скачать книгу бесплатно
Психиатр, помахав упаковками таблеток, добавляет: – И таблетки сортирует, как я вижу, не ошибаясь. Кто ему разрешил?
– Так он сам вызвался, мы проверили, он вполне справляется.
Психиатр начал распаляться: – Но ведь он придурок? Или вы сами придурки? Получается, что он умнее вас? Он поворачивается к Девиду и спрашивает: – Дэвид, ты придурок?
– Да, сэр!
Ты полный идиот?
Девид отвечает слегка обиженно: – Нет, сэр, я Дэвид, придурок.
Психиатр улыбается: – нет, Дэвид, ты не придурок, просто ты все забыл, я приехал за тобой, возьми свои вещи, тебе нужно снова учиться.
– У меня нет вещей.
– Тогда возьми, что хочешь и пойдем со мной.
Дэвид подходит к своей койке и достает из-под подушки значок, снятый им с кителя убитого итальянского лейтенанта – овал с изображением огнедышащего дракона, сидящего на танке.
Особист его спрашивает: – Покажи!
Девид раскрывает ладонь.
– Ладно, забирай свой трофей.
* * *
Машина с майором Лурье и Девидом останавливается у морского берега. Майор выключает двигатель, тянет рычаг ручного тормоза, достает ключи и выходит из машины. Девид тоже выходит. Майор показывает рукой на спокойное море, берег и пляж: – море, берег, пляж.
Дэвид повторяет: – море, берег, пляж.
Майор раздевается, складывает одежду на плоский камень и заходит в море. Девид делает то же. Майор медленно входит в воду начинает неспешно плыть, высоко поднимая голову над водой. В отличие от майора, Дэвид плавает отлично, поднимая голову только для того, чтобы сделать вдох. Немного поплавав, майор выходит на берег и укладывается на теплый камень. Вскоре к нему присоединяется Дэвид.
Майор смотрит на Девида, смотрит на море и говорит: – Хорошо!
Девид повторяет, слегка смущенно: – Очень хорошо!
Потом, также смущенно, добавляет, показывая на море, берег, камень и коричневый листок на форме майора: – Море, берег, камень, майор.
Психиатр с улыбкой отвечает: – Да сэр!
* * *
Кабинет психиатра в здании, занятом полевым госпиталем в Тунисе. За столом в кабинете психиатра сидят майор Лурье и майор Сомерсет. Сомерсет показывает психиатру фотографию из личного дела и убежденно настаивает: – Нет, я определенно уверен, это именно он, Уильям Дж. Хартман. Новобранец, пропал без вести 6 апреля в бою в проходе Фондук. Смотрите, одно и то же лицо.
Психиатр открывает средний ящик письменного стола, достает оттуда потертый кожаный футляр, вынимает очки в тонкой металлической оправе, неспешно протирает их, водружает на крупный нос, и начинает, не спеша, рассматривать фотографии Девида и молодого пехотинца. Он морщит лоб, снимает очки, укладывает их в футляр, кладет футляр в ящик стола и задвигает ящик в стол:
– Возможно, что какое-то сходство имеется, но я думаю, что это не он. Посудите сами. Медальон не найден. Уильям родом из Кентукки, там крупных водоемов крайне мало, а этот плавает как рыба, или точнее, как Джонни Вайсмюллер. Я сам это видел. Чтобы так плавать, нужно жить на берегу моря. Теплого моря. Дэвид на полдюйма выше и на несколько фунтов тяжелее, чем этот Уильям. Надо найти кого-нибудь из тех, с кем он воевал и расспросить их.
– Бесполезно, я уже пробовал. Всех новобранцев погнали вперед, как оказалось, на минное поле и пулеметы. Из тех, кто прибыл вместе с ним, в живых осталось несколько безногих, их уже отправили домой через эвакогоспиталь в Константине. Я говорил с его ротным. Он мне сказал, что «у бройлеров не бывает имен», и что он не удивляется, что уцелевший в том бою имеет основания все забыть. Он и сам бы хотел это забыть… Он готов подписать любую бумагу.
– Я хотел бы все-таки с ним поговорить. Попросите его зайти ко мне.
– Он не придет. Я уже спрашивал, он боится, что его здесь запрут. Думаю, что на то у него есть основания.
Психиатр устало протирает глаза и говорит: – Майор, чего вы хотите? Мне, как и его бывшему ротному, по большому счету все равно, кто он. У меня свои проблемы. Скоро будет перегруппировка. Мне нужно успеть отправить симулянтов в армию, преступников, которые прикидываются психами, передать военной полиции, больных направить на лечение или реабилитацию. Дэвида или этого Уильяма Дж. Хартмана я тоже отправляю на психиатрическую реабилитацию в Америку. Вас это устраивает?
Майор Сомерсет, немного подумав, собирает документы в папку, закрывает ее и убирает в потертый портфель: – Да, устраивает, но я вынужден буду написать в его личном деле про то, что больше месяца он был непонятно где.
– А еще добавьте, что потом, в голом виде, он двумя камнями подбил итальянский танк. Майор, пишите, что хотите и перешлите мне его документы. Да, кстати, он ничего не вспомнил о своей прошлой жизни, но новых пробелов в памяти у него пока не было, он делает успехи в обучении. Мисс Бейкер с ним занимается, по возможности. Если повезет, его удастся вернуть в общество.
* * *
Сестринская комната. Девид, в госпитальной форме сидит за столом и старательно что-то пишет в тетради. На столе несколько школьных учебников, тетрадки, глобус. На стене карта полушарий, карты Африки и Северной Америки. Пожилая женщина с внешностью учительницы, но в армейской форме, диктует ему текст из учебника английского языка.
Входит майор Сомерсет. Мисс Бейкер и Деэвид встают, приветствуя майора.
– Добрый день мисс Бейкер, привет, Дэвид. Мисс, не уделите мне немного времени? Мне нужно задать вам несколько вопросов о вашем ученике.
Майор и мисс Бейкер уходят, Дэвид остается в комнате один. Он подходит к окну. Из окна видно, что двое крепких санитаров ведут больного, руки которого зафиксированы смирительной рубашкой. Девид встречает его полный злобы взгляд. Остальные больные ходят по садику, огороженному высокой каменной стеной, некоторые разговаривают, некоторые сидят, уставившись в одну точку, один – монотонно раскачивается из стороны в сторону.
* * *
Майор и мисс Бейкер медленно прогуливаются по дорожке на заднем дворе лечебницы.
– И вы действительно считаете, что он ничего не помнит? У него не было проблесков воспоминаний о прошлом? Может быть отрывки, какие-то случайные свидетельства того, что он что-то скрывает?
– Такого я не заметила. Он очень похож на ребенка, причем способного ребенка, он быстро осваивает английский язык, учит по нескольку десятков слов в день. Память хорошая, правда путается в артиклях и глагольных формах. Сложно ему с расплывчатыми понятиями: – добро, зло, долг, он их плохо понимает, а вот математику он осваивает очень быстро.
– А что в отношении сказок, дети их любят?
– Нет, он их не понимает, ему гораздо ближе толковый словарь в картинках. Мне будет жалко с ним расставаться, он хороший парень, поверьте мне, я уже больше двадцати лет в психиатрии, но такого больного я не встречала.
* * *
Мисс Бейкер возвращается в комнату Дэвида, улыбается и говорит ему:
– Уильям, скоро тебя отправят домой, в Америку!
– Но я не хочу туда, мой дом здесь! Я там никого не знаю.
– Ничего, ты познакомишься с новыми хорошими людьми. Пойми, тебе здесь нельзя оставаться. Мы тоже скоро уедем.
– Куда уедете?
– Не знаю, никто не знает, уедем, куда скажут.
– Мисс Бейкер, почему майор назвал меня Дэвидом, почему раньше все так меня называли?
– Потому, что раньше жил молодой человек, который камнем убил своего врага, великана. Как и ты. Помнишь, я тебе читала отрывок из Библии.
– Но я не хотел никого убивать, я не знаю, зачем я это сделал, мне стыдно.
– Уильям, к сожалению, бывают войны и нужно сражаться, приходится воевать. Если бы ты не убил его, он мог бы убить тебя, майора, меня, других людей.
– Но вы говорили, что убивать нельзя, что это грех.
– Да Уильям, ты прав, нельзя, но иногда приходится. Главное, чтобы тебе никогда не хотелось убивать или вредить другим людям.
* * *
Аэродром в Алжире. Психически больных, которых не удалось объявить здоровыми, отправляют на родину. Их всего шесть человек: двое буйных, трое тихих и Уильям, а также четверо санитаров. Их провожают майор Лурье и Мисс Бейкер. Майор передает старшему санитару в чине сержанта папку с документами на больных, пожимает ему руку. Потом он пожимает руку Уильяму и говорит ему:
– Уилл, я по-прежнему не знаю, кто ты, и кем ты был раньше, но желаю удачи, думаю, что все у тебя получится, ты – везучий!
Мисс Бейкер обнимает Уильяма и целует его в щеку:
– Уильям, будь осторожен, в мире много плохих людей, но хороших больше. Если получится, пиши мне письма.
– Буду писать обязательно, спасибо вам.
Уильям подхватывает потертый тяжелый ящик с красным крестом на боку, закидывает за спину свой легкий вещмешок и уходит вслед за санитаром по направлению к новенькой Дакоте, перед посадкой он оборачивается и машет рукой.
Мисс Бейкер спрашивает майора: – Как ты думаешь, кто все-таки Уильям?
– Не знаю, …сын человеческий.
Глава 5. Путь в Америку
Океан был бескрайним. Транспортные суда выстроились в линию, впереди, сзади и по бокам от нее шли военные суда боевого охранения. Погода была облачной, спокойной, суда лишь немного покачивались на пологих длинных волнах. Зеленая вода, взрезанная форштевнем, шелестела вдоль бортов, сливалась в пенистый кильватерный след за кормой, чтобы снова быть разрезанной надвое следующим пароходом.
Транспорт типа Либерти был оборудован под госпитальное судно. Раненых, которых нельзя было быстро вернуть в строй, отправляли домой, в Америку. Их было около двухсот человек. Еще на борт загрузили несколько десятков пленных и охрану.
Перед посадкой на борт Уильям распрощался с санитарами, передавшими его с рук на руки судовой команде медиков. Он не знал, что они сказали на словах судовым санитарам, но отношение к нему сильно отличалось от отношения к остальным психически больным. Всего их было на борту около двадцати. Всех их держали под замком. Буйных содержали отдельно в маленькой каюте. Но буйными их можно было назвать условно, им постоянно давали транквилизаторы. Тихих держали в большой каюте с меньшими ограничениями.
Судовым врачом-психиатром был молодой белобрысый лейтенант с красноватыми глазами в круглых очках. Его звали Андрю Скотт, но за глаза все его называли Кроликом. Он сразу отвел Уильяма в сторону и спросил:
– Ты хочешь в общую каюту с этими… или будешь жить с нашими санитарами? В таком случае придется помогать нам, зато ты сможешь свободно передвигаться по нашему отсеку и выходить на палубу.
* * *
Помогать приходилось много. Санитаров было всего 4 человека, все крепкие, но уже немолодые мужчины. Нужно было кормить, поить, переодевать и успокаивать больных. Но зато, утром и вечером можно было смотреть на море.
Санитары были малоразговорчивы, но доктор-Кролик оказался словоохотливым. Уильям задавал ему множество вопросов, тот, как мог, объяснял ему значение слов, дополняя те сведения, которые Уильям мог выучить по толковому словарю с картинками, что-то записывал в свой блокнот. Кролик постоянно сравнивал Уильяма со своей четырехлетней дочерью. Еще он научил Уильяма играть в шахматы, тот быстро стал прибавлять в мастерстве.
* * *
Как-то Кролик спросил: – Уилл, а ты видишь сны?
Он только что разъяснял Уильяму значение слова сон, в толковом словаре с картинками его не было. Ответ его удивил: – Да, я вижу сны, – один страшный, остальные странные.
– И что происходит в твоем страшном сне?
– То же самое, что было со мной наяву – я, голый, убегаю от танка, кидаю камни в танкистов, танк срывается с дороги, загорается и взрывается, я падаю и просыпаюсь.
– Уильям, танк нельзя поджечь камнями, это только сон. Я читал твое личное дело, такие сны со временем проходят. А что ты видишь в своих странных снах?
– Я вижу, как я летаю, в другом месте, я не знаю в каком, но там тоже есть море, есть горы, есть леса. Со мной летают мои друзья. Чтобы летать, нужно одеть такую одежду, как у танкистов, только очень легкую, не знаю, как он называется…
– Она называется комбинезон, продолжай…
– Там весело, все улыбаются, там люди не умирают, а если случайно умирают, то снова становятся живыми. Там у меня была девушка, красивая, добрая и умная… Вот и все, я больше не помню. Пытаюсь вспомнить, но не могу. Ничего не могу вспомнить. Ничего.
– Не расстраивайся, вспомнишь потом. Я знаю, как называется место, о котором ты мне рассказал. Это место называется рай.
* * *
Несчастье случилось на седьмой день плавания. Один тихий пациент уговорил санитара показать ему океан – психически больных содержали в помещении без иллюминаторов. Санитар вывел его вечером, когда спала дневная жара, на бак. Больной долго смотрел на океан, восторгался увиденным, а когда нужно было возвращаться, он улыбнулся, поблагодарил санитара, подбежал к борту и прыгнул в море. Подняли тревогу, но пароход не изменил скорость, не сошел с курса. У капитана был приказ держать строй. Кролик получил взыскание за то, что он плохо контролировал своих подчиненных, а у Уильяма прибавилось работы – нужно было замещать санитара, которого посадили под замок до выяснения обстоятельств.
Кролик был очень расстроен, он надеялся после возвращения получить отпуск домой, а теперь вместо этого его ждали судебные разбирательства.
Глава 6. В Америке
После высадки на берег их отвезли в госпиталь. Уильям помогал санитарам переносить больных. В это время в палату ворвался генерал с несколькими сопровождающими. Он начал орать на Кролика, на местного психиатра в чине майора, на медсестер и больных, короче на всех:
– Какого дьявола вы притащили сюда этих симулянтов, перестаньте забивать госпитали трусами, которые не хотят сражаться, всех вас нужно вернуть на тот же пароход и отправить назад в Африку. Я потребую созвать комиссию и перепроверить диагнозы всех этих сукиных детей.
Генерал подошел к больному, которому Уильям помогал одеваться: – Вот ты, ты почему здесь оказался?
Больной начал, заикаясь, что-то объяснять, при этом он обмочился. Генерал это увидел и разозлился:
– Чертовы трусы, я наведу здесь порядок, всех вас надо отправить на Тихий океан. К настоящим парням. Они вам покажут, ссыкуны недоделанные.
Он повернулся к Уильяму: – Ты тоже трус? Тоже сейчас напустишь в штаны?
Уильям спокойно посмотрел на генерала и ответил по форме:
– Нет сэр, я не трус, у меня ретроградная амнезия, мне сказали, что меня контузило в бою, когда я в одиночку подбил итальянский танк.
– В одиночку, говоришь, танк подбил! И чем ты его подбил?
– Камнем, сэр, точнее двумя камнями.
– Этот точно псих. Ладно, располагайтесь. Но комиссию я вам организую. Ненавижу трусов и симулянтов.
* * *
Вечером нескольким больным, в том числе Уильяму, разрешили выйти из психиатрического отделения на улицу, под надзором местных санитаров. Уильям стоял, прислонившись светло-зеленой стене недавно построенного двухэтажного здания, и рассматривал колонну усталых военных, пробегавших строем по пыльным дорожкам мимо госпитального центра. У здания напротив учились ходить на костылях люди с загипсованными ногами. Их поддерживали санитары. Он узнал, что это курсанты, сломавшие ноги при прыжках с парашютом. Он подумал, что летать, наверное, очень интересно – он немного увидел небо при перелете до Касабланки.
