скачать книгу бесплатно
– Скорее, это стиль твоей жизни, – хмыкнул Мартенс, – да, и я хочу, чтобы после встречи с Карентом ты забежал ко мне. Покажешь материалы, обсудим твою последующую работу. Только не забудь, – бросая трубку, брякнул Мартенс, как будто плохая память и непунктуальность были неотъемлемыми чертами характера Кевина.
Держа одной рукой руль, Кевин открыл портфель и начал шарить другой рукой в поисках своего блокнота. Вдруг он вспомнил, что оставил его во дворе у Дантела. Проклиная себя за такую оплошность, Кевин развернул машину и помчался по полупустой дороге в противоположную сторону. Дождь постепенно превращался из редкого моросящего в густой и плотный ливень, который стеной падал с темного неба. Кевин с досадой подумал, что, вероятно, его блокнот сейчас мокнет на столе во дворе, и к тому же Кевина не особо радовала еще одна встреча с Дантелом, который вполне может и не пустить к себе журналиста. Иногда он не понимал отношения некоторых людей к пишущей братии: что плохого, что он пытается докопаться до истины, помочь правде всплыть наружу. Хотя, бывает, копая глубже, случайно обнаруживаешь чье-то «грязное белье». Но ведь это и есть задача журналиста – разоблачать плохих парней и помогать хорошим. Последняя мысль заставила Кевина усмехнуться, звучала как в дешевом блокбастере.
Через десять минут Райт был уже на месте. Сквозь стену непрекращающегося ливня едва были видны очертания дома, который казался темным, серым и безжизненным. В окнах не горел свет, не доносилось ни звука. Кевин, держа портфель над головой, выскочил из машины и бегом добрался до двери, позвонил. Подождав немного и не услышав никаких признаков движения, он снова позвонил и постучал. Взялся за дверную ручку, осторожно повернул ее, и дверь легко открылась. Постояв в нерешительности секунд пять, Кевин медленно зашел и тихо закрыл за собой дверь. Свет решил не включать, опасаясь, что Дантел дома. Вообще было плохой идеей заходить в дом к этому безумцу, того и гляди, что пристрелит и ухом не поведет, скажет – нарушение частных владений. Но молодой человек решил: раз уж вошел, надо идти дальше. Пробрался через кухню во двор и направился к столику. Не обнаружив там ничего, кроме пустых стаканов и обшарпанного мокрого журнала, Кевин осмотрел кафельный пол под столиком, затем быстро обошел двор и вернулся обратно в дом. Оставляя везде мокрые грязные следы, Кевин потоптался на кухне, обошел гостиную и поднялся на второй этаж. Дантела нигде не было, как и злополучного блокнота. Кевин застыл в нерешительности, не зная, что же предпринять. Скорее всего, Дантел увидел блокнот журналиста, взял его и куда-то уехал. А он тем временем топчется в чужой спальне и думает, что делать дальше. Кевин оглядел комнату и подошел к старому антикварному секретеру. Открыв верхний ящик, он обнаружил какие-то квитанции, несколько просроченных счетов за электричество, второй ящик был забит пыльными книгами и тетрадями. Порывшись в следующем ящике, Кевин наткнулся на пухлую папку. Открыл ее и начал читать. Простояв так пять минут, уткнувшись в папку и забыв, где находится, журналист задумчиво потер подбородок, осторожно положил бумаги на место и стремительно вышел из комнаты. Добравшись без приключений до своей квартиры и быстренько приняв душ, Кевин набрал номер.
– Алло, Дженнингс, – голос Кевина звучал напряженно, – знаешь, что я нашел в квартире Дантела?
– А ты разве не поехал домой после того, как высадил меня у больницы? – удивленно спросила Лора.
– Да, но, подъезжая к дому, обнаружил, что забыл свой блокнот во дворе у Дантела. Вернувшись к нему, никого не застал дома, там вообще было так жутко, как будто сроду никто не жил. Я осмотрел дом и, поднявшись в спальню, наткнулся на кое-что в его письменном столе.
– Ты что, рылся в его вещах?
– Нет, не рылся, а просто осмотрел несколько ящиков, – смущенно пробормотал журналист.
– И что ты там обнаружил?
– Его медицинскую карту. Догадайся, что там было написано.
– Диагноз – болезнь Паркинсона?
– Не совсем так, он был болен, но не этой болезнью, у него год назад нашли глиобластому. Но знаешь, что самое интересное? В этой карте было обследование, датированное двумя неделями назад, и там написано, что он здоров.
Сделав паузу, Лора в замешательстве заговорила:
– Подожди, как это? Он не мог излечиться от такой болезни, Кевин, это злокачественная опухоль мозга, которая просто так никуда не исчезнет. Даже хирургическая операция не дает положительного результата, а только может немного продлить пациенту жизнь.
– Нет, Лора, никакие операции ему не делали, он вообще отказался от химиотерапии, не говоря уже об операции. И год никаких записей, а тут вдруг это обследование – диагноз не подтвердился.
– Ну, тут одно объяснение: может, перепутали записи, у нас такое бывало, перепутают анализы пациентов и потом сообщают здоровому человеку, что у него смертельная болезнь. Только в той клинике, где ему делали недавно томограмму, должны были заинтересоваться, связаться с врачом, который год назад занимался Дантелом. Ты понимаешь, Кевин, не может человек излечиться от такой болезни, тем более за такой срок. Это невозможно, – не сдавалась Лора.
– Да, я знаю.
– Где ты сейчас?
– Дома, лежу на диване со своим красным другом.
– У тебя есть друзья-коммунисты? – усмехнулась в трубку девушка.
– Нет, это отличное красное бордо, шестидесятого года.
– Кстати, я достала карту Бента и… знаю, мы не договаривались насчет Риза Авегинса, но и его карту я тоже просмотрела.
Не дождавшись ответа, девушка затараторила:
– Так вот, они оба здоровы и ничем серьезным раньше не страдали, правда, Риз уже полтора года не был в больнице, так что наверняка нельзя сказать, но насчет Бента – точно.
– Ясно, – устало ответил Кевин, – я тебе завтра позвоню в первой половине дня. Пока, – положив трубку, он понял, что на самом деле ничего не ясно. Сев за компьютер и включив интернет, начал просматривать объявления о различных группах и собраниях. Записав адреса и телефоны, Кевин поднял трубку и собрался было звонить, но, взглянув на часы, мирно тикающие со стены, вздохнул и решил с этим повременить. Если бы какой-нибудь придурок решил позвонить ему в первом часу ночи – он бы явно не обрадовался. А Кевин не хотел так начинать диалог.
***
12 февраля выдался отличный солнечный денек. С запада дул теплый влажный ветер, а чистое, без единого облачка небо отливало бирюзовой свежестью. Повсюду люди в ярко-зеленых плащах убирали мусор и тяжелую мокрую листву, отчего в воздухе витал запах сырости и ледяной влаги, которая обжигала дыхание каждый раз, когда хотелось вздохнуть полной грудью. Солнце не палило, как летом, а грело, лаская своим теплом птиц, оккупировавших провода и деревья в парке, и людей, беззаботно прогуливающихся по чистым тротуарам вдоль уже зазеленевших лужаек.
Вместо того чтобы разделить их участь и погреться на солнце, поедая горячий хот-дог в парке, Кевин был вынужден изнывать от духоты в маленьком кабинете лейтенанта Карента и прислушиваться к шуму и движению за закрытой дверью в большом просторном холле полицейского участка, где стояли многочисленные одинаковые темно-коричневые столы, на каждом из которых настойчиво трезвонил телефон. Услышав зычный голос лейтенанта и его едва уловимые шаги, журналист выпрямился на стуле, как провинившийся школьник в кабинете директора, но спустя мгновение улыбнулся и вальяжно развалился на своем месте.
На пороге появился лейтенант. Ехидно ухмыльнувшись, он весело протянул:
– Так, так, так. Кого я вижу?! Бесстрашного журналиста Райта, борца за американские свободы. Чем мы можем быть полезны вашей персоне? – казалось, еще минута, и он сделает реверанс. Карент любил иногда покривляться перед Кевином. Однако, несмотря на то, что журналист выговаривал ему все в лицо, и не всегда приятные вещи, Райт нравился детективу, и, возможно, за их взаимными ехидными замечаниями и подколами скрывались затаенная симпатия и уважение друг к другу.
– Босс вчера звонил, сказал, что устроил нам встречу, чтобы ты мне рассказал, что нового у вас по делу о нападениях, – многозначительно ответил Кевин, – я занимаюсь статьей, по ходу тоже кое-что накопал, так что, может, устроим обмен информацией? Хотя сомневаюсь, что наша доблестная полиция занимается такими мелкими делами, погибло всего двое человек.
– Эх, Райт, поганый у тебя язык, – вздохнул Карент, – да, у нас очень много работы, много пока еще не раскрытых дел, но, уверяю тебя, мы занимаемся этим, как ты заметил, «мелким делом». В деле выплывают все новые и новые имена. Вчера мы нашли человека, нападавшего на Дантела, он абсолютно невменяем и на время помещен в психбольницу.
– Кто он? Установили личность?
– Да, его зовут Адам Кесли, живет по соседству с Дантелом. Задержали на шоссе в одном кафетерии, где он делал домики из вафель у себя в тарелке. Его фоторобот показывали по телику, так что хозяин закусочной без труда узнал Кесли.
– А почему после нападения Дантел сразу не сказал, что это был его сосед? – спросил Кевин.
– А он его не знал, может, видел пару раз, да не запомнил.
– И что, задержанного допрашивали?
– Пытались, но он только сидит на стуле и качается из стороны в сторону, бубня что-то под нос и пуская слюни, совсем, видать, чокнулся, хотя, может, притворяется, – Карент пожал плечами, – им займутся доктора, и тогда выясним.
– Еще один интересный факт, – продолжал детектив, – от вдовы Риза Авегинса, ну, помнишь, который напал на женщину и потом был убит в мотеле, мы узнали, что он работал садовником в семье Бентов. А теперь скажи мне, Райт, похоже это все на случайные совпадения?
– А что насчет собраний, которые посещали все жертвы? Вы узнали что-нибудь о них? Кевин встал со стула и подошел к окну:
– Я выяснил, что почти все жертвы страдали смертельными болезнями, Слейн и Льюис – болезнью Паркинсона, у Дантела обнаружили год назад глиобластому, но чудесным образом он излечился от нее, о чем свидетельствует запись обследования, сделанного двумя неделями ранее. Дженнингс считает, что это ошибка одной из клиник. Она обещала сегодня обзвонить клиники и узнать что-нибудь конкретно.
– Дженнингс помогает тебе? – удивленно спросил Карент. – Ну, а что насчет нее, она ведь не больна?
– Нет, но дело даже не в этом. Все, кроме Дженнингс, посещали какие-то группы психологической помощи, где скорей всего познакомились или как-то были связаны между собой. Вам стоит это проверить, самое досадное, что мы никак не можем выяснить, что это была за группа, вчера встречались с Дантелом, но он наотрез отказался отвечать на вопросы. Может с полицией он будет повежливей.
– Хорошо, мы его уже допрашивали, но съездим сегодня к нему еще раз.
– Да, в мотеле возле убитого Авегинса нашли куклу из теста, а еще Дженнингс говорила про предсмертные речи Бента о ритуалах перерождения. Я нашел в интернете описание этих ритуалов, и там было написано, что в этих обрядах используют как раз такие куклы.
– Думаешь, тут замешана религиозная секта?
Кевин кивнул.
– Тьфу, черт подери! – в сердцах выругался детектив. – Только этого нам не хватало. Каждый раз, когда подобным занимаюсь, потом жутко возвращаться домой. Ведь это сумасшедшие фанатики, жаждущие крови и верящие, что делают правое дело. Ты не видел, что они со творили с вдовой Бента? Отвратительно!
– Его дочь так и не нашли?
– Нет, она пропала, и я сомневаюсь, что мы ее найдем. Либо она напугана и где-то залегла, либо эти типы ее увезли и неизвестно, что могли с ней сделать.
– Слушай, Карент, а могу я пройти в их дом, посмотреть вещи, бумаги, может на что-нибудь наткнусь? – осторожно спросил Кевин.
– Но там уже поработала полиция, что ты надеешься найти?
– Ну, я примерно догадываюсь, в каком направлении искать, так что, может, мне повезет.
Лейтенант внимательно посмотрел на журналиста и, махнув рукой, сказал:
– Поступай, как хочешь, я ничего про это не знаю. Поймают, на меня не ссылайся.
– Спасибо, детектив, за оказанное доверие, пожалуй, я пойду, у меня встреча с боссом.
– Да, иди, передавай привет Мартенсу, – брякнул детектив и сел за свой стол, заваленный пухлыми папками с делами, и с тяжелым вздохом погрузился в изучение дела об изнасиловании молодой студентки. Прочитав первую страницу и пробормотав «черт подери, что же делается!», он обхватил голову руками и, опустив глаза, задумался о своей работе. В последнее время он часто размышлял о том, что он здесь делает, с кем борется и есть ли от этого польза. Старательно отгоняя от себя тревожные мысли и призывая разум не отвлекаться, он склонился над бумагами и, нахмурившись, продолжил чтение.
***
Остановившись на светофоре, Кевин нетерпеливо забарабанил пальцами по рулю. Вспоминая разговор с Мартенсом, состоявшийся чуть менее получаса назад в кабинете главного редактора, и то, с каким интересом тот рассматривал и изучал записи журналиста, Кевин усмехнулся и подумал, что, возможно, ему удастся распутать это дело и написать неплохую статью, которая заинтересует искушенных жителей большого города. Кевин уже воображал, как корреспонденты берут у него интервью, где он будет описывать, как же тайное стало явным, и все будут задаваться вопросом, как, обойдя в своем расследовании полицию, этот ушлый журналист смог додуматься до такого. Мечтательно вздохнув, Кевин нажал на газ и чуть не врезался в машину, которая буквально выскочила из ниоткуда, как черт из табакерки. Судорожно затормозив, он выругался. Когда дрожь в руках прошла, двинулся дальше. Проехал квартала три, свернул с главной улицы и сбавил скорость. Подъезжая к высокому белому зданию, с трудом напоминавшему жилой дом, журналист припарковался и медленно вышел из машины. Вход в дом был опечатан ярко-желтой лентой, в палисаднике толстым слоем лежала мокрая листва, у забора сиротливо валялся брошенный велосипед. Все окна в доме были зашторены. Вспомнив о событиях, произошедших в этом пустынном доме, по коже Кевина пробежали мурашки. Он медленно обошел дом и, заметив черный вход, решил, что ему как раз туда. Если он пойдет через парадный, увидят соседи, начнут задавать вопросы (к чему ему проблемы с полицией?). Райт без труда перемахнул через невысокий деревянный забор, подошел к маленькой двери, большая часть которой состояла из матового стекла. Прищурившись и не увидев никакого движения за дверью, он попытался ее открыть. Но дверь оказалась закрыта. Тогда Кевин натянул рукав пальто на кисть руки и, зажмурившись, ударил посильней – дверь поддалась.
Кевин зашел на кухню, но, решив, что здесь он вряд ли что полезное найдет, устремился в гостиную. Там осмотрел высокий дубовый шкаф и нашел множество фотографий с изображением некогда счастливой семьи. В спальне (по предположению Кевина – супружеской четы Бентов) он также ничего интересного не обнаружил. Райт вошел в спальню Алисии. Это была типичная комната молодой девушки. На стене (про себя Кевин ехидно назвал ее стеной плача) – яркие постеры с изображением певцов, смазливых мордашек актеров и несколько статей об успехе команды поддержки университета, где на фотографии Райт нашел Алисию Бент, которая улыбалась во весь рот и явно была чем-то довольна. Невольно улыбнувшись в ответ девушке, наивно смотрящей на него с настенной фотографии, Кевин подошел к столу и стал просматривать папки и тетради Алисии. Его заинтересовала одна папка, где пухлой пачкой лежали вырезки из газет и несколько снимков с улыбающимися людьми. В статьях говорилось о лечении болезней без лекарств и хирургических операций. Конкретно в статьях на методах лечения не останавливались, только несколько раз упоминалось о самовнушении, медитации и белой магии. Прочитав последние два слова, Кевин чуть не подпрыгнул. Зажав папку под мышкой, направился в соседнюю комнату, которая, судя по внушительной библиотеке и красивому письменному столу с высоким кожаным креслом, служила Бенту кабинетом. Мельком оглядев библиотеку и не узрев ничего, кроме похожих друг на друга книг, Райт принялся за осмотр стола, но ничего интересного не нашел. Увидев под столом урну, подумал, что не стоит брезговать копанием в мусоре. С трудом сдвинул урну и вдруг заметил маленькую черную педальку, почти незаметную даже при дневном свете. Нажав на нее ногой, Кевин услышал глухой щелчок где-то под столом. Нагнулся и увидел дополнительный ящик, в котором лежали две тоненькие папки.
И тут было на что посмотреть! В руках журналиста оказались записи полного описания ритуалов, материалы, которые должны использоваться при этом. Но особо Кевина заинтересовал список тех, кто участвовал в ритуалах. Дантел, Льюис, Слейн и Алисия Бент – их фамилии Кевин нашел среди многих других. Перебирая бумаги, Райт наткнулся на подробные отчеты о проведенных ритуалах. Кевину они чем-то напомнили протоколы судебных заседаний, которые он не раз просматривал в полицейском участке. Прихватив с собой и это, он засунул под пальто все собранные папки и вышел через черный вход, оглядываясь по сторонам, как вор. Кем он сейчас в принципе и являлся, заметил про себя журналист, направляясь быстрым шагом к машине.
По пути домой заехал в больницу к Лоре.
– Так ты все же поехал к Бентам? – спросила Лора, проводя журналиста в комнату отдыха, – у меня заканчивается смена через пять минут. Может, подождешь – заедем в кафетерий какой-нибудь, все и обсудим.
– Нет уж, уволь, – Кевин поморщился, – у меня уже желудок сжимается при одном упоминании о еде в закусочных, давай поедем ко мне, там нам никто не помешает. К тому же у меня осталась вчерашняя индейка, она хоть и вчерашняя, но должна быть вкусная, пропиталась, наверное.
– Чем пропиталась? Вчерашним соусом? Ладно, уговорил, к тому же в этих закусочных не очень удобные сиденья, а красный друг будет? – с улыбкой спросила Лора.
– Да, только он тоже вчерашний… Ну, ведь это не шампанское, сойдет.
Не ответив, Лора вышла из комнаты. Кевин с удовольствием растянулся на кожаном диване и подумал, что напрасно больницы жалуются на скудное финансирование, имея такие диваны. Расслабившись впервые за этот напряженный день, журналист прикрыл на мгновение глаза, и перед ним сразу же замелькали лица людей, которых он встречал за день или о которых думал. Ему вспомнился Карент с ядовитой улыбкой и отчаянной грустью в глазах. Мартенс тыкал в него пальцем, вопя что-то ему в ухо, при этом туда-сюда расхаживала дочь Бента и повторяла как заводная, что ни в чем не виновата, а Дантел стоял и истерически хохотал прямо в лицо Кевину, который держал в руке шарик из сырого теста. Потом комната закрутилась перед ним, он беспомощно хватался за стены и мебель, но все ускользало от него снова и снова, в ушах у Кевина звенел смех Дантела, а за плечи кто-то теребил. Но, оборачиваясь, Кевин видел только вертящуюся комнату и Дантела, с издевкой глядевшего на него.
– Эй, проснись, – трясла журналиста Дженнингс, – да очнись же ты! Ты задремал.
– Мне приснился кошмар, – смущенно пробормотал Райт и торопливо поднявшись, стал натягивать на себя пальто, – бред какой-то.
– Бывает, – улыбнулась Лора. – Ладно, поехали.
Пять минут спустя, сидя у Кевина в машине, Дженнингс решила нарушить молчание и взбодрить задумчивого журналиста:
– Так что же ты выяснил в доме у Бентов?
– Мы были не правы, полагая, что Бент должен быть болен. На самом деле больна была его дочь Алисия, только я не в курсе, чем именно. В столе Бента я нашел описание ритуалов, их еще не успел изучить, мы этим сейчас займемся. Так вот, мельком взглянув, я обнаружил, что ритуалы проводил некий Лоуренс Пилт. И при этом вел строгую отчетность. В списках участвующих нашел и Льюиса, и Дантела, и Слейна, и еще несколько незнакомых фамилий. Скорей всего, этот Пилт обещал им с помощью белой магии исцеление.
– Да ладно, – недоверчиво сказала Лора, – неужели все эти люди могли поверить, что могут излечиться от таких смертельных болезней?
– Как раз могли. Ну, представь себе людей, отчаявшихся, потерянных, одиноких в своем горе. И вдруг какой-то добрый самаритянин обещает им исцеление, дает надежду, которую они уже, наверное, утратили. На фоне этого вполне можно чокнуться и согласиться на что угодно. А что в принципе им терять? Я, например, помню, читал книгу одной дамы, которая всерьез верила в то, что с помощью медитаций и самовнушения можно излечиться от рака. Сто пудов, вам такое не преподают в медицинском университете.
– Ага, – скептически сказала Лора, – только не говори, что и ты в это веришь.
– Ну, не скажу, конечно, что верю в возможное излечение, но все-таки самовнушение – штука серьезная. Это я не отрицаю. К тому же мы знаем о медицинском обследовании Дантела, в котором говорится, что он здоров. Ты, кстати, дозвонилась в эту клинику?
– В клинику, где ему поставили первоначальный диагноз глиобластомы, дозвонилась, там все подтвердили. Я разговаривала с доктором, вполне адекватный тип. А вот про клинику, которая обследовала недавно Дантела, ничего узнать не удалось. Ее как будто не существует. Никто не слышал, не видел и не бывал. И по адресу, который ты мне давал, числятся только прачечная и старый обувной магазин. Так что делай выводы.
– С выводами пока повременим. Уже почти приехали. Вот моя скромная лачуга.
Выходя из машины, Кевин взмахнул рукой, словно ему принадлежала не отдельная квартирка, а весь многоэтажный дом. Поднявшись на десятый этаж по лифту, который двигался бесшумно и, казалось, просто зависал в воздухе, молодые люди вышли на лестничную площадку. Повозившись немного с ключами и замком, Кевин галантно пропустил в квартиру девушку. Лору удивил порядок, царивший в большой комнате, которая служила своему хозяину и кухней, и гостиной. Единственно, что, по мнению Лоры, портило облик комнаты, так это большая безобразная картина, которая своей пестротой и яркостью казалась чем-то неуместным и вульгарным и совершенно не вписывалась в светлые и мягкие тона интерьера. Заметив, как девушка уставилась на картину, Кевин решил, что та ей нравится, и хвастливо сказал:
– Это несравненный Пикассо, конечно, не оригинал, а всего лишь копия, но скажи, не правда ли – бесподобно?
Без особого восторга Дженнингс пожала плечами и с сожалением ответила:
– Мне больше нравятся пейзажи и натюрморты, – она пристально взглянула на картину и попыталась отыскать то бесподобное, что имел в виду журналист. Но, поняв, что это ей не под силу, отвернулась и сняла пальто.
Быстро подогрев индейку в микроволновке и достав начатую бутылку бордо, Кевин старательно расставил все это с фужерами и тарелками на журнальном столике посреди гостиной. Минут десять ушло у молодых людей на поглощение ужина, после чего Лора заварила чай, долго отыскивая необходимое в многочисленных шкафчиках на кухне. С чашкой горячего ароматного чаю Лора села на пол, а Кевин расположился на диване, достав все бумаги из своего портфеля и аккуратно разложив их на столе.
– Итак, – изрек Райт, – может хочешь сесть на диване?
– Нет, я люблю на полу, а так я усну. Ты ведь не хочешь тащить меня из своей квартиры на руках?
– Меня этим не напугаешь.
– Итак, – повторил Кевин, – начнем по порядку. Вот папка с вырезками статей, которые собирала Алисия Бент. Когда она заболела и узнала, что лечение бесполезно, стала искать сведения о нетрадиционной медицине и, по всей видимости, убедила отца этим заняться.
– Или отец, занимаясь этим, убедил ее воспользоваться таким шансом, а она сначала, не веря всему этому, собирала статьи, чтобы получить хоть какие-нибудь доказательства, – предположила Лора.
– Возможно и такое. Ритуалы, судя по записям, проводились по времени, – Кевин начал пролистывать обшарпанный зеленый журнал с желтыми страницами, – в прошлом году в сентябре, и в феврале этого года, только вот даты как-то коряво написаны, не пойму никак, что это: один или семь?
– Больше похоже на какой-то иероглиф, – Лора, прищурив глаза, потерла пальцем непонятную цифру.
– Да, и прошлогодние ритуалы проводились в другом городе, а февральские прошли, похоже, перед нападением 3 февраля, значит, это единичка, да, ритуалы прошли первого февраля, а третьего было совершено нападение, – подытожил Райт, потерев подбородок.
– Но как вся эта белиберда про ритуалы связана с нападениями? Я что-то совсем запуталась.
– А еще странное в этом деле то, что Авегинс, который напал на тебя, был садовником у Бентов, а на Дантела, как мне поведали в полиции, напал его сосед, которого Дантел за всю свою жизнь на этой улице (почему-то!) не видел. И я не пойму никак, как это все, черт подери, связано! Полиция сегодня обещала навестить Дантела и расспросить его о собраниях и убитых людях. Будем надеяться, что упрямый старик, наконец, заговорит и хотя бы что-то прояснится.
– Я думаю, Бент манипулировал людьми. Ну, представь: кучу напуганных, как ты правильно отметил, потерянных и убитых горем людей убеждает в исцелении человек, чья дочь внезапно излечивается от смертельного недуга, – Лора встала, поставила пустую чашку на стол и зашагала по комнате. – Он внушает им надежду, и таинственный Лоуренс Пилт проводит загадочные ритуалы белой магии. Затем появляется непонятная клиника (чудом затем пропавшая), где подтверждают слова Бента: «Поздравляем, сэр, улыбаются им мнимые врачи и медсестры, вы абсолютно здоровы!». Но на самом деле это не так, и вот тут начинается паника. Люди возмущаются, снова потеряв драгоценную надежду, и на этот раз окончательно. Только не пойму, во-первых, зачем было нападать на них? И, во-вторых, этот вопрос меня мучает не один день: при чем здесь я? Я не больна, не посещала никакие собрания, не участвовала в ритуалах. Что я должна была отдать Авегинсу?
– А мне не дает покоя вопрос, почему замешаны садовник Бентов и сосед Дантела.
– Ну, садовника, видимо, кто-то подкупил, а потом, не желая оставлять свидетелей, убрали его.
– Кто? – спросил Кевин. – У нас слишком много вопросов и нет ответов, и самое досадное, не знаю, что в дальнейшем предпринять, в какие двери стучаться. Mне в понедельник сдавать статью в редакцию, но я чувствую, что только начал что-то понимать.
Лора с сожалением посмотрела на Кевина и сказала:
– У тебя есть еще несколько дней. Извини, мне пора домой, уже поздно. Спасибо за ужин.
