Долгий путь, или Хрупкие люди

скачать книгу бесплатно


Но главное – уже по телефону она замечала, узнавала «бардак» в нем самом. Такой же точно, какой она нашла в себе самой – в том уголке себя, именованном им. И осознавала, что ремонт – требуется не только ей.

Однажды она приехала к нему сама. Просто так – пообещав мимоходом, и внезапно выполнив. В шатко-валко перестроенный частный дом в столичном пригороде, доставшийся от бабушки. С двором и мангалом.

И тогда она увидела бардак настоящий… Вот тогда она открыла для себя истинное «лицо» депрессии. Она увидела перед собой человека, который долго гнался за уходящим поездом, пока не выбился из сил. Который споткнулся, упал ничком на землю, ушибся и устал, и не находил больше в себе сил подняться. Как и понимания – зачем.

Она как раз была тогда примерно в том возрасте, в котором он был на своем пике, когда на него молилось полмира… Придя к нему, она была еще не звезда,

но и не чаяла этого. Мама научила ее, что блеск сцены – это мечта, которая изнутри исполняется весьма неожиданно, а психотерапия – научила что жажда звездности и обожания – это чаще всего компенсации каких-то дефицитов.

Да, она тогда была именно в том возрасте, когда он – блистал в музыкальном мире.... Она с детства была посвящена в эту легендарную историю… и лишь теперь открывала для себя, что совсем её не знала. Изнутри.

Поборов в себе шок и острейший приступ ядовитой жалости, граничащий с безысходностью, она нащупала основу, на которую решила опираться: она вспомнила мальчишку, о котором рассказывала Трэйси, а потом мама, и попробовала отыскать в этом потерянном бренном создании – того. Исходного.

– Привет, Пап! – сказала она, печально оглядывая обстановку, и помня, что в группах поддержки осуждение, явное или скрытое, как и обратная сторона его – всепрощение, игнорирование правды – признаки созависимого поведения, – Я пойду сварю кофе. А ты вставай, одевайся, и затеем уборку. Ничего, что болеешь, будем выздоравливать по ходу дела. Это и все, что у тебя есть из еды? И как ты не поправляешься на пиццах, счастливчик? Хорошо, что я захватила бекон. И яйца. И немного овощей. Ну как? А где у тебя урна? Так, кажется, нам понадобятся строительные мусорные пакеты. Вставай, смотри, я привезла тебе презент – брелок Бивиса и Бадхеда.

Это Рич рассказал ей, как по детству, а потом уже старше чем подростками они играли в этих персонажей, и повсюду собирали эту символику. Готовы были неделю пахать разнорабочими, чтоб купить себе по бейсболке с мультяшками.

Настраиваясь на этот визит, собираясь духом, она решилась позвонить его некогда, в детстве, лучшему школьному другу, который по-случайности и привел его тогда в проект… Она уже не помнила, откуда, но знала точно, что главным исполнением самых смелых мечт для него были не деньги и слава, а то, что он проходил этот путь с этими вот небезразличными людьми, связь с которыми вросла в него еще в школе.

Друзья… Однажды она услышала в одной из давным-давно брошенных фраз Райса, что не будь тогда детей у его ближайших друзей, у него она тоже появилась бы вряд ли. Оставить одну из многочисленных беременностей многочисленных подруг его побудил… «коллективизм». У друзей ведь получилось, потому не испугало и его… Так что его отцовство в неполные 20 было «подсмотренным». За компанию. И она просто была благодарна за свое везение, за этот жребий, и давно приняла этот факт как данность. Просто тогда он – именно так понимал жизнь. Именно так её измерял.

Тейн знала, что теперь он в глубокой опале бывших, некогда таких близких людей, с которыми столько достигал и которые столько для него значили, и ныне между ними тооооолстая стена из неосторожно, а чаще – намеренно брошенных в адрес друг друга колких слов и провокаций. Она и не мечтала, что Уолтер или Рэй захотят разговаривать с ней, по крайней мере о нем. Уолтер всегда был особенно добр и чуток с ней, но открыто избегал упоминаний ее отца. Впрочем, раньше ей это было и не нужно… Они были по одну сторону «барикад». Все они были так или иначе – теми, кому от него «досталось».

Словом, она понадеялась на Рича. Тот – будто б ждал, что рано или поздно это случится – что она позвонит и спросит. Он вкратце, без дамской лирики обрисовал ей примерно то же, что она слышала и прежде… Прикольный, легкий, полетный. Задорный. Позвав в гости, Рич припомнил пару забавных историй, которых она раньше никогда не слышала – нечто очень персональное. Эксклюзифффчик. Стройки, вечеринки, авантюры… И как они дурили его несчастную бабушку.

Понастольгировав, отец 2х дочерей примерно ее возраста осторожно напомнил, что она вступает на весьма «шаткую почву» – общение с человеком крайне неуравновешенным… Физической агрессией Райс никогда не отличался (с его комплекцией и профилем он мог только эпично поорать в знак возражения, и чаще всего, выхватить за это сам… До больнички… Что его, впрочем, никогда не останавливало), но непоследовательность его, перепады настроений, двойственность – могли свести с ума кого угодно.

Тейн заметила, что каждому, к кому она обращалась за «Райсом старого образца», приходилось пробиться к этим светлым воспоминаниями через толщу, сквозь толстый слой негатива, раздражения всем, что осело за эти долгие годы. Однако никто не отказал ей в этом.

Или… ему?

Она начала привыкать: нужно было это просто перетерпеть. Переждать, пока «попылит осадок», ведь все давно смирились, что Райс – больной человек, потерянный. И нужно дать каждому время докопаться до того слоя памяти, когда все было… чисто. Слоя, который не истлел, так чтоб совсем, но похоронен где-то ооочень глубоко.

– Ну… мне сложно судить, – сказал Рич, который когда-то и сам обернулся тем обиженным, кто предъявлял ему незаслуженность и «самозванство» его успеха, столь желанного и ценимого остальными, и который потом не раз сталкивался с досадной незаменимостью Райса в попытках реанимировать музыкальный проект, – кто он сейчас? Да, у всех бывают кризисы, но его-шний – будем честны, затянулся. Однако кто может винить дочь в желании вернуть отца? Не знаю что получится, но удачи тебе! Осторожности и терпения, ведь все пытались его вразумить, и я не исключение. Словом, участвовать не обещаю, но помни, что я… и наверное, мы все – всегда рядом с тобой. Передавай привет Брисси. И это… Держи в курсе! Забегай еще!

Осмысливая тот разговор, Тейн прихватила в ближайшем ларьке дешевый брелок. Одним из скудных воспоминаний детства были эпизоды, когда она теребила на шее отца крупную цепочку или кулон, или кольцо на пальце, или в ухе, или бейсболку, или нашивку на куртке… Так что почти детская неистовая любовь ее отца к кричащим аксессуарам и безделушкам была, пожалуй, самым ярким воспоминанием ее детства. Ведь это были 90е, когда все казалось доступным, ярким и безграничным. И это был один из самых стиличстически смелых персонажей своей эпохи, при чем не только в порядке съемок. Он и сам был похож на одну большую ее игрушку – все в нем было цветастым, манким и интересным… тогда…

А сейчас вещи его, при чем не всегда дешевые, были в поооолном беспорядке. Хоть в ухе все еще и торчал едва заметный «гвоздик». Она поманила его игрушкой, и, выманив из его мрачного убежища с задернутыми днем шторами, протянула ему маленьких пластиковых мультяшек.

И надо же, его глаза загорелись! Он передернул плечами, как настоящий хопер, (ведь бывших – не бывает. Только если Рич… Ну как не поддразнить по старой памяти?), откопал со дна полок, вероятно, последнюю чистую майку, затянул потуже на талии шнурок серых споривок, поел,

с плохоскрываемым любопытством изучая ее. Они много лет видели друг друга практически только в соцсетях. И теперь он, казалось, до конца не верил в просиходящее. В то, что все так… просто.

– Как Брисс? – спросил он отвлеченно и вежливо-прозрачно.

– Да ничего. – отмахнулась она рассеянно, – Фитнес-студия процветает, затеяла очередной ремонт дома. Она влюблена в этот дом. Тот, что ты оставил нам. Так что в норме.

– Отошла от 3го развода?

– Да, уже 2 года как! Только… она не в курсе, что я тут. Не сдавай меня, ладно?

Ему не пришлось давать этот ответ вслух. Как ему это сделать-то? Брисс все равно не возьмет трубку и не откроет его писем. А увидев его приближение, вызовет полицию. Так что в его растерянном согласии выполнить просьбу дочки бегущей строкой пробежало рассеянное и саркастическое заверение, исполнить которое будет легче, чем не исполнить.

Тэйн знала: когда-то он посвящал своей актуальной подружке (именно таковой он воспринимал законную жену) те немногие песни, что написал сам, и которые даже становились хитами, всегда носил обручальное кольцо, никогда не скрывал своего семейного положения от прессы и фанов, скучал и нежничал в частых и весьма дорогих тогда телефонных разговорах… Уезжая, спешил вернуться! Жить вместе у них получалось странно, но судя по всему, он верил в эту свою спонтанную семью. Или – старался верить. Просто не умел справляться с искушениями.

Ну да дело – былое. Она сюда пришла не для перемирий родителей – не по столь детским запросам. Все – давно взрослые самостоятельные люди.

Это – была не первая его романтическая история. И не последняя. Ну, живой же человек, у него – свое… там… на душе. Активный впечатлительный сенситивный мужчина, еще не старый, с багажом опыта – бывшего и… будущего. Куда деваться. Так что она просто мысленно поблагодарила его за учтивость, за проявленное пост-скриптум-уважение к ее матери, лучащееся в просветленных глазах. Она была благодарна ему и за то, что он хотябы верил, или старался верить в их семью – тогда. Ей это было важно.