Сокровищница

Павел часто заморгал, потер глаза. "Чертовщина какая-то! Не может быть этого! Как у учительницы сельской школы дома могла оказаться в серванте "Роза из пейнитов"? – размышлял он о внезапной находке. – Она же тут десятки лет могла простоять неузнанной". Тут Павел замер. Это было гениально!

– Сынок, ты с фермы что ли? – отвлекла его от размышлений бабуля.

Он медленно повернулся к бабушке.

– А? Нет! Я из города, тетя Шур.

– А что к нам приехал? Плохо там что ли?

– Да я так, отдохнуть немного от суеты! Какая коллекция у вас забавная! Посмотреть можно?

– Конечно! Смотри сколько угодно! Это все подарки друзей, учеников и родственников! Что-то мне дарили, что-то дочери!

– А розу кто подарил?

– Ученик Маши прислал на новый год, где-то лет пять назад! Имени не было на посылке. Только написано было: «Для Марии Васильевны Суворовой от благодарного ученика!»

– У Маши так много совершеннолетних учеников?

– Да ни одного пока! Однако за эти годы многие в крупные города уехали. Семьям плохо тут, заработка нет.

Павел сел на стул, стоящий возле двери. Теперь у него и бабушки был взаимный интерес. Ему хотелось как можно больше узнать о Марии Васильевне, бабушке, родне, соседях. Бабушке было скучно, и потому она с радостью делилась сведениями с благодарным слушателем. Паша все запоминал дословно, параллельно определяя круг общения учительницы.

– А на том месте, где мы жили, и деревни уж нет! Только поле осталось! – рассказывала тетя Шура о прошлом, которое она помнила лучше, чем вчерашний день.

Маша прикатила с кухни высокий столик. На нем стояли варенье, печенье, чайник в рыжий горошек и чашки ему под стать.

Она сразу заметила оживленность матери и честный неподдельный интерес Павла. Здорово это все-таки было. Мамины рассказы редко кого интересовали. Беседовали с ней больше из-за вежливости, потом со словами "извините, вот бежать пора, не поспеваю" гости быстро откланивались. Павел на Машу лишь разок взглянул.

– Тетя Шур, а вы кем работали?

– Учителем сначала, а потом воспитателем в детском саду!

– Тяжело было?

– Конечно, тяжело. Я ведь детдомовская, понимаете.

– Понимаю, тетя Шур, я тоже рос с восьми лет в детдоме. Отчасти прочувствовал обстановку.

Бабушка поспешила до конца рассказать свою историю.

– После учебы особенно тяжело было: ни денег, ни жилья, ни помощи близкого. Сначала я при сельской школе жила вместе с другой учительницей. Обе мы по распределению попала туда. Жили бедно, из всего нажитого – одежда, кастрюлька, да два одеяла были. Все в один чемодан умещалось.

Тетя Шура усмехнулась.

– Но это не здесь было. Я сюда попала из-за водки.

– Да?

– Да! Ну, вот так слушай! Шла я как-то зимой в ту школу, где раньше работала, а она на окраине была. В сумке батон, да бутылка молока – ужин для нас молоденьких учительниц. Иду по тропинке, все белым-белом, следы мои заметает снегом.

Тетя Шура посмотрела в окно, как будто и сейчас там легким ветерком кружило белую крупу. Она постаралась описать то, как ощущалось это место. Павел мысленно представил заснеженный перелесок, бревенчатую школу, заметенную снегом чуть ли не под самую крышу и молодую женщину в пальто с меховым воротником. Тетя Шура имела такой же приятный голос, как и ее дочь. Только у Маши речь была речкой быстрой, а вот у матери ее все уходило в покой и сон. Глаза женщины иногда закрывались, она как будто была готова заснуть от слабости, которая мучила ее из-за проблем с сердцем.

– Вдруг собака из-за старого сарая выскакивает. Кидается на меня, а я ужас как этих собак боюсь. Ну, я батон-то ей и кинула, а сама припустила.

Маша открыла стеклянную дворку серванта, достала деревянную шкатулку, которая стояла на нижней полке. Павел слушал и внимательно наблюдал за молодой женщиной, он буквально анализировал каждое ее движение. Осознает ли она то, что в шкафчике у нее лежит вещица ценою в миллионы, или нет? Нет!

Маша достала из шкатулки таблетки. Взглянув на Павла, она вдруг заметила, что между его размашистых красиво очерченных бровей появилась морщинка. Он сосредоточенно смотрел на нее и щурился, как будто у него к ней был интерес как к некому необычному предмету, который стоит изучить. Это длилось мгновение, потом выражение лица мужчины стало безмятежным, и он опять с интересом стал слушать маму. Маша подумала, что ей, наверное, почудилось.

– Мам, лекарство выпить надо! – сказала Маша. – Время.

Тетя Шура дочку словно и не замечала. Так важно ей было закончить свой рассказ.

– Мы тогда с горя решили попробовать впервые водку! – продолжала она.– Выпили и стали на партах в чулках и белье танцевать под проигрыватель. Весело было. Вокруг никого, за окном темень, вьюга. Мы ведь такими молоденькими были, от школьной скамьи недалеко ушли.

Маша встала напротив матери со стаканом воды и таблеткой в руках.

– Насколько это было опрометчиво, мы поняли только потом. Наутро батон я нашла на крыше школы, через неделю и слушок пошел. Пришлось нам съехать. Я вот сюда попала, тут замуж вышла, дом построила, дочь вырастила. Странно, но при том, что человек я непьющий, все наперекосяк пошло из-за одной булки водки. Кому рассказываю, ну не верят!

Тетя Шура вдруг усмехнулась, и Павел улыбнулся ей. Он тоже оказался здесь не по своей воле.

– Мамуль, давай таблетку выпьем. Надо так. Давай? – ласково произнесла Маша.

Тетя Шура взяла таблетку дрожащей рукой, положила ее на язык, запила.

– Вот и хорошо, мамуль. Погулять хочешь?

Тетя Шура махнула рукой.

– Мы завтра с Раей на лавочке посидим. Позвони ей, пусть придет ко мне!

Маша налила чай в чашку, передала ее гостю. Принесла и поставила перед мамой поднос, накрытый для обеда.

– Посидите еще немного? Мне девочек на автобус надо проводить.

– Конечно.

– Ворота так можете прикрыть, я потом закрою.

Павел кивнул.

Маша опять пошла на кухню. Она слышала, что мама включила телевизор. Ровно в восемь начинался ее любимый сериал, от которого ее ничто на свете отвлечь не могло. Обычно она под него хорошо ела, поэтому обед подавался у них вечером.

Девочки ждали ее за столом.

– У-у-у! – протянула скучающе Оля, подперев щеку. – Ты что, его оставила с мамой турецкий сериал смотреть? Не боишься, что пры-ы-ы-нц сбежит?

Маша поставила стакан из-под воды в раковину, пожала плечами.

– Пусть бежит! – равнодушно произнесла она. – Не для нас эти принцы.

– Это уж точно, Машунь. Пойдем на остановку? – тихо сказала Света.

До остановки было полчаса пути. Дорога была прямой, чуть выше поля. Подруги вспоминали былое, всякие нелепые случаи из школьных счастливых времен. Весело было и спокойно как-то. Автобус пришел вовремя. Девчата обнялись крепко на прощание. "Как хорошо с ними! – думала Маша, махая высоко поднятой рукой. – Я как будто снова становлюсь семнадцатилетней девчонкой! Ах, как же хорошо!"

Когда звук от автобуса смолк вдалеке, Маша повернула к деревне. Пустынная потрескавшаяся дорога, поля, вдалеке ряд берез. Тишина. Умиротворение? Нет! Нет в этом пейзаже умиротворения! В нем одиночество. То самое одиночество, что ровняет человека с землей! Девочки тоже видели и эту дорогу, и это поле. В глазах каждой из них было свое. Маша почувствовала, как слезы текут по щекам!

– Боже, неужели, неужели я не заслужила того, чтобы любили меня, чтобы самой любить! – прошептала она.

Тут в душе появилось смятение! Маше стыдно стало. Что же бога гневить. Ведь у нее мама есть, сын, да и сама она здорова. Ну не может бог человеку дать все!

– Господи, прости! – прошептала она.

И все же в душе ее где-то очень глубоко была надежда. Эта надежда тянулась красной нитью к тому человеку, что сидел у нее в гостиной. Она вдруг представила, что он очень хороший, и что она нравится ему. Если бы это было так… Маша не спеша дошла до дома. Посмотрев на пустой стул в комнате, она поняла, что ей легче два раза подряд выиграть миллиард в лотерею, но встретить на этом свете родственную душу точно не суждено. «Дурочка!» – подумала она.

– Ушел Павел Андреевич! – безразлично произнесла она.

– Угу, пошел на кладбище.

– Куда? – удивилась Маша.

– Я его попросила оградку покрасить у отца! – довольно сообщила тетя Шура дочери. – А то ты одна-то все не поспеваешь.

Маша прикрыла глаза. Да, мама в последнее время выдумщицей стала. Они еще с весны хотели оградку красить. Да только времени и, правда, не хватало.

– Я завтра утром покрашу. Ты не переживай из-за этого больше.

Закончив с домашними делами и огородом, Маша составила компанию маме за вечерним чаем, а потом поднялась в свою комнату. Она переоделась, включила торшер, достала старый журнал о космосе, который дал ей учитель физики и математики, и полностью углубилась в чтение. "Разноцветные звезды"! – так обозначался раздел. Маша получала несказанное удовольствие от чтения этих старых журналов. Трудная тема, изложенная автором простым языком, была интересна и успокаивала ее. Через полчаса она спала под включенным торшером с журналом в руках.

В это время Павел сидел на пригорке, расположенном достаточно далеко от деревни в поле. Встреча с коллегой была назначена в полночь именно в этом месте. Максу, его связному, было велено пробраться сюда как можно осторожнее с выключенными фарами. В половине первого Павел услышал, как по дороге неспешно едет машина.

Макс остановился в той точке, что была указана в сообщении.

Чтобы привлечь его внимание Паша чуть слышно свистнул. Через минуту трава внизу холма зашелестела.

– Судя по всему, ты что-то нашел! Я ведь не зря проделал этот путь? – сказал Макс, смотря на лицо коллеги, освещенное бледным светом планшета.

Павел без слов развернул экран планшета к связному. На нем было изображение "Розы", стоящей на алой бархатной подставке. Он провел пальцем по экрану, и предмет сменил расположение. Теперь роза стояла среди каких-то вещей, более всего напоминавших обычную посуду. Кроме того, блик на изображении говорил о том, что фотография была сделана через стекло. Макс повернул голову в бок.

– Что это? Вещица какая-то редкая? – спросил он.

– Да! Стоит несколько миллионов долларов. Ее украли у коллекционера несколько лет назад.

– Да ладно! Где нашел?

– Стоит у сельской учительницы в серванте!

Макс посмотрел на него как на умалишённого.

– Она ее украла? – спросил он после минутной тишины. – Или это копия?

Павел нервно хихикнул.

– Не копия! Настоящая! Хочешь, расскажу про систему охраны и охранника?

Макс последовал примеру своего коллеги и сел прямо на траву.

– Валяй! Вижу, тебе есть чем меня удивить!

Павел включил диктофон, а потом рассказал подробно о том, что видел этим днем. Каждый фрагмент обстановки дома, каждое слово председателя, учительницы, ее подруг, тети Шуры было зафиксировано. Павел прописал психологический портрет людей, наметил их взаимоотношения.

– Более всего меня удивил сам вор. Не зайди я в этот дом, никто бы никогда не узнал, что в нем хранится столь дорогая в денежном и истерическом эквиваленте вещь. Наверняка, к этому серванту за несколько лет только я и подошел из посторонних, ведь гостей этот посудный ящик интересует столь же рьяно, сколько рассказы бабушки о славном трудовом прошлом.

– И что, вообще слежки нет?

Павел сощурил глаза и улыбнулся.

– Пока не заметил! В доме камер наблюдения точно нет.

Макс присвистнул.

– Странно все это. Больше на ловушку похоже, или, наоборот, на случайность.

– Нет! Тут другое! Это хранилище, понимаешь, а бабушка-божий одуванчик – охранник!

Макс вздохнул. Мысли детектива больше бред напоминали. "Может, не случайно этого молодца сюда выписали?" – подумал он. В любом случае, необходимо было вещицу изъять, а дальше начинать официальное расследование. Однако детектив, по-видимому, был иного мнения.

– Ты хочешь оставить ее там? Я правильно тебя понял?

Павел кивнул.

– Пусть все будет по-тихому! Не хочу спугнуть его!

– Ты же знаешь, они на это не пойдут!

– А если подменить? Найти ювелира, пусть копию сделает!

В отличие от Павла, оперативник душевного подъема от находки и загадочного гипотетического вора не чувствовал. Да хоть целый сейф с золотом он найди, а зарплата у него прежней останется.

– По поводу другого дела что?

Тут Павел заскучал. В тех делах, что ему дали совсем не было загадки. Просто надо было переворотить кучу счетов и связать все организации воедино.

– ООО "Дельта" надо проверить. Они счета выписывали на товар для научного центра. Деньги потом делились между заказчиком и частным предпринимателем. Товар конечно не предоставлялся. Дальше еще не копал.

– Хорошо! Сделаем. Все на сегодня?

– Да!

Связной ушел в ночь. Через минуту раздалось тихое урчание мотора.

Павел, прищурившись, посмотрел поверх экрана. Он решил определить на каком расстоянии звук, идущий от мотора, будет различим на открытом участке. Это помогло бы в дальнейшей работе, не надо было бы так далеко уходить от деревни. Вот машина ушла с пригорка вниз. Павел пригнул голову, прислушался. На подъёме Макс буксовал, и уже на другой стороне впадины звук работающего двигателя был чуть различим. Павел хотел определить местоположение машины на карте, как вдруг, над пригорком что-то хлопнуло. Маленький огонек плавно разгорелся в ночи голубым мягким светом, а потом резко пропал. Павел выключил экран планшета и сорвался с места. Его засекли!

Глава 2

Мария Васильевна проснулась от того, что по дощатой калитке кто-то настойчиво стучит. Таких ранних назойливых гостей она не любила, особенно они раздражали в отпуск. Она не надеялась, что визитер уйдет. Свои деревенские все знали друг о друге, в том числе и то, кто чем обычно занят в конкретное время суток. Стучит, значит, точно знает, что она дома.

Маша отбросила в сторону журнал, села, потерла глаза рукой. День был хорошим, солнце светило ей в спину и уже хорошо грело. Посмотрев назад в окно, она заметила за забором русую макушку и мускулистое плечо, обтянутое серой майкой.

– Что ж тебе так рано надо? – прошептала она, выбираясь из постели.

Спустившись вниз, Мария Васильевна заглянула вперед к маме. Та еще спала.

Накинув халат, имеющий веселенькую васильковую расцветку, Маша вышла на крыльцо.

– Привет! – сказал Павел через дощатый серый забор.

– Доброе утро!

Маша открыла калитку.

– Что случилось? Так рано стучите! – заспанно произнесла она.

– Рано? Одиннадцатый час идет! К вечеру гроза будет!

Маша все еще не понимала намеков.

– Сток надо починить! – прищурившись, напомнил Павел.

– А-а-а! Сток! – Маша повернулась, посмотрела на край крыши, с которого она вчера слетела. – А что сток? Я его и сама починю!

Павел беззвучно рассмеялся. Что сказать! Дружественного расположения Марии Васильевны не так уж просто было добиться. Он и не рассчитывал на это. Цель была другой – он решил сначала сделать ее своим союзником.

– Я подстрахую! – задорно сказал Павел.

Маша широко открыла дверь и пропустила соседа во двор. В его руках она заметила пакет с кофе.

– Сварю кофе? Будешь?

– Пожалуй…

Маша прошла на кухню, достала турку.

– Справишься?

– Конечно! Тетя Шура что на завтрак ест?

– Свари два яйца вкрутую и манную кашу, только не густую! Молоко, яйца в холодильнике. Крупа в этом ящике.

Маша открыла верхнюю створку, где в ряд стояли стеклянные банки разной наружности.

– Сама что будешь?

– Бутерброд с маслом и сыром.

– Понял!

Мария Васильевна полная невозмутимости отправилась наверх. Там она заправила кровать, а потом долго стояла перед шкафом, выбирая подходящую случаю одежду. Не сказать, чтобы одежды этой много было. Ей всегда было, на что тратить деньги. Список расходов был обширен. Сына нужно было одеть, дать ему денег на питание, за комнату в общежитии заплатить. Мама ежемесячно нуждалась в целом списке лекарств. Маша удрученно вздохнула, вспомнив о доме. Кровлю надо было уже давно поменять, и бревно стало подгнивать с торца. Пять лет назад они смогли накопить на новые отмостки. Но теперь! Теперь денег не было совсем. Впрочем, ведя рассуждения о своем будущем, Маша ясно видела, что дом этот будет жилым лишь до тех пор, пока жива она. Костя уже не вернется сюда. А она скоротает свой век с тем, что есть. На ее жизнь дома хватит.

"Раз уж он решил лезть на крышу, то я надену сарафан!" – решила Маша.

Часто одежда была Маше велика. Брюки приходилось подгибать, вместо пиджаков она носила водолазки, рукава которых можно было подвернуть. Летний фиолетовый сарафан был свободного покроя по той же причине.

– Вроде нормально выгляжу! – подбодрила она себя.

Ситуация была странной. Посторонний мужчина распоряжался у нее на кухне и готов был даже помочь ей со стоком. Добродушия и открытости она не встречала давно, да и бедным Павел не был, не нуждался он в подработке. Чувствовала Маша, что привело его сюда не соседское радушие.

– Что-то тут не так! – сказала она себе под нос.

Маша спустилась вниз, опять заглянула к маме, потом прошла на кухню. Павел стоял у плиты, мешал кашу в небольшой алюминиевой кастрюльке. Постучав ложкой по краю кастрюли, он выключил газ, снял турку с плиты.

– Кофе готов, каша сварена. Бутерброд делай сама, все на столе.

Маша села за стол, дождалась, когда Павел присоединится к ней.

– Вчера мама просила тебя покрасить ограду, не бери в голову, я сама все сделаю!

– Я исполнил ее просьбу! – сказал Паша, намазывая масло на хлеб.

– Ночью красил? – удивилась Маша, широко открыв глаза.

– Нет, светло еще было!

– Хм, спасибо!

Маша не любила недосказанности. Все-таки визит и стремление угодить требовали какого-то логичного объяснения.

– Ты… ты случаем не ухаживаешь за мной?

– Ухаживаю! – спокойно ответил Павел, положив рядом с ее чашкой готовый бутерброд.

Маша замерла. Сначала он обескуражил ее внезапным визитом, теперь так просто и без стеснения говорил о том, что проявляет к ней интерес. «Кто бы он ни был, но судя по одежде, и тому, как за ним бегает Федор Игнатьевич, человек он обеспеченный. Скорее всего, он не привык к тому, что женщины отказывают ему. «А кто я? Учительница сельской школы. Прекрасно! Нашел простачку!» – думала Маша, чувствуя пробуждающееся негодование.

Павел как будто мог читать ее мысли – так бы Маша сказала через несколько минут. Он положил полотенце на край стола, поднялся и молча вышел из кухни.

– Ты куда?

– Тетю Шуру проверю. Вдруг проснулась.

Маша с минуту просто хлопала глазами, смотря на то место, где сидел гость. Ей показалось, что она перенеслась в какую-то параллельную реальность, где у нее есть мужчина чуть ли не родственный всей ее семье. Он живет в ее доме и занимается с ними общими делами. "Так, он ненормальный! Вот его и отправили сюда с глаз долой! А он сразу ко мне привязался! Этого мне еще не хватало!" – подумала она и сразу начала придумывать, как бы избавиться от такого доброжелателя.

Павел вернулся на кухню и прижал палец к губам. В руке его была безделушка из серванта. Сев на табурет, он осторожно достал удостоверение из заднего кармана и положил его на стол. Чувство раздражения вдруг куда-то исчезло, Мария Васильевна взяла документ и с интересом принялась изучать его.

Итак, согласно документу гостя звали Павел Андреевич Рябов. Звание его было достаточно высоким, подразделение значимым, и потому Маша решила, что интерес его к ней связан вовсе не с тем, что она ему нравится. Он подшутил над ее предположением. Положив документ на стол, Маша кивнула на розу.

Павел неспешно достал телефон и начал печатать. Через пару минут он повернул экран к Маше: "В доме и на участке может быть прослушка!" – сообщал он в своем послании.

Глаза Маши расширились, она интенсивно закачала головой.

Павел опять начал писать:

"Этот "подарок" стоит несколько миллионов долларов. Как ты думаешь, даритель мог оставить его без присмотра?" – прочитала она.

Маша поднялась и направилась молча в комнату. Назад она вернулась не с пустыми руками.

Эту немую сцену можно было бы показать в старом черно-белом немом кино, так как в ней было много молчаливых эмоций. Мария поставила на стол три интересных изделия. Павел неспешно взял первое чудо. Черную шкатулку, размером с книгу, украшала жар-птица, выполненная ювелиром из драгоценных камней. Перья ее горели светлым янтарем, хвост был украшен крупными рубинами и алмазами. Павел отметил, что материал, из которого мастер выточил шкатулку, был дешевым. Но камни! Каждый из них имел идеальную форму и огранку. Самые крупные экземпляры алмазов стоили баснословно. Вторая вещица тоже была занимательной – это был паук из черных опалов различного размера. Третьим в ряду лежал крест размером с ладонь. Простой в исполнении, отлитый из серебра не самой высокой пробы, он не привлек бы к себе внимание обывателя. Если бы не большой мутный камень в основания распятия, и профессионал бы не взглянул на него. И все же в этом камне и заключалась ценность предмета. Не огранённый огромный алмаз отлично вписывался в простую композицию. Среди этих вещиц не было исторических шедевров. Однако каждый из них включал множество крупных драгоценных камней.

– Мне надо книги в школе забрать. Это в соседней деревне. Можешь подвезти?

– Почему бы и нет! – задумчиво произнес Павел, смотря на сокровища. – Думаю, мы все успеем.

Павел заметил, как глаза собеседницы просто светятся от интереса, и от этого ее натура, преисполненная высокими нравственными ценностями, вдруг наполнилась некой детской непосредственностью. На это он и рассчитывал.

Они позавтракали в тишине. Каждый размышлял о свое. Маша была заинтригована. Уже несколько лет подряд кто-то присылал ей эти вещицы. И все же странно они выглядели. Ей нравилась только роза. Остальное было не очень симпатичным: паук был слишком мрачен, черная шкатулка не подходила по тону к ее сервизу в шкафу, а крест вообще был выполнен топорно.

– Доча!

Маша, услышав зов матери, очнулась от интригующих размышлений и пошла в комнату.

– Мам, привет, как сегодня?

– Ну как? Полночи заснуть не могла из-за этой жары!

– На завтрак каша, вареное яйцо. Цикорий или чай делать?

– Цикорий! У нас гости?

– Да, Павел зашел. Он с крышей поможет. И мы еще в школу съездим за книгами!

Александра Максимовна потянулась за ситцевым платьем, висящим на стуле. Неспешно надев его, она расчесала короткие волосы гребенкой. Пока она все это делала, Маша поправляла ее постель.

Для мамы гость создавал некоторое неудобство. Раковина у них была только одна, и та на кухне. Со сна ни умыться, ни зубы почистить при чужом человеке.

– Маша! Я на улице тебя подожду! – донесся голос из прихожей.

– Хорошо!

Закрыв дверь, Павел вышел на улицу, сел на лавочку, стоящую у торца дома. Отсюда было очень хорошо видно весь участок. Половина его была засажена картошкой. Остального было всего по не многу. Когда-то он проводил много времени на похожем участке. У матери был свой сад. И рядом были другие сады. Каждый участок отражал характер своего хозяина. Там где был хозяйственник – шло вечное строительство. Профессионал садовод держал каждый клочок своей земли в идеальном порядке. Были и заброшенные участки. В саду Марии Васильевны не было высоких теплиц, так как их некому было устанавливать. Между грядками пробивались свежие сорняки, под виноградником хозяйка дала волю траве. Для Маши посадки не были целью жизни.

Тут было совсем неплохо. Павел слышал через открытое окно приглушенные голоса женщин. Разговор был о повседневных вещах, такой, какой эти женщины ведут, наверное, каждый день.

Он задремал, чувствуя, как по кромке волос надо лбом бежит легкий ветерок.

– Паш, вставай! В школу пора! – сказала мама. Она сидела за круглым столом, который стоял посередине большой комнаты в их квартире.

Павел знал это утро. Утро прощания, тихое розовое. Уже вечером он и брат будут переданы в опеку, они больше не увидят ни маму, ни свой дом, ни друг друга. Брата не станет через три года после того, как их развели по разным интернатам.

– Мам, не надо было мне в школу уходить тогда! – сказал он.

Мама ничего не ответила, только улыбнулась.

И опять ветерок пробежался по волосам.

– Паш! Паша! – прошептал ласковый голосок.

Павел медленно открыл глаза, и рука молодой женщины замерла около его виска.

– Не хотела тебя будить! Но мы хотели ехать! – мягко произнесла Маша.

Павел медленно поднялся, пошел вслед за учительницей, у машины открыл для нее переднюю дверь. Ему не терпелось поговорить со своей новой знакомой начистоту. От этого разговора многое зависело.

Сев за руль, он аккуратно развернул машину и повел ее к выезду из деревни.

– Мария Васильевна, теперь давай поговорим! – сказал он, выворачивая на разбитую дорогу.– Кто же тебе подарки такие посылает?