скачать книгу бесплатно
Пьющих рассвет —
Люди дивились
На этот пейзаж
Полурисунок
Полумираж.
…………….
Ты не парил над
Юдолью земной,
Ты обмывался
Чистой волной.
И оставлял
Вдалеке берега
Чтоб нанизать
Для меня жемчуга.
Как отыскать тебя,
Город не мал?
Я не ныряла,
Ты не летал.
Не о тебе ли
Ветры звенят:
«Мальчик, что плавать
Научит меня»,
Не обо мне ли
В детской мольбе:
Та, что подарит
Крылья тебе…
Так и встречали
Жизни пургу
Мальчик и девочка
На берегу.
«Неужели я опять все забуду»? – промелькнуло в смятенном сознании Ани. В этот момент в голове словно что-то вспыхнуло, миллионы невидимых колоколец разлетелись по всей вселенной, и Аня почувствовала, что летит внутрь своего видения, навстречу юноше, замолчавшему после произнесения последней строчки. В то же мгновение она неведомым образом оказалась в его объятьях… стоп, но это был уже не принц в кожаном одеянии, это был мальчик в ковбойке и шортиках, и на шее его висела не золотая коронетка, а ониксовый медальон, который она когда-то, очень давно ему подарила… странно, с того времени он совсем не изменился. А она? А она теперь та самая девочка, в том самом платье, о котором в стихотворении говорилось: «Разве не этого платьица снег как дуновение вился во сне». А на шее у нее то самое ожерелье из жемчуга и кораллов, которое он ей подарил. Однажды их талисманы соприкоснулись, и они полетели куда-то вверх, навстречу солнцу… но почему сейчас они летят вниз, проваливаются, и она теряет его… теряет… руки обнимают пустоту…
ГЛАВА 4. Другая половинка
Когда она пришла в себя и открыла глаза, то поняла, что находится где-то глубоко под землей. Аня (в образе восьмилетней девочки, как машинально она отметила), стояла посреди огромного зала естественного происхождения, какие бывают в глубоких пещерах. Вокруг громоздились базальтовые глыбы, а с потолка, там в вышине, свисали огромные кристаллы. Несмотря на то, что здесь должна была стоять абсолютная темнота, стены светились красноватым свечением, словно где-то там, за толщами базальта, протекала огненная река лавы, накаляя стены и вовлекая в свое раскаленное русло целые скалы. Несмотря на то, что от стен по идее должна была исходить жара, способная в мгновение испепелить все живое, Аня чувствовала бы себя вполне комфортно, если бы… над ней не возвышалась туша гигантского диплодока, которого она еще вчера видела летящей по предвечернему московскому небу среди неистовых грозовых туч. В этот момент она вспомнила все: и пленение Варфуши, и свою триумфальную премьеру в лаборатории по изучению парапсихологических феноменов, и то, как она сожгла зловещий психогенератор, и как нашла Перунов цвет и освободила Варфушу, и как встретила у лесного валуна маленькую ящерицу, и как, после того, как опрометчиво передала остатки этого Перунова цвета в ручки ящерицы, та превратилась в гигантского диплодока. С другой стороны она все еще продолжала осознавать себя той девятнадцатилетней Аней, правда оставившей свое физическое тело там, наверху, на лавочке ботанического сада. И тут Аня увидела, что зал, в котором она очнулась, быстро сжимается, а громадные валуны угрожающе надвигаются на нее.
– Ну, решайся, – пошевелил хвостом диплодок, словно продолжил на мгновение прерванную беседу, тоннель еще недолго открытым будет. Память и силы ты добровольно должна отдать, иначе ничего не получится. Просто скажи: «отдаю свою Силу для спасения тела»!
Аня представила, как чудовищные валуны сходятся и расплющивают ее даже не в лепешку, а просто в ничто, и позабыв обо всем от ужаса, не думая, что, может быть диплодок блефует, и, возможно, она и сама смогла бы пробиться через тоннель, громко вскрикнула: «Отдаю свою Силу для спасения тела»!
В этот момент диплодок наклонил шею к самой земле, девочка забралась на него и… тут в ощущениях ее возникло раздвоение: одна ее половинка сидела на шее диплодока, в ужасе вцепившись в ее чешую, а другая осталась стоять, где стояла, и провожала взглядом диплодока, вместе со своей наездницей, взмывающего под купол и исчезающего в отверстии тоннеля, который Аня не заметила сразу, очутившись в подземном зале. В тот же момент все воспоминания о том, что с ней было после того, как она уселась на шею динозавра, исчезли из ее памяти, оставив неприятную пустоту только что забытого. Она была восьмилетняя Аня Ромашова, девочка-феномен, которая совсем недавно избавила мир от коварного психогенератора, а теперь спустилась можно сказать, в преисподнюю, поддавшись уговорам коварной ящерицы. И вот теперь она потеряла свое физическое тело, предварительно переведенная Перуновым цветом в плазменное состояние, и половинку своей души… правда не лучшей, лучшая, знающая осталась здесь, но это слабо ее утешало. Кстати, диплодок Ху-фу и правда блефовал: как только он исчез в тоннеле, который тут же, вслед за ним захлопнулся, стены и купол прекратили сходиться и обрели свою прежнюю незыблемость.
Недолго думая, Аня взвилась к куполу пещеры – увы, от тоннеля не осталось и намека, одни только узкие щели между глыбами базальта, да трещины; и те и другие, увы, это было видно, не вели никуда. Тогда Аня, прекрасно осознавая, свою проницаемость (она ведь и в физическом теле недавно через закрытые двери проходила), попыталась просочиться сквозь купол, но, увы, хоть она и не натолкнулась на твердую преграду, как это происходит в нормальном, человеческом состоянии, ей удалось протиснуться в камень только по пояс, а затем она застряла словно в быстро густеющей смоле. Правда обратно она выскользнула без труда – очевидно проход был односторонним.
«Ну, разумеется, – подумала Аня, опустившись на каменный пол, души же динозавров отсюда не могли выбраться, хоть как-то, с горем пополам через камни продирались, пока Перунов цвет тоннель не открыл. Очевидно, тут какие-то силовые поля остальную материю вверх не пропускают, ведь физическая реальность для физических тел проницаема. Я-то чем лучше? Да, дело плохо, похоже, я тут основательно заблокирована. И что теперь делать? Должен же быть какой-то выход, неужели я за добро так страшно расплачиваться должна? Хотя, что значит „Я“? Все же, наверное, большая часть моего „Я“, включая физическое тело, улетело наверх, думаю динозавр ее должен по месту жительства доставить, в таких случаях не обманывают, за обман расплата приходит, да и зачем она ему? Однако я все время говорю „она“, о той, которая, по идее должна быть мной. Значит все же я – это я, та, что здесь осталась, а остальное – уже что-то другое, и судьба у нее – самостоятельная. Да, трудно эти вещи разумом охватить! Впрочем, подобные вещи и во сне происходят: еще недавно ты был кем-то одним, и вдруг – раз – и уже кто-то другой, тот, кого только что со стороны наблюдал. Однако, почему мне всякая ерунда в голову лезет, тут надо думать, как из этой ситуации выпутываться, а не о всяких личностных парадоксах, если, конечно, из подобной ситуации вообще можно выпутаться, поскольку я как бы умерла. Хотя, что это я, тело то мое и даже часть моей души динозавр наверх доставил, значит умереть я не могла, это что-то другое, о таком я даже не слышала, чтобы подобное раздвоение происходило. Интересно, как там, наверху себя моя вторая половинка чувствует, наверняка подобное разделение не может на ее самочувствие не сказаться – если не на физическом, то на психическом. С другой стороны, я то чувствую себя нормально, и если бы не то положение, в котором я очутилась, то даже не нуждалась бы в том, что от меня отделилось. Хотя, наверное, все же не так, все же это я отделилась, ведь туда наверх унеслось мое физическое тело».
Как ни странно, несмотря на, казалось бы, совершенно безвыходное положение, в котором оказалось Аня, чувства страха она не испытывала – очевидно этой, оставшейся половинке ее души (которая, тем не менее, чувствовала себя вполне целостной) подобное чувство было вообще не присуще.
«Что ж, – даже с некоторым злорадством подумала Аня, – пусть ты там, наверху, спасла свою шкуру, однако же далеко не самые мои лучшие качества с собой прихватила. Жалко тебя, совершенно очевидно, что ты теперь в обычную посредственность превратилась, да к тому же ничего помнить не будешь из того, что с тобой в действительности произошло (Аня почему-то точно знала, что главная ее память осталась вместе с ней), – наверняка в результате в психушку попадешь».
С другой стороны она так же знала, что полной идиоткой та девочка наверху не станет, возможно переживет какой-то кризис, а затем будет себе жить, как все живут, вот только все чудесное в ее жизни прекратиться, и чувство забытого постоянно будет ее донимать, пока они вновь не объединятся, правда сделать это (Аня почему-то точно знала, что будет именно так) будет весьма непросто… вернее, не просто непросто, а в ближайшее время (в ближайшее ли?) невозможно. Как никак магия на Перуновом цвете по добровольному отказу от Силы и памяти так просто не преодолевается, а этим самым средоточием Силы и памяти Ани Ромашовой является она, ее тонкоматериальный дубль. Как Варфуша самостоятельно не мог преодолеть магию Антонины Петровны, пока Аня его не освободила, так же и Аня в нынешнем своем состоянии не способна ее преодолеть самостоятельно. Почему-то она твердо знала, что есть существо, способное ей помочь. Варфуша? Нет, это не в его власти. Ах да, – ее Единственный, Андрюша Данилов, с которым она виделась в проекции будущего. Но на данный момент он абсолютно невежественен и Силу наберет еще очень не скоро.
Вот к каким неутешительным выводам – не на уровне логики, но на уровне совершенно естественно пришедшего к ней знания ситуации, пришла Аня, и наверняка, будь она в прежнем своем состоянии, впала бы в глубочайшее отчаяние, возможно даже попыталась бы себя убить, но теперь убить себя было невозможно, а глубокое отчаяние, так же как и страх, она, как видно, утратила способность испытывать.
Поскольку на данный момент ничего принципиального по воссоединению со своей половинкой сделать было невозможно, оставалось заняться исследованием того места и положения, в котором она очутилась, ведь не сидеть же сиднем на каменном полу, ничего не предпринимая и год и два… ах, ну да, пришла информация, что одиннадцать лет. Впрочем здесь, в этом мире время идет по-другому, да и она находится сейчас в другом временном потоке, так что, возможно, на уровне личного восприятия все будет быстрее… или медленнее? Все зависит от нее, от ее действий… но каких именно – тишина, нет информации.
Для начала Аня решила проверить, способна ли она наладить хотя бы одностороннюю связь со своей половинкой. Она вполне определенно знала, что та ее не услышит, но хотя бы иметь возможность иногда посматривать за ней, как за беспомощным ребенком, было необходимо, все же, хоть теперь они и разделены, однако ответственность за это глупое существо с нее никто не снимал. Прислушавшись к своему внутреннему состоянию, Аня определила, что из области живота от ее тела отходит серебряная нить, словно пуповина, и нить эта, неосязаемая и прижизненно неуничтожимая, устремляется куда-то вверх, к ее второй половинке, которая никогда не будет знать, что подобная нить, связывающая ее с той, оставленной глубоко, на изнанке земли, у нее имеется.
Аня тут же сообразила, как этой нитью пользоваться, произвела внутреннюю настройку, и, словно в перископ, увидела, что сейчас происходит на поверхности земли – вернее над ее поверхностью.
Над Москвой бушевала гроза, и среди черных, переполненных влагой туч летел огромный бескрылый динозавр, на котором, вцепившись в складки бронированной кожи, в полубессознательном состоянии сидит ее половинка – обманутая коварным существом восьмилетняя девочка.
«Ну что ж, – подумала Аня (почему-то эта картинка показалась ей знакомой), – по крайней мере эта гигантская пакость выполнила свое обещание и доставила мою половинку на поверхность земли, а вскоре она сможет материализоваться в Энрофе, пока что они по ближайшему отражению летят. Кстати, они ведь сейчас пролетают над Зарядьем, над нашим домом, а этот гад, судя по всему, не собирается ее высаживать. Вовремя же я за ними подсмотрела…» – неожиданно Аня поняла, что через серебряную нить может воздействовать на динозавра, и даже имеет право, дарованное ей Великим Равновесием, покарать его за обман – отобрать полученную обманным путем энергию и вернуть этот вырвавшийся на волю шельт в тело маленькой ящерицы. Но тут же, интуитивно предвидев будущее, девочка поняла, что лучше этого не делать, что шельт динозавра может ей в дальнейшем пригодиться, поскольку находится от нее в кармической зависимости, и она имеет право воспользоваться его услугами (пока не ясно, зачем), а коварный Ху-фу не сможет ей в этом отказать. В результате Аня не стала сурово наказывать динозавра, но транслировала в его сознание весьма чувствительный импульс, что если он сейчас не выкинет свою пассажирку в Энроф, конкретно на лестничную площадку перед Аниной квартирой, то у него могут возникнуть серьезные неприятности. От кого? Не важно, возникнут и все, и мысль эту она подкрепила изрядной порцией страха, который отыскать в душе динозавра и активизировать его не представляло большой сложности. Почувствовав это, диплодок резко пошел на снижение, испуганно дергая головой и вращая глазами, затем, зависнув над крышей Аниного дома, скинул оцепеневшую девочку со своей шеи, изрыгнув из глотки что-то наподобие пламени в ее сторону. При этом, ничего страшного с Аней не произошло, она словно бы оказалась внутри прозрачной огненной сферы и исчезла вместе с ней, но в следующую секунду возникла в пространственном окне над лестничной площадкой перед Аниной квартирой и была словно выплюнута из этого окна в физическое пространство рядом с дверью. Это означало, что Анина половинка из плазменного состояния вновь трансформировалась в обычное, плотноматериальное, и дальнейшая ее судьба теперь мало зависела от той, что осталась на изнанке земли.
«Ну вот, – подумала Аня, – хоть с этим разобралась, а то Бог знает куда бы ее отвез и неизвестно, чем бы все кончилось. Кстати, а ведь этот диплодок не единственный здешние казематы покинул, перед ним немало других динозавров в тоннель сигануло, причем в ближайшем к Энрофу отражении они приличный тарарам учинили, я же это сама, еще до раздвоения успела увидеть».
Тут Ане явилась картинка вероятного будущего – способность, проявляющаяся в этом состоянии вполне органично. Судя по всему речь шла о ближайших десяти-пятнадцати годах, и к этому времени шельты динозавров вытеснили из ближайшего к Энрофу отражения всех светлых стихиалей, в результате чего в районе Пироговского водохранилища, куда вынырнула стая освободившихся монстров, произошла самая настоящая экологическая катастрофа. Пироговское водохранилище, лишенное опеки светлых духов, на смену которым явилась демоническая стихиаль болот Ганикс, превратилось в огромное болото, которое местные горе агротехники к тому же зачем-то подвергли массированной мелиорации, в результате чего участок леса в несколько тысяч гектаров погиб, и там где еще недавно шелестели березы и осины, шумели хвойные, росли грибы и шныряла всякая лесная живность, теперь апокалиптически торчали серые голые скелеты деревьев, у основания ютилась чахлая болотная растительность, а воздух был наполнен самым разнообразным гнусом и миазмами, поскольку в тех краях устроили грандиозную свалку.
Эта плачевная картина весьма взволновала Аню, хотя, казалось бы, ей-то, запертой где-то в зоне подземных магм, какое могло быть дело до того, что твориться на поверхности? Однако чувство ответственности за ближнее и дальнее у нее возросло непомерно, поскольку теперь она видела неразрывную связь каждого с каждым и частное с общим. Она мысленно обратилась к своему безымянному источнику информации, можно ли что-нибудь сделать, пока последствия изгнания светлых стихиалей из зоны Пироговского водохранилища не успели сказаться на экологии. Тут же пришла ментальная депеша, что да, в принципе, можно, но не сейчас, поскольку связь с Землей осталась у нее лишь через ее осиротевшую половинку, а та сейчас находится в весьма плачевном состоянии и в ближайшее время ее ждет психиатрическая больница. И только потом, когда «верхняя» Аня поправится и окрепнет, можно будет каким-то образом на нее воздействовать, чтобы она зачем-нибудь съездила к Пироговскому водохранилищу. Поскольку шельты выпущенных динозавров находятся с Аней в тесной кармической связи, скрепленной Перуновым цветом, то «нижняя» Аня имеет возможность через серебряную нить своей пуповины воздействовать на разгулявшихся тварей, как воздействовала только что на диплодока. Лучше всего рассеять их на максимально большой территории (им, видите ли, веселее вместе, поэтому они обосновались стаей в небольшом теплом местечке), где в одиночку они уже не способны будут принести серьезного ущерба экологии.
«Что ж, – подумала Аня, – попробуем решить этот вопрос в другой раз, когда моя бедолага в себя более-менее придет, – Аня знала, что половинке ее предстоит психиатрическое лечение, так что в ближайшее время возвращаться к этой проблеме не имеет смысла, – похоже, больше ничем никому я там, наверху помочь не смогу, пора о себе подумать, ведь не сидеть же в этой пещере одиннадцать лет, пока Андрей меня отсюда вытащит. Надо искать какой-то выход, если не наверх, похоже, туда путь заказан, то в какое-то более оживленное место изнанки, не с камнями же все оставшееся время разговаривать».
Аня, хоть собственного мистического опыта на этот счет до сегодняшнего дня не имела, а Данте и Даниила Андреева, разумеется, не читала, однако Варфуша немало ей рассказывал об многочисленных иномерных инфернальных слоях изнанки Земли. О демонических городах – шрастрах, о цитадели Гагтунгра, верховного демона Земли – пятимерном Дигме, о Гашарве – двумерном мире демонического антикосмоса, об иноматериальных бушующих и сверхтяжелых магмах, об извилистых слоях-шеолах, где отбывают посмертное воздаяние миллионы душ с утяжеленной кармой, или, попросту говоря, грешники, и многое, многое другое, на чем мы гораздо более подробно останавливались в жизнеописании Андрея Данилова в предыдущих книгах. Так что теоретическое представление о том, что может ее ожидать на изнанке земли, помимо пещер базальта и магм, Аня имела, и с первыми обитателями этой мрачной преисподни уже познакомилась, и нельзя было сказать, что знакомство это оказалось приятным. Тем не менее, как мы уже упоминали, страх в душе девочки теперь отсутствовал совершенно, времени было хоть отбавляй, витальное ее тело было нетленно и неуничтожимо, а дух исследователя окреп в ней многократно после разделения личности.
«Чем здесь сидеть, – думала Аня, – уж лучше за скорбным бытием грешников понаблюдать, а вдруг, к тому же, я для них что-то сделать смогу, хоть самую малость, что же до разнообразных демонов и злых духов, что ж, надо быть готовой и к этой встрече, в конце концов над моей душой они не властны и ничего ужасного причинить ей не смогут. Как бы там ни было, надо отсюда выбираться, а уж куда судьба занесет – туда занесет, все равно ничего другого не придумаешь, а так, глядишь, какие-то новые возможности появятся, вдруг, вопреки предчувствиям, удастся наверх выбраться, ведь по сути дела я еще даже серьезных попыток не делала.
Аня подошла к одной из стен пещерного зала и осторожно потрогала раскаленную докрасна поверхность. Жара она не почувствовала, ведь это была лишь астральная проекция физического мира, его отражение, поэтому раскаленные стены с точки зрения независимого наблюдателя представляли лишь видимость. Она преодолела незначительное начальное сопротивление и провела руку дальше, вглубь проекции камня. Рука свободно шла дальше, и, судя по всему, Аня, по крайней мере в этом направлении, смогла бы пройти сквозь камень, однако блуждать глубоко в толще раскаленного базальта, пусть даже его астральной проекции, ей не улыбалось, и она решила сначала осмотреть весь достаточно просторный зал: а вдруг появится какая-то более интересная мысль и возможность.
«Я толкам ведь это помещение и не осмотрела, – подумала Аня, – а тут наверняка какие-то ходы есть, не думаю, чтобы этот зал был от всего мира изолирован. Конечно, можно и прямиком, через камень, но во-первых как-то непривычно, это тебе не через полуметровую стенку пройти, а во-вторых там, по-моему, ориентиров никаких. Попробую какой-нибудь проход отыскать: все-таки любой проход куда-то ведет, и в проходе куда больше шансов кого-то живого встретить – да и вообще это как-то более по-человечески, ну а застрять в моем положении невозможно».
Аня обошла по периметру всю пещеру, полетала даже вдоль стен, однако ничего похожего на более-менее приличный ход или лаз она не обнаружила – только трещины да щели не ведущие никуда. Аня опустилась на пол и задумалась, что делать в создавшейся ситуации. Очевидно другого выхода не оставалось, как все-таки идти сквозь камень навстречу неизвестности, нужно было только решить, куда идти – туда, через раскаленную стену, в сторону огненного потока лавы (Аня была уверена, что там именно лава), или в противоположную, где камень не светился и кроме базальта на ближайшую перспективу ничего не ожидалось. Здравый смысл вроде бы ратовал за темную стену, однако новое ее субстанциональное состояние, не боящееся огня подсказывало, что лучше все же туда, в сторону скрытой огненной реки, ведь должна же эта река куда-то привести! Скорее всего Аня склонилась бы к этому варианту, но тут произошло неожиданное: пещерный зал сотрясло несколько сильнейших подземных толчков (разумеется, трясло реальную толщу земли, но астральная проекция это в точности отразила), сверху посыпались камни (к счастью Ане они не могли принести никакого ущерба), раскаленная стена треснула и оттуда хлынул ручеек огненной магмы, сопровождаемый густым дымно-газовым облаком. К счастью ни то, ни другое не могло повредить Аниному шельту, поскольку являлось лишь проекцией физического процесса. Аня успела подумать, что, пожалуй не хотела бы оставаться в помещении, по самый купол заполненном раскаленной породой, однако тут произошло уже совсем неожиданное: из трещины, которая ширилась буквально на глазах, раздираемая сильнейшим давлением магмы, вместе с густым потоком жидкой породы, вылетело забавное существо, увлекаемое огненным ручьем, бьющим из стены, словно некий посетитель аквапарка с весело журчащим потоком воды. Существо это напоминало огромную ящерицу, правда голова и хвост ее были примерно одной величины, так что сначала даже было не ясно, где у нее перед, а где зад, к тому же ящерица эта была словно сотворена из жгучего слепящего пламени, но при этом сохраняло устойчивую форму и даже был заметен рисунок в виде загадочных рун вдоль небольшого спинного гребня. На голове Аня разглядела маленькую коронетку, которая, собственно и являлась главным опознавательным знаком для головы, поскольку ни глаз, ни рта, ни носа эта квази ящерица не имела. Огненное создание шлепнулось в быстро ширящуюся загустевающую лужу лавы, затем ловко вскочила на лапы и встряхнулась, словно собачонка после купания, разбрызгав вокруг себя огненные брызги породы, которые, падая на стены, застывали и превращались в ноздреватую раскаленную губку. Тут только существо заметило, что находится в пещере не одно, хотя, как оно увидело Аню, было не ясно, поскольку глаз у него не было. Впрочем астральное зрение не требовало обязательного наличия глаз.
ГЛАВА 5. Огневица
– Привет! – произнесло существо странным голосом, по тембру напоминающим шипение пламени, сопровождающееся потрескиванием поленьев, и тем не менее вполне членораздельным и отчетливым. Впрочем, голос этот прозвучал в Анином сознании, и тембр его казался явно чем-то условным. – Ты кто? Отродясь здесь таких не видывала.
– Я девочка, – растерялась Аня. – «Да девочка ли я, – подумала она смущенно, – в этом состоянии я сама не знаю, кто я. Можно сказать, душа, но и это, наверное, не совсем правильно, поскольку часть души там, наверху, да и не умерла я еще. А термин „астральное тело“ как-то по-дурацки звучит».
– Девочка? – удивилось огненное существо, – не знаю, что это такое, не припомню что-то. Ты к каким стихиям относишься? На огненную не похожа, хотя явно с нашим вложением, не водная, но и на минеральную не тянешь. Может, ты из бывших живых? Здесь шельты динозавров обитают. Кстати, а где они? – Существо недоуменно осмотрело стены и потолок. – Куда они подевались, они же здесь везде были и черт знает сколько времени тусовались. Хотя что-то я такое слышала, что время от времени кто-то небольшую партию наверх выпускает. Правда, сам момент я не видела никогда, может, врут, кому это взбредет в голову их выпускать отсюда, к тому же на то особое разрешение требуется. Кстати, – в голосе существа послышалась гордость, – разрешение это особый терафим дает, с нашей стихией связанный…
– Давай по порядку, – пришла в себя Аня от неожиданной разговорчивости странного существа, – для начала я хотела бы знать, кто ты такая. Я тоже заподозрила бы тебя в принадлежности к роду динозавров, к которому ты меня совсем неправомерно отнесла, однако что-то мне подсказывает, что это не так. Да, кстати, прежде, чем начать разговор, нельзя ли было бы в какое-то другое место перейти, а то здесь скоро лавы по самые микитки буде, вон как хлещет. Конечно, как я поняла, ни мне, ни тебе она навредить не может, но как-то это неудобно среди лавы разговаривать, меня, по крайней мере, она сильно раздражает. Ты, как я поняла, местная жительница, и наверняка знаешь какое-нибудь более укромное место.
– Я не совсем местная жительница, – гордо произнесла ящерица, – я стихиаль саламандра, маленький дух огня, и мой дом везде, где есть огонь. Сегодня мне захотелось в лаве поплавать, по подземным спускам покататься, а завтра с вулканическим извержением на поверхность земли взлечу! Ну к атмосферному электричеству я некоторое отношение имею: где грозы, молнии, там и я, весьма, между прочим, нервы щекочет, когда с электроразрядами путешествуешь. Разумеется, также всякие подземные и торфяные пожары и все такое – это по моей части. Это что касается отражения на стыке с Энрофом, но и в более глубокие слои изнанки, так или иначе с огнем связанные, мы также регулярно захаживаем. Так что ореол моего обитания довольно широк – что по вертикали, что вглубь – везде, где властвует мессир Агни, великий дух Огня, мне дом родной.
– Значит ты саламандра! – почему-то обрадовалась Аня, – то-то, я смотрю, твой облик мне знаком. У нас на поверхности земли – где мой настоящий дом – тоже саламандры есть. Я их, правда, никогда не видела живьем, в наших краях они не водятся, но на картинках – много раз. Кстати, эти животные относятся к классу земноводных и живут в реках и озерах, а к огню не имеют никакого отношения.
– Обычная путаница в терминологии, – фыркнуло огненное существо, – я – алхимическая саламандра, и как раз наоборот, никакого отношения к земноводным наземным не имею, а с водой у нас напротив – самые непримиримые отношения, мы стихиалей Лиурны на дух не переносим, собственно, как и они нас. Впрочем, мы отвлеклись, если тебя так беспокоит лава, пожалуйста, можем вглубь отражения пройти, если тебе пространственная ниша для общения необходима. По отражению Энрофа, думаю, не самая интересная мысль блуждать. Тебя больше одна среда устраивает, меня другая, ну а в сам Энроф, я вижу, тебе путь заказан. Я-то могу присутствовать только там, где огонь, а тебе, чувствую, больше какая-нибудь холодная пещера подойдет – не дай Бог, даже сырая, а значит нам, таким образом, разминуться придется, мне холод и сырость абсолютно противопоказаны – тут же простужусь.
– Разве, – усмехнулась Аня, – ты способна холод и сырость чувствовать, тем более простудиться? Мы же не в самом Энрофе, мы в астральном отражении находимся. Хоть оно Энроф в точности и повторяет, тут ни жары ни холода не ощущается.
– Это тебе не ощущается, твоя тонкая материальность из всех стихий состоит, а они всякое внешнее воздействие гасят, ты существо комбинированное, а я элементарное и холод с сыростью очень даже ощущаю, у нас, стихиалей принцип существования – подобное в подобном. Хотя в физическом мире стихии могут в ряде случаев перемешиваться, на изнанке мы стараемся придерживаться принципа «мухи – отдельно, компот – отдельно». И ничего тут не поделаешь, не мы этот закон устанавливали, мы только его блюстители, то есть обеспечиваем физический мир информационной и энергетической поддержкой.
К этому времени пещера была уже наполовину заполнена полузагустевшей лавой, и, судя по всему, этой подземной нише осталось существовать совсем недолго, тем более стена, из которой изливалась лава, скоро и сама должна была расплавиться. Аня с саламандрой, не подверженные закону притяжения, стояли на поверхности булькающей огненной жидкости, и по крайней мере Аню такое положение весьма раздражало, тем более и купол подступал уж к самому темечку, и в скором времени она со своей собеседницей должна была оказаться либо в отражении расплавленной породы, либо в толще «виртуального» камня.
– Послушай, – неожиданно появилась у Ани надежда, – если ты свободно перемещаешься по огненной стихии, может меня на поверхность земли вытащишь? Я тут не по своей воле оказалась, меня обманули, к тому же, если до конца ситуацию объяснять, то я – живой человек, ты наверняка должна была людей видеть, если доступ наверх имеешь. Так вот, тело мое живо, и мне по всем законам тут быть не положено, мне надо со своим телом воссоединиться.
Саламандра какое-то время сверлила девочку невидимым взглядом, затем покачала головой:
– Нет, любезная, – прошипела она с сожалением, – помочь в этом плане я тебе ничем не смогу, на тебе заклятие Перунового цвета наложено, и оно тебя словно якорем на изнанке будет удерживать, пока кто-нибудь из твоего же рода это заклятие не снимет. Так что, не обессудь. Другое дело, в пределах изнанки, тут я тебя по всем огненным сакуаллам смогу провести.
– Ты и про Перунов цвет знаешь? – с уважением посмотрела на саламандру Аня.
– А что тут знать! Неужто я его знаков углядеть не смогу? Перунов цвет к нашей стихии прямое отношение имеет и отсюда свою силу черпает. Ты вся этой энергией пропитана, иначе бы я с тобой и нормально общаться не могла по причине твоей комбинированности. Похоже, – добавила саламандра, помолчав, ты сама на себя заклятие наложила, только я не пойму, как такое может быть. Что ж, это еще больше ситуацию осложняет, теперь заклятие сможет только подобный тебе человек снять, это, как ключ к замку.
К этому времени купол уже почти касался Аниной головы и саламандра предложила:
– Давай вглубь огненного отражения уйдем, чтобы попусту отражение Энрофа не бороздить. Наверх, как я сказала, тебе путь заказан, а вот вглубь огненных сакуалл можно проходить беспрепятственно, поскольку ты доступ имеешь, тебе его Перунов цвет обеспечивает.
– Странно, – сказала Аня, – машинально наклоняясь перед приближающимся сводом, – я вроде бы его весь отдала. Если хочешь, я тебе свою историю чуть позже расскажу, если ты, конечно, временем располагаешь.
– Большая часть Перунова цвета в тебе осталась, – сказала саламандра, поскольку ты его сама к себе заклятьем привязала. Часть ее, я вижу, на сторону пошла, но куда, я так сразу отследить не могу, ну а что касается свободного времени, то пока располагаю, у меня по нашим законам выходной, вот я и решила немного по тоннелям на магме покататься, как с горок.
– У нас на земле, – усмехнулась Аня, – тоже подобный аттракцион есть. Аквапарк называется. Правда сама я не каталась, только слышала.
– Ты мне о воде не говори! – тут же зашипела и съежилась саламандра, словно ее тюкнули по голове чем-то тяжелым, – мы, как я сказала, ее на дух не переносим! У тебя же такое объемное воображение, что ты меня сейчас словно из ушата полила. Ладно, давай сматываться отсюда, а то ты какой-то нервной становишься. И чем тебя лава не устраивает? Не понимаю я вас, комбинированных.
Саламандра поднялась на задние лапы (в таком положении она оказалась почти одного роста с Аней) и протянула ей свою верхнюю, изящную, словно застывший язычок пламени. По привычке немного опасаясь, Аня протянула свою руку. Разумеется, находясь на поверхности жидкой лавы, смешна была сама мысль о возможности обжечься, однако, когда по руке ее пробежала змейка маленькой молнии, Аня слегка вздрогнула от неожиданности. Тут она почувствовала что-то вроде втягивающего, схлопывающего импульса (правда был он совсем мимолетен), сознание девочка не теряла, но в это мгновение как-то незаметно произошла смена декораций.
Аня с саламандрой стояли посреди жгучей пустыни, над ними сияло раскаленное солнце, правда небо, как ни странно, было черным, и каким-то плоским, неосвещенным, при том, что источников света было более, чем достаточно. Это и само солнце – какое-то странное, невысокое, похожее на огромную каплю раскаленной ртути, угрожающе нависшую над землей, и огненные вихри, стремительно проносящиеся в небе, очевидно заменяющие облака, и огненные торнадо у плоского горизонта, и какие-то странные растения, типа кактусов, среди песка, которые при внимательном рассмотрении оказывались чем-то вроде причудливо застывших язычков пламени. И внезапно возникающие и гаснущие на черном фоне неба россыпи звезд, которые больше напоминали один из эффектов фейерверка. Более внимательно оглядевшись вокруг, Аня подумала, что вообще термин «пустыня» верен для этой местности лишь отчасти, и хотя вокруг, сколько хватало глаз, простирался лишь песок, пустыня эта оказалась густонаселенной. По барханам стремительно проносились существа очень напоминавшие Анину собеседницу, и, как мы уже упоминали, представители загадочной огненной флоры так же представлены были здесь в изобилии. В воздухе постоянно слышалось потрескивание, от разрядов статического электричества, и то тут, то там проносились огненные комочки, искры и прочие светящиеся объекты, очевидно представляющие здесь отряд огненных насекомых во множестве кружащих над своеобразными растениями. Помимо огненных кактусов, разглядела Аня и растительность более соответствующую средней полосе – розы, тюльпаны, лилии и другие цветы созданные из огня, а так же пылающие кусты в данный момент не цветущие. Выше то неспешно кружились, то прочерчивали небо огненными дугами сияющие пламенем птицы с дымно-огненными хвостами, как у комет. «Фениксы», – пришло Ане на ум название легендарных птиц, имеющих свойство время от времени сгорать, чтобы потом возродиться из пепла. В довершении всего возникла уж и совсем фантастическая картина. Высоко наверху, в третьем небесном ярусе над кружащими и мечущимися фениксами и жар-птицами в черном небе проплыл гигантский, горящий, словно подбитый бомбовоз, дракон, величественно размахивающий охваченными пламенем крыльями. Правда, в отличие от бомбовоза дракон и не собирался падать, напротив, он поравнялся с сияющей гигантской каплей, заменяющей солнце, раскрыл пасть, и, казалось, попытался это солнце проглотить. Правда, пасть оказалась маловата, чтобы вместить даже половину, поэтому дракон отхватил кусочек, какой смог, проглотил его, после чего вспыхнул в несколько раз сильнее, явно приободрился, и полетел дальше, своей неведомой дорогой. При этом, столь неожиданное поползновение на принципы мироздания никак не отразились ни на размере, ни на яркости светила, очевидно откушенный кусок был каким-то виртуальным.
– Где это мы? – посмотрела Аня на саламандру удивленно, как это место называется? Кажется, будто мы на поверхности земли оказались, хотя о таких пустынях на земле я не слыхивала.
– Какое, там, на земле, – махнула лапкой саламандра, та же изнанка, только значительно удалена от Энрофа. Не в смысле «далеко», а в смысле – по вектору четвертого измерения. Это наш огненный заказник, трансмиф Агни, место, где всевозможные духи огня могут отдохнуть от прочих стихий, с которыми в ближайшим отражении к Энрофу постоянно общаться приходится, и что греха таить, не всегда это общение приятно, порою даже небезопасно. Ну и, естественно, неплохо тут подзарядиться можно, для этого мессир наш, Агни, специальное солнышко время от времени зажигает. Видела, как огненный дракон Фафнир подзарядился? Впрочем, это он больше для куражу, вполне достаточно для этого просто под солнышком полежать. Кстати, если ты думаешь, что под нами песок, то ты ошибаешься, нам тут типичный представитель минерального царства не нужен! Под нами чистый вулканический пепел. В смысле его астральная проекция. А называется это место Агнипура. Как я сказала, место это, в некотором роде, огненный трансмиф, так что здесь время от времени всякие огненные мистерии разыгрываются – можно и поглядеть и поучаствовать – занятные спектакли. Между прочим, насколько мне известно, некоторые народы земной поверхности, особенно в прежние времена, когда люди чувствительнее были и к огню относились почтительнее, чем сейчас, всякие огненные ритуалы проводили – разумеется, на свой лад, но кое-что сумели у нас перенять. Нет-нет – то один, то другой землянин появляются в здешних местах, как ты вот сейчас.
– Знаю, – кивнула Аня, – были такие, кажется, заратустрийцы – огнепоклонники, и у индусов был такой огненный ритуал – агнихотра, и в Новой Зеландии кто-то там по огню ходил, и в Болгарии. Знаю что и на Руси тоже огненные ритуалы были – и на Ивана Купалу и на Масленицу. Ты вот мне недавно говорила, что не знаешь, что такое «девочка», а тем не менее, как оказалось, в курсе нашей земной цивилизации. Да и странно, если бы была не в курсе, мы, люди, без огня не можем, но и беды от него неисчислимые.
– Разумеется, я в курсе человеческой цивилизации, – важно кивнула головой саламандра, – если брать ее в целом, да и как не быть в курсе ваших, людских дел, если огонь, можно сказать, из обезьяны человека сделал: только человек сумел нас отчасти приручить, для остального же животного и растительного мира мы – как дикие мустанги. А касаемо моей непонятки, такого представления, как «девочка» – так все верно, мы по отдельности людей не воспринимаем, только их энергию, да еще их души в посмертии, но из них, честно говоря, интересуют нас только те, которые попадают в огненные инфернальные слои: в зоны бушующих магм и отчасти – сверхтяжелых магм, а как известно попадают туда только души особо выдающихся грешников. Бывают, правда, исключения, когда в эти края при жизни особо одаренные астральщики попадают, такие как ты, неутяжеленные… с такими и пообщаться приятно без всяких…
– Что, «без всяких»? – подозрительно посмотрела на саламандру Аня.
– Да так, – смущенно опустила голову та, – наверное это будет неприятно тебе слышать, но ничего не поделаешь, так мир устроен, и зиждется это мироустройство на двух главных принципах: Питание и Возмездие.
– Ты о чем?
– Да о том, что мы, огненные духи, – один из инструментов этого возмездия и пьем страдания грешников, которым огненное возмездие предписано. Кстати, на земле мы так же, нередко, как инструмент возмездия выступаем, но несколько по-другому. Не скажу, что лично мне подобная энергия шибко нравится, но во-первых, в инфернальных слоях никакой другой, нам более подходящей и нет, а во-вторых, кто-то же должен этим заниматься. Насколько я знаю, в вашей человеческой цивилизации то же в основном приходится делать не то, что хочешь, а то, что обязан, иначе общество тебя отторгнет. Ладно, что мы стоим, как два тополя на Плющихе, давай-ка более приватно пообщаемся: костерок организуем, запечем что-нибудь вкусненькое, выпьем огненной водицы за знакомство – погода располагает.
– Ну, не знаю, как располагает, – с сомнением огляделась Аня, – что-то я не слыхала, чтобы в пустыне кому-то пришло в голову костер разжигать… разве что ночью. К тому же в астрале это как-то непривычно, не слышала, чтобы в астрале приходилось еду готовить, здесь процесс питания как-то по-другому происходит. К тому же, честно говоря, я огненную воду, которой индейцы виски раньше называли, я не пью, маленькая еще. Правда, помнится, меня один домовой квасом угощал. Впрочем, – внезапно решилась она, – а почему бы и нет, это хоть как-то земную жизнь напоминает. Только мне странно, что у вас, духов тоже посиделки у огня существуют.
– Это мы от вас, людей переняли, – вздохнула саламандра, – с кем поведешься – от того и наберешься. Вон и словечек и выражений всяких от вас нахватались. Сотрудничество-то самым тесным образом происходит, тем более, если речь идет о ваших обычаях, связанных с огнем. Вот только, когда вы варите что-то – тут удовольствие ниже среднего, другое дело, когда что-то жарите или запекаете. Кстати, теперь можно, наверное и представиться! Девочка, как я понимаю, не имя.
– На земле меня Аней звали, – взгрустнула наша героиня, – но оно, наверное, больше к той моей части относится, которая сейчас на верху… а здесь и не знаю, как.
– Ну а я… допустим, Огневица. Вообще-то у меня много имен, но, поскольку мы под Российским шрастром находимся, то это имя наиболее подходящее, хотя, по большому счету, мы, духи огня рамками метакультур не связаны.
После официального представления новые знакомые пожали руки, и Огневица затеяла импровизированный костер: оживила разросшийся кактус, и без того напоминающий пламя, который пришел в движение, положенное огню, затем с ближайшего куста нарвала каких-то странных плодов, напоминающих ярко горящие, словно красные лампочки, перцы, нанизала их на длинную иглу другого кактуса, похожую на раскаленную до красна спицу и установила спицу на две рогатины, также позаимствованные у одного из огнеподобных кустов, растущих поблизости.
– Ну вот, – удовлетворенно вздохнула огненная стихиаль, теперь можно посидеть, расслабиться, пока блюдо поджарится.
– Занятно, – хмыкнула Аня, усаживаясь на «чистейший вулканический пепел», вернее его астральную проекцию, – как можно поджарить то, что и так из огня состоит? Кстати, а как эти плоды называются? Хорошо еще, что ты меня не надумала шашлыком угостить, как это у нас на всяких пикниках принято. Я тут, кроме драконов, фениксов и саламандр никакой другой живности не заметила и, думаю, подобная охота была бы не очень интересной мыслью. Или у вас шашлыки тоже на каком-нибудь огненном дереве растут?
– Ты так много вопросов задала, не знаю, с какого и начать, – сказала Огневица, томно растягиваясь на песке-пепле, подложив лапки под подбородок и задумчиво глядя на огонь, как во время какой-нибудь ночной посиделки в лесу у костра под гитару. – Разумеется, все это не по-настоящему, как сказал бы любой житель поверхности, хотя мне лично не понятно, с чего это обладатели плотноматериальных тел решили, что у них все по-настоящему, а у нас – нет. Понятно, что все это маленький плагиат, но, как у вас на верху говорят: «за неимением гербовой – пишут на простой». Теперь, насчет шашлыка. Ты это верно подметила, что охотится на фениксов, саламандр и тем более на драконов – чистейшее безумие, к тому же у нас, огненных духов в чести вегетарианская диета, вот хоть эти ламперцы, что у нас тут на шампуре жарятся – прекрасные плоды, с исключительно утонченным огненным вкусом, требующим определенной доработки на костре. Можно, конечно и в сыром виде, но так изысканней, к тому же – вот так нарвать и нажраться – никакого удовольствия, это ведь и не питание в вашем понимании, питаемся мы несколько по-иному, это скорее приятный ритуал. К примеру, если и вас, людей, взять, то вы тоже предпочитаете в ресторане, где блюда изысканны и не сразу подаются, часок-другой посидеть, чем по дешевке в пирожковой нахаваться… впрочем, если желаешь, то можно и сразу.
– Да нет, – поежилась Аня, – я тебя не тороплю, мне, честно говоря, теперь вообще некуда торопиться, если на землю путь заказан, мне напротив хотелось бы обсудить с тобой, куда дальше идти, ты ведь должна здесь многое знать. Потом, честно говоря, голода я не испытываю и огонь глотать мне как-то боязно, хоть я и понимаю, что это все привычки физического тела и на земле подобный ужин мог бы весьма плачевно закончиться.
– Ты, дорогая не бойся, – бодро вспыхнула Огневица, – я тебя какой-нибудь отравой не накормлю, ты мне почему-то очень приглянулась, к тому же мне мой круг общения малость наскучил. Тебя, что б ты знала, Перунов цвет к стихии огня полностью подготовил, так что можешь кушать без опаски. Вот если бы вместо тебя тут какой-нибудь водный дух присутствовал, то у него могли бы быть серьезные проблемы – впрочем, и у меня тоже. Ладно, тут, за разговором, смотрю, ламперцы дошли, иначе, если пережарить, то жестковаты будут. Конечно, некоторые любят перепеченное, но я предпочитаю в традициях китайской кухни – на большом огне – короткое время, тогда все ценные элементы максимально сохраняются. Так что можно уже есть, но я предлагаю за знакомство по чекушке накатить… можно и на брудершафт, если не брезгуешь.
Аня не совсем понимала, как будет выглядеть подобная «пьянка», тем более, по малолетству, ей и на земле подобное мероприятие было мало знакомо, поскольку в ее семействе пили лишь по большим праздникам и без детей – папа это дело не одобрял. Однако обижать новую знакомую не хотелось и она с напускным энтузиазмом высказалась, что да, конечно, сухой кусок в горло не идет.
– Отлично, – оживилась саламандра, я, разумеется, не пьяница, но от чарочки за столом никогда не отказываюсь. Я сейчас, мигом в ближайший винный магазин слетаю, тут совсем рядом, за холмом. Ты же видела с какой скоростью мы передвигаемся! А ты пока шампур с огня сними, да в пепел воткни, пусть остынет малость.
