скачать книгу бесплатно
Получилось почти синхронно с сержантом. Тренировки дали о себе знать. Даже ладони не вспотели. Можно сказать, Муль справился с эмоциями.
И выматерился. Перед ним стоял Сангус Шот собственной персоной. Хоть он и находился спиной к Мулю, но не узнать его широкоплечую плотную фигуру, в камуфляжной, жёлто-красной одежде и выбившиеся из-под панамы седеющие волосы было нельзя.
На крики солдат Сангус никак не отреагировал. Он даже не шелохнулся.
– Гражданский, руки за голову и на колени! – рявкнул Жеже. – Быстро!
Из-за фигуры Сангуса Муль слышал только голос сержанта, а его самого было не видать. Охотник двинулся на сержанта, как девятибалльная волна на катер.
– Ещё шаг и я стреляю! – предупредил Жеже.
Муль машинально прижался к стене, чтобы не попасть под дружеский огонь, и лихорадочно соображал. Отбросить эмоции получалось очень хорошо, только вот не очень помогало. Да что такое творит Сангус? Или у него в натуре крышняк потёк?! Не в сержанта же ему стрелять! Но и Сангуса отдавать Норме совсем не хочется.
Шот продолжал напирать, а сержант так и не выстрелил. Муль услышал глухой стук и звук, как будто с большой высоты уронили мешок с капустой.
– А ведь этот дурак мог тебя продырявить, Сангус! – услышал Муль голос Кема и увидел, как тот промелькнул в просвете между игровым автоматом и фигурой Сангуса. – Фигово, что теперь можно распрощаться с хорошей работёнкой. Сангус, ты… ты чего?!
Слова Кема потонули в хрипе. Охотник вцепился руками ему в шею, поднял над полом и как следует приложил спиной об стену. Кем выпустил свой “Быстрый”, и тот с лязганьем грохнулся на кафель пола.
Проклятье! Угашенный он что ли?! Муль поставил автомат на предохранитель, перехватил оружие и прикладом огрел Сангуса по лопатке. От такого удара любой бы скрючился и ослабил хватку. Но Сангус и ухом не повёл. Зато выпустил задыхающегося Кема, и тот повалился рядом со своим автоматом. Охотник повернулся к Мулю.
– Господи, да что с тобой стряслось! – прошептал побледневший Муль.
Обычно непроницаемое лицо Сангуса искажала звериная гримаса. Охотник ощерился и так свирепо таращился на Муля, что того дрожь пробрала. Да даже зюзики так свирепо никогда не смотрят!
– Эй, Сангус, это же я, Муль! – в отчаянии воскликнул парень.
Он даже снял шлем с пластиковым щитком, чтобы Сангус получше разглядел его.
Однако на Сангуса это не произвело должного впечатления. Тогда Муль отвёл автомат и двинул взбесившегося охотника в челюсть, но охотник мгновенно перехватил оружие, без малейшего труда вырвал его и с силой хрястнул им об стену. На мгновение Муль совсем растерялся. Он не узнавал Сангуса. Нет, конечно, глазами он видел его, но то, как он себя вёл, это был вовсе не Сангус. Мозг напрочь отказывался реагировать на такое.
Эх, прости меня, Сангус! Муль зарядил шагнувшему к нему Сангуса боитнком в пах, но с таким же результатом можно было дать коленом одной из этих дурацких раскрашенных железяк с экраном, рычажками и кнопками. Сангус ухватил его за подмышки, надавил в мышечные впадины большими пальцами и приподнял над собой. Муль заскулил от боли и хотел добраться до лица Сангуса, но тот предусмотрительно нагнул голову. Пока Муль выл и корчился от боли и нащупывал глаза противника, Сангус прошёл с Мулем несколько шагов, точно мальчик, который гордится новой игрушкой, размахнулся им, будто толкал ядро или метал молот, и запустил в витрину. Благо, и там стекло вышибли, а то изошёл бы Муль кровью от порезов, как свинья. Ему вполне хватило и того, что он впечатался спиной в асфальт и как следует приложился затылком. Вовремя же он снял каску! В глазах померкло. На какое-то время Муль вырубился. Очухался от того, что над ним склонилось лицо Кема.
– Муль, Муль, вставай! Валим, валим! – орал Кем и что есть сил тормошил его.
Не без помощи Кема Мулю удалось подняться, и они побежали к своей хентахе. Муля изрядно шатало, и Кем слегка придерживал его за талию. Как оказалось, в их отсутствие кто-то вскрыл купол хентахи и старательно раскурочил панель управления.
– Бежим к той, что под аркой!
И они побежали.
Уже когда они выбрались из города, Муль вдруг подумал: “А глаза-то у Сангуса вовсе не голубые”.
Прикинув что почём, друзья отправились в Брынцулы. Но вот беда, на полпути к городу, либо они нарвались на мину, либо какая-то скотина подбила их хентаху на полном лету, но под платформой громыхнуло, и она совершила чудное боковое сальто. А Мулю и без того было тошно.
Любовь – это фальшь
Гербес и Броккен шли по улочкам заброшенного города к реке. Солнце сбавило обороты и уже не жарило, как час назад, когда они ремонтировали Тюбик, но всё равно было душно. Братья взомкли, и футболки со штанами неприятно липли к телу.
На ремне, переброшенном через плечо Броккена, постукивали фляги, в них плескалась вода. "Как связка чеснока, – подумал Броккен. – Брякающая связка чеснока, в котором плещется сок."
Он с любопытством разглядывал потрёпанные непогодой городские строения, увитые гирляндами густой растительности. Изысками местная архитектура не баловала. Явной фавориткой у архитекторов была функциональность. Жилые дома, отличающиеся лишь количеством этажей да парой типажей корпуса, выпятив одинаковые челюсти-балконы, равнодушно взирали на путников тёмными проёмами одинаковых окон. Броккен предположил, что город изначально строился конкретно под обустройство персонала чего-либо. В степях это могли быть нефтяные вышки или шахты.
Любопытствовал Броккен недолго. Ему быстро приелись однотипные дома. Однако брошенный город продолжал очаровывать его атмосферой запустения, атмосферой одиночества, которая всегда ему нравилась. Любимым мультиком Броккена был сериал “Чёрный тигр”. Обычно в серии участвовало не более двух персонажей, а остальной мир подавался, как абсолютно статичный, безлюдный и безживотный. Броккен тяготел к минимализму. Очень хорошо, когда нет ничего и никого лишнего. Вот в этом городе нет жителей. Это очень хорошо. Всегда приятно прогуляться по такому городу.
Вполне вероятно, они с Гербесом сейчас единственные живые во всём городе. Если, конечно, не учитывать тех, кто мог населять Брынцулы вместо людей: дикие псы, кошки, зюзики. Наверное, похожее чувство возникает у астронавтов, которые первыми ступают на неисследованную планету. Брокк даже хотел предложить Гербесу погулять по городу, но не стал. Вряд ли он согласится. И будет прав. Сейчас бы до Новаскома добраться.
– Думаю, ты прав, Брокк, – сказал Гербес. – Старикан всучил мне устаревшую карту.
– Может, он и сам не в курсе, что она устаревшая.
– Безответственный идиот, вон он кто. Из-за него мы рискуем помереть с голода.
– Да ладно тебе. На платформе мы быстро домчим до Новаскома.
– Если хватит топлива, или на чём там эта штука работает. Твоя проблема в том, что ты слишком мягкотелый, братец, слишком добрый. Всепрощающий.
– Мне это не доставляет проблем.
– Это ты так думаешь. Добрыми людьми легко манипулировать.
– Мною никто не манипулирует. Разве только ты, когда навязываешь своё видение мира.
– Я манипулирую тобой ради твоей же пользы.
– Это какой же?
– Учу тебя противостоять манипуляциям.
– У тебя неплохо получается. Я напрочь игнорирую твои учения.
Карта утверждала, что река сразу за городом. И хотя бы в этом не обманула. Прикинув направление до реки и оставшееся расстояние, братья наугад свернули в подворотню в надежде, что дворы окажутся сквозными. Так и получилось, и они, благополучно срезав путь, вышли к реке Брынцулы. С водоёма дул ветерок. Он рассеивал духоту, и воздух заметно посвежел.
Приободрившись, братья миновали давно потухший светофор, перешли дорогу, поросшую сквозь трещины травой, и оказались на набережной. Чем ближе они подходили к реке, тем громче она шумела, ровно и мягко, будто сотня людей быстро и равнодушно перебирала наугад струны сотни арф. Река как бы бренчала. Шум объяснился мелкой глубиной и большим количеством порогов. Неподалёку перилами синел мост. Дальше река текла уже более спокойно, а ещё дальше, окончательно убегая от города, скрывалась за холмом.
Броккен замер, ухватился за гранитный блок парапета, слегка нагнулся, словно собрался блевать, и качнул головой.
– Ты чего, Брок? – встревоженно посмотрел на брата Гербес.
– Голова закружилась. Ерунда. Это от солнца. Весь день пекло как ненормальное.
– Точно всё в порядке? – Гербес обеспокоенно заглянул в глаза брату.
– Всё норм. Уже прошло. – Броккен выпрямился, отнял руку от парапета и вяло улыбнулся. – Да и что ты сделаешь? Вызовешь скорую помощь?
– Не городи ерунды! Если у тебя солнечный удар, тебе надо полежать под теньком. Тошнота, жар, слабость есть?
– Нет, – соврал Броккен. Его явно подташнивало, и слабость имелась. – Да всё в порядке. Пошли. Надо набрать воды и ехать дальше.
Гербес недоверчиво покачал головой, памятуя о приступах упёртости Брока.
По ближайшим ступеням они спустились на песчаный берег. Броккен расстегнул ремень и стянул с него фляги, как куски шашлыка с шампура. Мысль о жареном мясе напомнила ему о том, что его желудок так же пуст, как и Брынцулы. Желудок согласно заурчал. Когда он ел-то последний раз? Неделю одной землёй питался. От того и слабость, и тошнота. Ладно, пофиг. Не пешком же до Новаскома топать. Попросить Гербеса порулить, а самому вздремнуть. После сна всё легче.
Братья, присев на корточки у кромки воды, наполнили фляги, предварительно вылив содержимое и сполоснув. В речной прозрачной воде искрилось солнце. Манерки значительно потяжелели. Броккен с наслаждением напился холодной водой, облил из фляги голову и задумчиво посмотрел на реку.
– А давай искупаемся? – предложил он.
Гербес одобрительно улыбнулся.
– Читаешь мои мысли, брат.
Они сбросили одежду и залезли в реку. Бурная и упругая от сильного течения вода, пенясь, огибала их тела и старалась сбить с ног, но ей чутка не хватало силёнок. В самом глубоком месте она доходила почти до пояса, к тому же дно изобиловало крупным покатым камнем, так что проще было несколько раз окунуться, чем пытаться плавать, да с тем и выбраться на берег.
– Эх, не догадались мы второй ремень прихватить, – посетовал Гербес. – Вдвоём не так тяжко было бы нести. А так шесть литров на горбу волохать придётся.
– Не соломка, не сломаешься.
Броккен, усевшись на ещё не остывший после полуденного зноя песок, смотрел на противоположный берег не слишком-то и широкой речки, – метров десять, не больше, – где на пустыре желтел двухэтажный домишка с одним окном на втором этаже, к которому вела красная пожарная лестница. Домик ограждал серый рельефный забор. Возле домика некая конструкция, состоящая из зелёной восьмиугольной кирпичной башни и укрепляющих её железных балок. Станция что ль какая?
– Герб, а знаешь, что напомнил мне этот город?
– Твою извечную душевную пустоту?
Гербес плюхнулся на песок возле брата.
– Нет. Наш Замок.
– А, старая усадьба. – Гербес протёр глаза и проморгался. – Чего-то спать хочется, и голова как-то отяжелела. Не рано ли?
– Надо передохнуть, – согласился Броккен. – Я тоже выдохся. Насыщенный денёк выдался. Посидим немного да пойдём обратно… А мы много чего из Замка перетаскали. Альбом со старыми фотками, посуду фарфоровую, настенные часы с бронзовыми шишечками. Картины, фигурки всякие. Я придумывал про людей на фото и вещи разные истории, а ты потом продавал всё это барахло, пересказывая сопутствующие товарам истории. И кто-то ведь покупал. Помню, я с тобой поспорил, что уж кирпич из кладки дома у тебя точно никто не купит, пусть и с самой крутой историей. И я ведь сочинил такую историю. Там было про то, как один брат приревновал другого к девушке и проломил ему голову кирпичом. Для убедительности мы мазанули кирпич красной краской, а когда она подсохла, чутка поскоблили её ножиком для масла. Придали кирпичу вид старины глубокой, и сочинили письмо, в котором убийца признавался в содеянном.
– Я вот совсем не помню, о чём было то дурацкое письмо, но кирпич я загнал за 500 золотых. Тогда это была приличная сумма.
– А я и забыл цену сделки, а историю вот помню, даже имена братьев. Надл и Гмид.
– А купил у меня кирпич этот жирный придурок Ботто Свищ. Богатенькие Свищи. Ну так на ком ещё деньги делаются, на самых богатых да на самых бедных. Идиот тут же побежал с кирпичом и письмом в полицию. Чего он добивался, я так и не понял.
– Я слышал от парней, что Ботто мечтал стать полицейским.
– Точно идиот.
– К нам ещё потом домой полицейские приходили, пришлось во всём признаться. Один полицейский ещё пригрозил, мол, за мошенничество сажают, и чтоб мы больше так не делали. А твой папа нас похвалил.
– Наша мама тоже нас похвалила. И только твой папа, как обычно, начал занудствовать и читать морали.
– Да ладно тебе. И я вот думаю, а что люди покупали: вещи или истории?
Броккеном овладела приятная истома. Сладкая нега наполнила его. Броккен с удовольствием распластался на песке и посмотрел на небо. Солнце прикрывали облака, и оно оттуда выглядывало… одним глазком. Глаза Броккена закрылись почти сами собой. Речной бриз приятно овевал кожу и шевелил волосы.
Гербес громко и протяжно зевнул, точно скучающая на цепи дворняга.
– Герб, слушай, я сейчас немного подремлю, хорошо? Потом и пойдём.
Гербес не ответил, и Броккен тут же заснул.
А Гербес не ответил потому, что заснул первым.
И проснулся он тоже первым. Ему приснились чёрные мохнатые пауки в очках, которые несли его в центр огромной паутины. И когда донесли, то бросили в какую-то дыру, из которой лился сиреневый свет. Тут Гербес и проснулся. По нему кто-то ползал.
– Не рыпайся, великан, – пропищал этот кто-то. – Ты ведь знаешь, какие у нас острые когти. Хе-хе.
Гербес ощутил, как что-то больно давит ему на кадык, и распахнул веки, как распахивают утром шторы в хорошую погоду. И узрел зюзика, стоявшего одной лапой у него на груди, а другой на его кадыке. Гербес не знал, насколько острые когти у зюзиков (а они у них острые, как лезвие), поэтому, недолго думая, схватил зюзика за шкирку, швырнул его на песок и вскочил на ноги. Зюзик сделал “блинчик”, прокатился по песку, собирая шерстью песчинки, тут же шустро поднялся и ощерился, демонстрируя великолепные желтоватые резцы.
– Мы убьём тебя! – заверещал он, сжав крохотные пальчики в кулаки. – И твоего приятеля! И заберём себе ваши фляги и все ваши пожитки! А из вас сварим суп!
Семеро зюзиков, и правда, успели дотащить связку фляжек до ступеней, по которым спустились братья.
– Отдайте воду, воры! – заорал Гербес.
Грызуны бросили фляги и повернулись мордами к Гербесу, угрожающе выставив когтистые лапы.
– А ты попробуй, великан, забери её! – произнёс один из них.
Восьмой зюзик, что ползал по Гербесу, опустился на четыре лапы и забежал ему за спину.
– Да нахрена вам фляжки?! – Гербес больше высказал возмущение, подавляющее страх, чем желание узнать, зачем зюзикам понадобились фляги с водой.
– Не твоё дело, великан.
Семеро зюзиков разошлись в цепь и образовали полукруг, который вот-вот грозился замкнуться вокруг Гербеса. А ему вовсе не улыбалось предоставить этим сумасшедшим грызунам по колено такую возможность. Гербес не знал, как у них обстоят дела с когтями, но зубы как бы намекали.
Гербес метнулся к безмятежно спящему Броккену, молясь о том, чтобы зюзики не успели стыбрить пушку. Порылся в его одежде, нащупал ту самую гравипушку человека в жёлтой футболке, вытащил её и наставил на зюзиков.
– Так, зубастые ублюдки, – сказал Гербес, – двух выстрелов из этой малютки будет вполне достаточно, чтобы каждого из вас размазать по пляжу.
Гербес не имел ни малейшего представления, как стрелять из пистолета. Сбоку имелись две кнопки, был и спусковой крючок. Но выстрелит ли пистолет при нажатии на крючок?
Зюзики нерешительно остановили своё решительное наступление.
– Тебя это тоже касается, зубастый ублюдок, – повернулся Гербес к зюзику, снова старательно кравшегося ему за спину. – Быстро к остальным.
Зюзик злобно зашипел, но повиновался. Гербес моргнул. Выступивший от волнения пот намочил бровь и добрался до глаза.
– Теперь валите-ка отсюда подобру-поздорову.
– Ты ещё пожалеешь, великан, – посулил зюзик, который, видать, был у них за главного.
– О чём же? – удивился Гербес. – Вы, кажется, собирались мне глотку перерезать. Или я вас неправильно понял?
