Контрабандист Сталина Книга 1

Сейчас же прогноз подвергся критике по следующим причинам: Недостаточные производственные мощности всех действующих советских паровозостроительных заводов. Располагаемые мощности заводского металлургического производства не позволяли производить крупногабаритное литьё, в частности полотнища главных рам брускового типа, полублочные и тем более моноблочные цилиндры паровой машины. В то время как в американских конструкциях осуществлялась даже совместная отливка главной рамы и цилиндрового блока

Невнятный ответ о сроках завершения реконструкции Луганского завода. Неопределённость в методах и сроках перевода грузового подвижного состава на автотормоза и автосцепку.

Неопределённость в методах и сроках осуществления технической реконструкции верхнего строения пути на главных грузовых направлениях, поскольку отечественная металлургическая промышленность в ближайшей перспективе могла обеспечить массовый прокат рельсов не тяжелее чем «3а» погонным весом 33,48 кгс/м, допускающих наибольшую осевую нагрузку 18,5 тонны. В связи с временным отсутствием в СССР необходимой базы для производства паровозов «американского типа», на уровне НКПС было предложено закупить в США подвижной состав (паровозы и вагоны).

Обсуждали и возможность пустить двухэтажные вагоны на наиболее загруженных пассажирских линиях, но опять стал вопрос о качестве железнодорожных путей и аварийности.

Но вот как только дошли до финансирования тех и других проектов, тут и разгорелся скандал. В прошлом году начавшиеся переговоры с Францией были сорваны, и частью в этом виноват был и он сам. С марта этого года переговоры опять возобновились о возвращении довоенных долгов царской России и возмещении владельцам национализированного имущества. Если в 1926 году сумма составляла только 40 миллионов золотых франков, то сейчас СССР выставили сумму в 60 миллионов золотых франков, и пришлось лавировать. Сейчас же СССР добивалось рассрочку на 62 года (до 1988 г.) Выплату начать с 1929 г. – сумму уменьшить на 25 % по сравнению с требованиями Франции, – 65 % выплат идёт в довоенных царских ценных бумагах (золотых векселях, «романовках» и «думках»). А Франция предоставляет кредит сроком на три года, начиная с 1926 г. в размере 225 млн. долл. США, из которых: 75 млн. – чистая валюта, 150 млн. – товарный кредит, из них 40 млн. – на размещение заказов, на текстильное оборудование.

Все на заседании обвиняли друг друга, что придётся изыскивать дополнительные средства и предлагали разные пути. «Левацкая оппозиция» предлагала отказаться от таких требований Франции, быстрее провести сверх индустриализацию[28] и сверх коллективизацию за счёт внутренних ресурсов. Правые во главе с Бухариным кричали, что этим окончательно разорят крестьян.

Сейчас Сталин решил не поддерживать ни тех, ни других до решения вопроса с французскими займами и решение «повисло в воздухе».

– Коба, тут это… приехал – начал Ворошилов, когда они с Будённым нагнали в коридоре Сталина.

– Ну, тот с самолётами – тихо пробубнил в усы Будённый, зная, что Калинин плохо слышит.

– Хорошо, давай вечером у тебя – кивнул Сталин Ворошилову. Ну, вот и будет повод хоть немного отдохнуть.

Вечер. Дача Ворошилова в селе Неклюдово.

На следующий день вечером меня вместе с Потоцким, тот же водитель отвез на встречу с историческими личностями. Потоцкий с Таганрога постоянно сопровождал меня и решал все вопросы с местными властями. Я даже не то, что ни разу не показывал паспорт, у меня даже никто ничего и не спрашивал.

Вид дачи маршала мне тоже не понравился. Небольшое двухэтажное «хмурое» и безликое здание с колонами у входа. Я привыкший к картинкам с Рублевки, и других наших домов миллионеров, и мерил ещё теми категориями, ну и рассчитывал… а тут, хрень какая-то.

Перед входом в здание стоял и два кабриолета, в которых сидели шофёры. Мы тоже подъехали к самому входу. Потоцкий поздоровался от нас всех со всеми присутствующими. Он, оказывается, знал и охранника Сталина. Я вышел из машины, где меня остановил сотрудник охраны, но не Власик, фотографии которого я когда-то видел. Да как же его, а вспомнил, кажется, литовец Юсис. Проверил, нет ли у меня оружия, которое я оставил в доме в саквояже. Причем проверил небрежно, даже удивительно, как сейчас охраняют вождей. Поинтересовался зажигалками, потому что они выпирали у меня из кармана приталенных брюк, щёлкнул пару раз и отдал обратно. Юсис остался с Потоцким и шофёрами, а мне указал на дверь.

– Здравствуйте господа. Приятного аппетита – зашёл я в гостиную, где за длинным столом ужинали Ворошилов, Будённый и Сталин.

– О, смотри, как по-нашему хорошо говорит – Будённый.

– Садысь – пригласил с кавказским акцентом Сталин за дальний угол. – Так что тебя к нам привело, что ты так хотел с нами встретиться, да ещё тайно.

– Месть,…ну и конечно заработать – отвечаю и смотрю, как Будённый наливает мне вина.

– Месть…это достойно настоящего мужчины – и начал внимательно рассматривать меня, а я его. Сейчас ещё Сталин немного не такой, как мы его привыкли видеть по телевизору. Ещё густые пышные волосы, без седины. Усы топорщатся в разные стороны и нет того хитрого прищура глаз. Это ещё довольно молодой мужик в самом рассвете сил.

– А ты знаешь, что греки ещё недавно на нас войной ходили?

Киваю.

– А греческие кулаки активно принимали участие в махновском мятеже[29] – и прищурился. – А сколько настоящих революционеров, наших братьев погибло, пока мы не установили Советскую власть и не прекратили эту бандитскую вольницу.

– Тогда все воевали со всеми. Время было такое – только и осталось со вздохом произнести мне.

– Ну и почему ты думаешь, что сможешь нас заинтересовать, чтобы помощь тебе отомстить? – удивился Сталин. В это время Будённый с Ворошиловым спокойно пили вино и рассматривали меня. Будённый даже оперся на шашку. Тоже мне рубака в современной войне. Да он не успеет даже шашку свою достать, начни я действовать. А вот у Сталина явно пистолет под газетой на столе. Интересно какой?

– За ту бойню, что организовали англосаксы и сионисты, и в ней погибла вся моя семья, я буду мстить любым способом. Плюс они предали Грецию в самый ответственный момент, организовав в ней переворот. Я стал пленником, а потом и изгоем. Отомщу я сам. А вам я предлагаю свою помощь в продаже вашего товара и информации которую вы не найдёте ни в каких газетах.

– Может ты тоже интернационалист-коммунист? – усмехнулся Будённый.

– Нет… и в коммунизм я ваш совсем не верю.

– Это почему? – Ворошилов.

– Кто у вас основатель, Карл Маркс и Энгельс? А вы знаете, что он почти всю жизнь работал на английскую разведку. Двух революционеров с 1849 года на своё содержание принял влиятельный британский газетный трест «Свободная пресса». Этот трест, под видом независимой частной корпорации, был создан на деньги английского правительства для ведения тотальной информационной войны с врагами Британской империи. И о какой тогда справедливости может идти речь – сейчас надо быть крайне осторожным. – Для вас же, они прославились, как отпетые русофобы[30]. На сколько, я помню, они призывали к безжалостной борьбе не на жизнь, а на смерь с русскими.

В 1882 году Энгельс откровенничал Каутскому: «Вы могли бы спросить меня, неужели я не питаю никакой симпатии к славянским народам? В самом деле – чертовски мало». А вот ещё поразительные признания «товарища» Энгельса: «Необходима безжалостная борьба не на жизнь, а на смерть с предательским по отношению к революции славянством… – истребительная война и безудержный террор».

Статья Энгельса в английской газете «Commonwealth»: «Право больших национальных образований Европы на политическую независимость, признанное европейской демократией, относилось только к большим и чётко определённым историческим нациям Европы: это были Италия, Польша, Германия, Венгрия… Что же касается России, то её можно упомянуть лишь как владелицу громадного количества украденной собственности, которую ей придётся отдать назад в день расплаты». То есть даже Герцен был ненавистен Марксу только потому, что тот был выходцем из России и в силу своей «дикости и отсталости» не имел даже права думать о самом передовом социалистическом учении. В общем-то, это подтвердил и сам «основоположник», который в своих сочинениях нередко именовал Герцена «презренным московитом», человеком с «гадкой русско-калмыцкой кровью» и т. д. Но более всего Маркс и его друг Энгельс ополчились на Россию как центр притяжения славянского мира. Энгельс по этому поводу патетически восклицал: «У Европы только одна альтернатива: либо подчиниться варварскому игу славян, либо окончательно разрушить центр этой враждебной силы – Россию». прим. Автора)

– Но ты же долго был в плену, что ты можешь знать? – Ворошилов, явно раздосадованный такой критикой своих идейных вождей. – И вообще, может это быть провокация империалистов, чтобы посеять в нас сомнения.

– Всё это есть в открытых источниках в Европе. Можете себе купить и заказать даже сюда. Если вы не будите трезво смотреть на вещи, как они есть, то этим воспользуются ваши враги. Причём очень быстро и в крайне не выгодных для вас условиях – отвечаю. Сейчас самый опасный момент встречи и я прямо смотрю в глаза Сталину. Только бы не моргнуть.

Повисла томительная пауза.

– Мы подумаем над этим сами. Так что хочешь ты? – немного раздражённо Сталин, чуть ли не через минуту раздумья.

– Я предлагаю через мою тётю открыть в Париже дорогой магазин, где будут торговать золотыми и серебряными украшениями, мехами, дорогим оружием, дорогими часами и другими ценностями. Вот список – и достаю из кармана рубашки свёрнутый листок бумаги и ложу на стол. – Всего этого вы наладите выпуск в России. Будем, как получиться переправлять в Париж. Двадцать процентов нам с тётей. На остальные деньги я буду вам доставать необходимые образцы новинок или чертежи, которые не продают в магазинах или отдавать наличкой.

– Ну и как ты определишь, что нам надо? – всё ещё зло Ворошилов.

– Я отличный механик, инженер и военный, очень хорошо разбираюсь в новинках. Вот – я достаю из кармана свои Зиппо – дарю. Это моя работа, как инженера. Можете начать выпускать у себя под своей маркой, я не претендую.

Все с удовольствием пощёлкали зажигалками, а Буденный так и не выпустил её из руки, продолжая время от времени щёлкать.

– Ну а какую сегодняшнюю информацию ты нам расскажешь – опять Ворошилов. Да что он никак успокоиться не может. Вот пристал, так пристал.

– Вы все зря недооцениваете информацию, которой владеют правящие династии. Такая информация не имеет срока давности – говорю спокойно, чётко произнося слова.

– Напрэмер – Сталин.

– По Европе сейчас никакую. Я слишком там давно не был. Мне надо съездить к тёте. А вот по России есть – отпил вина из бокала. Есть мне так и не предложили, но хоть вина налили. – Вы хорошо знаете своего Троцкого-Бронштейна? – и сделал паузу.

– Го-во-ры? – послышался тихий «рык» Сталина.

Глава 15

– Ваш Лейба Бронштейн – начал медленно немного с презрением я.

– Ты не любишь евреев? – влез Ворошилов, видно, что всё ещё злится на меня и почувствовав мою неприязнь. Но он немного ошибся, у меня это больше было к Троцкому.

– Скорее сионистов и за что мне их всех любить? – тут наша сущность с Сакисом была, как никогда едина. Отвечаю, спокойно помня, что у Ворошилова жена еврейка-сионистка[31].

– Они рушат христианские храмы. Не просто убили, а совершили ритуальное убийство царя Николая с семьёй[32] – а чёрт его знает, правда это или нет. Попугать-то не помешает. – Развязали…

– Хватит – перебил меня Сталин. – Так почему ты пришёл к нам?

– Я смертельно болен. Сколько я проживу, не скажу. Но вряд ли очень уж долго, поэтому я могу позволить себе говорить правду. Вы встали во главе власти, но, по сути, вы никто – все услышали, как Будённый более сильно, чем надо щёлкнул крышкой зажигалки. – И вам или придётся стать сильными и поднять Россию даже выше других стран или вас всех уничтожат. Причём убьют всех… и женщин и детей тоже. Даже ваших собак. Вы же сами подали такой пример классовой борьбы.

– Что ты этим хочешь сказать? – Будённый.

– Что у вас нет другого народа, и надо беречь который есть. И неважно кем он был раньше и какой национальности, лишь бы он любил родину. Что это у вас началась за травля в газетах на интеллигентов и хорошо одетых людей?

– А тебе то что? – смешно пошевелил командарм своими знаменитыми усами. Так и захотелось подойти и подёргать, настоящие ли.

– А-то что скоро вы останетесь без инженеров, преподавателей, врачей и других нужных специальностей, где надо, прежде всего, работать головой. Вы уже начали их поливать грязью, потом начнёте расстреливать? Так вы и до копий с луком со стрелами дойдёте, думать-то некому будет. Неужели вы не понимаете, что вам это специально навязывают. А следующая война, это война моторов, инженеров, экономик и знаний – и чего это меня «понесло»?

– А-то – передразнил меня Сталин – что происходит онэпивание[33]. . Нам тут новой буржуазии не нужно.

– Причём здесь одежда к средствам производства и эксплуатации. Разве выглядеть хорошо, это преступление? Вы почитайте, что пишет ваш «известный партийный деятель» А. А. Сольц, «Если внешний облик члена партии говорит о полном отрыве от трудовой жизни, то это должно быть некрасивым, это должно вызвать такое отношение, после которого член партии не захочет так одеваться и иметь такой внешний облик, который осуждается всеми трудящимися. А в журнале «Смена» С. Смидович, заведующая отделом работниц при ЦК ВКП(б), гневно клеймит девушек, стремящихся к приобретению шелковых блузок, заявляя при этом, что лишь «развращенные буржуазки ласкают свою кожу прикосновением шелка». …». Они объявили настоящую войну приверженцам «нэпманской моды» – я вытащил из кармана маленький клочок бумаги, где записал так возмутившие меня строки. – А эти идеи внедрять комсомольским активистам в бытовых коммунах, членам которых запрещается носить туфли на каблуках. А на ваших собраниях ячеек молодёжи часто осуждаются ношение галстуков, украшения и косметики. Они считаются у вас знаковыми признаками «буржуазного разложения.

– Им что на собраниях больше обсуждать нечего? Это только рабам хозяин даёт одежду и указывает, что и как носить. Да любому в мире сомневающемуся тыкнут вашей прессой в нос, и вы тут же получите идейного врага. Так какое общество вы строите на деле, а не на словах? – если не сумею их убедить, плюну на всё и уйду в Южную Америку, в Парагвай. Там сейчас всех приглашают, и скоро будет война. Или в Бразилию, где сейчас много, много диких обезьян.

– Страна сейчас не может позволить классовое расслоение и все должны дружно сомкнуть ряды – Сталин и замолчал, наверное, не знает, как дальше аргументировать.

– Может надо бороться с бедностью, чтобы у всех всё было – удивляюсь. – У вас же миллионы безработных пусть делают красивые вещи хоть в единственном числе, этим же тоже можно торговать.

– М-х. Поучи нас ещё. Что тебе надо? – Ворошилов, но уже не так зло.

– Я могу с вами поспорить. Если я сам одену девушек, и они пройдут перед вашими «самыми стойкими коммунистами», то те всё забудут. Будут только на них и глазеть, и мало о чём, думать. А за обладания они расскажут все секреты советской власти – закидываю «удочку» – хотя поведут так и мужики и из других стран. – Моду им 21 века подсунуть, вот это будет шок. Не зря же историки многих тогдашних руководителей обвиняли в разложении, пьянстве и аморальном поведении.

– Откуда ты это знать можешь? – Ворошилов – И почему ты так уверен?

– Потому что на востоке это уже давно все отработано и постоянно используется. Гаремы не зря содержали. А у вас надо только переложить на местный колорит – отвечаю.

– Э-х, а это будет интересно? – Будённый и засмущался.

– Вот этого-то мы и боимся – Сталин.

– Вы не то боитесь. Если судить по вашим газетным статьям, то кто-то очень умелый раздувает конфликт в вашем обществе уже с 1925 года на обычных человеческих чувствах, натравливая одну часть общества на другую. В этом очень большие мастера англичане. Я подозреваю, что и без них и их влияния тут не обошлось – честно говоря, даже для меня этот вывод стал неожиданным.

– Ты так думаешь? – прищурился Сталин. Похоже, у него сыграла паранойя, и я заронил сомнения в его душу. – Хо-ро-шо.

– А вот вы разузнайте и подумайте. Не делайте туже ошибку, что и Романовы, которые только хлебом и ресурсами страны торговали и плевали, как там живёт остальной народ. Я хочу, чтобы вы стали сильными. Надеюсь, тогда вы не забудете о Греции – в конце «вылез» из меня некстати Сакис. Вот же чёрт, я же не то хотел сказать. Что сказано, то сказано, пусть будет так. Может хоть размена Польши на Грецию не будет, как произошло в нашей истории после Великой Отечественной войны, когда делили сферы влияния.

– Так что насчёт Троцкого? – на удивление Сталин очень внимательно слушал все мои ответы.

– Насколько я знаю, ваш американский гражданин Троцкий, которому паспорт вручал сам президент Америки Вудро Вильсон, а деньгами помог брат-банкир Животовский, который имеет доступ к владельцам ФРС Америки. Второй спонсор Троцкого Джекоб Шифф[34], американский банкир второго по величине после J. P. Morgan & Co банка, который называется Kuhn, Loeb & Co. Банк существовал вплоть до 1977 года, когда произошло его слияние с банком «Братья Леман».

– Тот же Джекоб Шифф спонсировал и помог Пилсудскому встать во главе Польши. Сам Юзеф Пилсудский заявил: «Моя мечта – дойти до Москвы и на Кремлевской стене написать – "Говорить по-русски запрещается"». Ну и как вы думаете, на кого работает Троцкий? И как вам результат польско-русской войны? – надеюсь, что сейчас Троцкий ни в какую иммиграцию уже не поедет. Пришлось повторить названия банков и фамилии, так как Сталин их записал.

– Коба, чего ты этого грека слушаешь. Да он провокатор, подосланный империалистами – вскочил Ворошилов из-за стола.

Почему-то я думал, что более несдержанным будет Будённый, а тут Ворошилов. Может они так договорились?

– Я не могу быть подосланный, так как я сам из династического и правящего класса – вижу усмешку у Сталина. – Продолжу. В середине октября 1917 г. был сформирован так называемый "Русский железнодорожный корпус" в составе 300 американских железнодорожных офицеров и механиков. "Корпус" состоял из инженеров, мастеров, диспетчеров, которые должны были быть размещены между Омском и Владивостоком. Сибирь была под полным контролем американцев. В следующем году на совещании на Государственном департаменте Америки была намечена программа "экономического освоения" России, предусматривавшая вывоз из вашей страны 200 тысяч тонн товаров в течение первых трех-четырех месяцев. В дальнейшем темпы вывоза из России всего в Америку должны были только возрасти, и помогал им в этом всём Троцкий. У американцев чуть не дошло до конфликта с Японцами за ваши богатства и только под их давлением они ушли – спокойно продолжил я.

– Что-то я такое слышал – стал на мою сторону Будённый. – Хорошо, мы подумаем. Можешь идти – как-то уж очень задумчиво Сталин, абсолютно не обращая внимания на мечущегося маршала.

– Мне нужно разрешение на проживание в России, пошить себе нормальную одежду и купить разные вещи – вставая из-за стола произношу.

– Ты в СССР и не забывай. Потоцкий у нас ответственный товарищ, он тэбэ поможет – «щёлкнул» меня напоследок Сталин.

Мне только осталось, что развернуться и уйти.

Дача Ворошилова после моего ухода.

– Не, ну вы поняли, что он тут нагородил. Мы и так… – махнул рукой Ворошилов, как будто рубит шашкой – Он, же нас всех окончательно хочет перессорить? А что этот гад, тут про Карла Маркса наплёл.

– А что, удобная вещь. Вот только колёсико надо покрупнее – перебил товарища Будённый, который никогда не отличался знанием политической конъектуры и относился к ней довольно прохладно. – Нам бы такие в Гражданскую очень бы пригодились.

– То, что этот грек нам враг, это понятно. Я всегда недолюбливал их хитрожопую нацию… Но сейчас мы… наверно… его используем, а там посмотрим – стал просматривать мой список Сталин, который ему передал Клим. Ему совсем не понравилась моя речь об уничтожении жён и детей и заставила задуматься. Сейчас он ещё не был уверен, что выиграет в борьбе за власть. Борьба становилась всё жёстче и жёстче, и всё висело «на волоске». Сталин нуждался в любых союзниках, пусть даже временных и таких необычных как я – но, а террор против женщин и детей дворян надо пока прекратить – добавил он.

– Да ты что? – уже совсем спокойно Ворошилов.

– Я же сказал пока – Сталин всегда был осторожным, стоит пока присмотрится и всё взвесить. – Золото[35]… всем надо золото – всё больше удивляясь написанному мной генсек.

– Что будем делать со Львом? – Будённый, которому особенно не понравилось напоминание о польской компании, где он потерял много товарищей и знакомых. Сталин же давно уже стал во главе их тройки, и окончательное решение принимал он.

– Поговорим – сквозь зубы Сталин. Если информация грека окажется правдой, то это сильно поможет прижать Троцкого и компанию, а с ним и многих концессионеров, которых насчитывалось сейчас 350 разных в СССР. Возможно, появится что-то, что позволит нажать на «Лена Голдфилдс», которая добывала не только золото, но и многое другое. Итак, пришлось в 1926 году чуть ли не всё золото и большую часть «Сеятелей» перечеканить оригинальными штампами, сохранившимися в Ленинграде на золотые монеты Российской империи, на которых блокада не распространялась. Лишь бы только сейчас удалось избежать объединённой интервенции стран, подвёл мысленно итог Сталин, изучив мой список.

Ужин и обсуждение моей кандидатуры и «хлебной войны» продолжалась ещё два часа[36]. Если со мной решили встретиться, через три дня, а за это время окончательно всё обдумать и только потом принять решение. То как дальше вести себя с кулаками, так и не решили, а надо было выработать общий план действий Сталинских сторонников на следующее заседание.

За эти три дня мне поставили штамп в паспорте. Я успел сшить средней нормальный костюм, купить рубашку и прикупить разных вещей. Надо признаться, что дом мне для проживания выдали мало обустроенный, а скорее разграбленный. Пришлось даже покупать постельные принадлежности, начиная от нормального матраса. Купил самовар и всё остальное. Пожалел, что оставил корзину в поезде. Приходилось в машину к Сергею, так звали водителя, носить с Потоцким все покупки в серых бумажных кульках с рынка. Мне пришлось самому платить даже за заправку машины и ещё кормить шофёра за свой счёт. Цены в Москве взлетели до небес. Были намного выше, чем в Таганроге, что я никак не ожидал. Из-за этого я продал остатки ткани и одни трофейные часы на рынке. Валюту тратить я категорически не хотел, не зная что ожидать от Сталина и К*[37]. Были у меня все основания, что пошлют меня … далеко и надолго. Плюс «принимающая сторона» решила нагло воспользоваться моими деньгами, заставляя за всё и везде платить.

Глава 16

Дача Ворошилова в селе Неклюдово.

Через три дня почти в тоже время мне назначили встречу, куда я и приехал. Во дворе ничего нового, разве что добавились всадник и два коня. Никак Будённый или Ворошилов на коне прискакали. Меня опять поразила беспечность охраны первых лиц государства, но потом я вспомнил, что только после первого нападения или покушения на Сталина в 1927 году все поменяется.

– Стоп. Я же читал – остановился я на крыльце на пару минут и задумался. Это было на параде 7 ноября 1927 года сторонниками Троцкого. Заговор был раскрыт, но несколько заговорщиков пробрались на трибуну Мавзолея. Один из них ударил Сталина по затылку. Для охраны товарища Сталина и других, выбрали Военную академию имени Фрунзе. И никому в голову не могло прийти, что такое решение спровоцирует нападение на Сталина. На него поднимет руку именно слушатель этой и считающейся лучшей в стране академии. Начальником академии являлся Роберт Петрович Эйдеман. Для охраны он выбрал самых достойных – Аркадия Геллера, Владимира Петенко и Якова Охотникова. Эйдеман подчинялся непосредственно начальнику штаба Красной Армии Тухачевскому. Он был обязан доложить об этом случае своему непосредственному начальнику. Естественно, он доложил, но Тухачевский всё спустил на тормозах. Яков Охотников, поэтому-то я и запомнил такую фамилию. Числился он адъютантом у Якира. Именно по рекомендации последнего этот человек и попал в академию. То есть за спиной Якова стоял могущественный человек, командующий самым мощным на тот момент Украинским военным округом. Якир был в дружеских отношениях и с Тухачевским, и с Эйдеманом. Поэтому Якова Охотникова никто и не тронул, несмотря на проступок, за который вообще могли расстрелять. Только за что-то в 1932 году выгнали из ВКП(б), а в 1937 году расстреляли. Ну, где-то так. Так что всех этих «героев» гражданской войны, которые вели себя, как хотели, Сталин, наверное, не зря репрессировал. Я тут ещё не до конца разобрался.