скачать книгу бесплатно
С мелкими дисциплина нужна. Без нее в спорте делать нечего. А они сейчас зал наверняка разносят вместо разминки. По телу разряды летают, стоит представить, что там, в зале, Арсений. Я умею общаться с детьми, хорошо лажу, а вот сейчас конкретный затык. Все навыки растерял.
– Станислав Андреевич, папа Романа Рябцева хотел с Вами поговорить, – с порога нападает администратор.
Киваю,пропуская все мимо ушей. Пока не секу, кто такой этот Рябцев, когда своих учеников знаю поименно.
Чертовщина. Колдовство. Как порчу навели.
Всего шатает и мотает в стороны, как после хорошей студенческой вечеринки. Мурашки по телу пробегают, отчего волоски дыбом приподнимаются. Я дергаюсь, как под сквозняк попал.
Татуировка лисицы под лопаткой дает о себе знать: снова жжет, будто только вчера ее набил.
Оборачиваюсь на этот пробивающий кожу взгляд.
Белинская опирается о стенку. Теперь делает вид, что и не смотрела в мою сторону секунду назад.
Актриса, блин. На ней снова блядско-пуританская юбка, которая задницу, как вторая кожа, облегает. Но зато коленочки прикрыты. Какая прелесть! Сверху голубая блузка. Ну хоть лифчик не просвечивает.
Мне как бы нет до этого никакого дела, но она же мать! А вырядилась, как…
– Станислав Андреевич, у Вас ко мне какой-то вопрос? – спрашивает, а голос ее как буром в уши входит.
– И не представляете какой, – злобно шепчу, выдергивая ключи от моего кабинета из рук администратора.
– Так задавайте!
Саша нападает. С момента нашей встречи я постоянно чувствовал накопленный гнев, который Белинская порционно выплевывала. Я знал, с чем он связан, и не лез на рожон. Позволял, потому что принимал ее чувства. Но теперь моя очередь злиться.
Мы смотрим друг на друга. В крови каждого тяжелая агония. Это настоящее мучение.
Как цивилизованные и воспитанные люди, должны перешагнуть через прошлое и идти дальше. В конце концов, мне правда жаль, что так вышло. Я не хотел причинять ей боль.
А лиса… сделала и делает это сознательно.
– Все же привела… Арсения, – имя мальчика выделяю интонацией.
Реакцию Белинской изучаю.
Саша бледнеет. Ее румяна сильно контрастируют с цветом кожи. Шевелит пухлыми губами, отвечает, а я слышать ничего не хочу.
– Ему нравится здесь заниматься, – хрипота в голосе выдает страх.
Сканирую ее испуганный вид, который через одно моргание исчезает, и передо мной снова хитрая и опасная лисица, готовая вцепиться своими острыми зубами мне в сонную артерию.
В кабинете быстро переодеваюсь, прогоняя мысленно и наш бессмысленный диалог, и вечно крутящиеся вопросы. Кто-то сверху в моей голове раскручивает юлу. Тошнит от скорости вращения.
Не представляю, как вести занятие. Мне стаканчик бы пропустить, а не показывать «Тайкеку соно ичи» (Прим. автора: простейшее базовое ката стиля карате).
Стою спиной к двери и только слышу, как она приоткрылась, и чье-то навязчивое дыхание волнует барабанные перепонки.
– Что? – выкрикиваю довольно громко и круто поворачиваюсь.
Надеюсь увидеть администратора, там, другого тренера. В крайнем случае, Белинскую. Я даже приготовился к защите и забетонировал сонную артерию, чтобы зубы свои на хрен сломала.
А там Арсений. Растерянно уставился во все глаза. Они у него еще такие большие. Как у лисицы. Радужка только цвета жженой карамели.
– Мы все тебя потеряли, – голос мальчика полон нескрываемой обиды.
– Сейчас приду, – выходит грубее, чем хотелось бы.
В крови дикая смесь. Хуже, чем «Лонг-Айленд». Вставляет в мозг, и действия становятся неадекватными. Пьяными и безумными.
Арсений вылетает из кабинета, а мне удавиться хочется.
С утра все катится в трубу. Начиная с того гребаного дождя утром, заканчивая вот такой вот ссорой с парнишкой.
Даю себе пару вдохов, чтобы остыть, и выхожу из кабинета. До конца занятия полчаса.
Прекрасно…
В зале шум и гам. Никто, конечно же, не разминается. Занимается чем угодно, но не разминкой.
Как только ребятня замечает меня, выстраиваются в шеренгу. Все, кроме Арсения. Его нет.
Толстая ткань кимоно моментально намокает от пота. Протираю глаза, глупо надеясь, что я ошибся. По сторонам смотрю, в тренерскую забегаю. В голове шум заглушает голоса. Сердце от волнения готово разорваться.
Выхожу из зала, глазами с лисицей встречаюсь. Она на скамейке, как и многие родители. Сидит, молчит, мысы туфель изучает.
– Арсений где? – кричу через весь коридор.
Дыхание сбивается, а я на месте стою как бы.
– На занятии, Станислав Андреевич, – звонко звучит каблуками, пока направляется ко мне.
Уже вижу ее сомкнутые губы и взгляд дьяволицы.
– Его нет.
– Где мой сын? Я отвлеклась на звонок…
Пальцами глазные яблоки выдавить собираюсь. Руками по лицу прохожусь, смахиваю весь ужас, в волосы зарываюсь.
Надо думать, а у меня от переживаний весь живот скрутило.
– Он заходил ко мне, и… я прикрикнул на него, – сознаюсь, открыто посмотрев в глаза лисицы.
Каждая клетка в моем теле горит. Чувство вины затягивает в свою турбину и раскручивает на максимальных оборотах до потери сознания.
И стыд, как клубок ниток, разматывается по нервным волокнам.
– Это из-за тебя все…
Мысленно машу на Сашу рукой и сломя голову выбегаю на улицу. Застываю у входа в спортивный центр. Народу вокруг ходит немного. Не знаю, хорошо это или плохо. Никогда не был в такой ситуации. Кровь бежит по венам с отчаянной скоростью.
Дышать тяжело, будто легкие разъело.
– Все из-за тебя, Аверин. Всегда все из-за тебя! – Белинская в слезах выплевывает мне это в спину. А поняв, что не реагирую, обходит и повторяет в лицо.
Прищуриваюсь. В глаза ее лисьи всматриваюсь. Неужели она и в самом деле могла скрывать все это время сына?
Делаю шаг на нее. Саша сжимается вся. Серо-голубые глаза горят кислотной смесью. Она впитывается в меня, оставляя ожоги, как печати.
Могла.
– С дороги уйди, – грублю.
Возможно, преждевременно. Но от томящегося внутри гнева весь пышу черным въедливым дымом.
Обегаю здание своего центра несколько раз, по соседним дворам прохожу. Изо всех сил зову… сына.
Сын…
Наизнанку выворачивает без обезбола. Взрывает. Разносит в щепки вмиг.
Мне больно, чертовски больно, но вместе с тем горло дерет от каких-то сдавливающих чувств. Они в груди шорох наводят, клетки от злости продувают.
– Мальчик тут не пробегал? – спрашиваю каких-то бабулек у подъезда, – четыре года, темненький, в белой форме.
Они обеспокоенно качают головой.
Блядь.
– За домом. На площадке, где горка большая, новая. Сидит там один. Полицию уже вызывать хотела, – вдруг говорит прохожая. Кидаюсь в том направлении. Действительно сидит. Как залез-то туда без помощи?
– Привет,– все внутри от легких до мелких косточек жжет. Горло стянуто частым дыханием,которое пока не знаю, как выровнять.
Моя жизнь хлещет меня без жалости.
– Арсений, спускайся. Поговорим. Я был не прав.
Мальчишка вскидывает на меня свой обиженный взгляд.
Толчок в грудь сильный. Никто и никогда меня еще так не бил. А сын своим взглядом сделал. Уделал, я бы сказал. В глазах песок. Хочется прикрыть веки и тереть.И ближе его рассмотреть. Каждую черточку изучить, каждый волосок. Уже по-другому, никак на ученика с набором нужных качеств.
Белинская сдержала свое обещание. Она разбила мне сердце. Она отняла у меня сына.
Глава 13. Саша
Я ненавижу Аверина уже только за это. Одно появление – и все сгорает, как старая сухая тряпка. А она мне нравилась, тряпка эта.
Саша.
– Ты больше так не убегай, хорошо?
Арсений сидит на кухне напротив меня и пьет теплое молоко. После него сын крепче спит.
Я внимательно слежу за каждым его движением, впитываю в себя, любуюсь. Дурно становится, если только на секунду представить, что с ним могло что-то случиться.
– А что именно тебе сказал Стас? – вкрадчиво интересуюсь, проводя рукой по непослушным темно-русым волосам. Подстричь бы надо, а сын не дается.
Внутреннюю сторону ладоней покалывает, стоит вспомнить взгляд, которым встретил меня Аверин. Его глаза – стальная тонкая леска, что стягивается на моем горле.
– Ничего, – болтает ногами и улыбается.
Арсений вернулся в клуб за руку со Стасом. Они о чем-то шептались, и сын не выглядел напуганным или растерянным. А я – да. Уверена, что мое состояние еще долго будет преследовать меня.
– А о чем говорили, когда он тебя нашел?
Сын вскидывает на меня глаза, я сильней сжимаю ладони.
Что-то происходит…
Я почувствовала это, когда Аверин ворвался в клуб, убедилась, когда начал грубить, окончательно поняла сейчас. Внутренний голос твердит, что Стас как-то все узнал, а разум наивно отказывается верить.
– Стас попросил прощения. Еще сказал, что я могу всегда приходить к нему в кабинет. Просто сегодня у него не было настроения. Один человек его обманул, и он очень и очень злился. Обманывать же нехорошо, да, мам?
– Нехорошо, – шепотом произношу и встаю с места. Хочется укутаться в плед от резкой прохлады, непонятно откуда появившейся.
Голос дрожит, и это никак не скрыть.
Плохая была идея вести сына в клуб.
Мои мысли снова вращаются вокруг Аверина. Как и пять лет назад. Как кольца вокруг Сатурна.
Даже когда укладываю спать сына, ополаскиваюсь под душем, надеваю ночную сорочку и завожу будильник на завтра – все, что тревожит меня – явные изменения в поведении Стаса.
Еще на днях он был мил, провожал нас до такси, а сейчас грубит и срывается, словно я в чем-то виновата перед ним.
А когда раздается короткий дверной звонок, все мои внутренности покрываются корочкой льда. Она становится толще с каждым моим шагом.
Взгляд бегает, губы искусаны. Сердце бьется в груди частыми и мощными ударами, будто проверяет меня на выносливость.
Смотрю в глазок.
Аверин опирается одной рукой о дверную коробку, другой подпирает бок. Выглядит злым. Чертовски злым, как голодный и свирепый волк в зимнюю стужу.
И мне бы не надо ему открывать. Но Стас может быть упрямее и настырнее меня. Аверин начинает громко тарабанить в дверь.
Разговора не избежать.
