Атлантида

Марина Белоус

Атлантида

Испытание

Когда-то блаженный эфир,

Цветочной лавиной к ногам,

Летел и казалось весь мир,

Спешит в его дивный храм.

Он знал, как творить стихи,

Из каждой строки-целый гимн,

Так вторили в голос один,

Даже его враги.

Он умер пред богом предстал,

Увидел свои грехи,

За них был отправлен в зал,

Читать в одиночку стихи.

Читает уж век, но никто не пришел,

Не славит и не хулит,

Бедный поэт не возьмёт никак в толк,

Зачем он творит и творит?

Значит все зряшно зачем же марать,

Перьями ангелов сию бумагу?

А где-то там, что небесная рать,

Заходится в смехе, над бедолагой?

Гневом сверкнули очи поэта,

Творение свое он безумно топтал,

Вспыхнула рукопись, бешеным светом,

Огни заплясали и вздрогнул зал.

Но вот в голове промелькнул первый слог,

Мелькнул, и остался не в силах уйти,

Поэт удивился-ведь это пролог,

Который давно он хотел обрести,

И понял, что не мог, не творить вдохновенно.

Кому же читать?

Пусть колонам и стенам, и воздуху даже,

И тем, кто весь в саже,

Уже приготовили жаркий котел…

Исчезли вдруг стены и пол…

А где же поэт? Вы уже догадались?

Ангелы пели, фавны смеялись,

А с высоты улыбался бог,

Тому, кто все смог…

Она в ночи

БАЛЛАДА.

Не смей обидеть женщину,

Ведь в каждой,

Проснуться может ведьмочка однажды…

I

Любовь слепа и беспощадна,

Не убеждайся лишний раз

Хрусталь сердец летел нещадно

И гасло много нежных глаз.

Но если ты готов поспорить,

И соль веков переломить,

Послушай, про людское горе,

О том, чего могло не быть.

Когда же кто-то, черной кошкой

Скребётся ночью по стеклу

Завоет, стоном захлебнется,

Прошу тебя-не верь ему.

В одном селении жила,

Та, что была лицом мила,

Бралась утром за работу,-

Стирала, мыла, да чего там.

К колодцу, в поле босиком,

И вот уже в порядке дом.

Однажды слышит скрип дверей,

И незнакомец на пороге.

Он был из местных егерей,

Проехал день, устал с дороги.

– А есть ли дома кто?

– Войди. Гостям приветливым мы рады

Небось устали вы в пути.

День жарким был, а здесь прохлада.

– Хозяйка голову подняла,

И черных глаз не отвела,

Садитесь здесь, ему сказала,

И не стесняйтесь, я одна.

Картошка в печке задымилась,

Стол белой скатертью накрыт,

И вот судьба сердец решилась,

И был устроен общий быт.

Любовь прекрасна спору нет.

Но как коварно сердце гложет.

Как червь слепой приносит вред,

Во фрукте выедая ложе.

И чуть беда тогда готов,

Хоть в речку, в самую стремнину,

О, разум, где ты? Ветер в спину.

И ты летишь, без лишних слов.

Так и случилось, шла она,

Степенно шла, беды не зная,

Но вот к ней быстро подошла

Та, и сказала, – Я другая.

Нет не другая! Я жена!

Всегда была, всегда ей буду.

А ты распутица, змея!

Он муж мне! Ты же, так…

Приблуда!!!

–В миг, побледнела, холодна

Рука ведёрко упустила,

И ледяной струёй облила

Ей ноги шумная вода.

Под вечер он пришел не зная

Откинул сумерек полог.

Она сидела чуть живая:

Ему сказала-Как ты мог?

Прощенья нет, и доли нету.

Вся жизнь прошла, в тумане явь.

К тебе тянулась как к рассвету,

Теперь молю тебя-оставь!

Но в одиночестве она

Все так же не нашла покоя.

Ее советчик – тишина, и ночь,

Зовущая с собою.

О, бог! Прости! Не грешен только свят!

Когда отчаянье мутит и ранит душу,

Когда нет разума преграды горе рушит.

И сердце мести орошает яд!

2000г

II

И вот когда огонь в печи совсем погас

Тела нагие закружились перед нею.

Их видит она лица, много глаз,

Вокруг нее сверкают, зеленея.

Сестра, сестра пробил твой час,

Вперёд летим и отдадимся мщенью!

С терзаниями покончи в раз.

Не заслужили, нет, твое прощенье!

Не заслужили, нет, и знаешь

Предательство ведь гибельно всегда,

Ты с ним живёшь, а может доживаешь,

Как павшая небесная звезда.

Вокруг они кружили, заклинали.

Она поднялась в воздух хохоча,

Одежду на ходу свою скрывая,

Исчезла вместе с ведьмами крича.

И вот уже в ночи как ветер мчится,

Здесь облака бегут куда-то вдаль,

Их гонит буря как овец волчица

Ее же гонит горькая печаль.

За что, зачем, но как же это милый?

Ты клялся в верности и присягал в любви.

Ее душа мертва, и только злые силы,

Кричат из темноты и требуют крови.

III

Черные волосы, словно в серебре,

Лунная дорога манит к себе.

Не твоя вина, напрасно,

О любви он говорил,

Чья вина, что сокол ясный,

Сердце девичье разбил.

Слышен свист остановились,

Покружились в темноте,

Ведьмы ниже опустились,

Огонек сверкнул во мгле.

Ближе, ближе, на окошке

Свечка показалась.

Ах зачем же так оплошно,

Ты не догадалась.

Заметались, вдруг проникли,

Сквозь трубу, а кто в окно,

Колдовали, звёзды сникли.

Ночь, как пряное вино.

Долго, долго бесновалась,

И крушила все вокруг.

Показалось это малым,

Отзовись же милый друг!

Нам с тобою быть как в песне

И до гробовой доски.

Пусть она уж рядом, вместе

Ляжем где-то у реки.

Будет ветер над нами кружиться,

И подтачивать берег волна,

А придет ли потом помолиться,

Над могилой вся в черном жена?

– Нет! Не брошу! Со мной будешь милый!

Где ты? – Свет. – Я вот здесь, у окна.

– Вдруг случайно свечу уронила.

– Ну скорей же, заплатишь сполна!

Страшна плата! Воспламенилось,

Огоньки заплясали в стороны,

Ох, напрасно хозяйка молилась

Мы поделим любимого поровну!

По правде, или по лжи,

К чему же делить любовь?

Коль есть у тебя ножи,

И хочется видеть кровь!

Остальное оставим все воронам,

Мы поделим любимого поровну!

Страшнее дьявола захохотала,

Так, что бились кринки в печи,

Душа болью отравлена, к мести взывала,

Ведь проснулись в ней палачи.

Тихо в горницу дверь отворилась,

Вся как смерть бледна мать стояла.

Сердце глухо, тревожно забилось-

На руках, та младенца держала.

И тот, что сидел на руках,

Испуганно зарыдал.

Другой показался в дверях,

Он маму отчаянно звал.

Длинные волосы, словно покрывало,

Плечи укрывали, слезы скрывали.

Ведьмы ухали, ведьмы стонали,

И вдруг замолчали.

А та, что была причиной всему,

Как статуя окаменела.

–Невинные жертвы, они-то к чему?

Не этого я хотела…

Губы беззвучно шептали,

Молча шагнула в огонь.

В ужасе ведьмы сбежали,

Остался лишь дым и вонь.

Зачем же себя казнила?

Как душу свою соблюла?

Ведь рядом нечистая сила,

Совсем уж ее прибрала.

Огонь, как свет, все отчищает,

Отчистил и душу ее.

А бог он наверно прощает,

Тех, кто берет не свое.

С тех пор, если кто из мужчин,

В селе на блуд собирается.

Является призрак к ним,

И в страхе, греховник кается.

Кажется, ему, что хуже нету,

Холодной рукой будет гладить его,

Прекрасная невеста с того света.

И не нужно ему больше ничего.

Милый креститься, озирается,

И ложится обратно в кровать.

Рядом призрак стоит, ухмыляется,

Может так до утра простоять.

Теплой ночью и в день ненастный,

Ты не хочешь встречаться с ней,

Помолитесь же о несчастной,

Ради души своей.

2004 8 апреля.

Ворона

Если рука тянет к греху,

Руби без пощады ее.

Как же рубить и кромсать я могу,

То, что уже твое?

И где же душу мою отыскать,

Чтоб возложить на алтарь?

Я и ее успела отдать,

Тому, кто мой бог и царь!

Нищая, грешная без ничего,

Осталась в ночной темноте.

Богатства мои, все у него,

А он на высокой горе.

Как же увидеть, то чем дорожу?

Узнать, среди тысячи лиц?

Как же взлететь? Бога я попрошу,

Оставить меня среди птиц.

Пусть и не ласточкой, ни журавлем,

Черная буду ворона.

Все залечу раны в сердце твоём,

Добравшись до милого трона.

Что же молчит и не встречает?

Не нравятся черные перья мои?

Все я отдала он и не знает,

Что испытала я на пути.

Темнеет уж небо за мной наблюдая,

Как за окном птицей тоскую,

Он и не знает, ее обнимая

Красивую милую, но другую.

13 марта 2002г

.. Я стала ведьмой от горя и бедствий, поразивших меня. (Маргарита. "Мастер и Маргарита". М. Булгаков.)

* * *

Я стала такою от горя и бедствий.

Я стала седой от обычных последствий.

Я стала тростинкой, я стала водою,

В ночи улетающей в небо совою,

Русалкой, травою, горой ледяной.

Я стала звездою, я стала тобою:

Я миф, я легенда, несущая длань,

Я призрак, охотник, я белая лань.

В кустах притаившись-летучая мышь.

Я там у болота-гнетущая тишь.

Я суть, я, душа, я зову, я кричу.

Тому, кого жажду, кого я хочу.

Я ночь, я поэт, я роса, я слеза.

Я дочь без монет, звёздные волоса.

О, путник, свои подари мне глаза!

Знай, путник, я ведьма! И стала такою,

От горя и бедствий с лихою молвою.

Песня Герды

Мечтала о том, что смогу

Согреть ему лаской душу.

Но он же подобный врагу,

Остался во всем равнодушный.

Он выскочил, скрипнув зубами,

Во тьму погрозил кулаком,

И чуть шевеля губами,

Проклял мой весенний дом.

Гудели колокола,

Но в ужасе все замирали,

Когда опустилась зима,

На ледяном покрывале.

Пожалуйста, не презирай,

Меня за былую беспечность

А лучше мой милый Кай,

Попробуй сложить слово вечность.

Быть может пройдут холода,

Что долго меж нами стояли

И розою, чья-то душа

Напомнит о Герде и Кае.

Когда я бродил возле озера слез

Когда я бродил возле озера слез

Не в силах забыть все обиды

Я понял, что прожил легко, но всерьез

Я жизни своей не увидел.

Когда я дремал, развалясь в облаках

Мне грезился сон всех страшней

В нем видел я жизнь, но она была

Ужаснее сотни смертей.

Я видел землю с которой ушел,

Где дни ужаснее ночи.

Я видел толпу, обезумевший рев

Калек, изорванных в клочья.

И просыпаясь в страхе шептал

Таращась как полоумный,

– Как хорошо, что я мертв навсегда.

Боже, я счастлив, что умер!

Осужденная

Люди приговорили тебя,

Или сухие законы,

Их в кабинетах творят,

Синие погоны,

Сбрасывая пепел,

Туша бычки.

Больше нет рифмы,

Для одиночки.

Может какой-то

Усатый карапуз,

Сердитый до невозможности,

Снял с себя груз.

О женской стервозности,

Он узнал однажды,

И решил, что они мужчин,

Даже гаже.

А поэтому эта статья-твоя.

Все на бумажке,

Выйдет ли срок?

Как на ромашке…

Гадает бог,

Женская доля,

даже здесь,

У каждого лепестка

своя есть.

Но никогда никому не узнать,

О чувствах, которыми пишет мать.

Воспоминания, что за стеной,

Тоже послания-

Вечерней звездой.

Ты ее видишь,

И вижу я,

А значит она у нас общая.

Не плачь, же любимая, не надо, не плачь.

Унылы гудки, прима из передач.

Быть может когда-то решиться бог.

Умчится по ветру и твой лепесток.

11 августа 2003г

Выпьем

В душной харчевне, облако дыма,

Грязная стойка, лица вокруг,

Горькое пиво, пена игриво вылилась на пол

–замкнутый круг.

Выпьем, товарищ! Пусть это не ново,

Сердце ретиво бьётся в груди.

Пусть наливают снова и снова!

Пусть не смолкает музыка слова!

Выпьем за наши счастливые дни!

Рядом сосед носом уткнулся,

В рюмку, а дальше кто-то орет.

Крикни ему, чтоб скорее заткнулся,

Дал бы послушать как скрипка поет.

В ручках шалавы-цыганки, что может,

Где-то украла сей инструмент.

Тяжкие мысли гложут и гложут,

Портят как могут счастья момент.

Что же вам, мало? На те, залейтесь!

Знаю, что дома дети одни.

Выпьем, товарищ! Может случиться,

Больше не встретиться нам на пути.

Больше не встретиться и не подраться.

В том, что запили наша вина.

И за порогом нужно держаться,

Пусть рядом холод и темнота.

Война. Двадцать первый век

Я помню, как смотрела телевизор. Вышло экстренное сообщение новостей. Самолет врезался в одну из башен. Потом рухнула и другая. Столбы пыли, Америка в смятении. Мое первое впечатление-отсюда и возникли эти строки.

Людское многоголосие.

Тысячи солнц ярче, ударом,

Пламенем, светом, небесным пожаром,

Наземь упало, заполыхало.

Лёгкие рвало, черным угаром.

Вздрогнуло, плакало, снова упало.

Кровь за кровь!

Война вновь!

Нахлынуло горе-

Народ кричит,

Политики спорят,

Наука молчит.

Народ все кричит.

– Разбить! – Уничтожить! – И весь разговор!

На черный террор,

– Власти террор.

В лесу из криницы, напьемся водицы,

Может в последний раз…

Снова удар, пей всласть!

– Откуда?

– Куда?

– Сюда!

Два слова

Два слова, всего лишь два.

Услышала как-то в апреле.

Тогда зеленеет трава,

Тогда и глаза зеленеют.

Ты шел по тропинке лесной,

Я в след посмотрела с упрёком,

Хотела бежать за тобой,

Прискучило быть одинокой.

Ты светел, весел, я темна,

Я сумрачна, с чащей сливаюсь.

Волос черно-бурых копна,

Отрепьем чужим прикрываюсь.

Шепчу по утрам не молитву,

А заговор против людей.

Я трав намешала палитру.

Люблю же лишь диких зверей.

Вокруг тебя все кружила,

Обманы лихие плела,

В самую чащу сманила,

И не сгубила едва.

Ты поднял свои глаза,

Но сквозь меня посмотрел,

В них задрожала слеза,

Ты умирать не хотел.

Вот и услышала слова два,

Имя назвал ты чужое.

– Другую люблю! – Как нож слова,

– Не выберусь? Черт с тобою!

Первая жалость, первая грусть,

Самая ранняя боль…

Ведьмы не плачут? Ну и пусть!

Горькая, мокрая соль…

Ползет по щекам, – Позволь же помочь!

Ведь это невыносимо!

Мы разные. Знаю. Ты день, я ночь.

Шагай же вперёд любимый!

И ты по тропинке, все дальше шел,

Пока не скрылся вдали.

Дорогу свою наверно нашел,

Но не нашел любви.

Ее не заменишь слепой красотой,

И слов чудодейственных мало.

А ведьмы чудной, смешной и косой.

Всего на одну меньше стало.

19;12;2003г

Атлантида

Атлантида-чудное слово.

Ты увидишь ее лишь в кино,

Говорят, что и тема не нова,

Позабыли ее давно.

Позабыли, те кто не были,

У заманчивых берегов.

Атлантидцы же их простили.

Атлантидец всегда готов,

В вихре ветров морских закружиться,

И взлететь высоко над землёй,

Закричать, и запеть, веселиться,

Увлекая других за собой.

Облетая суровые скалы,

И бесстрашно борясь с волной,

Ударяют могучие валы,

Ударяют, стена за стеной.

Стойко-стоять, ровно держаться!

Счастье терять? Эко бояться!

Не было его и не надо, пустите!

Я без него, но с Атлантиды.

Это всего лишь моя страна!

Не верите? Плевать! Ничего не должна!

Объяснять, тем кто не может понять,

С видом серьезным проститься.

Есть среди вас Атлантидцы!

17;12;2003г

Памяти Джека Лондона

Полки уставлены книгами,

Где-то забавно кричат.

Этими странными мигами,

Полон вечерний закат.

Льются неутомимые

Речи из сотни ртов.

Отважная, неповторимая,

Каждый день-тысяча слов.

Вот кабинет – письменный стол,

А на столе – жуть!

Грозный окрик тьму расколол,

Тянутся нарты в путь.

Тянутся нарты, звонко скрипит

Полоз по вечному льду.

Мороз все крепчает, кровь кипит,

Душа в золотом бреду.

А где-то на юге, в другой стороне,

Влюбленные перед разлукой,

Укор посылают бездушной волне,

Объятые сладостной мукой.

Все рушит гордыня и кровный запрет,

Лишь песня берёт за живое.

Доносится к нам через множество лет:

– Алоха оэ. – Алоха оэ!

6 декабря 2002

(Алоха оэ – Здравствуй грусть.)

Одиночество

Зачем ко мне взываешь одиноко?

Зачем вздыхаешь где-то за углом?

Ты думаешь отрекся я от бога?

И мыслями живу лишь о былом?

Как улыбаешься, покажешься коварным,

Тому, кто в наш союз не посвящен.

Не знает он, что мы с тобою равны!

Не знаешь ты, что я уже прощен!

Но не мечтай, что попытаюсь скрыться.

Ведь я всегда с тобою был на "ты".

И рукописи жёлтые страницы,

Не скроют твоей пошлой наготы.

Я чувствую, когда захочешь – ранишь,

Затем нагонишь черную тоску.

Ее я ем, как хлеб ржаной, руками.

И слезной солью щедро окроплю.

Но час пробил, пора бы нам проститься,

Меня уж ждут за праздничным столом,

В восторге мчусь, мечтая позабыться,

Хотя б на миг, про шепот за углом.

29 марта 2004г.

Наташа

Походка ее была легка,

В глазах тень улыбки скользила.

Смеялись в чашке воды облака,

Которую мне приносила.

И в летний день, когда знойный полдень,

Тучею солнцу давал запрет,

Лоб утирая, старался запомнить,

В спелых колосьях, ее силуэт.

Рявкнула туча и дождик летучий,

Свежестью брызнул в усталых людей.

Опомнившись понял, какой я везучий,

Кинулся прочь за голубкой своей.

Быстро бежала, пыталася скрыться,

Страстно приветствовал, радостный гром.

Шмыгнула в рощу испуганной птицей,

И притаилась под мокрым кустом.

Небо терзалось сомнениями. Верю!

Что не смогла ты все сразу понять.

Как же доверилась хитрому зверю?

Давши себя целовать и ласкать!

Слезы твои никому не помогут.

Да и плевать, ну подумаешь грех!

Так оставайся смешной недотрогой,

Хрупким цветком для минутных утех.

Поезд умчался. За ним следом время,

Годы сплело в золотистый венок.

Но оставалось гнетущее бремя.

Черный от подлости, знойный денёк!

Нет не забыл! И не смог откреститься!

Покончил с делами, собравши деньжат.

Вот в деревушку решил заявиться,

Чтоб предложить белоснежный наряд.

Все как обычно, запела калитка,

Матери слезы, в ведерке-вода,

Вдруг зазвучала, откликнулась скрипка.

Заголосила-словно беда.

– Где же Наташа?

– Наверное в поле,

Мужу готовила знатный обед.

Сына родила, оставшись без доли,

Замуж пошла через несколько лет.

– Чей же ребенок? Возможна ль ошибка?

Я же решился! Ну в чем тут вина?

А на дворе надрывалася скрипка.

Словно вот-вот разорвется струна.

24 февраля 2002г.

***

Сердце мое не спит.

Муха в силках жужжит.

Сердце клокочет,

Муха не хочет,

Жизни лишится своей,

Она ей всего нужней.

Мне же нужна свобода,

Чтобы кричать до рвоты,

Чтобы лететь, и в пепел,

Все превратить заботы.

Но ближе и ближе паук,

Из кровью омытых рук,

Он утолит свою жажду.

Однажды…

Рыцари

В дымке тумана, все без обмана,

Скоро идут года.

Но неустанно, скачут желанны,

В каменные города.

Блеск солнца, латы, проход витиеватый,

Дворец и шорох рапир.

Поют супостаты, встречают в палатах,

Тех, кто с войны да на пир.

А там за оконцем, изящная, тонкая,

Горит, но не от огня,

Самая нежная, смелая, грешная

Ждёт меня…

***

В лесах за далёким градом,

В тиши у зыбучих болот,

Лежит мое сердце-награда,

Тому, кто за ним придет.

Неслась я по воле ветра

И рядом лишь лунный шар.

Мечтала забыться, но этот,

Остался утерянным дар.

Его я давно искала,

Но так не смогла найти.

И ночь звездным покрывалом

Укрыла к нему пути.

Мой друг, может так случиться,

К нему ты найдешь дорогу,

В тот час мне придется проститься

С несчастною недотрогой.

***

Словно камни огромные

Чувства в душе моей.

И глаза твои томные

Делают все больней.

Хочется всхлипнуть, сбежать,

Сердце свое спасти,

Чтоб ему не лежать,

В пыли на твоём пути.

А там за горою солнце

Заходит луне навстречу.

Приоткрываю оконце,

И вижу – пришел вечер.

Вечер усталый, постылый,

Черною кошкой скребётся.

И то, что у нас было,

Забыть мне не удаётся.

Съедено вместе соли полпуда,

Звезды-чудесные слитки.

Теперь же одна, молча буду,

Нанизывать бисер на нитки.

Он

– Я хочу, что б вы меня поняли.

– Он говорил, качая головой.

– И я хочу, чтоб мне не отказали,

И сердцу моему покой,

Оставили....

Пускай оно бьётся, как прежде!

Что стоит эта жертва вам.

Доставьте радость глупому невежде,

Доверьтесь ласковым речам.

Вот так уж лучше! – Змей шипел,

Добравшись до гнезда.

На птах, кричащих не смотрел,

Заглатывал птенца…

Снова я одна

Снова я одна,

Со мною только ночь.

Слез осушила до дна,

Кубок, нерусская дочь.

Чужим отдаваясь секретам,

Уныло протяжную песнь,

С ужасно занудным сюжетом,

Пою по надеясь, что есть…

В ней смысл, как и в жизни этой,

Горькой и сладкой моей.

На спине крылья с метой,

Увязли в череде дней.

А среди дней минуты,

Ради которых живу,

Чтобы сказать кому-то:

Как я его люблю!

Ужасная натура

Я запрещаю порочить,

Уж лучше проклинать.

И глупой одиночкой,

Я запрещаю звать.

Ужасная натура,

Во тьму ушедшая,

Но я давно не дура,

Лишь сумасшедшая.

Как много совершила…

Сожгла мечты живьём.

Ну что же тихо милый

Все шепчешь о своем

Боль стала мне расплатой,

Перешагнула грань.

Носить цветы в палату

Несчастный перестань

Ужасная натура,

Во тьму ушедшая.

Но я давно не дура,

Тебя обретшая.

Эй, страждущие…

Эй, страждущие, что вы мечитесь во сне!

Подумайте, ведь вам жить дальше…

Подымитесь, одевшись при свече-

Обрадуетесь ловко скрытой фальши.

Что человек всему венец.

Пусть пятиться как рак, боясь ошибок,

И молится, когда злотой телец,

Гарцует по мосту, который зыбок.

Но среди вас, я знаю, есть один,

Неясный человек, тельцов отвергнут стадом.

Немного замкнут, странен, нелюдим,

С хрустальным взглядом.

В котором вижу я чудесный свет,

Такой в столетие раз даётся богом.

А он идёт вперёд, ведь он – поэт.

По звездным утренним дорогам.

28 февраля 2003г.

Русалка

Ты все плакалась русалке,

Что не можешь в счастье жить,

Первой молодости жалко,

И что некого любить.

Размечталась, как о кладе,

О могильной тишине.

Говоришь, твоя награда-

Крест и насыпь на земле.

Лучше б была я немая,

Лучше б жила как-нибудь,

Не кричи, я все уж знаю.

Мне пришлось вот утонуть…

***

Молча слоняюсь, бессонница-гадина,