она у порога в такой магазинчик и тут, слева от неё, что – то звякнуло и, тут же, послышался вскрик продавца: – О.. О.., мадам, – отвлёкшись на его крик, повернулась направо, не понимая, причин происходящего, что его вызвало, что происходит? Тем временем, кто-то наклонился у ног, тут же встав, почти, что задев её боком, в эту минуту прошёл ближе к прилавку, следом поспешно вышел.

Тем временем, Людмила обратила свой взгляд на прилавок, где выстроились в ряд самолётики: «времени почти не осталось, скоро начнётся регистрация и посадка на рейс в Рабат. Ах, вот он подарок для Дези: игровой набор – мини копия аэродрома, с самолётиками линии: Аир Франс, дополненный транспортными средствами аэропорта». Расплатившись на кассе, Людмила прошла вперёд, вскоре под стеклянным куполом Шарль де Голля, в ряду стоек электронных табло, увидела номер своего рейса, который только, что высветился на табло. «Вне сомнений, если судить и по внешнему облику собравшихся перед табло пассажиров, что в ожидании расселись в рядах кресел; начала регистрации рейса, это тот самый рейс, летящий в Марокко. Среди людей, одетых в спортивном и классическом стиле, сидящих неподалёку от стойки, были там пассажиры в традиционной марокканской одежде – джеллобе. Среди этих мужчин, в джеллобах по щиколотку, натуральных тканей, нейтрального цвета, она заметила и других: по возрасту гораздо моложе. Налицо были по моде укороченные кафтаны, примерно до длины пиджака и кафтаны, более ярких расцветок». Облегчённо опустившись на одно мест в пустующем ряду кресел, куда на расстоянии вытянутой руки от неё, на свободных местах присели две негритянки среднего возраста: « в чёрных трикотажных лосинах и блузках с отделкой из меха и прозрачными вставками, поверх, которых были одеты короткие куртки с расстёгнутым воротником. А вот и, началась регистрация на рейс, следующий в королевство Марокко, прошедшие регистрацию пассажиры, спускались по лестнице, идя на посадку в аэробус, вылетающий рейсом в Рабат».

Суета, при входе в салон: «И нет – такого, как прежде внимания, которое ощутила она, во время перелета в Париж; какие – то помятые лица у стюардесс, такое же, можно заключить о костюмах на них,…не говоря про обслуживание в пассажирском салоне.…Но, среди всех минусов – было не то, что желая сверить часы,… на запястье часов не обнаружилось, понятно, чем вызван был вскрик продавца в лавочке товаров аэропорта Шарль де Голль, скорее там, чем в хаосе во время посадки на рейс, их снял какой – то ловкач…, остаётся гадать. Только вместе с потерей часов покинула и головная боль, что лучше всего», но Людмиле было не до того, в предвкушении встречи с Люджейн, к которой она с таким упорством стремилась. И вот…, вскоре они приземлились, покинув аэробус, переходили в автобус, который подвёз пассажиров от трапа к строению недавно отстроенного в районе Рабата аэропорта – Сале.

Небольшая задержка у таможенных стоек с выяснением точного адреса по прибытию Людмилы в Марокко, с дочерью связаться по интернету не вышло, но вскоре она нашла его в телефоне, а кроме того, при получении багажа – оказалось, что чемодан с вещами из Парижа ещё не прибыл в Сале.

Теперь при выходе не наблюдалось толпы и длинной очереди, как было здесь прежде, где в длинном хвосте её томились пассажиры, прилетавшие из Парижа в Рабат, в ожидании, что наконец – то пройдут к окошечкам таможенных стоек. С небольшой сумкой из зала аэропорта – Сале, Людмила направилась к выходу в столицу султана Мухаммеда VI; к встречающим здесь дочери с внуком, завершая процессию, прибывших пассажиров последнего Парижского рейса, после тщетного поиска своего багажа.

С закутанными в платок волосами, в джинсах и свитере, к ней подошла её дочь – Люджейн, держа за руку темноволосого мальчика лет восьми:

Люджейн: – С приездом, бабушка, – обратилась к ней дочь, – это наш маленький Дези.

– Как мил мой внучёк, – улыбнулась Людмила, рассматривая этого худенького, высокого мальчика, на вид лет восьми, а темноволосому мальчику с большими, тёмно бурого цвета глазами исполнится семь.

– Энрико сейчас подойдёт, он у машины, мама, как ты долетела?

– Трудно поверить, но наконец – то, я с вами, теперь со мной всё хорошо, но во время пути сильно раскалывалась голова, но к моменту пересадки в Рабат, боль куда – то ушла, сейчас мне лучше, на много.

Теперь они стояли, обнявшись с Люджейн, пролетали минуты, зять поначалу держался от них в стороне, вблизи автомобильной парковки но, тут, во время беседы зять приблизился к ним, быть может, ей показалось; «его что – то смущало, но его поведение выглядело каким – то зажатым, как у человека, испытывавшего неловкость». Людмила поздоровалась с подошедшим к ним зятем, а следом, воспользовавшись недолгой заминкой, попросила сделать несколько снимков на память, в центре площади, у памятника перед зданием аэропорта Сале.

– Как странно, – находясь на заднем сидении, вместе с прислонённой к её плечу головкой внука, Людмила заметила, – раньше мы вылетали через аэропорт в Касабланке, неужели я что – то забыла?

– Да, здесь не так давно выстроен аэропорт, действительно, до этого мы вылетали из Каза , – повернувшись немного назад, – поясняла Люджейн.

За окнами автомобиля, мчавшегося по двух полосной трассе, виднелись редкие строения, возникавшие слева и справа то, тут, то там вдоль дороги, сопровождая автомобиль вместе со стройными пальмами, подсвеченными фонарями в свете фар, мелькая за окнами вместе с потоком встречного транспорта.

Смотря, как засыпает, переместив свою голову к её коленам Дези, Людмила слушала зятя, изредка его речь дополни вставки пояснений Люджейн:

– Темара, куда направляемся мы, находится в новом районе Рабата, он расположен вблизи делового административного центра, сюда постепенно и перемещается городская инфра структура. Мы живём в так называемой зелёной зоне, где есть парк, а также и немного лесного массива.

– Так значит, ты теперь не в центре столицы, где жила до замужества?

Вероятно, уловив некоторое разочарование в интонации матери:

– Да, – подтвердила Люджейн, – продолжая, – думаю, там тоже понравится, – недалеко от нас расположены пляжи.

– Правда, как я люблю океан, надеюсь – мы часто будем ходить и на пляжи?

– Да, – согласилась Люджейн. Через минуту показались высотки не то, чтобы в стиле модерн, скорее в каком – то, стиле «африканской» архитектуры; повсюду небольшие, окна в домах, прикрытые жалюзи. Все эти высотные здания, казались, будто бы, выдолбленными в скале, проделав минутный подъём по дороге района Темары, подъехали к п-э образному комплексу «Де Саблес», с тремя высотными домами.

Минуя будку пожилого привратника, машина въезжала в подземный гараж, многоэтажного многоквартирного дома, окружённого трассой. Покинув салон машины в подземном зале с размеченными местами автостоянок, Людмила с Люджейн постояли с минуту, поджидая Энрико, который тем временем, вынимал из салона уснувшего сына. Вскоре, Энрико на руках с сыном, Людмила с Люджейн направились к лифту, поднявшись на третий этаж, при выходе, оказавшись на освещённой площадке у дверей одной из квартир. Люджейн повернула ключом в замочной скважине и двери открылись и все они вошли в небольшой холл просторной гостиной.

Как принято здесь, гостиная представляла собой, просторный зал с восточным длинным диваном в форме «гэ образного» крючка – как принято здесь называть салон, перед восточным диваном по центру стоял круглый стол. Гостиная переходила в коридор, проходящий, мимо спален, кухни и двух ванных комнат. Разувшись при входе, Людмила переобулась в домашние тапочки, следом к ней обратился Энрико: – Вы предпочтёте спать в гостиной или в детской у Дези?

– Конечно, не здесь, лучше с Дези. «Странный вопрос, раньше мне не предлагали спать в гостиной, припомнив, «что в прошлый визит в Рабат Абдель – Кадер, дедушка дочери уступал свою спальню».

Лучше – это легко сказано, лучшее, как говорится, враг хорошего и это Людмила ощутила на второй день её пребывания, находясь в квартире её старшей дочери, Люджейн. Так как с утра было в планах, пройтись по историческим местам города с семьёй дочери, Людмила решила не терять понапрасну времени и по началу, привести в порядок себя, рассудив, что тогда время пойдёт быстрее, если не станет стеснять членов семейства дочери, дав возможность другим воспользоваться двумя ванными.

К тому же, она ощутила, как взмокла; старанием дочери, ночью была наглухо закрыта балконная дверь, проснувшись утором в тёплой пижаме, заметила, что жалюзи в комнате опущены до самого пола и пока мальчик спал, Людмила поспешила принять душ в ванной комнате, что находилась напротив.

А после освежающих процедур, облачившись в махровый халат, Людмила направилась в детскую, необходимо переодеться к завтраку и тут обнаружила в комнате, у кроватки ребёнка, примыкавшей к кушетке, на которой ночью спала, сидит зять. Энрико в то время занимался подъёмом сына с постели, было заметным, что мальчик капризничал и не хотел вставать.

На протяжении всего времени пока внуком принимались водные процедуры, из-за закрытых дверей ванной доносился его детский плач и только он прекратился, зять с внуком вернулись. Людмила принялась помогать с выбором детской одежды, составляя комплекты маек, кофточек, брюк. И вот, спустя десять минут все втроём они уже входили в столовую и, только затем увидела в коридоре метнувшуюся к ним для приветствия дочь, которая недавно проснулась, вместо ожидаемого матерью, накрытого завтрака. А, кроме того, дали понять, что комплект, состоящий из свободной, удобной движению детской одежды, зять счёл для мальчика не подходящим. Следом, облачив ребёнка в одежду, в которую он еле влезал. Понятно, что утренней сервировкой стола, пришлось заниматься самой под руководством Энрико.

В то время, когда Дези демонстрировал, как совершаются перелёты в его игрушечном аэропорту, привезённом Людмилой в подарок, Энрико обратился к ней с просьбой показать ему свой билет, приобретённый в России, заверив, что интересуется с целью, возмещения затраченной суммы. Людмила показала на стойку между коридором и залом, где он остался он так и лежал со вчерашней ночи, не сомневаясь в обещании зятя о возмещении суммы на покупку билета, не будучи в курсе, испанских манер; как того, что нельзя верить всему, что он обещает.

В то время пока Людмила с зятем занимались сервировкой стола, Люджейн нежилась в спальне, быть может, спала. В гостиной вносились яства на завтрак, кроме привычных для этого времени злаковых каш, на стол были поданы: хлеб, французский багет и два вида арабского хлеба в виде лепёшек из отрубей, а также, сыры трёх сортов, бобовая паста. В небольших плоских тарелочках разложена выпечка; блины багрир, слоёные изделия «граеф», песочные и миндальные печения и любимые Людмилины сладости в виде треугольников с мёдом. Традиционный напиток магрибский чай: зелёный, с большим количеством мяты и сахара, молоко к кофе. А, кроме того, несколько сладких десертов; йогуртов, творожков, фруктов и напитков свежевыжатого апельсинного сока. А после, все они расположились на светло-голубых диванах перед круглым столом уютной гостиной, теперь уже вместе с Люджейн, присоединившейся к позднему завтраку, Людмила с удивлением отметила, как её дочь, не приведя за это время себя в порядок; всё в той же в пижаме принимает завтрак. За завтраком, семья в полном составе обсуждала предстоящие планы на день. Трапезничая одновременно смотря и слушая новости телеканала, вещающего с монитора, закрепленного на противоположной стене.

Солнце уже поднялось высоко над Темарой, паря над террасами улиц, переулков домов, лучами проникая сквозь прозрачный витраж, нагревая гостиную, которую они и намеревались покинуть.

Поток свежего ветра ворвался в приоткрытые окна автомобиля, на заднем сиденье расположились Людмила и Дези, перед ними спиной к ним в Люджейн и за рулём – Энрико, включивший приёмник, вещал музыкальный канал, лилась восточная речь. Свернув на автостраду, автомобиль помчался быстрей, минуя массив хвойных деревьев, проехал мимо обочин рядами вдоль них эвкалиптов, пестреющими светлыми пятнами стволах, на кронах деревьев восседали стаями крупные светлые птицы.

С обеих сторон дороги вновь замелькали раскидистые африканские пальмы, сопровождая весь путь, до безбрежного океана Атлантики, омывающего песчаные пляжи, крутые склоны Магриба, впереди виднелись вековые стены крепости "Касба Удайя".

«Как будто бы, та же столица, Рабат, но спустя годы, другими глазами», – пронеслось в голове. «Вот он – край света на перекрёстке культур Африки, Аравии, Византии, описанный в путеводителях, старых карт путешественников прошлых веков, на древних глыбах земли, нетронутые старые марокканские города с городскими постройками, улицы с рядами террас, домами, словно нависшими над шоссе, а справа выше дороги, песчаные брега гладью Атлантики.

Далекая, окутанная восточными ароматами яств в дыхании волн и песков, таинственная страна, описанная в восточных летописях, в сказаниях о магии и колдунах, Магриб. Древний город, в нём за высокими глухими стенами домов Медины, скрываются внутренние дворы, где художники расписывает узоры на руках, восточных красавиц, которые в сладкой неге полулежат, под журчанье фонтана, отдыхая в прохладе дворов у старинных домов.

Аристократический марокканский город Рабат, завораживал восточным колоритом, фасадов и убранством домов, вековых крепостей, древних башен, мусульманских мечетей, самобытностью архитектуры, на которые, не в силах влиять современные кварталы стеклобетонных высоток. Старинные улочки; впитавшие черты песчаной Сахары, словно ласточкины гнёзда, дома с мелькающим разноцветьем ковров на террасах, что прилепились один к другому на склонах этого края земли. – Гать, гать, – нет- нет, да и слышны голоса погонщиков, перевозящие товар на своих скрипучих тележках, они, как и в прошлых столетьях, в ослов впряженны и продолжают свой путь по ракалённым от солнца дорогам: – Гать, гать, доносятся покрики, будто проникли из прошлого и едва различимы среди шума клаксона, сигналящих на перекрёстках машин».

Древняя крепость "Касба Удайя" словно непорочная дева из глубины столетий взирала на всю эту суету; проносящихся мимо машин, редких повозок и людей в длинных одеждах, суетящихся у подножия старинных крепостных стен, воздвигнутых альмаходами. Завоеватели берберских племён; харга и хинтата, утратившие былое влияние, но спустя века будто бы ощущаешь Алмаравидов невидимый взгляд, он, словно спускается из главного крепостного портала "Касба Удайя" тенями к пушкам вдоль крепостных стен, останавливаясь у крепости, закрывающей гавань, где и по сей день причаливают небольшие суда.

В машине с включенным кондиционером, царила прохлада, однако воздух контрастно пахнул накалённым асфальтом, как только они приоткрыли дверцу машины, в салоне мгновенно ощутил ась жара с характерный привкусом порта, что устремилась в него, вскоре покинув душный автомобиль, Людмила с внуком и дочерью шли по площади столичного порта. На оживлённой площади от крепостных стен и до парусной каравеллы суетились толпы людей, торговцы наперебой привлекали внимание, предлагая товары. То там то, тут кто – то брал сладости или что- то из детских транспортных средств на прокат, начиная от машинок, мотоциклов и заканчивая самокатами. Продавцы, покупатели, семьи с детьми в праздной в толпе сновали вдоль набережной на небольшой площади гавани, у дверей открытых ресторанов, кафе с великолепным видом на берег через бухту Сале.

Людмила с дочерью наблюдали за Дези: Ребёнок катался на детской машинке по площади среди прочих детей. Прошло минут десять, как к ним подошёл её зять, Энрико, тем временем сын его, завершал катанье по кругу, поспешно припарковав автомобиль на стоянку, от детских машинок вернулся к отцу.

В то время как все они направились в одно из открытых кафе названным «Ягода голубая», посетителей, желающих пообедать здесь, было немало. Однако войдя в него, им посчастливилось, занять только, что освободившийся под зонтом стол. Официантами, в этом кафе служили мужчины, один из которых, между тем, предлагал им на выбор что – либо из списка в меню, в то же время, оглашая список из блюд и напитков, что были в наличии, одновременно он успевал отвечать на вопросы Энрико и рекомендуя, что-то из перечисленных блюд.

Людмила с Люджейн предпочли блюда из лобстеров, также салаты с креветками, отдавая своё предпочтение морепродуктам, Энрико же, по вкусу пришлось, что – то наподобие пасты, итальянских блюд с макаронами, приправленными томатными соусами. «Возможно потому, что итальянская кухня имеет схожесть с испанскими блюдами, учитывая происхождение зятя». Помимо этого они взяли себе сладкий десерт и мороженое. Апельсиновый свежевыжатый сок был вне конкуренции, особенно в Марокко, где растут в изобилии апельсины. Людмиле нравилось при каждой возможности заказывать именно апельсиновый сок, когда наслаждаясь его кисловатым вкусом, любуясь видом на гавань из кафе Ягоды голубой, красивым прибрежным пейзажем с пришвартованными яхтами, в бухте порта, день представлялся ей, каким – то абсолютно безоблачным. Немного отвлёкшись от панорамы, она посмотрела на зятя, сидящего напротив неё через стол: Он предлагал погостить в Марокко подольше, в ответ Людмила согласно кивнула.

Программу дня заключала поездка к аэропорту – Сале, аэропорт расположен в двадцати минутах от центра Рабата. Людмилин багаж, который задержался в Париже, а теперь был на месте в Сале. Забрав багаж и, вскоре покинув отдел выдачи багажа, минуя просторный зал, Людмила нежно улыбнулась сыну Люджейн, взявшись за ручку двери аэропорта, с полученным чемоданом, у выхода погладив внука по голове, с сердечностью произнесла:

– Я люблю вас, мои родные, какой я испытываю восторг, как мне нравится здесь, я люблю Марокко!

В эту минуту, всё представлялось в розовом свете. То, ли в реальности…, от цвета пустынных цветов тёплых оттенков или под влиянием гаммы теплых и холодных оттенков, света заходящего солнца, от светлых оттенков до темнеющих пыльных роз с резкостью переходящих в сумерки цветов орхидей. Когда круг солнца утопал за дальним холмом, исчезая где – то за субъективной чертой линии горизонта вместе с проспектами из редких многоэтажек и частных построек, центральных авеню, покидая поток широкой автострады и автомобилей, что мчались в двух направлениях и ту, что неслась в пригород от центральных улиц столицы, к кварталу Темары.

В череде международных праздников, женских дней, как правило, ближе к полудню, Людмила с дочерью и внуком совершали прогулки по улицам сопровождаемые Энрико и вот сегодня, к вечеру, он оставил женщин одних на пару часов неподалёку от дома в кафе Макдональдс. Тем временем, пока мальчик катался на горках с другими детьми, Люждейн поинтересовалась мнением матери о супруге.

– Пойми меня правильно дорогая, я не могу сходу ответить, в данный момент, могу сообщить только то, что при всём его дружелюбии, – сидя рядом с Люджейн, в ту минуту, она отвела взгляд, посмотрев в сторону, лестницы, что вела вниз на первый этаж, заметив: Как сопровождаемая официантом семейная пара, поднималась по ступенькам наверх; в глаза бросалась разность их возраста. Вот мать отпустила руку ребёнка и он, ни минуты не медля, убежал к детям под горку.

– Мне трудно сразу резюмировать, делать выводы о твоём муже, проговорила Людмила, отвечая уклончиво, – Энрико в немалой степени скрытен, возможно, чтобы ответить, мне потребуется несколько дней.

Теребя салфетку в руке, продолжила, – а быть может, неделя, спустя время, – тут же, подумав: «Что – то с заказом они не торопятся?».

Переведя взгляд на детей, что резвились в игровом уголке, глаз снова задержался на разновозрастной паре: «супруг, скорее всего, возраста дедушки, а у Люджейн с мужем разница тринадцати лет, да и этот Энрико невозможно медлителен, как старый дед». В какой – то момент, она вновь посмотрела на пару, что сидела напротив за столиком: Супруга вместо ответов, покорно кивала, «а может ему больше, – подумав в эту секунду про Зятя, – ни секрет, что всё покупается и продаётся, а может статься, что ему подделали дату рождения в паспорте?» Воссоздав лица ровесников: «они порой выглядят не старше, чем зять». Тем временем, отвлечённые мысли, пугали, сдерживая себя и внутренние порывы обо всём сейчас рассказать, о недоверии к зятю, в связи с нервотрёпкой, до покупки билетов: «Ну, нельзя же, отрицать очевидного, вот Энрико сообщал, что за билет на даты конца апреля, предложили заплатить 500 евро и больше! А также невозможно не возмущаться и последующим его предложением: заплатить за мартовский перелёт из Москвы в Сочи, который был оплачен не агентством Энрико, а младшей из дочерей – Джейн».

Между тем, припоминая, моменты накануне отлёта, когда она потратила несколько дней, доказывая зятю впустую, нервничая и подолгу разговаривая с ним, пытаясь объяснить Энрико, насколько ей важно совершить вылет во временном интервале в конце апреля, когда в её распоряжении оставалась неделя, для открытого прохода через таможню. «Понимал ли он, что значит, запреты выезда из страны в связи с долгами, выставленными судебными приставами, какие проблемы возникли, к чему приводят все проволочки в делах этих служб, с чем вообще приходилось столкнуться при первой неудачной попытке, выезда в марте, на таможне Москвы?» Снова потеребив салфетку в руках, осознав, что в настоящий момент, она неспособна дать гарантии дочери, что супруг вызывает доверие; учитывая диалог при обсуждении темы об изменении даты билета, во время которого в ответе Энрико слышалось только враньё, словно комок в горле, слова давались с трудом: