скачать книгу бесплатно
Мы сидим за большим переговорным столом. Я на одном конце, мажор на другом.
Между нами развернулся кровопролитный бой. Адвокаты вгрызаются друг другу в глотки, сыплют терминами, апеллируют законами.
Все бы ничего, я видела это сотни раз в фильмах. Мне даже нравилось наблюдать за этой войной. Но сейчас предмет спора – мой сын.
Его отец – Стас Аверин – намеревается сначала уничтожить меня, не в прямом смысле, разумеется, фигурально, а потом забрать Арсения себе.
Внутри – выжженное варварами поле. Мне кажется, и чувств никаких не осталось.
«Ты правда этого добиваешься?» – взглядом посылаю сигнал Аверину.
Стас одет в строгий костюм темно-синего цвета и белую рубашку. Две пуговицы сверху расстегнуты.
Его руки скрещены на груди, отчего ткань пиджака натягивается. И смотрит так, словно у меня на лбу яркая мишень. Манит.
Мажор целится, и… стреляет. Нет, он не вытащил из-за пояса оружие, Аверин только моргнул. Мое сердце остановилось.
«Любой ценой, лисица», – читаю по глазам цвета холодной стали.
Кусаю внутреннюю сторону щеки, заправляю прядь за ухо и прикрываю веки. Тело наливается свинцом по самую макушку.
– Ваша клиентка скрывала от моего доверителя сына на протяжении пяти лет. Это было сделано намеренно, полностью игнорируя интересы ребенка. И мы считаем, что Арсений должен жить в полной семье. Стас женат, у него прекрасная жена.
– Вы же понимаете, что суд в нашей стране никогда не отнимет ребенка у матери, когда нет на то видимых оснований, как, например…
– Как, например, создание опасной ситуации в автотранспорте, когда в машине ребенок.
Резкий вдох через открытый рот. Дергаюсь. Через меня пропустили волну тока и продолжают пускать.
Это ложь. Наглая ложь.
Я всего лишь поцарапала машину Стаса. Да, Арсений был в машине… И по глупости согласилась не обращаться в страховую… Значит, скрылась с места аварии.
– Систематические опоздания в детский сад. Ребенок оставался с воспитателем, когда рабочий день учреждения уже был закончен. Что это, если не халатное отношение к своему ребенку?
Это было однажды. Мама повредила ногу, ей пришлось ехать в травмпункт. А я надеялась на помощь бабушки, поэтому и оставалась на работе. Обратно ехала по жутким пробкам.
Аверин не ведет и бровью. Сидит как изваяние. Черты лица вылиты из гипса, только взгляд бьет и режет, как профессиональный киллер. Я вся одна сплошная мишень.
Нет, я не знаю такого мажора. И знать не хочу.
Он сделал мне больно. Очень. Еще тогда, пять лет назад. А сейчас будто доигрывает свою партию.
Горечь от прошлого захлестывает все вкусовые рецепторы. Меня тошнит, и кружится голова. Я сижу, но вот-вот упаду.
Нащупываю сумку на крючке сбоку стола и медленно поднимаюсь на ноги. Головокружение усиливается, но я ни одному существу на свете не покажу свою слабость.
Прохожу вдоль стола уверенной походкой к выходу из конференц-зала. Взгляд Аверина касается моей спины, как раскаленное железо. И одежда не помеха. Спешу закрыть дверь и выбежать из здания.
«Удавлю гниду», – получаю сообщение от отца. Получается, наш адвокат уже все ему сообщила.
Прикрываю рот тыльной стороной, скрывая всхлипы. Меня трясет от слов, сказанных адвокатами. Вообще от всех слов.
Они говорят о моем сыне, а кажется, делят игрушку.
Мысленно возвращаюсь к Аверину. Он сидел как король, полностью уверенный в своей победе. И это выводило из себя. Было страшно, я и сейчас боюсь, но и злюсь не меньше.
Мне бы домой ехать, а я подъезжаю к дому Ольшанской.
Аленка грустная.
Наливает чай, достает коробку конфет. Зачем-то моет посуду. Делает все молча.
Еще никогда не чувствовала себя такой одинокой.
Или это сегодня что-то не клеится? Ольшанская будто не здесь, не со мной. Или, что хуже, по другую сторону баррикад.
Проблема в том, что я не хочу никаких баррикад. И войны тоже не хочу.
Просто оставьте меня и моего сына в покое.
– Ну давай, говори, как я неправа и как посмела, – беру одну конфету и разворачиваю фольгированный фантик.
Вкус шоколада кажется мне мерзким и невкусным. А я вроде как люблю шоколад.
– Саш…– кидает полотенце и разворачивается ко мне лицом.
Ее грусть множится.
Стараюсь не замечать резкий спазм, который охватил весь живот и теперь распространяется на все мышцы. Хрипы в горле делают мой голос чересчур обиженным, когда я пытаюсь подавить ярость.
– Ты ведь догадывалась. И молчала. Улыбалась, в гости меня и Арсения приглашала, когда за спиной с Исаевым обсуждали, что я скрывала целых пять лет от Аверина сына. Он не достоин быть отцом. Мажор играет на людей, получает от этого удовольствие. Ему неизвестны такие чувства, как любовь, сострадание, ответственность…
От эмоций тело нагревается, а потом опускается в лед. Голос не поддается контролю и срывается через слово.
Глаза влажные, но уже по фигу.
– Мажор затеял войну, совсем не думая, как это отразится на ребенке. А я только об этом и думаю… Потому что законченный эгоист, Аверин этот. Был им и остался. Ненавижу его.
Комкаю фантик от конфеты и откидываю его в сторону. К чаю не прикасаюсь и выхожу от Ольшанской в еще более взвинченном состоянии.
Мне словно и некуда идти.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
