Поезд

– Компания хорошо о вас заботится – согласился я.

Мясо в крупе оказалось очень сочным и вкусным. От неожиданности, после первого горячего, пряного куска я даже перестал жевать, не веря своему языку.

– Горячо? – поинтересовался сторож.

Но горячо не было, было безумно вкусно. Кажется впервые за долгое время я попробовал что-то естественное, не тщательно подобранное шеф-поваром ресторана, сложенное как конструктор с выверенными пропорциями, а такое простое и естественное. Обычная мешанина по сути, просто подогретое мясо с жиром, крупа и специи.

Я мотнул головой и на миг перестав работать челюстью, выдавил:

– Нет, не горячо, очень вкусно.

– Вот те раз, кажись давненько вы такого не ели. Вон как уплетаете.

Я снова прервался, чтоб ответить и еще растянуть удовольствие. Ароматный, насыщенный вкус бульона по прежнему был на языке и в мыслях.

– Кажется очень давно. Я с детства не ел ничего похожего.

Это напомнило мне «туристические» вылазки моего детства. Мы, я и мои товарищи, тогда точно так же покупали консервы в ближайшей бакалее и с оттопыренными карманами, налегке, просто уходили на весь день в лес, к озеру. Весь день мы только и делали, что валялись в траве или на песке, ходили по лесу в поисках хвороста и ягод, купались в озере, поднимая со дна диковинные камни и ракушки-беззубки. Из собранного хвороста, прямо на берегу мы разводили небольшой костер и так же как сейчас, ставили банки на угли у самого края. Иногда это была и картошка, но таскать с собой мешок нам не хотелось, это сильно нас замедляло. Я вспомнил и еще кое-что. Мы всегда покупали одну-две буханки хлеба и разломав их на куски, прямо руками, нанизывали на тонкие сухие ветки и жарили прямо на пламени костра.

– А можно Вас попросить…? – неуверенно начал я.

– Спрашивайте, конечно – откликнулся сторож.

– У Вас наверно имеется хлеб? Могу я пожарить корочку на огне?

Он хитро прищурился, словно понял что-то про меня.

– Конечно есть. Сейчас устрою – он направился к деревянному ящику, по форме напоминающему хлебницу. От туда он достал пышную буханку хлеба и отрезал несколько ломтей, а затем протянул их мне.

– Просто вспомнил из детства – с неловкой улыбкой пояснил я.

Сторож кивнул и направился к выходу.

– Еще минуту – кинул он на ходу и вышел наружу.

Его не было минут пять, но когда он вернулся, он держал в руке ту самую, из детства, сухую хворостину, слегка прихваченную снегом. Он отряхнул ее и протянул ее мне. Затем, предложив встать, подвинул мое кресло поближе к камину.

– Вы сидите, запекайте. Я приготовлю еще кое-что.

Устроившись у самого камина, я аккуратно нанизал корку в том месте где она была поплотней, чтоб не проворачивалась, и вытянул над огнем. Сторож снова скрылся за дверями.

В этот раз его не было подольше и когда он вернулся, он выглядел довольно запыхавшимся и разрумянившимся. Он торжественно вытянул на раскрасневшихся ладонях несколько чистых картофелин. Похоже он еще и вымыл их там, на морозе.

– Вот. В яму лазил за ними.

– Спасибо огромное – я постарался вложить в эти слова всю мою признательность. Было так чудесно, в таком забытом всеми месте, встретить такое гостеприимство.

– Сейчас завернем в фольгу и будет как надо.

Порывшись в комоде, он извлек клок довольно мятой фольги и бережно завернул каждую картофелину. Затем, подкинув на самый край камина, кочергой собрал вокруг них угли. Через пол часа картошка была готова. Стоит ли говорить, что я с удовольствием скушал и ее.

После импровизированного ужина, порядком подкрепившись и согревшись, мы сидели у камина, вытянув к нему ноги, и глядели на переливающиеся огненно-красным угли. Сторож больше молчал. Думаю он отвык от разговоров, целыми днями поглощенный в себя, а может ему казалось невежливым расспрашивать гостя и докучать ему.

– Вы наверно уже жалеете, что согласились зайти ко мне – как бы извиняясь, спросил сторож – Я уже отвык общаться с людьми. Даже не знаю, что вам и предложить, как развлечь.

– Не буду скрывать, вначале меня привело обычное любопытство и вежливость. Я и сам не очень представлял, чего ожидать. Но теперь я уверен, что поступил правильно. Я никогда не был в таком месте. Мне все здесь непривычно и все же здесь… уютно. Думаю вы предложили мне лучшее, из того, что мне было нужно. Возможность удрать из моей привычной жизни хоть на минуточку.

– Не может быть чтоб ваша жизнь была плоха.

– Что вы. Вовсе нет – рассмеялся я – Но моя жизнь, как купе в том поезде – я кивнул в ту сторону, где находился поезд – Он куда-то несется, а я просто не в состоянии сойти с него…

– Как диковинно вы говорите. Это вроде как у меня – все дни смешались в один. Один день лета, затем день осени, зимы…

– Вы верно меня поняли – рассмеялся я – Понимаете, я даже не могу вспомнить что-то значительное. Моя память не заполняется воспоминаниями. Но, сегодняшний вечер мы спасли. Наверно и у вас давненько не было гостей?

– Это точно. Сюда никто не добирается.

– Вы не будете против, если я к вам еще приеду? Скажем летом? – сказал я, неожиданно даже для себя.

– Что вы. Конечно нет. Вы только предупредите машиниста, чтоб они скорость снизили. Останавливаться-то им нельзя. А вот снизить – это, пожалуйста. На ходу выскочите. А обратно – там уж я организую.

– Значит нужно налегке? Без чемоданов. Только самое необходимое. Идеально!

Мы снова замолчали, но лишь на минуту.

– Меня зовут Роберт – я протянул сторожу руку.

Сторож представился в ответ.

Так сидя в креслах, рядом друг с другом, мы и скоротали часть той ночи. За разговорами о его семье и моей, о его тяжком и ответственном труде и о моих попытках писать. Об одиночестве или под прицелом сотен глаз. О величии природы и величии человека, кто в состоянии связать такие разные уголки планеты скоростными путями железки или автомагистралями.

Не знаю сколько прошло времени, я совершенно потерял ему счет. Кажется я даже затерялся в пространстве, вполне понимая при этом, где нахожусь. Этого места не было в моей системе координат и все же я был здесь, а значить это место реально.       Вдалеке раздался гудок поезда. Затем еще один.

– Кажется мне пора – сказал я.

– Да, похоже они закончили. Это сигнал к отправлению.

– Спасибо вам. За проведенное время. За прием. За общение.

– Да чего уж. Это вам спасибо, что зашли на огонек. Иногда очень хочется перекинуться парой слов. Даже с псом говорить начинаешь. Да ответить ему нечего.

Я усмехнулся.

– Давайте я вас провожу – предложил сторож.

– Спасибо, но тут не далеко. Не стоит тревожится. Я с удовольствием пройдусь один. А вы отдыхайте, похоже снега этой зимой будет предостаточно.

– Это уж как пить дать. Всего доброго вам. Счастливого пути.

– Спасибо – ответил я.

Мы пожали друг другу руки и я вышел наружу.

Кажется стало заметно холодней, не смотря на обильно падающий снег. Я поежился, поднял воротник и направился к поезду. Снег скрипит под подошвами, так, как никогда не скрипит в городе. Вокруг меня хвойный лес – деревья накрытые снегом, такие пышные, что все окружающее пространство кажется таким пушистым и мягким, в отличии от города, с его острыми углами и четко очерченными линиями. Воздух свеж и прозрачен. Кажется я могу различить каждую снежинку в отдельности. Они неторопливо падают вниз и дополняют мягкость рассеянную повсюду. Слабый лунный свет проникает сквозь ветви и отражается от снега – такого чистого, что под лунным светом он отливает сказочной синевой. Раздался еще один гудок. Это не производит на меня решительно никакого впечатления. Кажется тронься поезд без меня, я не сильно бы расстроился.

Удивительная чистота горного воздуха и окружающая меня природа, а может вечер, проведенный в неожиданном и уютном месте, но на некоторое время привычные мысли испарились, а проблемы отошли на задний план. Я словно заново родился и теперь особенно остро ощущаю окружающий мир. Кажется я вижу все иначе, чувства преломляются, я вижу новые детали. Мысли складываются в слова и предложения. Я наслаждаюсь их плавным течением и даю им полную свободу. Мне даже не нужно складывать их самому, мир вокруг так прекрасен, что слова, описывающие его, сами насыщаются окружающей красотой и их нужно только положить на лист. Я не тороплюсь, ускорившись я могу пропустить что-то важное и магия исчезнет. Так я дохожу до поезда.

Вагоны уже практически заполнены. Лишь такие же, как и я, опоздавшие "вскакивают на подножку уходящего поезда". Люди «прилипли» к окнам, в ожидании самого волнующего аттракциона в их жизни. Все знают причину остановки. Все понимают, что переезд сопряжен с определенным риском, хоть и предупреждены машинистом, что дорога безопасна и полностью готова к переезду. Я влетаю в купе. Жена встревожена и испугана, но мое появление вызывает у нее выдох облегчения. Она подходит ко мне и обнимает. Молчит, но ее объятия говорят о многом, говорят о чувстве, которое она по прежнему, спустя много совместных лет испытывает ко мне. Меня тоже охватывает это чувство. Я хочу положить его на бумагу, но терпеливо жду, ведь магия может испариться. Я наслаждаюсь моментом. Наконец жена делает шаг назад и держа меня за обе руки говорит:

– Сейчас должны тронуться. Было объявление по громкой связи.

– Да, знаю. Я слышал гудки.

Мы садимся на сиденья и жена замирает у окна. Время от времени бросая на меня короткий взгляд. Она ничего не спрашивает, знаю, что ей интересно, но кажется что-то важное теперь есть у нее, а для остального еще будет время.

Я протягиваю руку к моей наплечной сумке, висящей на крюке на стене, и снимаю ее. Достаю дневник и карандаш. Раскрываю дневник перед собой. Мне уже не требуется настрой. Мысли уже витают внутри меня и только и ждут момента, когда я смогу выплеснуть их на страницы.

Поезд дергается и мы трогаемся. Я чувствую это, но кажется это где-то там, далеко. Далеко от моих мыслей. Я пишу и пишу без остановки.

Поезд двигается медленно. Вот локомотив вступает на рельсы над пропастью. Вот еще вагон, и еще. Мы идем по дуге и можем видеть передние вагоны. В желтых проемах окон, где все занавески отдернуты в стороны, выстроились люди. Они неподвижны. Только смотрят по сторонам боясь шелохнуться. Но я словно не замечаю этого, я поглощен работой и новые слова появляются на бумаге. Карандаш в моей руке замирает. Я поднимаю взгляд. Моя жена смотрит на меня со смесью восхищения и гордости, а еще видимо бесконечной любви. Кажется пропасть теперь ее мало волнует. Она не задает вопросов, в ее взгляде нет спешки или напряжения. Она умиротворена. Наш вагон въезжает на мост. Из под колес, под их мерное постукивание, выстреливает лед и исчезает в бездне насыщенной паром. А сверху, следом за ними летит снег и тоже исчезает внизу. Я чувствую взгляд на себе и у самого обрыва вижу сторожа. Он вышел проводить поезд. Я смотрю на него и поднимаю руку в прощальном жесте. Он поднимает руку с массивной рукавицей и машет мне в ответ. Наконец он исчезает за окном. Я снова поворачиваюсь к жене и улыбаюсь. Она улыбается мне. Я возвращаюсь к рукописи. Слова сами выскакивают из под карандаша. Я не тороплюсь. Я точно знаю, что остановлюсь еще не скоро, а значит все хорошо.

Поезд благополучно пересекает пропасть и теперь набирает ход. Снова валит снег, снова проносятся мимо столбы электропередач. Мы снова петляем между отвесных скал и две тонкие полоски металла указывают нам путь.

***

Спустя два часа, когда свет во всех окнах поезда потушен и люди отдыхают после случившихся тревог, я дописываю свой текст:

"Жизнь можно воспринимать по разному. Как приключение, как испытание, как миссию наделенную целью, как череду случайностей, как биологический процесс или как цепь закономерностей обусловленных положением звезд или высшим замыслом, и даже как бессмысленное времяпрепровождение. Но как бы вы ее не воспринимали, скорее всего вы неправы. Жизнь невозможно «округлить», вогнать в привычные, понятные вам «рамки». Жизнь как поезд, который летит по рельсам, независимо от вашего к нему отношения, независимо от ваших мыслей и планов.

Все мы движемся из начальной точки, хотя и это лишь удобное допущение, ведь при рождении мы все находимся в разных условиях – до конечной, которая более предсказуема. А маршрут великой случайности и неоднозначности – это и есть ваш путь. Иллюзия, считать, что вы сами определяете его. Как бы вы не хотели столкнуть судьбу «с рельсов» или перевести на другой путь, намеренно ли или желая воспользоваться случайностью, у вас ничего не выйдет. Каждый раз когда вы думаете, что вы знаете путь по которому пойдете, жизнь удивит вас и возможно оставит в дураках. Но это не значит, что все потеряно. Даже следуя заложенному «маршруту» вы не обречены. На вашем пути есть масса остановок и что самое приятное, вы вольны устраивать их в любое время и где хотите. А еще, вы можете выбирать попутчиков с которыми скоротаете время. В общем, вы можете прекрасно провести время в пути."

Затем я, опустошенный, но довольный, закрыл дневник и убрал его в сумку.