Приди вчера, сегодня!

– Гулсунай, – ее мысли прервала Зинат, протягивая свою пустую пиалу.

– Ой, нас всех своровали, как лошадей, – услышала Гулсунай, наливая в пиалу чаю.– Гулсунай единственная, вышла замуж согласно обычаю.

– Ну да, Болот не такой балбес, как наши мужья. Он тихий, спокойный, и мухи не обидит. Он даже здоровается своеобразно, опустит голову, смотрит украдкой, словно я укушу, скажет «салам» и быстро отворачивается. Такой застенчивый, – сказала Зинат. Хотя казалось бы, она похвально отзывалась о Болоте, Гулсунай заметила ее легкую издевку над нерешительным характером Болота.

– А я сама с ним здороваюсь, потому, что я вообще не слышу его и, чтобы не облажаться, подхожу поближе. А он кивнет головой, быстро пробормочет что-то, а кстати, он мне говорит «здрасьте» и быстро ретируется, – сквозь смех проговорила Сайраш.

– Если бы не Айшакан апа, он вообще, наверное, не женился бы. Она долго ждала, что ее сын сам найдет себе невесту и женится. А ему двадцать пятый годок пошел, а он так и ходит. Забеспокоились не только она, но и все жители села. Моя свекровь намекнула, что пора бы ее чаду семьей обзаводиться. А Айшакан апа говорит «Я и сама об этом думаю, но так ведь у него никогда не было девушки». А моя свекровь «Велика проблема. Взял бы, да и украл. Вон в селе полно девушек. «Да ведь это не все так просто, с его-то характером». Моя свекровь поведала эту проблему Марату, а он собрал друзей и решили помочь Болоту, вернее Айшакан апе, поскольку это ее волновало больше, чем самого Болота. Помнишь Айзаду, которая недавно приезжала к Майрам жене, так она ее племянница. А какая она красивая была, это она сейчас такая зачуханная стала. А когда школу заканчивала, такая беленькая, а фигура…

– Не абы как хотели его женить, выбрали самую достойную пару.

– Подожди! И вот Марат со своими дружками привезли ее, она как раз на остановке стояла, в город собралась ехать. Те подъехали и под видом того, что тоже в город едут, посадили в машину и привезли к ним,– сказала Айсулуу указывая пальцем на Гулсунай.– И все было сделано, и кошого повесили, уже самовар кипел. Люди собрались. И вдруг паника. Невестки нет. Как начали разбираться. И Болот, такой, тихо говорит. «Я ее сам отпустил, плакала она, учиться хочет». Злости Айша апы не было предела, – заливаясь смехом, и намазывая на хлеб варенье говорила Айсулуу. – И тут инициативу в руки взяла сама Айшакан апа: «Да он так безродным останется!»

Гулсунай подумала, как же угодил в точку Марат, суженый этой красавицы, найти в жены такую же сплетницу, как и его мать. Ведь когда она выходила замуж, Марат еще был не женат, а она рассказывает эту историю так, как будто была свидетельницей этого случая. Не будь Марат легковерным, ей не сидеть бы здесь и не чесать языком. Да и здесь, дело не обошлось без помощи вестовщиц. В школьные годы Марат дружил с девушкой, которая училась классом ниже. В первое время она нравилась ему внешне, черные прямые волосы до плеч, прямой нос, и большие карие глаза. В этом взгляде угадывалось нечто такое, чего не встретишь у других девушек ее возраста. Она мыслила глубже, и отличалась от всех своим серьезным нравом. Полненькая фигура ничуть ее не портила, а даже, наоборот прибавляла важности ее характеру. Не так-то легко было добиться ее расположения. Ее интересовали другие вещи, а не зависание с мальчишками из села. Но каким- то образом Марат смог добиться ее внимания. Она была достаточно начитана, коллекционировала книги, и было ясно, почему ее интересы выходили за рамки интересов ее одноклассниц. Немало красивых слов было пересказано ими под большой сосной на окраине села, где они проводили свои вечера. После школы Марат остался в селе, а через год его забрали в армию. Его девушка поступила в институт, но их будущее было решено. И какие бы расстояния не разделяли их , они верили, что будут вместе. Но не тут-то было. После возвращения из армии , Марат разоткровенничался с другом о своих переживаниях относительно того, что давно не получал писем от своей возлюбленной. Ситуация не заставила долго ждать. Через неделю, благожелательствующие доложили ему крайне важную новость. Его возлюбленная, уже давно встречается с одним молодым человеком, и вскоре собираются жениться.

Почему он им поверил? Почему не проверил? Почему не сходил к ее родителям и не спросил? Эти вопросы Марат задает себе до сих пор, когда выпьет со своими друзьями. Будучи трезвым, он не выдает своих чувств. Его жизнь круто изменилась, изменились его планы, его стремления, его мечты. После услышанного, он ходил как бешеный, он мог поверить в то, что она возможно в больнице, что у нее сессия, самое неприятное, что могло бы быть, что она разлюбила. Но променять его на другого! Нет, она получит свое. Он женится раньше, чем она выйдет замуж. Пусть думает, что он давно изменяет ей! Пусть думает, что она была лишь игрушкой, кратковременным развлечением! Его друзья разделяли такое мнение, и приложили все усилия для его осуществления. Стали перебирать потенциальных невест для Марата. Село небольшое и все происходящее становится известно за считанные дни. Также стало известно, что к Назгуле их однокласснице приехала ее подруга. Она была из другого региона. Он ее никогда не видел, ничего о ней не знал, но это его никак не смутило. Только представлял он, перекошенное от услышанного лицо своей любимой. В этом он был прав. Она приехала на третий день его женитьбы. Марат сидел на старенькой деревянной самодельной табуретке, под навесом, где кипятился самовар, и в кругу своих друзей пил пиво, когда его младший братишка шепнул ему, что пришла его девушка. Он торжествующе вышел к ней. Она стояла спиной к сосне так, чтобы любопытствующие, не смогли увидеть ее. Глаза ее были красные от слез. Волосы распущены. Одета была в белое красивое платье и туфли на каблуках. Наверное, хотела, чтобы любимый запомнил ее такой. Марат подошел к ней. В одной руке держал бутылку пива, а в другой сигарету. «Ты очень счастлив?»– была ее первая фраза.– «А ты что думала?»– ответил он без тени смущения. Потом начались разборки, оправдания слезы. «Как ты мог?!» последнее, что сказала его девушка, и побежала от него. Догонять ее было бессмысленно. Ошарашенный, он вернулся домой , а в кошого сидела его жена, и мило беседовала со своей новой родней. Она сидела, подогнув обе ноги так, как обычно сидят приличные девушки. Его взгляд направился выше, и он увидел маленькое лицо, узкие почти невидимые губы, нос как раз таки был видим, он отличался от всех миниатюрных форм ее лица. Но что он заметил, так ее глаза, узкие, но вместе с тем хитрые не сулящие ничего хорошего. Он начал приходить в себя, и понимать ужас сотворенного, и выбежал на улицу. Но было уже поздно. Во дворе играла веселая узбекская музыка, варилось мясо в казане, а его родители взволнованно ожидали приезда сватов.

Гулсунай то и дело уходила в себя, а гости продолжали насмехаться над ее мужем. Делали они это как – бы не со зла, но у Гулсунай терпение лопнуло, и она готова была наговорить немало нелестных слов об их внешности, взбалмошности, невоспитанности, хамства, как услышала мужские голоса. Послышались шаги, и в комнату вошли ее муж Болот и Марат со своим годовалым сыном на руках. Марат был красивый мужчина. Высокий рост, широкие плечи. Правда, одет он был неважно: старый черный свитер, ворот и рукава которого были обтянуты, висел на нем уродливо и не менее уродливо торчал ворот его бежевой рубашки в желто красную клетку. А темно зеленое трико никак не гармонировало с верхом. И хотя его лицо мало изменилось с того момента, как он расстался со своей любимой, казалось, что ему далеко наплевать на то, как он выглядит. Его сын был точной копией его. Волнистые волосы, черные небольшие глаза овальной формы, и светлая кожа. И если бы его одели нормально, заменили бы эту грязную одежду, на другую, чистую и надели бы обувь по размеру, малыш был бы просто чудом. Лицо у Марата побагровело, когда он увидел на столе возле жены пустую рюмку. Опустив малыша, он, ругаясь, грубо взял за локоть Айсулуу и подтолкнул к двери. Она покорно поплелась к выходу. За ней спешно стали собираться ее подруги. Болот, бросив на них злой взгляд, прошел дальше в гостиную. Убрав со стола, Гулсунай глянула на часы, ровно три часа просидели эти бабы. За это время она могла бы закончить стирку. Вышла во двор, и начала мыть большой тридцатилитровый чугунный казан, и никак не могла забыть об этом разговоре. «Они имели в виду, что мой муж лох, говоря о том, как он отпустил невесту, и как не мог самостоятельно жениться. А сами вы счастливы оттого, что мужья ваши обращаются с вами как с ничтожеством. Оскорбляют вас, грубо толкают. Вероятно, от всего этого вы больше чувствуете себя женщинами. А тебе Айсулуу сидеть бы старой девой у своего отчима, если бы международные организации , не взялись в то время бороться за гендерное равенство. Ты бы мечтала о том, чтобы такой лох как мой муж, посмотрел на тебя», – разговаривала сама с собою разъяренная Гулсунай.

Помыв казан, и рукой вычерпывая воду наружу, она не замечала того, что выплескивает воду на нарубленные дрова.

Глава шестая

Жеребенок проснулся от шума накрапывающего дождя. Он лежал в сарае, оглянулся вокруг и встретился взглядом с матерью. Видимо, она ждала того, чтобы проснулся ее малыш. Кобыла была привязана к толстой балке, а жеребенок к маленькой короткой. Мать, было, потянулась к нему, но веревка была короткой и она отпрянула. Жеребенок слышал стук дождя, и видел, что местами в сарае мокро. А внутри помещения темновато. Прошло немало времени, а его друг так и не появлялся. Хотя возле него была его мать, он жаждал прихода мальчика с веселыми глазами. Да, и эти смешные птицы куда-то подевались. Вокруг было скучно и одиноко. Даже эти доставучие, маленькие с невидимыми крыльями твари куда-то поисчезали. Кроме него, и его матери не было ни единой, живой души. Он лежал и лениво изучал предметы вокруг себя. Вдруг в дверном проеме он увидел глаз, то на него смотрел мальчик. «Кайрат!» – восторженно воскликнул про себя жеребенок и соскочил с места. Кайрат не дал ему долго ждать и, открыв дверцу, влетел в сарай.

– Белек, ты меня ждал, тебе было скучно?– сказал он, обняв его за шею. – А мама, что, тебе с ней не интересно было, да?– говорил Кайрат, испытывая великую радость от того, как он стал много значить для этого животного. Жеребенок быстро заморгал ресницами, прильнул к груди друга. Белек слышал много ласковых слов, но чего не мог он понять, так того, почему держат их в тесном неуютном помещении. Кайрат ходил вокруг него, временами подходил к кобыле, вытаскивал из груды заваленных вещей палки, и что-то говорил.

Время близилось к вечеру, дождь прекратился, и отец Кайрата, отвязав веревку от балки, повел их на улицу. Он наступил на коричневую землю и тяжело поднял ноги. Вся грязь прилипала к копытам, и холод пронизывал все тело. Так он шел по-доброму названный своим хозяином, а более другом Кайратом, маленьким человечком, Белеком, в сторону стойла, испытывая неудобства, озираясь вокруг и ища знакомые ему предметы. За ним шел Кайрат, с маленькой веточкой тополя в руке. Большие, карие глаза смотрели так искренне радостно, казалось, что в его голове с реактивной скоростью появляются мысли, ресницы быстро моргали, он все время обходил его то спереди, то сзади, его постоянная веселость стала заражать его, и его ленивые шаги сменились на быстрые. Голова высоко поднялась, и он увидел этих двуногих. Они, также скрючившись от холода, держались кучей, только глаза их сверкали и были чем-то омрачены. Вдруг один из них побежал, увидев белую, мягкую, липкую пищу. Это был кусочек мякоти хлеба, смоченный дождем. За ним побежал другой с красным гребнем и попытался отобрать, завязалась драка, но первый уже успел проглотить свой заслуженный ужин. Белек тоже начал испытывать голод, так захотелось ему пощипать травки, побегать на зеленом лугу и позагорать на солнышке.

Позже привели и саму кобылу и привязали поодаль от него, по ее не совсем доброму взгляду , жеребенок понял, что мать также голодна. Он начал понимать, что дни бывают разные, солнечные и дождливые, интересные и скучные, равно, как настроения у людей могут быть веселые и не очень. Это он заметил у большого хозяина, он был как-то совсем отвлечен и коротко отвечал на вопросы сына.

Спустя какое-то время, из-под туч выглянуло солнце, оно светило совсем слабо, теплее стало ненамного. Вскоре вышла хозяйка с большим зеленым, пластмассовым ведром в руке, и начала доить кобылу. Это занятие продлилось недолго. По- видимому, она не достигла ожидаемых результатов, и что-то проворчала, глядя на большого хозяина. Тот, спеша начал отвязывать кобылу. В свою очередь, он что-то буркнул своему сыну, и тот, побежав в сарай, вытащил большой, сложенный и от постоянного пользования из белого превратившийся в серо-коричневый аркан. Отец мальчика, взяв аркан из рук Кайрата, погнал кобылу в сад. Позже и его отвязали, но в этот раз он ходил свободным, трава была мокрая, также он не почуял благоуханья цветов, как было раньше. Несмотря на свое голодное состояние, его мать лениво жевала траву, и как-то грустно смотрела на своего не грустного малыша. Жеребенок подошел к ней, лег на мокрую траву и глядел на мать. Она обвела своей мордой его голову, глаза и тоже легла со своим отпрыском. Так они лежали друг возле друга, нежно толкаясь и громко дыша. Кайрат бегал вокруг, собирал дождевую воду с листьев, что-то экспериментировал, и как-будто бы специально не мешал уединившимся на какое-то время родным существам.

Такое поведение Кайрата, а именно невмешательство в их покой, казалось, было неспроста, так как вечером того злополучного дня в забор постучали. Как всегда выбежал Кайрат, он любил гостей, особенно тех, кто приезжал к ним издалека. Но, увидев через щели забора толпу мужчин, он совсем не обрадовался. То были друзья его папы, вернее, односельчане, такого же возраста, как и его родители, но называвшие себя друзьями, поскольку в их деревне, больше не с кем и дружить-то было. В большинстве своем они приходили выпить у них дома, либо попросить денег на выпивку, либо по каким-то интересовавшим их делам. А этот их визит, он, пожалуй, запомнил навсегда. Держась одной рукой за ручку двери, а другой рукой за дверной проем, он стоял, не решаясь, открыть дверь или позвать родителей.

– Эй, Кайрат, открывай быстрей дверь. Отец дома?– крикнул Талант одноклассник отца его. Высокий, худой мужчина в спортивных брюках трико, темно-синего цвета, синей выцветшей рубашке, грязно-серого цвета вязаной безрукавке, и темно сером пиджаке. На голове его как-то непонятно торчала шапка. Каков был его внешний вид, таково было и его отношение к жизни. Любил выпить за чужой счет, избегая каких-либо услуг, изощряясь придумывал всякие отговорки, а в случаях, когда нужно было что-то обсудить, был мозгом компании, решал к кому обращаться, кого выдоить, кого пристыдить. Так и в этот раз решил , что имеет право так нагло разговаривать с чужим ребенком.

– Папа, там ваши друзья пришли, вас зовут, – тихо и грустно доложил Кайрат.

– Какие друзья?– спросил Болот, хотя догадывался, о ком идет речь.

– Ну, там дядя Талант, дядя Салмоор, еще.. еще кто-то, я не разглядел, темно было.

– Уух! – тяжело вздохнул Болот и, накинув кепку на голову, вышел во двор.

Минут через пять-десять эти люди вошли в дом.

– А где, Гулсунай?– спросил Салмоор, оглядываясь по сторонам.

– Где-то в сарае ходит, наверное… а вот идет, – сказал Болот услышав , как отворилась дверь веранды.

– Как дела, Гулсун?– спросил Талант, обнажая свои неровные, желтые, местами выпавшие зубы и, подойдя к ней, поздоровался, пожав двумя руками ее руку. Это он так демонстрировал, как он близок к этой семье и как много он может себе позволить.

– Потихоньку, а вас каким ветром принесло в такую темень.

– Да здесь дело такое. Умер отец Автандила, обширный инфаркт, прямо в огороде. Скорую помощь вызвали, а он уже два часа как на том свете. Шестьдесят пять человеку было.

– Ой, ужас какой! Я его вчера только видела, с почты возвращался, довольный был. Я еще подумала, пенсию получил, наверное. Шел нормально, кто бы мог подумать? Какой хороший был человек!

– Хороший-то хороший, а хоронить его теперь некому. Да у них дома, ни одной животины не осталось, все дочери растащили. А этот Автандил, один, что может сделать, с похмелья сидит горем заливается.

– Ну, уж да. Теперь на чьи деньги пить-то будет? Бедный старик как ему с детьми не повезло.

– И вот мы теперь решили помочь Автандилу. Какой бы алкоголик он ни был, он наш друг, надо достойно справить похороны его отца.

– Да, надо достойно проводить на землю иную, достойного человека, – сказала Гулсун тихо.

– И вот мы о чем подумали, коль уж у Автандила никакой скотины нет, а дочери его, покойного Жума байке, ничего не будут делать, кроме как громче всех выть. А денег то у них нет на данный момент, как-то надо выходить из положения. И вот я о чем подумал. У вас же есть кобыла…

– Ой, нет, – хором прервали его супруги Болот и Гулсунай.

– Она совсем не годится, – сказал до этого молчавший Болот, и его лицо исказилось злостью. Чуть какие проблемы, сразу ко мне бегут, – подумал про себя Болот, они такие хорошие «подумали», а я должен сделать.

– Да и от жеребенка не отделилась она. Как я могу ее дать вам? Это ее первый приплод. Она вообще не годится для похорон, – говоря все это, Болот ходил из стороны в сторону, понимая, что отказ – его прямой намек на безразличие к чужому горю, неуважение к покойному. Но его бесило, что ему всегда преподносили такие сюрпризы. Либо ты друг, либо враг.

– Ээ Болот прекращай! – глядя ему в лицо, гневно прошипел Талант- Тут такое горе!

– Горе, горе, а вы сами можете что-нибудь сделать, кроме как ко мне бежать!– крикнул Болот. Жена не узнавала в нем податливого, безотказного молчуна. Кайрат подошел к двери кухни, и начал подслушивать, когда речь зашла о кобыле, но толком понять разговор не мог. То говорили про смерть отца Автандила, то про кобылу.

– Ээ, что ты сделал?– и не дожидаясь ответа, а ответов у Болота набралось бы немало, он продолжил: – А ведь это Жума байке назвал тебя Болотом, и выписал твою мать из роддома, когда твой отец был в горах.

И начал Талант рассказывать о подобного рода услугах, какие покойный оказывал семье Болота при жизни. «Ведь он ходил в качестве свата к родне твоей жены. Ведь он приходил на первый день, когда родился Кайрат." Болот понимал, что тот несет вздор, и слушать все это ему было противно.

– Слушай Болот, послушай, – вмешался Салмоор- Ну не зароем же его в яму, раз у него дети такие. Я понимаю, это не твои проблемы. Ну, из уважения к Жума байке, ведь он всем нам, как отец был. Была бы у меня кобыла, я дал бы. Да у этого бездельника и денег то нет, а так можно было бы на базар поехать купить. Так что давай по базарной цене свою кобылу, а осенью Автандил рассчитается. Не рассчитается, я ему мозги вышибу.

– Да не в деньгах дело, – смягчившись, сказал Болот. Не для этого я покупал ее. Это породистая кобыла, это ее первый приплод, как я говорил уже. Хочу, чтобы она еще принесла жеребят.

Тут то Кайрат начал понимать, в чем суть разговора. Хотят зарезать на похороны мать Белека. Зрачки его расширились от ужаса услышанного. Он старался расслышать продолжение разговора. Гулсунай, мать его молчала.

– Будут у тебя и кобылы, и породистые даст бог, будут. Тут дело такое, не подведешь же ты? – кого именно, не назвал Салмоор: несчастного друга своего, который даже не может справить похороны отца своего, или их верных друзей, которые могли бы помочь деньгами, а хватаются за Болота, как за соломинку.

Болот сидел молча, опустив голову. По всему было видно, что разговор окончен в пользу его друзей. Ком подступил к горлу Кайрата, глаза наполнились слезами. Он хотел закричать, запретить продавать родную мать его близкого друга, прогнать этих злыдней, а не дядей. Но вместо этого сидел на подоконнике детской комнаты и смотрел на выходящих вестников несчастья. Он был традиционно воспитан, и такое поведение было табу, как-бы не горела душа, он не смел, перечить взрослым, а мог только тихо страдать и глотать слезы.

Глава седьмая

Кайрат проснулся от голосов, исходивших из окна комнаты, в которой он спал. Окно его комнаты, как раз выходило на сарай, где в зимнее время или в дождливые дни привязывали скот. Сарай тот был построен из шлакоблока, и поскольку к тому моменту замазать не успели, он выглядел как игрушечный домик, сделанный из конструктора, только весь был серый, а крыша была покрыта старым шифером. Состоял он из трех помещений: в одном временно складывали картофель, яблоки, в другом держали коров, а третье было денником мамы Белека . В этот раз кобыла была привязана не в сарае, а к балке, державшей дверь в помещение. Отец Кайрата, Салмоор и этот подлюга Талант, которому первому пришло в голову принести в жертву, именно эту лошадь, стояли и о чем-то говорили. Болот был также расстроен, как и его сын. Талант отошел в сторону оглядел все хозяйство, достал сигарету и закурил. Кайрату казалось, а может он сильно надеялся на то, что ситуация изменится, и эти дяди передумают забирать их лошадь, либо папа передумает, и как бы трагично не выглядело положение Автандила, он откажет им. Но пока в голове мелькали эти мысли, Салмоор отвязал кобылу и потянул ее. Тут Кайрат, не помня себя, быстро натянув брюки и наспех напялив футболку , выбежал на веранду. Как раз они уже шли прямо перед ним: впереди Салмоор, держащий узду в своей руке, а сзади шли Талант и его отец. Кобыла шла, понуро опустив голову, нисколько не сопротивляясь, словно примиряясь со своей горькой участью, шла медленными шагами, будто предчувствуя свою приближающуюся смерть. И только выйдя из калитки, она, подняв голову, взглянула на стойло, где обычно привязывали ее и жеребенка. То ли это был обычный жест, то ли она хотела в последний раз увидеть своего малыша. А Кайрат стоял, оцепенев от ужаса. Потом натянул свои резиновые шлепки и побежал за ними, но, добежав до двери калитки, он начал осознавать, что никак помешать уже не сможет. И единственное, что ему оставалось, это посмотреть, как там его друг, знает ли он о своей беде, либо еще не догадывается.

Белек лежал в сарае, лучи солнца проходили через огромную дыру. Эта дыра осталась от того, что между шифером и короткой дверью в сарай, хозяин не нашел нужного материала, чтобы залатать ее. Оттого лучи солнца напрямую проникали и щекотали глаза жеребенка. Он моргал, старался увернуться, переваливался с боку на бок, вертел хвостом, но от солнца не мог спрятаться, так как голова его оставалась на том же месте. Кайрат подошел, толкнул рукой бедро жеребенка, и он встал. Никаких признаков того, что он знает о своем горе не было. Поведение его было обычным. Кайрат немного ободрился, и начал стряхивать с него пыль и грязь от сухого навоза. Но такое настроение у него продлилось недолго. Вернулся отец с похорон, и мельком взглянув на жеребенка, вывел его в стойло. Жеребенок шел играючи, испанским шагом, вертя хвостом, отгоняя мух. Но, когда очутился на своем месте, его морда будто исказилась от удивленья. У станка, где обычно была привязана его мать, ожидающая и встречающая его долгим взглядом, было пусто. Он начал нервно, иксообразно передвигаться, искать свою мать. Но кроме кур, индюшек кудахтающих во дворе, никого не было. Эта ситуация начала его тревожить. Шло время, а обычный утренний прием пищи молоком матери, он так и не получил. Он медленно лег на землю, поджав ноги. Глаза наполнились грустью. Кайрат взяв прутик дерева начал прыгать через него, он хотел отвлечь жеребенка от грустных мыслей, но тот равнодушно глянув на него, опять опустил глаза. Казалось, он впал в какую-то меланхолию. Приняв тот факт, что никак не может развеселить жеребенка, Кайрат успокоился и перестал что-либо предпринимать. Что происходит на похоронах Жума- ата? Где, интересно их лошадь, стоит ли она на привязи и ждет своего часа или испытывает муки боли? Прошло уже два часа…

Кайрат на мгновение отлучился от обстановки в которой пребывал и мысленно очутился на месте, откуда должная была донестись страшная весть.

Тело огромное стоит в окружении односельчан, немногие из которых исчезают и появляются вновь с разной посудой, слышны нервные возгласы, командный тон одного из старейшин. Между тем, все становятся вокруг, и седовласый , низенький, с реденькой бородкой, с выражением на лице уважаемого и почитаемого , влиятельного в познании всех мудростей религии старичок читает молитву. Окружающие с тенью скорби, печали и беспомощности в этой трагедии, стоят, низко опустив глаза, и проводят ладонями вокруг лица. Лошадь молчаливо стоит, опустив глаза словно является участником, переживающим эту трагедию. И все это прерывается, четверо здоровых мужланов вторгаются в ее пространство, грубо хватая его за ноги и толкая в бедра. Она оказывает некое сопротивление, хотя ее судьба была предрешена днем ранее, и понимание того, что вся сила человеческая и разум человеческий берут над нею верх, она не поддается, бодаясь и отстраняясь. Шестеро здоровых мужланов, пытаются свалить лошадь на прозрачный полиэтиленовый, частями продырявленный, помятый материал. Лошадь брыкается, ржет, но устоять против такой силы не может, сдается, падает на землю, перед глазами встают два человеческих лица, четыре глаза свирепо впившихся в морду, потом появляется огромный до блеска наточенный нож, вонзается в горло….