Церковный суд и проблемы церковной жизни

Проект временных правил устройства церковного суда, выработанный при Священном Синоде и настоящее сообщение по нему Председателя Отдела о церковному суде размножить в Канцелярии и, для объявления членам Собора, вывесить на стенах при входе в Соборную Палату и в Скорбященском монастыре[494].

Однако Временные положения были отпечатаны типографским способом и розданы членам Собора как приложение к докладу, поэтому на Соборе звучали предложения ограничиться рассмотрением Временных положений; в результате обсуждения это предложение было отвергнуто[495].

Итоги работы Отдела

Отдел о церковном суде проделал огромную работу по вопросам, крайне актуальным для своего времени. Отдел располагал уже большим материалом, подготовленным Предсоборным Советом, однако этот материал готовился юристами, исходившими из ситуации дореволюционной России. В новых условиях документы требовали определенной корректировки. Отдел не имел ни времени, ни возможностей, ни достаточно четкого представления (и это весьма существенно) о направлении, в котором должны быть внесены коррективы.

Отметим, что новый проект устройства церковного суда представлял собой вполне законченную систему. Выборность и независимость судей осуществлялась во всех инстанциях. Однако положение епископа в этой системе при обсуждении в Отделе вызывало сомнения, в первую очередь у самих архиереев.

Отдел сумел подготовить целый ряд документов для вынесения на Поместный Собор: Устав об устройстве церковного суда (представлен в Соборный Совет 19 сентября[496]); Устав церковного судопроизводства (представлен в Соборный Совет 23 августа[497]); Устав о церковных наказаниях (представлен в Соборный Совет 24 августа[498]); О восстановлении в священном сане лиц, лишенных сана по суду; О поводах к расторжению церковных браков; Правила делопроизводства о расторжении брачного союза, освященного Церковью, – однако на пленарных заседаниях Собора успели рассмотреть лишь три доклада Отдела: «О восстановлении в священном сане лиц, лишенных сана по суду» (26 июня 1918 г.), «О поводах к расторжению церковных браков» (26 и 29 августа 1918 г.), «Об устройстве церковного суда» (29 августа 1918 г.).

Обсуждение на Соборе

На Соборе доклад «Об устройстве церковного суда» был заслушан только 29 августа 1918 г. (151 заседание)[499]. Докладчик И.С. Стахиев осветил предысторию вопроса, начиная с 1864 г., и изложил принципы организации суда, которыми руководствовался Отдел[500].

Докладчик Ф.Г. Гаврилов подчеркнул достоинства Приложения (т. е. Временных положений), которое может служить практическим руководством для создания новых органов суда, так как учреждение областных судов в новых условиях стало проблематичным.

Положение, выработанное Отделом, практически в настоящее время, может быть, и не осуществимо. Потребуются громадные средства. Проект составлялся до Рождества, когда отделения Церкви от государства не было, и когда можно было рассчитывать на материальную поддержку от государства. Конечно, с точки зрения принципов, положенных в основу проекта, и с точки зрения идеала он заслуживает полного вним3ания. Но, принимая во внимание невозможность практического осуществления его, необходимо со вниманием отнестись и к Приложению.

Приложение имеет в виду сокращение расходов с соблюдением основных принципов правильного судопроизводства. Основной принцип – отделение судебной власти от административной – в нем соблюден. Кроме того, указаны и главные положения судопроизводства. Поэтому данный проект может служить прекрасным руководством к устройству временного суда. Особое достоинство судоустройства, как оно представлено в докладе, устройство областных судов. Между тем, существование областных судов проблематично. ‹…›

Вот почему я решаюсь сказать: принимая основные положения доклада, можно иметь в виду, что в таких случаях, когда нет возможности осуществить их, можно будет заимствовать уже готовые статьи из Приложения[501].

Против проекта первым выступил архиепископ Гродненский Митрофан (Краснопольский). Он напомнил, что против реформы церковного суда выступал еще А. Лавров. Архиепископ сослался (не указывая авторства) на проект И. Бердникова, который, как считал выступавший, более соответствует каноническим правилам:

В центре этой жизни стоит епископ, сосредоточивающий в себе всю полноту власти в Церкви, его окружают пресвитеры, помогающие ему в делах церковного управления и разъясняющие дела, которые восходят к нему от мирян. Обращаясь, в частности, к вопросу об устройстве церковного суда, нужно сказать, что с канонической точки зрения церковный суд немыслим без епископа. Со всеми тяжбами, со всеми церковно-судебными делами сыны Церкви обращаются к нему. Он и разрешает эти дела. Ему помогают в этом пресвитеры, но по благословению епископа, так что то или иное судебное решение получается из рук епископа. С точки зрения канонической епископ близок к церковному суду.

Выступавший считал, что основной недостаток доклада – это несоответствие его канонам, поскольку отделение суда от епископа приведет к отделению последнего от паствы:

По ознакомлении с трудами Отдела каждый, кто стоит в вопросах церковного судоустройства на канонической точке зрения, приходит к такому выводу, что те основы, на которых построен церковный суд в докладе Отдела, далеко отводят его от канонических и церковно-исторических норм. ‹…›

Выработанный Отделом проект церковного судоустройства основан не на принципе приближения суда к епископу, а на принципе удаления от него. Епископу в этом проекте оставлено лишь формальное отношение к церковному суду. ‹…› Существо церковного суда уходит полностью от епископа, уходит самое главное – внутренняя, духовная сторона церковного суда. Может быть, при принятии обсуждаемого проекта мы приобретем лучшие формы церковного суда, но вместе с тем утратим самое главное ‹-› тесное общение епископа с его паствою, каковой утраты не заменят хотя бы самые совершенные внешние формы[502].

Владыка Митрофан выступил против аргументов о перегруженности епископов:

Мы настолько освободили епископа от дел, что надо говорить не о перегруженности его ими, а о недостатке их, о том, что кроме богослужебной и проповеднической деятельности у епископа не остается жизненного общения с паствой.

Выход архиепископ усматривал в открытии новых епархий:

Если бы их умножить до желательного в интересах Церкви количества, тогда не было бы никаких препятствий к непосредственной связи церковного суда с епископом, как это и требуется по каноническим правилам[503].

Выступавший считал неприменимым принцип отделения администрации от суда:

В епископе, представляющем собою средоточие всей власти в Церкви, разъединение административных и судебных функций невозможно.

Однако и Приложение к докладу он считал еще более неудовлетворительным, чем сам доклад, так как в нем виден только бюрократизм и желание устранить епископа от суда[504].

В поддержку проекта выступил управляющий Черниговской казенной палатой, член Высшего Церковного Совета С.М. Раевский, настаивавший на отделении суда от администрации. Он говорил, что только этот принцип может получить поддержку у общества:

Если бы не было разрухи, то деяние Святейшего Собора 1917–1918 гг. о церковном суде было бы принято и приветствовано с восторгом всей необъятной Россией[505].

Защитить проект пытался и П.Д. Лапин, который также настаивал на отделении суда от администрации. Хотя каноны не знают этого принципа, однако в некоторых Православных Церквах он практикуется:

Рассматриваемый проект покоится на принципе отделения суда от администрации, и этот принцип проводится в нем через все инстанции церковного суда. ‹…› Принцип отделения суда от администрации имеет важные преимущества перед принципом совмещения этих учреждений в руках одних и тех же органов, и он естественно вытекает из самого существа дела. Администрация и суд ведают собственно разные дела. Администрация заботится о положительном или практическом осуществлении в жизни законов и о предупреждении их нарушений Предметом же деятельности суда являются споры о правах и действительные правонарушения. Приемы деятельности суда и администрации также неодинаковы. Администратор в своей деятельности не так сильно стеснен формализмом, как судья, который, можно сказать, от начала и до конца судебного процесса решительно связан правилами и формальностями, отступление от которых делает недействительным самый судебный приговор. Затем, судебное беспристрастие, что особенно важно, скорее осуществимо при отделении суда от администрации, чем при совмещении этих функций в одних и тех же органах. Если одна и та же власть и предъявляет требование, и сама же оценивает последствия его неисполнения, то она естественно может впасть в опасность нарушения судебного беспристрастия. ‹…› Проведение этого принципа желательно было бы и здесь, в церковном судоустройстве. И неудивительно, что в нынешнее время в некоторых Православных автокефальных Церквах мы встречаем опыты отделения церковного суда от администрации и в устройстве епархиального суда, и в устройстве суда высшего[506].

Далее выступавший привел примеры устройства суда в Сербском королевстве, где существует Великий духовный суд. Важно отметить, как П.Д. Лапин обосновывал возможность изменения канонов:

Правда, каноны не знают принципа отделения суда от администрации. Каноны не имели в виду связывать церковную жизнь во всех ее подробностях и представляли Церквам право, как выразился в 12-м своем правиле Трулльский Собор, право преуспеяния на лучшее. В частности, каноны не воспрещают внесения в Церковь устройства порядков из государственной жизни, если они оказываются хорошими и целесообразными[507].

В качестве примера докладчик привел использование Церковью римского права в судебных делах.

Необходимо лишь, чтобы при устройстве у нас церковного суда, при проведении и у нас в церковном судоустройстве принципа отделения суда от администрации, были соблюдены основные канонические начала, обязательная сила которых простирается на все Церкви и притом на все времена[508].

Как считал П.Д. Лапин, полнота судебной власти должна остаться за архиереями. В епархиальном суде отделение суда от администрации должно осуществляться

не в направлении лишения архиерея судебной власти, а лишь в направлении создания при епархиальном архиерее особого вспомогательного органа, отдельного от органа, ведущего администрациею.

Высший суд организован на соборном начале. ‹…› Эти принципы в рассматриваемом проекте достаточно соблюдены ‹…›. Таким образом, с точки зрения основных канонических начал рассматриваемый проект, по моему мнению, приемлем[509].

Лапин считал невозможным устройство суда, при котором архиерей рассматривает все дела, а над ним существует лишь Собор:

Каноническое устройство церковного суда во всех его подробностях является неосуществимым при условиях нашей церковной жизни ‹…›. Епархии слишком обширны, епископы обременены массой дел. ‹…› Соборы ‹…› не могут быть церковными трибуналами[510].

Он высказался «за принятие проекта в его существе»[511].

Обсуждение доклада было продолжено на 152 заседании 30 августа 1918 г.

С подробным докладом выступил епископ Старицкий Серафим (Александров), который категорически возражал против независимости церковного суда от епископов.

Им были приведены следующие аргументы. Во-первых, у епископа отнимают право суда, предоставленное ему канонами.

От епископа отнимают то, что он имел и имеет по Божественному праву, получив это право преемственно через св. апостолов от основателя Церкви Господа нашего Иисуса Христа. Защитники того судоустройства, о котором идет речь в предложенном докладе, говорят, что тогда де суд будет и независимый, и самостоятельный, и правый, суд будет коллегиальный. Так ли будет на самом деле? ‹…› Епархиальный архиерей отстранен по этому проекту даже от председательствования в этом суде. Но ведь епископ и по Слову Божию, и по церковным канонам есть единственный обладатель собственной судебной в Церкви власти, и для его паствы нет другого источника церковно-судебной власти, кроме архиерея. Судит епископ (это особенно ясно изложено в 14-м правиле Карфагенского Собора). Могут ли в суде участвовать и пресвитеры на условии поручения от своего архиерея и в зависимости от него? Подготовительная работа совершается ими: они допрашивают подсудимого, обвинителя и свидетелей, но суд независимо от пресвитеров совершался всегда епископом (Апостольские постановления, гл. 42)[512].

Второе выдвинутое им возражение состояло в том, что предлагаемое устройство противоречит практике других автокефальных Церквей.

Если мы примем доклад в предложенном нам виде, то у нас будет твориться то, чего нет у единоверных нам Православных автокефальных Церквей. Почти во всех Православных Церквах архиерей занимает место председателя церковного суда. Так в греческой Церкви Константинопольского Патриархата, в Церкви греческого королевства, так у православных австрийских сербов, так в Румынской Церкви, в Болгарской Церкви, так в Церквах древних Восточных Патриархий. И только в Церкви Сербского Королевства по закону, изданному князем Михаилом 30 сентября 1860 г., архиерей устраняется от участия в суде[513].

Третье возражение состояло в том, что проект не соответствует церковным догматам:

Он в основе своей нарушает основные догматы веры и церковно-основные каноны – учение Христа Спасителя и святых апостолов[514]. ‹…› Все решительно данные говорят за то, что во главе верховного суда стоит епископ, он не только руководитель, но и единственный в своей епархии для клириков судья[515].

Главной причиной возражений выступавшего было появление нового лица – судьи. «Судья независим от епископа и в своей судебной деятельности становится самостоятельным носителем судебных полномочий»[516].

Заседание 153 было закрытым. На нем, в частности, митрополит Арсений (Стадницкий) отметил:

Все наши узаконения рассчитаны на нормальную жизнь, с разной стороны все наши узаконения теряют силу, если воцарится порядок, устраняющий земное существование Церкви[517].

На заседании 154 Собор был занят обсуждением изменения положения Церкви в стране и искал способы повлиять на это положение. Вопрос о церковном суде был поднят в связи с потребностью оказать воздействие на гонителей Церкви, которые еще вчера значились по документам православными. Как сказал В.И. Зеленцов[518],

гонители Церкви вышли из недр самой Церкви, попустители гонений и насилий – тоже вышли из Церкви. По власти, от Бога данной, епископы имеют право судить их, и по долгу своего звания обязаны судить их. И Священный Собор обязан сказать, что пришла пора суда церковного над гонителями веры и Церкви, их пособниками и попустителями[519].

Однако идея суда над гонителями не получила поддержки у членов Собора. По мнению Н.Д. Кузнецова, это «странная мера», которая «едва ли когда применялась, а тем более не применима в наше время»[520].

3 сентября 1918 г. на закрытом заседании 155 Собор продолжил рассмотрение доклада.

С.Г. Рункевич в своем выступлении отметил:

В настоящих обстоятельствах при речи о реформах по переустройству церковных установлений уста смыкаются. Но мы живем надеждою, и в этой надежде будем продолжать обсуждение доклада об организации церковного суда[521].

Выступления о неканоничности представленного проекта заставили Рункевича вновь привести историческую справку о почти полувековой подготовке реформы духовного суда.

Возражения, слышимые ныне, были заявлены на самых первых порах обсуждения реформы церковного суда, тем не менее, все комитеты и совещания, занимавшиеся вопросом о преобразовании церковного суда, приходили к решению об отделении в Церкви суда от администрации[522].

С.Г. Рункевич попытался объяснить, почему 53 года вопрос о церковном суде не находит своего разрешения:

Весь вопрос сводится к согласованию двух принципов: принципа отделения суда от администрации и принципа обеспечения полноты епископской власти.

Время, когда судебная власть сосредотачивалась в руках епископов, было ограничено:

Позволю себе напомнить, что в патриархальную эпоху судебная власть сосредотачивалась в руках епископа не только по праву, но и по факту, в действительности. Но затем, с расширением пределов епископии и ростом церковной жизни, оказалось, что один епископ не может фактически осуществить судебную свою власть во всей полноте. Появляется ему на помощь пресвитерион, на участие которого в суде есть указания уже св. Игнатия Богоносца, затем – диаконы, о чем речь идет в Апостольских постановлениях, и, наконец, миряне, упоминаемые там же. С V в. в Церкви появляются уже особые судебные установления – Священный суд с председателем хартофилаксом, иногда и епископом. Возникают и особые судебные должности. Постепенно совершается централизация церковного суда, и появляются инстанции церковного суда – суды епархиальные, митрополичьи, подпатриаршие. Наконец, суд совершается и на Соборе. Твердо сформировываются три инстанции церковного суда: и в настоящее время мы встречаем эти три инстанции в Церквах Константинопольской, Антиохийской, Александрийской. Аналогии особых судебных установлений мы имеем в Константинопольской Церкви, в Сербской, в Австро-Сербской, Элладской. И вот теперь Собору предстоит разрешить мучительный и длительный вопрос об устройстве Российского церковного суда: остается ли суд в прежнем положении или будет иметь особые установления? За особые установления, несмотря на резкие возражения, говорит, как я уже сказал, вся история реформы. Сказал, в сущности, свое слово и сам Священный Собор, образовавший административные учреждения, в которых не оставлено место для суда[523]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

См.: Μπούμης.

2

Обзор III. 359–360.

3

Д. Поспеловский указывает, что на 1928 г. в Москве венчались 12 % вступивших в брак, однако точность этой цифры вызывает сомнения: в годы начавшихся гонений церковная статистика могла быть только весьма условной. См.: Поспеловский. 165.

4

Никодим. Правила. I. 7.

5

См. об этом: Цыпин. Каноны и церковная жизнь.

6

РИБ. VI. 127.

7

Опубл.: Щапов. Древнерусские уставы.

8

См.: Щапов. Государство и церковь. 87.

9

См.: Щапов. Древнерусские уставы. Номос – по-гречески закон, канон – правило. В славянском языке существует и калька этого названия: «Законоправило».

10

См. Beck; Медведев. Правовая культура.

11

Существует несколько собраний правил, которые традиция приписывает апостолам. 85 апостольских правил, утвержденные Трулльским Собором, фиксируют нормы, восходящие в ряде случаев к апостольским временам, но порой имеющие и более позднее происхождение. См.: Павлов. Курс. 48–51.

12

VI Всел. Цит. по: Книга правил. 71–73.

13

См.: Щапов. Номоканон. 238–252.

14

См.: Бенешевич. Древнеславянская кормчая.

15

См.: Законоправило.

16

РИБ. VI. 127.

17

См.: Живов.

18

См.: Павлов. Номоканон.

19

Емченко. 255.

20

См.: Белякова. Судьба.

21

О созданной митрополитом Даниилом Сводной Кормчей см.: Клосс. 68–70; Плигузов. 23–53.

22

См.: Белякова. Стоглав.

23

Голубинский. История. II (3). Голубинский имел в виду, среди прочего, распространение института поповских старост и участие в суде выборных представителей от духовенства.

24

Для Стоглава характерна отсылка к «святым правилам» вообще, воспринимаемым как единая правовая норма. Большинство отсылок «глухие», без упоминания конкретного источника (см. гл. 6, 8, 10, 12, 25, 29, 30, 36, 41). См.: Емченко. 141.

25

Материалы для истории раскола. 63–64.

26

Известно, что на Афоне книжники восстановили утраченные листы списка XIV в. по первым листам Кормчей патриарха Никона. – Троицки. Хиландарски. 81.

27

Материалы для истории раскола. 63–64.

28

См.: ААЭ IV. 203, 212–214.

29

Подробнее см. ниже, гл. 12.

30

Духовный регламент. 121.

31

См.: Верховской. Учреждение; Верховской. Политика.

32

См.: Горчаков. Монастырский приказ.

33

См.: Смолич. I. 106.

34

Соколов Н.К. Из лекций. 146.

35

Филарет. 383–384.

36

Барсов. О собрании. 319.

37

Филарет. 384.

38

Цит. по: Барсов. О собрании. 754.

39

Барсов. О собрании. 762.

40

Никольский И. 164.

41

См.: Шахматов, Кострицын. 2–3.

42

Барсов. О собрании. 769.

43

Там же.

44

Соколов Н.К. Из лекций. 147.

45

Павлов. Курс. 26.

46

Попытка анализа опубликованных систем изложения канонического права была сделана М. Остроумовым, но второй том работы так и не вышел. См.: Остроумов. См. также новейший разбор: Цыпин. Церковное право.

47

Лишь совсем недавно под эгидой МВД России был переиздан Курс церковного права А.С. Павлова (СПб., 2002).

48

Иоанн. Опыт курса. 10.

49

Иоанн. Опыт курса. 20, 36.

50

Соколов Н.К. О началах суда. 835–836.

51

Соколов Н.К. О началах суда. 844.

52

Лавров. Новый. 259.

53

Соколов Н.К. Из лекций. 155.

54

Его полную биографию и список работ см.: Красножен. Профессор Павлов.

55

Павлов. Курс. 31.

56

Там же.

57

См. его рецензию на «Мнения епархиальных преосвященных относительно проекта преобразования церковно-судной части»: Горчаков. Мнения преосвященных.

58

Заозерский. О средствах. 35–36.

59

Суворов. Курс. I. 13.

60

Суворов. Курс. II. 109.

61

Суворов. Курс. II. 114.

62

Греческое слово οικονομία (домостроительство; отсюда же, в другой транскрипции, экономия) широко применялось в святоотеческой литературе и вошло в русскую богословскую науку (в зависимости от рейхлинова или эразмова прочтения) как «икономия» или «ойкономия». В документах Межправославной предсоборной комиссии 1971 г. икономия определяется как «полное любви отношение Церкви к нарушающим канонические постановления ее членам» (Скобей. 117).

63

Бердников. Практическое значение канонов. 383, 386–388.

64

Кипарисов. 174.

65

Кипарисов. 212.

66

Бердников. Отзыв. 561.

67

Никодим. Церковное право. 65.