Урна (сборник)

Андрей Белый

Урна (сборник)

Посвящаю эту книгу Валерию Брюсову

Разочарованному чужды

Все обольщенья прежних дней…

Баратынский

В. Брюсову

Созидатель

Грустей взор. Сюртук застегнут.Сух, серьезен, строен, прям —Ты над грудой книг изогнут,Труд несешь грядущим дням.Вот бежишь: легка походка;Вертишь трость – готов напасть.Пляшет черная бородка,В острых взорах власть и страсть.Пламень уст – багряных маков —Оттеняет бледность щек.Неизменен, одинаков,Режешь времени поток.Взор опустишь, руки сложишь…В мыслях – молнийный излом.Замолчишь и изнеможешьПред невеждой, пред глупцом.Нет, не мысли, – иглы молнийВозжигаешь в мозг врага.Стройной рифмой преисполниВихрей пьяные рога,Потрясая строгим тономЗвезды строящий эфир…Где-то там… за небосклономЗасверкает новый мир: —Там за гранью небосклона —Небо, небо наших душ:Ты его в земное лоноРифмой пламенной обрушь.Где-то новую туманностьНам откроет астроном: —Мира бренного обманность —Только мысль о прожитом.В строфах – рифмы, в рифмах – мыслиСозидают новый свет…Над душой твоей повислиНовые миры, поэт.Все лишь символ… Кто ты? Где ты?..Мир – Россия – Петербург —Солнце – дальние планеты…Кто ты? Где ты, демиург?..Ты над книгою изогнут,Бледный оборотень, дух…Грустен взор. Сюртук застегнут.Гори, серьезен, строен, сух.Март 1904Москва

Маг

Упорный маг, постигший числаИ звезд магический узор.Ты– вот: над взором тьма нависла…Тяжелый, обожженный взор.Бегут года. Летят: планеты,Гонимые пустой волной, —Пространства, времена… Во сне тыПовис над бездной ледяной.Безводны дали. Воздух пылен.Но в звезд разметанный алмазС тобой вперил твой верный филинОгонь жестоких желтых глаз.Ты помнишь: над метою звезднойИз хаоса клонился тыИ над стенающею безднойСтоял в вуалях темноты.Читал за жизненным порогомТы судьбы мира наизусть…В изгибе уст безумно строгомЗапечатлелась злая грусть.Виси, повешенный извечно,Над темной пляской мировой, —Одетый в мира хаос млечный,Как в некий саван гробовой.Ты шел путем не примиренья —Люциферическим путем.Рассейся, бледное виденье,В круговороте бредовом!Ты знаешь: мир, судеб развязка,Теченье быстрое годин —Лишь снов твоих пустая пляска;Но в мире – ты, и ты – один,Все озаривший, не согретый,Возникнувший в своем же сне…Текут года, летят планетыВ твоей несчастной глубине.1904Москва

Зима

Зима

М. А. Волошину

Снега синей, снега туманней;Вновь освеженней дышим мы.Люблю деревню, вечер раннийИ грусть серебряной зимы.Лицо изрежет ветер резкий,Прохлещет хладом в глубь аллей;Ломает хрупкие подвескиЛедяных, звонких хрусталей.Навеяв синий, синий инейВ стеклянный ток остывших вод,На снежной, бархатной пустынеВоздушный водит хоровод.В темнеющее поле прыснетВечерний, первый огонек;И над деревнею повиснетВ багровом западе дымок;Багровый холод небосклона;Багровый отблеск на реке…Лениво каркнула ворона;Бубенчик звякнул вдалеке.Когда же в космах белых тонетВ поля закинутая ель,Сребро метет, и рвет, и гонитНад садом дикая метель, —Пусть грудой золотых каменьевВскипит железный мой камин:Средь пламенистых, легких звеньевТрескучий прядает рубин.Вновь упиваюсь, беспечальный,Я деревенской тишиной;В моей руке бокал хрустальныйИграет пеной кружевной.Вдали от зависти и злобыМне жизнь окончить суждено.Одни суровые сугробыГлядят, как призраки, в окно.Пусть за стеною, в дымке блеклой,Сухой, сухой, сухой мороз, —Слетит веселый рой на стеклаАлмазных, блещущих стрекоз.1907Петровское

Ссора

1

Год минул встрече роковой.Как мы, любовь лелея, млели,Внимая вьюге световой,Как в рыхлом пепле угли рдели.Над углями склонясь, горишьТы жарким, ярким, дымным пылом;Ты не глядишь, не говоришьВ оцепенении унылом.Взгляни – чуть теплится огонь;В полях пурга пылит и плачет;Над крышею пурговый конь,Железом громыхая, скачет.Устами жгла давно ли тыДо боли мне уста, давно ли,Вся опрокинувшись в цветыЖелтофиолей, рез, магнолий.И отошла… И смотрит злоВ тенях за пламенной чертою.Омыто бледное челоВолной волос, волной златою.Померк воздушный цвет ланит.Сомкнулись царственные веки.И все твердит, и все твердит:"Прошла любовь", – мне голос некийВ душе не воскресила тыВоспоминанья бурь уснувших…И ежели забыла тыЗнаменованья дней минувших?И ежели тебя со мнойЛюбовь не связывает боле, —Уйду, сокрытый мглой ночной,В ночное, в ледяное поле:Пусть ризы снежные в ночиВскипят, взлетят, как брошусь в ночь я,И ветра черные мечиПрохладный свистом взрежут клочья.Сложу в могиле снеговойЛюбви неразделенной муки…Вскочила ты, над головойСвои заламывая руки.1907Москва

2

Над крышею пурговый коньПронесся в ночь. А из каминаСтреляет шелковый огоньСтруею жалящей рубина."Очнись: ты спал, и я спала…"Не верю ей, сомненьем мучим.Но подошла, но обожглаЛобзаньем пламенно-текучим."Люблю, не уходи же – верь!.."А два крыла в углу тенистомИз углей красный, ярый зверьРазвеял в свете шелковистом.А в окна снежная волнаАтласом вьется над деревней:И гробовая глубинаНавек разъята скорбью древней…Сорвав дневной покров, онаБессонницей ночной повисла —Без слов, без времени, без дна,Без примиряющего смысла.1908Москва

Я это знал

В окне: там дев сквозных пурга,Серебряных, – их в воздух бросит;С них отрясает там снега,О сучья рвет; взовьет и носит.Взлетят и дико взвизгнут в ночь,Заслышав черных коней травлю.Печальных дум не превозмочь.Я бурю бешеную славлю.Когда пойду в ночную ярь,Чтоб кануть в бархате хрустящем,Пространство черное, ударь, —Мне в грудь ударь мечом разящим.Уснувший дом. И мы вдвоем.Пришла: "Я клятвы не нарушу!.."Глаза: но синим, синим льдомТвои глаза зеркалят душу.Давно все знаю наизусть.Свершайся, роковая сказка!Безмерная, немая грусть!Холодная, немая ласка!Так это ты (ужель, ужель!),Моя серебряная дева(Меня лизнувшая метельВ волнах воздушного напева),Свивая нежное руно,Смеясь и плача над поэтом, —Ты просочилась мне в окноСнеговым, хрупким белоцветом?Пылит кисей кисейный дым.Как лилия, рука сквозная…Укрой меня плащом седым,Приемли, скатерть ледяная.Заутра твой уснувший другНе тронется зеркальным телом.Повиснет красный, тусклый кругНа облаке осиротелом.1908Москва

Воспоминание

Декабрь… Сугробы на дворе…Я помню вас и ваши речи;Я помню в снежном серебреСтыдливо дрогнувшие плечи.В марсельских белых кружевахВы замечтались у портьеры:Кругом на низеньких софахПочтительные кавалеры.Лакей разносит пряный чай…Играет кто-то на рояли…Но бросили вы невзначайМне взгляд, исполненный печали.И мягко вытянулись, – всяВоображенье, вдохновенье, —В моих мечтаньях– воскресяНевыразимые томленья;И чистая меж вами связьПод звуки гайдновских мелодийРождалась… Но ваш муж, косясь.Свой бакен теребил в проходе…–Один – в потоке снеговом…Но реет над душою беднойВоспоминание о том,Что пролетело так бесследно.Сентябрь 1908Петербург

В поле

Чернеют в далях снеговыхВерхушки многолетних елейИз клокотаний буревыхСквозных, взлетающих метелей.Вздыхающих стенаний глас,Стенающих рыданий мука:Как в грозный полуночи часПрипоминается разлука!Непоправимое моеПрипоминается былое…Припоминается ееЛицо холодное я злое.Пусть вечером теперь онаК морозному окну подходятИ видит: мертвая луна…И волки, голодая, бродятВ серебряных, сквозных полях;И синие ложатся тениВ заиндевевших тополях;И желтые огни селений,Как очи строгие, глядят,Как дозирающие очи;И космы бледные летятВ пространства неоглядной ночи.И ставни закрывать велит…Как пробудившаяся совесть,Ей полуночный ветр твердитМоей глухой судьбины повесть.Прости же, тихий уголок,Тебя я покидаю ныне…О, ледени, морозный ток,В морозом скованной пустыне!..1907Париж

Совесть

Я шел один своим путем;В метель застыл я льдяным комом.И вот в сугробе ледяномОни нашли меня под домом.Им отдал все, что я принес:Души расколотой сомненья,Кристаллы дум, алмазы слез,И жар любви, и песнопенья,И утро жизненного дня.Но стал помехой их досугу.Они так ласково меняИз дома выгнали на вьюгу.Непоправимое моеВоспоминается былое…Воспоминается ееЛицо холодное и злое…Прости же, тихий уголок,Где жег я дни в бесцельном гимне!Над полем стелется дымок.Синеет в далях сумрак зимний.Мою печаль, и пыл, и бредСложу в пути осиротелом:И одинокий, робкий след,Прочерченный на снеге белом, —Метель со смехом распылит.Пусть так: неметствует их совесть,Хоть снежным криком ветр твердитМоей глухой судьбины повесть.Покоя не найдут они:Пред ними протекут отнынеМои засыпанные дниВ холодной, в неживой пустыне…Все точно плачет и зоветСлепые души кто-то давний:И бледной стужей просечетОкно под пляшущею ставней.1907Париж

Ночь

Сергею Кречетову

Хотя бы вздох людских речей,Хотя бы окрик петушиный:Глухою тяжестью ночейРаздавлены лежат равнины.Разъята надо мною пастьНебытием слепым, безгрезным.Она свою немую властьНизводит в душу током грозным.Ее пророческое дноМой путь созвездьями означитСквозь вихрей бледное пятно.И зверь испуганный проскачетЩетинистым своим горбом:И рвется тень между холмамиПред ним на снеге голубомТревожно легкими скачками:То опрокинется в откос,То умаляется под елкой.Заплачет в дальних далях пес,К саням прижмется, чуя волка.Как властны суеверный страх,И ночь, и грустное пространство,И зычно вставший льдяный прах —Небес суровое убранство.Январь 1907Париж

Смерть

Кругом крутые кручи,Смеется ветром смерть.Разорванные тучи!Разорванная твердь!Лег ризой снег. ЗариКраснеет красный край.В волнах зари умри!Умри – гори: сгорай!Гремя, в скрипящий щебеньЖелезный жезл впился.Гряду на острый гребеньГрядущих мигов я.Броня из крепких льдин.Их хрупкий, хрупкий хруст.Гряду, гряду – один.И крут мой путь, и пуст.У ног поток мгновений.Доколь еще – доколь?Минуют песни, пени,Восторг, и боль, и боль —И боль… Не вольно – ах,Клонюсь над склоном дня,Клоню свой лик в лучах…И вот – меня, меняВ край ночи зарубежный,В разорванную твердь,Как некий иней снежный,Сметает смехом смерть.Ты – вот, ты – юн, ты – молод,Ты – муж… Тебя уж нет:Ты – был: и канул в холод,В немую бездну лет.Взлетая в сумрак шаткий,Людская жизнь течет,Как нежный, снежный, краткийСквозной водоворот.1908Петербург

Разуверенья

Ночь

Сергею Соловьеву

Как минул вешний пыл, так минул страстный зной.Вотще покоя ждал: покой еще не найден.Из дома загремел гульливою волной,Волной разымчивой летящий к высям Гайден.Презрительной судьбой обидно уязвлен,Надменно затаишь. На тусклой, никлой, блеклойТраве гуляет ветр; протяжным вздохом онУдарит в бледных хат мрачнеющие стекла.Какая тишина! Как просто все вокруг!Какие скудные, безогненные зори!Как все, прейдешь и ты, мой друг, мой бедный друг.К чему ж опять в душе кипит волнений море?Пролейся, лейся, дождь! Мятись, суровый бор!Древес прельстительных прельстительно вздыханье.И дольше говорит и ночи скромный взор,И ветра дальний глас, и тихое страданье.Июнь 1907Петровское

Прости

1Зарю я зрю – тебя…Прости меня, прости же:Немею я, к тебеНе смею подойти…Горит заря, горит —И никнет, никнет ниже.Бьет час: "Вперед". Ты – вот:И нет к тебе пути.И ночь встает: тенит,И тенью лижет ближе,Потоком (током лет)Замоет свет… Прости!Замоет током летВ пути тебя… Прости же —Прости!2Покров: угрюмый кров —Покров угрюмой нощи —Потоком томной тьмыСеленья смыл, замыл…Уныло ропщет даль,Как в далях взропщут рощи.Растаял рдяных зорь,Растаял, – рдяный пыл.Но мерно моет мрак, —Но мерно месяц тощий,Летя в пустую высьВенцом воздушных крыл —Покров, угрюмый кров —Покров угрюмой нощи —Замыл.3Душа. Метет душа, —Взметает душный полог,Воздушный (полог днейНад тайной тайн дневных):И мир пустых теней,Ночей и дней – осколокВидений, снов, мировЗастывших, ледяных —Осколок месячный: —Над сетью серых елокЛетит в провал пространствИных, пустых, ночных…Ночей, душа моя,Сметай же смертный полог, —И дней!4Угрюмая, онаСошла в угрюмой нощи:Она, беспомощноСклонясь на мшистый пень, —Внемля волненью волн(Как ропщут, взропщут рощи), —В приливе тьмы молчит:Следит, как меркнет день,А даль вокруг нееТаинственней в проще;А гуще сень древес, —Таинственная сень…Одень ее, покров —Покров угрюмой нощи, —Одень!Март 1908Москва

Философическая грусть

Мой друг

Уж с год таскается за мнойПовсюду марбургский философ.Мой ум он топит в мгле ночнойМетафизических вопросов.Когда над восковым челомВолос каштановая гриваВолнуется под ветерком,Взъерошивши ее, игривоНа робкий роковой вопросОтветствует философ этот,Почесывая бледный нос,Что истина, что правда… – метод.Средь молодых, весенних чащ,Омытый предвечерним светом,Он, кутаясь в своя черный плащ,Шагает темным силуэтом;Тряхнет плащом, как нетопырь,Взмахнувший черными крылами…Новодевичий монастырьБлистает ясными крестами: —Здесь мы встречаемся… СидимНа лавочке, вперивши взорыВ полей зазеленевший дым,Глядим на Воробьевы горы."Жизнь, – шепчет он, остановисьСредь зеленеющих могилок, —Метафизическая связьТрансцендентальных предпосылок.Рассеется она, как дым:Она не жизнь, а тень суждений…"И клонится лицом своимВ лиловые кусты сирени.Пред взором неживым меняОхватывает трепет жуткий. —И бьются на венках, звеня,Фарфоровые незабудкн.Как будто из зеленых травПокойники, восстав крестами,Кресты, как руки, ввысь подъявМоргают желтыми очами.1908

Искуситель

Врубелю

О, пусть тревожно разум бродитИ замирает сердце – пусть,Когда в очах моих восходитФилософическая грусть.Сажусь за стол… И полдень жуткий,И пожелтевшей фолиантЗаложен бледной незабудкой;И корешок, и надпись: Кант.Заткет узорной паутинойЦветную бабочку паук —Там, где над взвеянной гардинойОбвис сиренью спелый сук.Свет лучезарен. Воздух сладок…Роняя профиль в яркий день,Ты по стене из темных складокПереползаешь, злая тень.С угла свисает профиль строгийНеотразимою судьбой.Недвижно вычерчены ногиНа тонком кружеве обой.Неуловимый, вечно зыбкий,Не мучай и подай ответ!Но сардонической улыбкиНе выдал черный силуэт.Он тронулся и тень рассыпал.Он со стены зашелестел;И со стены бесшумно выпал,И просквозил, и просерел.В атласах мрачных легким локтемСклонясь на мой рабочий стол,Неотвратимо желтым ногтемВдоль желтых строк мой взор повел.Из серебристых паутинокСотканный грустью лик кивал,Как будто рой сквозных пылинокВ полдневном золоте дрожал.В кудрей волнистых, золотистыхАтласистый и мягкий ленИз незабудок росянистыхГирлянды заплетает он.Из легких трав восходят турьиЕдва приметные рога.Холодные глаза – лазури, —Льют матовые жемчуга;Сковали матовую шеюБраслеты солнечных огней…Взвивается, подобный змею,Весь бархатный, в шелку теней.Несущий мне и вихрь видений,И бездны изначальной синь,Мой звездный брат, мой верный гений,Зачем ты возникаешь? Сгинь!Ты возникаешь духом нежным,Клоня венчанную главу.Тебя в краю ином, безбрежном,Я зрел во сне в наяву.Но кто ты, кто? Гудящим взмахомРазбив лучей сквозных руно,Вскипел, – и праздно прыснул прахомВ полуоткрытое окно.* * *С листа на лист в окошке прыснет,Переливаясь, бриллиант…В моих руках бессильно виснетТяжеловесный фолиант.Любви не надо мне, не надо:Любовь над жизнью вознесу…В окне отрадная прохладаСтруит перловую росу.Гляжу: – свиваясь вдоль дороги,Косматый прах тенит народ,А в небе бледный и двурогий,Едва заметный синью ледСерпом и хрупким, и родимымГлядится в даль иных краев,Окуреваем хладным дымомЧуть продышавших облаков.О, пусть тревожно разум бродитНад грудою поблеклых книг…И Люцифера лик восходит,Как месяца зеркальный лик.1908Москва

Демон

Из снежных тающих смерчей,Средь серых каменных строений,В туманный сумрак, в блеск свечейМой безымянный брат, мой генийСходил во сне и наяву,Колеблемый вечными мглами;Он грустно осенял главуМне тихоструйными крылами.Возникнувши над бегом дней,Извечные будил сомненьяОн зыбкою игрой теней,Улыбкою разуверенья.Бывало: подневольный злуНезримые будил рыданья, —Гонимые в глухую мглуНевыразимые страданья.Бродя, бывало, в полусне,В тумане городском, меж зданий, —Я видел с мукою ко мнеЕго протянутые длани,Мрачнеющие тени вежд,Безвластные души порывы.Атласные клоки одежд,Их веющие в ночь извивы…С годами в сумрак отошло,Как вдохновенье, как безумье, —Безрогое его челоИ строгое его раздумье.Март 1908Москва

Я

Далек твой путь: далек, суров.Восходит серп, как острый нож.Ты видишь – я. Ты слышишь – зов.Приду: скажу. И ты поймешь.Бушует рожь. Восходит день.И ночь, как тень небытия.С тобой Она. Она как тень.Как тень твоя. Твоя, твоя.С тобой – Твоя. Но вы одни,Ни жизнь, ни смерть: ни тень, ни свет,А только вечный бег сквозь дни.А два летят, летят: их – нет.Приди. – Да, да: иду я в ночь.Докучный рой летящих дней!Не превозмочь, не превозмочь.О ночь, покрой кольцом теней!Уйдешь – уснешь. Не здесь, а – там.Забудешь мир. Но будет он.И там, как здесь, отдайся снам:Ты в повтореньях отражен.Заснул – проснулся; в сон от сна.И жил во сне; и тот же сон,И мировая тишина,И бледный, бледный неба склон;И тот же день, и та же ночь;И прошлого докучный рой…Не превозмочь, не превозмочь!..Кольцом теней, о ночь, покрой!Декабрь 1907Петербург

Тристии

Вольный ток

Душа, яви безмерней, крашеНам опрозрачненную твердь!Тони же в бирюзовой чаше,Оскудевающая смерть!Как все, вплетался подневольныйЯ в безысходный хоровод.Душил гробницею юдольный,Страстей упавший небосвод.А ныне – воздухами пьяный,Взмываюсь вольною мечтой,Где бьет с разбегу ток листвяныйО брег лазурный и пустой.И там, где, громами растущий,Яснеет облачный приют, —Широколиственные кущиНевнятной сладостью текут.Туда земную скоротечность,Как дольний прах, переметет.Алмазом полуночным вечностьСвой темный бархат изоткет.Июнь 1907Петровское

Прошлому

Сентябрьский, свеженький денек.И я, как прежде, одинок.Иду – бреду болотом топким.Меня обдует ветерок.Встречаю осень сердцем робким.В ее сквозистую эмальГляжу порывом несогретым.Застуденеет светом даль, —Негреющим, бесстрастным светом.Там солнце – блещущий фазан —Слетит, пурпурный хвост развеяв;Взлетит воздушный караванЗлатоголовых облак – змеев.Душа полна: она ясна.Ты – и утишен, и возвышен.Предвестьем дышит тишина.Все будто старый окрик слышен, —Разгульный окрик зимних бурь,И сердцу мнится, что – навеки.Над жнивою тогда лазурьОпустит облачные веки.Тогда слепые небеса.Косматым дымом даль задвинут;Тогда багрянец древеса,Вскипая, в сумрак бледный кинут.Кусты, вскипая, мне на грудьХаосом листьев изревутся;Подъятыми в ночную мутьВершинами своими рвутся.Тогда опять тебя люблю.Остановлюсь и вспоминаю.Тебя опять благословлю,Благословлю, за что – не знаю.Овеиваешь счастьем вновьМою измученную душу.Воздушную твою любовь,Благословляя, не нарушу.Холодный, темный вечерок.Не одинок, и одинок.Февраль 1907Париж

Думы

Жизнь

Памяти Ю. А. Сидорова с любовью посвящаю

Проносится над тайной жизниПространств и роковых временВ небесно-голубой отчизнеЛегкотекущий, дымный сон.Возносятся под небесами,Летят над высотами дниВоскуренными облаками, —Воскуренными искони.Жизнь – бирюзовою волноюРазбрызганная глубина.Своею пеною дневноюНам очи задымит она.И все же в суетности бреннойНас вещие смущают сны,Когда стоим перед вселеннойУглублены, потрясены, —И отверзается над намиНедостижимый край роднойОткрытою над облакамиЛазуревою глубиной.Июль 1908Дедово

Ночь и утро

Б. А. Садовскому

Мгновеньями текут века.Мгновеньями утонут в Лете.И вызвездилась в ночь тоскаМятущихся тысячелетий.Глухобезмолвная земля,Мне непокорная доныне, —Отныне принимаю яБлаговестительство пустыни!Тоскою сжатые устаВзорвите, словеса святые,Ты – утренняя красота,Вы – горние краи златые!Вот там заискрились, восстав, —Там, над дубровою поющей —Алмазами летящих главВ твердь убегающие кущи.1908Дедово

Ночь – отчизна

Предубежденья мировыеНад жизнию парят младой —Предубежденья роковыеНеодолимой чередой.Неодолимо донимают,Неутолимы и грозны,В тот час, как хаос отверзаютС отчизны хлынувшие сны.Слетают бешено в стремнины, —В тьмы безглагольные краи —За годом горькие годины.Оскудевают дни мои.Свершайся надо мною, тризна!Оскудевайте, дни мои!Паду, отверстая отчизна,В темнот извечные рои.1908Дедово

Вечер

Там золотым зари закатомЛучится солнечный потокИ темным, огневым гранатомОкуревается восток.Грозятся безысходной мглоюНочные вереницы гроз.Отторгни глубиною злоюС души слетающий вопрос.Неутомимой, хоть бесплодной,Ты волею перегори,Как отблеском порфирородной,Порфиропламенной зари!Там рдей, вечеровое рденье, —Вечеровая полоса…Простертые, как сновиденья,Воскуренные небеса.Июль 1908Дедово

Перед грозой

Увы! Не избегу судьбы я,Как загремят издалекаТам громовые, голубые,В твердь возлетая, облака, —Зане взволнованные совыИх громовой круговорот, —Над бездной мировой могилыМолниеблещущий полет.В поток быстротекущей жизни,В житейский грозовой туман,Забыв о неземной отчизне,Низринулся, и всё – обман.Увы! Не избегу судьбы я,И смерть моя недалека.И громовые, голубыеВ дверь возлетают облака.1908Дедово

Просветление

Ты светел в буре мировой,Пока печаль тебя не жалит.Она десницей роковойВ темь изначальную провалит.Веселье хмельное пьяно.Все мнится, что восторг пронижет.Гортань прохладное виноОгнистою струею лижет.Испил: – и брызнувший угарПохмельем пенистым пылится.И кубок ядовитых чар,Опорожненный, чуть дымится.Нет, он меня не обожжет:Я возлюбил души пустыню.Извечная, она лиетСвою святую благостыню.Извечная, она, как мать,В темнотах бархатных восстанет.Слезами звездными рыдатьНад бедным сыном не устанет.Ты взору матери ответь:Взгляни в ее пустые очи.И вечно будешь ты глядетьВ мглу разливающейся ночи.Вот бездна явлена тоской,Вот в изначальном мир раздвинут.Над бездной этой я рукойНечеловеческой закинут.Ее ничем не превозмочь…И пробегают дни за днями;За ночью в очи плещет ночьСвоими смертными тенями.-Вздохнешь, уснешь – и пепел ты,Рассеянный в пространствах ночи…Из подневольной суетыВзгляни в мой пустые очи, —И будешь вечно ты глядеть,Ты, – бледный, пленный, бренный жительЗа гранями летящих днейВ теней прохладную обитель…1907Париж

Время

Еще прохладу струй студеныхНе иссушил жестокий круг…Здесь, в переливах я зеленых —Твоих, необозримый луг.Ветров, раскатистые гулы.Все где-то это видел взор.Все тот же топчет дед сутулыйРассыпчатый цветов ковер.Проходит дед стопою лютой.Пройди – но цвет полей не тронь…Идет: на плуг ложится крутоШершавая его ладонь.Необозримых пашней пахарь —Над зацветающей весной…Круговоротов грозных знахарь,Яви же жирный перегной.Для прозябанья мыслям-зернам!Воскинь секущим остриемНад луговым, корнистым дерномХаоса – мрачный чернозем!Косматые склонил седины.Прости же, непопранный луг!Взрезает мягко дерновиныЛениво лязгающий плуг.Онучею истопчет хворостИ гребни острые кремней.Над бархатами свежих бороздДа всходит свежесть зеленей.Так лет мимотекущих бремяНесем безропотные мы,Когда железным зубом времяНам взрежет бархат вечной тьмы.Ты скажешь – день; и день обманет.Он – вот: но голову закинь —Гляди: и в хмурый сумрак канетЕго сапфировая синь.1907Петровское

Посвящения

Сергею Соловьеву

Соединил нас рок недаром,Нас общий враг губил… И нет —Вверяя заревым пожарамМы души юные, поэт,В отдохновительном Петровском,И после – улицам московскимНе доверяя в ноябре,Томились в снежном серебре:Томились, но не умирали…Мы ждали…И в иные далиМанила юная весна,И ваши юные печалиСмывала снежная волна.Какое грозное виденьеСмущало оробевший дух,Когда стихийное волненьеПредощущал наш острый слух!..В грядущих судьбах прочиталиСмятенье близкого конца:Из тьмы могильной вызывалиМы дорогого мертвеца —Ты помнишь? Твой покойный дядя,Из дали безвременной глядя,Вставал в метели снеговойВ огромной шапке меховой,Пророча светопреставленье…Потом – японская война:И вот – артурское плененье,И вот – народное волненье,Холера, смерть, землетрясенье —И роковая тишина…Покой воспоминаний сладок:Как прежде, говорит без словНам блеск пурпуровых лампадок,Вздох металлических венков,И монастырь, и щебет птичийНад золотым резным крестом:Там из сиреней лик девичий,Покрытый черным клобуком,Склоняется перед могилой,И слезы на щеках дрожат…Какою-то нездешней силойМы связаны, любимый брат.Как бы неверная зарница,Нам озаряя жизни прах,Друзей минутных вереницаМелькнула в сумрачных годах;Ты шел с одними, я – с другими;Шли вчетвером и впятером…Но много ли дружили с ними?А мы с тобой давно идемРука с рукой, плечо с плечом.Годины трудных испытанийПошли нам бог перетерпеть, —И после, как на поле брани,С улыбкой ясной умереть.Нас не зальет волной свинцовойПоток мятущихся времен,Не повалят стрелой багровойГрядущий в мир Аполлион…Мужайся: над душою снова —Передрассветный небосклон;Дивеева заветный сонИ сосны грозные Сарова.Январь 1909Москва